***
— Ваши люди деактивировали гипердвигатель «Тысячелетнего Сокола»? — осведомился Вейдер, наблюдая с мостика «Экзекутора», как истребители TIE преследуют «Сокол». — Да, милорд, — ответил адмирал Пиетт, не сводя глаз с убегающего корабля. — Хорошо, — констатировал Вейдер. — Как только корабль появится в пределах досягаемости, открывайте по нему огонь из турболазеров. — Как пожелаете, милорд, — ответил адмирал Пиетт, поворачиваясь и отдавая приказы капитану, который стоял рядом с ним. Глядя в большой обзорный экран, Вейдер думал об Императоре. Палпатин будет рад, что он наконец-то вернул своего сына после стольких лет, и он не сомневался, что правителю понравится, что он заморозил юношу в карбоните. В этот момент турболазеры «Экзекутора» открыли огонь по «Соколу». Маленький корабль дико закрутился и развернулся, каким-то образом уклоняясь от выстрелов. Затем, на глазах у Вейдера, корабль внезапно исчез, перейдя в гиперпространство. Разъяренный Вейдер протянул свои ментальные пальцы и схватил адмирала за горло, медленно сжимая его, пока он поворачивался лицом к человеку. — Вы потерпели неудачу, — просто заявил он, прежде чем выжать последний воздух из горла адмирала. Несколько секунд спустя адмирал Пиетт упал на пол, уже мертвый. Повернувшись к капитану корабля, Вейдер увидел, что от лица мужчины отхлынула вся кровь и что он слегка дрожит. — Мы немедленно возвращаемся на Корускант, адмирал Сесиус, — распорядился Вейдер, автоматически повышая того в звании. — Не подведите меня. С этими словами он перешагнул через лежащее на полу тело и вышел из комнаты. Офицеры и штурмовики быстро убирались с его пути, пока он шел по коридорам. Дойдя до двери в свою каюту, ситх вошел и улыбнулся, увидев застывшую статую своего сына, прислоненную к стене рядом с его капсулой. Подойдя к карбонитовому блоку, он протянул руку в перчатке и коснулся тыльной стороной ладони замороженной щеки юноши. Как только он соприкоснулся с карбонитом, страх, растерянность, а теперь и отчаяние, которые испытывал его сын, нахлынули на него с вдвое большей силой, чем когда он коснулся разума юноши. Бросив последний взгляд на статую, Вейдер повернулся и сел в свою капсулу, отцепив от пояса старый лайтсейбер. Сих с минуту смотрел на него, а затем начал его разбирать. Едва кристалл оказался у него в руке, он активировал свой кроваво-красный лайтсейбер и разрезал металлическую часть своего старого оржия пополам, а затем начал плавить голубой кристалл. Дождавшись, когда от кристалла не останется ничего, кроме расплавленной лужицы, он выключил лайтсейбер и закрыл капсулу. Теперь Люк был его единственной связью с джедаями, на которую он мог как-то повлиять.***
Идя по парадной зале Императорского дворца к тронному залу, Дарт Вейдер незаметно улыбался за своей маской. Последние несколько дней прошли без происшествий, но сегодня все будет иначе. Как только он отчитается перед Императором, он отправится в свой замок и освободит своего сына из карбонитовой тюрьмы, в которой тот находился. Когда он приблизился к дверям тронного зала, один из облаченных в красное императорских гвардейцев шагнул вперед и открыл перед ним дверь. Войдя в темное помещение, Вейдер опустил ментальные щиты, зная, что Палпатин может читать его мысли и эмоции независимо от того, подняты щиты или нет. Поднявшись по лестнице, он достиг верха как раз в тот момент, когда трон черного цвета повернулся к нему лицом. — Мальчик у тебя? — спросил Палпатин, глядя своими пронзительными желтыми глазами на человека, которого большинство считало всего лишь его слугой. — Да, — просто ответил Вейдер. — Я заморозил его в карбоните на Беспине. — Он не пострадал? — Да, я опробовал процесс заморозки, прежде чем поместить туда Люка, — объяснил Вейдер. — И единственный побочный эффект, который будет действовать на него дольше пары часов, — это временная слепота. — Временная слепота, — повторил Правитель Галактики, и на его лице появилась злая улыбка. — Ты хорошо справился. Теперь иди, разморозь его и скажи ему, кто ты такой, а завтра приведи его ко мне, и тогда мы откроем ему остальное. — Как пожелаете, — ответил Вейдер с явным предвкушением в голосе. Затем он повернулся, спустился по лестнице и вышел через скрытую дверь справа от главного входа в комнату. Эта вторая дверь вела в пустой коридор, доступный только Палпатину и ему самому.***
