Змеиное шипение

*** … мимо носов двух изумлённых мужчин со свистом, пресекая разговор, пролетел сверкающий топор… В одно мгновение мальчик замер без какого-либо движения. Он затаил дыхание. Замедлился. Стал совсем незаметным стук птичьего сердца. Продрогшее тело застыло каменным извоянием — памятником самому себе. На него смотрели самые ужасающие глаза, которые он когда либо видел наяву или даже во сне: в глубочайших льдах морских вод пересекаемых тончайшим онисково-чёрным штрихом разгоралось золотое неистовое пламя ярости, готовое вот-вот пожрать его жалкие косточки. Острые когти и клыки завладели не меньшей частью его внимания, а особенно выделялись их чудовищный размер и яд, обильно истекающий янтарными каплями. Животный ужас взыграл в мальчишеских глазах. Мертвенная бледность навернулась на слабый, нестойкий румянец щёк. Холодный пот выступил по всему телу, стекая крупными горошинами по спине, очерчивая костлявые крылья-лопатки и тонкий колос позвоночника. … колос, что так легко падёт от рук жнеца… Глухое шипение внезапно раздаётся совсем рядом, и мальчик в одно мгновение всем существом потянулся в сторону, только лишь для того, чтобы увидеть, как рядом, спустя жалкие секунды, совсем-совсем близко сверкнут яростные моря. Россия срывается с места: он снова бежит и не оглядывается, снова пытается спасти свою потрёпанную самим мирозданием шкурку и снова стремиться спрятаться. ...укрыться... ...зарыться... ...сбежать как можно дальше от этих разящих смертью очей. Он выбегает в залы, петляет меж редких столов и избегает как чумы его посетителей. Неосторожно цепляет нескладным телом стулья, набивает новые уже расцветающие синяки и царапины. Прыгает сквозь бархат и стремиться к самой дальней двери, обещающей ему столь нужное спасение. Но хищник вовсе и не дремлет: всего в пару мощных рывков умудрённого опытом сильного хищника он нагоняет кротную фигурку и валит её с ног, прижимая слабо трепещущее тело к жалобно стонущему от нечеловеческой силищи дереву. — Куда-с-с с-с-собралс-ся наглы-с мальчи-ш-шка! Ты ответиш-ш за с-своё прес-с-с-ступление! — тонкую шейку сдавило сильней, а острые когти слегка распороли её болезненно тонкую кожу. Россия задыхался. Судорожно хватал ртом те ничтожные капли воздуха, позволенные чужой хваткой. Всем телом барахтался, расшибая острые локотки о твёрдый паркет. Маленькие пальчики тщетно хватались за когтистую руку, постоянно соскальзывая с плотной и острой чешуи. А чужое пламенное дыхание было всё ближе. Клокочущий от страха звук рвался из груди мальчишки. Глаза разбегались во все стороны, тщетно избегая встречи с неотрывным хищническим взглядом. Но как бы не старался Россия, чужое лицо, точно змеиное, только скорее тянулось к нему. Когда чудовищные глазищи в конец близко приблизились, ребёнок взвыл и неожиданно, почти доведя до обморока застывших на месте сведетелей, словно настоящий ужик зашипел. Надрывно и сквозь слёзы: — Ш-ш-уйди! Прочщ-щ-щ, прочщ-щ-щ от-с кгнезс-ста! Мо-оё-с-с-с! — едва разборчиво плакал он. В глазах напротив вспыхнуло что-то такое, от чего прочие незамедлительно отшатнулись: промелькнувшие интерес и недоверие смешались с чем-то необъяснимо диким. Хватка на тонкой шейке лишь слегка ослабла, а уже не истекающие клыки в опасной близости оказались рядом с дрожащим, содрогающимся рыданий горлом. — С-з-с-меёныш-ш? — острый нос, нарочито медленно втянул терпкий травянистый запах мальчишки, особенно сильно клубащийся на перекате между шеей и плечами и за ушками, которые безобразно облепили взмокшие пыльные пряди, — С-з-смеёныш... Рокочущий рык вырвался из мощной груди и всякая человечность исчезла из глубоких голубых глаз. Тонкие иголки клыков вновь опасно блеснули и почти аккуратно докоснусь хрупкого плеча, как... — Остановись! Ирод! — тяжёлый удар обрушился на голову змею и тот очумевши оторвался от своей жертвы. С пылающей злостью и решимостью в глазах на него смотрел итальянец. С метлой наперевес тот стоял почти рядом, то и дело обеспокоенно поглядывая на затихшего друга. Тревожно, но также решительно за ним столпились и другие работники, подобравшие в оружие кто сковороды, кто и того смешнее —швабры-лахудры. Змей, оглядев сию процессию, как-то разом охладел. Неспешно встал, вновь возвысившись над многими другими. Он лениво оправил сбившийся ворот и не произнося ни слова удалился, грубо уводя за собой почти потерявшего сознание француза. — Россия! — всей гурьбой знакомые лица окружили распластанное на полу тело, пусто смотрящего на алеющие капли своей жизни. . . .