Бесконечная темнота простиралась во все стороны, образы и голоса беспорядочно мелькали в его голове, словно молнии. Он уже давно оставил попытки двигаться, так как, несмотря на все усилия, не мог пошевелить ни одним пальцем руки или ноги с тех пор, как попал сюда. Но где он находился? Ответ на этот вопрос витал совсем рядом, и за время пребывания в этом странном месте он постепенно осознал, что его разум работает недостаточно быстро. И, как будто растерянности и страха от того, что он застрял в этом загадочном и неизвестном месте, было недостаточно, внутри него появилось тянущее чувство — достаточно сильное, чтобы привлечь внимание. Но оно, как и ответ на вопрос, где он находится, ускользало от его понимания. Где он был? Что с ним случилось? Как долго он был здесь? Часы? Дни? Недели? Месяцы? Годы? Чем больше он думал об этом — вернее, пытался думать об этом, поскольку его сознание продолжало блуждать — тем больше ему казалось, что он находится здесь уже давно.***
Войдя в почти пустую комнату своего замка, Вейдер подошел к карбонитовому блоку, прислоненному к одной из стен. Взглянув на застывшее лицо сына, он улыбнулся и, протянув руку, повернул необходимые ручки, чтобы начать процесс разморозки. Какое-то время казалось, что ничего не происходит, но потом раздалось низкое гудение, и карбонит, покрывавший его сына, приобрел красноватый оттенок. Подойдя ближе, он наблюдал, как карбонит еще минуту светился красным светом, а затем исчез, и Люк со стоном упал на пол. Опустившись на колени, Вейдер притянул сына к себе, заставив его сесть, а затем выхватил из кобуры бластер Люка и швырнул его через всю комнату. — Что?.. — спросил Люк, заметно дрожа. — Что случилось? — Ты только что освободился из карбонита, — ответил Вейдер. — Карбонита? — переспросил Люк, несколько раз моргнув глазами. — Что… Его лицо внезапно застыло, так как в памяти всплыло все: короткая битва, падение с лестницы, слова Вейдера и, наконец, падение в эту яму… углеродную замораживающую яму. Слыша механизированное дыхание, он вдруг понял, кто его держит, одновременно осознавая, что с его глазами что-то не так. Вырвавшись из рук Вейдера, он попытался подняться на ноги, но потерял равновесие и упал на пол, обо что-то споткнувшись. — Куда это ты собрался? — спросил Вейдер, вставая и подходя к Люку, лежащему рядом с опрокинутым стулом. — Мои… мои глаза, — заикаясь, произнес Люк. — Что с моими глазами? — Ничего серьезного, — ответил Вейдер, положив руку на плечо сына. — Просто временный эффект от карбонита, со временем он пройдет. — Ты не собираешься меня убивать? — спросил Люк, пытаясь стряхнуть руку лорда ситхов со своего плеча, но обнаружил, что в своем нынешнем состоянии он слишком слаб, чтобы сделать даже это. — Это зависит от того, примешь ли ты свое наследие и будешь вести себя соответственно или нет, — ответил Вейдер. — Мое наследие? — настороженно спросил Люк, ощущая, что чувство, которое беспокоило его в последнее время, внезапно усилилось. — Да, — подтвердил Вейдер. — Что Кеноби рассказал тебе о твоем отце? — Мой отец, — повторил Люк, его гнев усилился. — Он сказал мне, что ты убил его! Сказав это, он попытался встать, но рука Вейдера внезапно сжалась как железные тиски и заставила его опуститься обратно. — И это все? — сурово спросил Вейдер. — Неужели он не сказал тебе никакой другой лжи? — Лжи? — спросил Люк, понимая, что ему не следует слушать этого человека, человека, который хладнокровно убил его отца и его первого наставника, но почему-то не мог заставить себя сделать это. — Да, лжи, — подтвердил Вейдер, радуясь интуиции Люка. — Я никогда не убивал твоего отца. Люк, я твой отец! Люк замер при этих словах, чувствуя, как его кровь превращается в лед. Нет! Это не могло быть правдой! И все же он не мог почувствовать отрицания, которого хотел бы почувствовать. То чувство, которое влекло его, то чувство, которое не прислушивалось к другим чувствам, когда они кричали ему, чтобы он остановился, это чувство теперь настаивало на том, что слова Дарта Вейдера, Темного Лорда Ситхов и второго командующего Галактической Империи, были правдой. — Нет! — громко воскликнул он с отрицанием, которого просто не мог почувствовать. — Нет, это неправда, это невозможно! — Проверь свои чувства, ты знаешь, что это правда, сын мой, — заявил Вейдер и с удовлетворением наблюдал, как Люк вздрогнул при последних двух словах. Отрицательно качая головой, Люк пытался убедить себя, что Вейдер лжет ему, что он использует Силу, чтобы манипулировать его чувствами и заставить его думать, что то, что он слышит — правда. Но как бы он ни старался убедить себя, он знал, он чувствовал, что Вейдер действительно его отец. Его отец! Всю свою жизнь он хотел знать своего отца, быть с ним и учиться у него. Но теперь все его детские мечты и надежды были разрушены несколькими словами того человека, которого он хотел знать, его отца. Чувствуя, как его сын принимает правду, Вейдер улыбнулся про себя. Пока что казалось, что он сможет обратить юношу, поскольку теперь ему было ясно, что все его надежды и мечты были сосредоточены вокруг него, или вокруг человека, которого Люк представлял как своего отца, но если нет… На короткое время в нем вспыхнул гнев, когда он подумал о лжи, которую Кеноби, должно быть, вбил в голову его сына, но затем ситх отогнал эту мысль, взял сына за руку и без особого сопротивления поднял его на ноги. Шок от только что полученных новостей, а также действие карбонита, казалось, полностью ошеломили юношу — настолько, что ему, похоже, было все равно, что с ним происходит в данный момент. Оставалось надеяться, что к завтрашнему дню, когда он впервые встретится с Палпатином, Люк придет в себя, иначе он даже не сможет принять решение занять место, принадлежащее ему по праву рождения. Вейдер повел сына из комнаты, вверх по лестнице в его старую спальню, молча слушаля мысли Люка, безуспешно пытавшегося разобраться в том, что произошло с ним с тех пор, как он покинул Дагобу. Он тут же запомнил название планеты, зная, что при первой же возможности нужно будет убить Йоду. — Как долго я был в карбоните? — спросил Люк перед тем, как Вейдер сгрузил его на кровать. — Четыре с половиной дня, — ответил тот. Кивнув головой, Люк принял сидячее положение, отметив, что простыни на кровати сделаны из нежного шелка, а не из того, что он ожидал увидеть в тюремной камере. — Где я? — спросил он, глядя туда, где раздавалось механическое дыхание, и надеясь, что смотрит на лицо своего отца. — В твоей спальне, — ответил Вейдер, слегка позабавленный тем, что его сын смотрит поверх его правого плеча. — Завтра утром я отведу тебя к Палпатину. С этими словами он развернулся, вышел из комнаты и приказал запереть ее снаружи. Сидя на кровати, Люк несколько мгновений ждал и прислушивался, чтобы убедиться, что отец ушел, а затем снова упал на кровать. Его отец! Дарт Вейдер был его отцом! Как это случилось? Почему это произошло? Любила ли его мать Вейдера? Или она полюбила Энакина Скайуокера? Может, он поэтому вырос на Татуине, вдали от отца, потому что его мать любила Энакина, пока он не превратился в Вейдера? Но что с ней было потом? Неужели она бросила его, не желая вспоминать о человеке, которого когда-то знала и любила? Не очень-то желая знать ответ на этот вопрос, он снова сел и подумал, не попробовать ли ему пройтись. Не очень понимая, как ему быть после того, что произошло внизу, юноша провел руками по краю кровати, пока не коснулся дерева, которое должно было быть спинкой кровати. Проведя по нему пальцами, он почувствовал, что дерево богато украшено резьбой. Улегшись на мягкий матрас, Люк задумался, почему его поместили в эту комнату, его спальню, как называл ее отец, а не в тюремную камеру. Он был уверен, что дверь в эту комнату заперта так же, как и в тюремную камеру, но это не имело значения, поскольку он не мог никуда выйти, пока не вернет себе зрение. Планировал ли его отец оставить его у себя и обратить на Темную сторону? А что насчет Палпатина? Он вдруг напрягся всем телом, вспомнив ответ отца на вопрос о том, убьют его или нет: «Это зависит от того, примешь ли ты свое наследие и будешь вести себя соответственно или нет». Его отец убьет его, если он откажется перейти на Темную сторону! По крайней мере, так он сказал, но на самом деле он бы этого не сделал, правда? Был ли Вейдер настолько темным, чтобы убить собственного сына, если бы тот повел себя не так, как он хотел? Не желая думать об ответе на этот вопрос, исходя из того, что он знал о своем отце, он повернулся и подумал о своих друзьях. Все ли с ними в порядке? Удалось ли им сбежать или их схватили? А если их схватили, то где они сейчас? Что-то внутри него подсказывало ему, что они все еще живы. Люк знал, что может узнать это наверняка, если обратится к Силе, но не сделал этого, боясь, что отец может сделать с ним, если он так поступит. Но почему его друзья оставили его Вейдеру? Неужели им было все равно? Или они не знали? Разозлившись, он стукнул кулаком по матрасу, и тут же постарался сдержать эмоции, — гнев мог привести к Темной стороне. Темная сторона — вот к чему хотел склонить его отец. Разве он должен? А как же все то, о чем говорил ему Йода? То, что Вейдер был его отцом, не означало, что он должен был присоединиться к Империи, ведь так? Он не мог предать своих друзей… ведь так? Повернувшись на кровати, Люк вытеснил все мысли из головы и позволил себе погрузиться в беспокойный сон.***
— Просыпайтесь, молодой лорд, — донесся голос, вырывая Люка из беспокойного сна. — Чт… что? — спросил Люк, вспоминая все, что произошло. — Кто ты? — Маркус, лорд, — ответил Маркус. — А сейчас вы должны позавтракать, пока не пришел ваш отец, чтобы отвести вас к Императору. — Не называй меня так! — резко сказал Люк, садясь. То, что он был сыном Вейдера, не означало, что он хотел получить титул своего отца. Этот титул означал зло и боль! — Как, господин? Лорд? — спросил Маркус и продолжил, когда Люк кивнул. — Но это ваш законный титул, ваш по праву рождения. — Нет, это не так, — сказал Люк, поворачивая голову в сторону голоса Маркуса. — Это так, — просто, но твердо ответил Маркус. — Но сейчас вы должны поесть. С этими словами слуга поставил поднос с едой на колени Люка и положил одну руку Люка на чашку, а другую — на тарелку. Решив не начинать спор, Люк молча сел и принялся за еду, быстро заметив, что Маркус не вышел из комнаты. — Ты так и будешь сидеть здесь и смотреть, пока я ем? — спросил Люк, остановившись. — Да, господин, — ответил Маркус. — Я здесь, чтобы служить вам и вашему отцу. — Ты уже давно с моим отцом? — спросил Люк, откусывая очередной кусок непривычной для него еды. — Несколько лет, — ответил Маркус, изучая Люка. Как же мальчик изменился с тех пор, как он видел его в последний раз. Жаль, что джедаи забрали его, он был таким многообещающим наследником лорда Вейдера. Покачав головой, слуга терпеливо дождался, пока юноша закончит есть, после чего шагнул вперед и взял пустой поднос с колен юного принца. — Ваш отец скоро будет здесь, — сказал Маркус, покидая комнату. Услышав, как закрылась дверь, Люк опустил голову на руки. Лорд? Ему не нужен был имперский титул, он был повстанцем. Но мог ли он оставаться повстанцем, зная, что его отец был имперцем? Сможет ли он бороться со всем, за что выступал его отец? Он всегда сражался за Альянс, потому что думал, что именно в это верил и за это сражался его отец. Он думал, что его отец был джедаем. Подняв голову и сжав кулаки, он громко вздохнул: все это было чертовски неприятно! Почему это должно было случиться с ним? Почему… — Идем, Палпатин ждет… — начал Вейдер, входя в комнату. — Так не пойдет. — Что? — спросил Люк. — Твоя одежда, — ответил Вейдер, разглядывая грязный комбинезон зеленоватого цвета, в который был одет его сын. — Что с ней не так? — спросил Люк, отчаянно пытаясь скрыть неуверенность, которую чувствовал. — Она тебе не подходит, — заявил Вейдер, направляясь к шкафу, открывая его и доставая простую черную рубашку, брюки, сапоги до колен и ремень. — Надень это, — приказал он, бросая вещи Люку. Ощутив нежный материал одежды, Люк поднял голову в направлении механического дыхания. — Что это? — спросил он, не желая надевать одежду с имперскими символами. — Обычная черная одежда, — нетерпеливо ответил Вейдер. — Теперь надень это, Палпатин не любит, когда его заставляют ждать, а тебе не стоит его злить, ради твоего же здоровья. Слегка напрягшись от угрозы, Люк колебался еще секунду. Что мешало отцу солгать ему? Была ли это проверка, чтобы узнать, насколько легко он ему поверит? Или он выдумал все это? Внезапно Люк почувствовал, как Вейдер вторгся в его сознание, и, прежде чем он успел отреагировать, перед глазами промелькнуло изображение. На секунду он увидел себя сидящим на большой кровати с черными простынями, а в его руках была простая черная одежда. Все изображение казалось темным, как будто он смотрел сквозь защитные очки или что-то в этом роде. Юноша вдруг понял, что это было: Вейдер только что послал ему изображение того, что он видел сам через свою маску. Люк кивнул головой, смущенный тем, что только что произошло, и быстро переоделся. Его отец с легкостью вторгся в его сознание и показал ему образ, несмотря на то, что у него были проблемы с глазами. Люк ужаснулся тому, какой силой обладает его отец, и осознал, насколько он беспомощен. Если отец захочет что-то сделать с ним, он ничем не сможет ему помешать. Услышав мысли Люка, Вейдер улыбнулся: это осознание ситуации было первым шагом в правильном направлении, даже если сам юноша этого не понимал. Как только Люк переоделся, Вейдер удовлетворенно кивнул, рассматривая его: его сын хорошо смотрелся в черном. Взяв Люка за руку и не обращая внимания на то, как тот напрягся от его прикосновения, он вывел его из комнаты.***
Почувствовав приближение Вейдера и Люка, Палпатин улыбнулся. Ему не терпелось увидеть реакцию мальчика, когда он узнает всю правду о том, кто он такой, и о тех последствиях, к которым это приведет. Отвернув свой трон от огромного смотрового окна с видом на столицу своей Империи, он наблюдал, как Вейдер ведет своего сына к нему и останавливает юношу на первом лестничном пролете. — Добро пожаловать, молодой Вейдер, я ждал тебя, — произнес он и увидел, как Люк вздрогнул от такого обращения. — Не зовите меня так, — потребовал Люк, это имя олицетворяло зло, боль и страдания, он не хотел так называться. — Меня зовут Скайуокер. Палпатин начал смеяться над этим, а Люк почувствовал, как рука отца на его руке напряглась. — Скайуокер, — повторил Палпатин, прекратив смеяться. — Этого имени не существует. Ты родился Вейдером и поэтому ты Вейдер. — Не существует? — медленно повторил Люк. — Что? Вы лжете! И тут Вейдер так сильно сжал руку, что Люк стиснул зубы, чтобы не закричать. Он поднял руки вверх, пытаясь сбросить ладонь отца со своей руки. — Следи за своим языком, юноша, — приказал Вейдер, наблюдая за тщетными попытками Люка освободиться. — Прояви немного уважения. — Уважение? — не сдержался Люк. — К хладнокровному монстру, который угнетает гала… Он резко остановился и закрыл рот, пытаясь не закричать снова, когда хватка его отца еще сильнее сжалась, а затем он оказался на коленях, в коленопреклоненном положении. Он пытался подняться, не зная, как далеко находится Император, но ненавидя символизм этой позы. Наконец он сдался, так как хватка отца только усилилась от его стараний. Как отец мог так поступить с ним? Неужели он ничего не чувствовал к своему сыну? Разжав хватку, Вейдер наблюдал, как юноша немного колеблется, прежде чем подняться на ноги. Очевидно, сын боялся того, что произойдет, если он сделает что-то, чего от него не ожидают, но гордость заставляла его скрывать это. Это был еще один маленький шаг в правильном направлении, но все шло слишком медленно. — Я не лгу, — ледяным тоном произнес Палпатин. — Твой отец родился Дартом Вейдером и носил это имя, пока я не убедил его взять имя Энакин Скайуокер, которое я придумал, чтобы внедриться в ряды джедаев. Так он узнал бы их методы, когда пришло бы время уничтожить их. — Нет! — прошептал Люк, отрицательно качая головой. Это не может быть правдой! — Да, — ответил Вейдер. — Энакина Скайуокера нет и никогда не было. Ты — Вейдер, и ты был бы им, даже если бы родился в то время, когда я носил имя Скайуокер, а это не так. — Нет! Вы все выдумываете, — сказал Люк, отчаянно ища брешь в этой версии. — Откуда вы знаете, как его назвали при рождении? — спросил он, глядя в направлении голоса Императора. — Потому что я дал ему это имя, — просто ответил Палпатин, пристально глядя на юношу, не собираясь упускать его реакцию, поскольку вся его жизнь должна была перевернуться с ног на голову. — Видишь ли, твой отец — мой сын. Люк застыл, его мышцы напряглись, а по венам потек лед, когда до него дошел смысл сказанного. Если Палпатин был отцом его отца, то это означало, что он был его… — Нет! — громко заявил он, делая шаг назад и сталкиваясь с отцом, который тут же положил обе свои большие руки ему на плечи. И почему-то эти руки, которые мгновение назад причинили ему боль, внезапно стали казаться надежной защитой. — Да, — ответил Палпатин, со злобным удовольствием в голосе. — Это правда, мой внук. Отрицательно качнув головой, Люк понял, что слегка дрожит. То же чувство, которое подсказывало ему, что Вейдер говорил правду, когда объявил, что он его отец, теперь подсказывало ему, что Палпатин тоже говорит правду. Он хотел бежать, бежать из этой комнаты в безопасное место, но если он не был в безопасности со своей семьей, то где же он был в безопасности? Со своими друзьями? Но разве они не оставили его Вейдеру? Вейдер улыбнулся, глядя на своего сына. Люк воспринял новость именно так, как он и ожидал, но у него было чувство, что юноша не до конца понимает, что значит быть родным внуком Палпатина. Протянув руку вперед, он погладил тыльной стороной ладони бледную щеку Люка и с удовлетворением увидел, что тот не отстранился от его прикосновения. Наклонившись вперед, он тихо сказал сыну на ухо: — Мой сын, Люк Вейдер, имперский принц и второй в очереди на галактический трон. Люк вскинул голову при этих словах и вырвался из хватки отца. Повернувшись так, чтобы, как он надеялся, смотреть в сторону отца, он начал отступать назад. — Нет! — сказал он дрожащим голосом. Император! Они ожидали, что когда-нибудь он станет Императором и возглавит Империю, которая принесла угнетение и страдания людям галактики! — Никогда! Он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но неожиданно издал изумленный возглас, когда его нога задела что-то, и он упал назад и приземлился на короткий лестничный пролет. Едва он осознал, что произошло, до него донесся смех Палпатина, его деда. Разозлившись, юноша попытался подняться на ноги, но его нога поскользнулась на чем-то, и он упал обратно. — Хорошо, — сказал Палпатин, почувствовав нарастающий гнев Люка. — Используй свой гнев, мой внук, пусть он свободно течет в тебе. Люк замер при этих словах. Может ли он? Может ли он поступить так, как велел ему Палпатин? Но как же его друзья? Мог ли он предать их? Но мог ли он предать свою семью, то, о чем он всегда мечтал? Недовольный нерешительностью сына Вейдер шагнул вперед, схватил Люка за руку и рывком поставил его на ноги. — Ты не должен колебаться, юноша, — сказал он с неодобрением в голосе. — Темная сторона — это твое происхождение, твое наследие. Люк заметно дернулся при этих словах, но промолчал, поскольку смятение внутри него только нарастало. Темный/светлый Правильный/Неправильный Семья/Друзья Люк также не мог не почувствовать себя слегка задетым неодобрением отца. Он слишком долго мечтал иметь отца, чтобы просто отмахнуться от его замечаний теперь, когда он у него есть. — Уведи его, — приказал Палпатин. — Сегодня он бесполезен, мы сможем начать его подготовку завтра. Люк скрипнул зубами: хотя замечание Палпатина никак не затронуло его, но сам факт того, что он предположил, что он обратится, вызывал злость. Но юноша скрыл свой гнев, не желая, чтобы Император его увидел. Глядя на него, Палпатин сузил глаза: его внук думал, что может скрывать от него свои мысли и эмоции. Если бы мальчик вырос здесь, на Корусканте, он не был бы таким наивным в этом возрасте. Покачав головой, он кивнул Вейдеру, который повел Люка прочь. Они только спустились с первых трех ступенек, когда Люк вывернулся из цепкой хватки отца и повернулся в ту сторону, где должен был находиться Император. Сконцентрировавшись, он потянулся к Силе, желая увидеть все без глаз, как в первый раз, когда он был на борту «Сокола». Внезапно в его сознании промелькнул образ. Это был трон цвета черного дерева, стоящий перед огромным окном, из которого открывался вид на Корускант. В троне сидел облаченный в черную мантию Правитель Галактики, его дед. И хотя большая часть лица Палпатина была скрыта капюшоном его мантии, он мог различить пронзительные желтые глаза этого человека. — Хорошо, — произнес Палпатин. — У тебя большой потенциал, и ты будешь очень силен с Темной стороной. Люк промолчал на это замечание, откладывая в памяти только что увиденный образ. Видя, что сын ничего не отвечает, Вейдер развернул его и повел обратно в его комнату.***
— Что еще здесь есть? — спросил Люк, когда отец посадил его на кровать. — Твой стол, шкаф, компьютерный терминал, полка, а напротив твоей кровати — большое окно с видом на Корускант. Кивнув головой, Люк замялся. — В чем дело? — поинтересовался Вейдер, разглядывая своего слепого сына. — Это правда? Ты действительно сначала использовал Темную сторону? — спросил Люк, стремясь обрести уверенность. — Ты присоединился к джедаям только для того, чтобы изучить их слабости? Разве тебе не было никакого дела до того, за что они выступают, когда ты присоединился к ним? — Да на все вопросы, в том числе и на последний, — ответил Вейдер и увидел, как Люк зажмурился, услышав ответ. Это было не то, что он хотел услышать. Все те слабые надежды, которые он обрел после того, как узнал, что Вейдер — его отец, теперь разбились вдребезги, оставив ему только дружбу Хана и Леи. Теперь он не мог поверить, что его отец был хорошим человеком, пока не обратился во зло, не мог поверить, что его мать любила человека, которым когда-то был его отец. Он действительно был сыном Дарта Вейдера, и с этим ничего нельзя было поделать. Чувствуя, как умирают глупые надежды его сына, Вейдер улыбнулся за своей маской. Возможно, теперь юноша увидит правду и присоединится к нему и Палпатину на Темной стороне. Еще немного посмотрев на Люка, он наконец развернулся и вышел из комнаты. У него были другие дела. Услышав звук закрывающейся двери, Люк поднял голову. Все его мечты и надежды, все, что он когда-то думал о своем отце, исчезло. Как он мог так ошибиться в нем? Почему он так тосковал по отцу? Почему он не мог быть таким, как Хан? Хан никогда не знал своих родителей, он вообще ничего о них не знал — и ему было все равно. Почему он не мог быть таким же? Почему он отличался от Хана? Они оба даже не знали своих отцов в свое время. Почему же он так тосковал по нему? В надежде найти ответ на этот вопрос Люк потянулся к своим самым ранним воспоминаниям. Однако, как он ни старался, ему удалось вспомнить лишь несколько фрагментов себя шестилетнего, но даже тогда он жаждал узнать своего отца. Но ведь должно было быть что-то и до этого, не так ли? Сосредоточившись, он перебирал в памяти свои мысли, пока у него не начала болеть голова. Его жизнь на Татуине всегда проходила одинаково изо дня в день, так что до шестилетнего возраста, вероятно, не было ничего особенного. Именно тогда он впервые встретил Биггса Дарклайтера, который был его другом до самой своей смерти над «Звездой Смерти»… смерти, вызванной Дартом Вейдером, его отцом. Выбросив эту мысль из головы, он обратился к своим друзьям, к Хану и Лее. Почему они оставили его Вейдеру? Они не знали, что Вейдер — его отец, поэтому, бросив его, они оставили его почти на верную смерть. Но это же безумие, они рисковали жизнью, чтобы спасти его в прошлом, так почему они вдруг бросили его сейчас? Или произошло что-то еще? Не в силах удержаться, он потянулся к Силе. Он только что нашел разум Леи и собирался искать разум Хана, когда почувствовал неожиданный удар Силы. Он словно с размаху налетел на стену. Юноша закричал, свалившись с кровати на пол. «Ты будешь использовать Темную сторону или не будешь использовать Силу вообще», — произнес голос Палпатина. — «Понятно?» «Да», — мысленно ответил Люк, не желая больше злить Императора. Выждав, чтобы быть уверенным, что дед оставил его в покое, он поднялся на ноги и снова сел на кровать. Лея, по крайней мере, была жива, так почему же она оставила его? Неужели ей все равно? Не желая думать об этом, Люк поднялся на ноги и принялся медленно ходить по комнате, держа руки перед собой.***
Проснувшись от солнца, светившего ему в глаза, Люк выругался про себя за то, что забыл закрыть шторы. Он уже натянул одеяло на голову, но вдруг замер и откинул одеяло. Он мог видеть! Его глаза постепенно привыкли к свету, и юноша посмотрел в огромное окно своей комнаты, из которого открывался вид на некоторые небоскребы Корусканта. Встав с кровати, он подошел к окну и принялся молча наблюдать, как транспортные средства всех форм и размеров прокладывают себе путь между высокими зданиями. — Значит, к вам вернулось зрение, — Люк вздрогнул, услышав голос Маркуса. — Простите, милорд, я думал, вы знаете, что я здесь. Ваш отец всегда знает, когда я в комнате. — Я не обратил внимания, — ответил Люк, рассеянно оглядывая комнату, полностью оформленную в черных тонах. Ему не нравилось, когда его сравнивали с отцом. — Хорошо, — ответил Маркус, передавая Люку поднос с завтраком. — В следующий раз я буду стучать. Кивнув головой, Люк съел свой завтрак, изучая молчаливого Маркуса. В облике седеющего слуги было что-то знакомое, но он не мог понять, что именно. Как только он закончил есть, Маркус забрал у него поднос. — Ваш отец скоро будет здесь, — сообщил он Люку, прежде чем покинуть комнату. Посмотрев на черную одежду, которую он недавно носил, Люк встал и подошел к шкафу, надеясь найти что-нибудь не черное. Этот цвет был слишком символичным для него — его носили и его отец, и его дед, — и он не был уверен, что хочет присоединиться к ним. Заглянув в шкаф, он почувствовал, что его сердце упало: мало того, что все было черным, так еще все напоминало одежду его отца, включая перчатки и плащ. Он со злостью стукнул кулаком по двери шкафа, не заботясь о том, что посылает колебания в Силе. Он неохотно переоделся обратно в одежду, которая была на нем накануне. Они пытались управлять им, контролируя все его потребности. Они контролировали, куда он может пойти и что ему делать, запирая его, контролировали, что он носит и что ест. Ему было все равно, были ли они его отцом и дедом: они ничего не сделали для него до сих пор, их не было рядом когда он рос. Они не имели права внезапно распоряжаться его жизнью на основании претензий, ради которых они ничего не сделали. — Вот тут ты ошибаешься, — заметил Вейдер, входя в комнату. Люк обернулся, его гнев возрос от того, что его мысли были прочитаны. — Твой гнев хорош, но неуместен, — сказал Вейдер. Люк замешкался, услышав легкую похвалу, и впервые с тех пор, как узнал правду, посмотрел на отца. — Что ты имел в виду, когда сказал, что я ошибаюсь? — спросил он, снова охваченный странным чувством. — Я растил тебя почти четверть твоей жизни, пока Кеноби не украл тебя у меня, — ответил Вейдер. — Что? — спросил Люк, сбитый с толку. Память подсказывала ему, что это неправда, но Сила говорила ему, что отец тоже не лжет. — Тогда почему я этого не помню? — Потому что джедаи поставили тебе блокировку сознания, чтобы им было легче манипулировать тобой, — объяснил Вейдер, испытывая гнев от того, что джедаи сделали с его сыном. Сначала они похитили его, затем блокировали его память и, наконец, попытались превратить его в одного из них. — Они не манипулировали мной! — воскликнул Люк, не желая соглашаться. — Манипулировали, — ответил Вейдер, потянувшись к нему одним щупом Силы и войдя в сознание сына. — Не смей! — воскликнул Люк, сначала подняв свой ментальный щит, а затем, когда отец продолжил свои действия, ударил его. В тот же миг он потерял контроль над своим телом от шеи вниз, чувствуя, как от отца исходит чистая ярость. — Никогда больше так не делай! — приказал Вейдер, частично сжимая горло Люка своими ментальными пальцами. Люк быстро кивнул головой, чувствуя, как в его душе зарождается страх перед силой отца. Однако в то же время он не собирался сдаваться так легко. Юноше понадобились почти все силы, чтобы не начать судорожно глотать воздух, несмотря на позывы тела. Почувствовав гордость юноши, Вейдер ослабил хватку на горле сына. Он не хотел ломать его — у него было достаточно хнычущих, безмозглых приспешников — он просто хотел заставить своего сына стать прежним. Тем, кем он должен был быть по праву рождения. Ослабив контроль над телом Люка, ситх снова вошел в его разум. Беспрепятственно добравшись до глубин сознания юноши, он нашел мысленный блок и мгновенно уничтожил его. Почувствовав внезапное, невыносимое давление в голове, Люк уже хотел ударить отца, но остановился, понимая, что наказание за это будет гораздо хуже того, что он сейчас испытывает. Однако давление быстро усилилось, и вдруг перед его глазами возникла белая вспышка, за которой последовала волна такой сильной боли, что он вскрикнул и упал на колени. Когда боль утихла, он почувствовал, что отец оставил его разум. Медленно поднявшись на ноги, Люк поднял глаза на отца. — За это ты должен благодарить своего так называемого «мастера» Йоду, — объяснил Вейдер. — Только он мог наложить на тебя такой сильный ментальный блок. — Ментальный блок? — переспросил Люк, выглядя озадаченным. — Проверь свою память, — приказал Вейдер. — После разрушения блокировки разума ты найдешь множество воспоминаний, которых давно не видел. Скептически посмотрев на отца, Люк заколебался, но решил, что нет ничего плохого в том, чтобы посмотреть. Обратившись к прошлому, он посмотрел на воспоминания о себе на Татуине, когда он был шестилетним мальчиком, потом посмотрел еще дальше, и на него внезапно обрушился целый ряд новых воспоминаний. Он сидел на полу рядом с кроватью в спальне, в которой находился сейчас, только он был младше, четырех-пяти лет. Он играл с миниатюрными истребителями TIE и X-Wings, причем в битве побеждали только TIE. Тут он почувствовал мягкое прикосновение к сознанию, от которого вскочил на ноги, бросил игру и выбежал из комнаты, столкнувшись с более молодой версией Маркуса. — Осторожнее, юный принц, — сказал Маркус, помогая ему подняться на ноги. — Смотри, куда идешь. — Папа дома, — ответил он, словно это все объясняло, и бросился вниз по лестнице. Вбежав в коридор, который находился недалеко от входа в замок его отца, он с криком «Папа!» бросился на высокого светловолосого и голубоглазого мужчину. Когда воспоминание померкло, на смену ему пришло другое, и он обнаружил, что смотрит в окно челнока, опускающегося на посадочную площадку перед Императорским дворцом. Затем он сидел в углу комнаты, радостно наблюдая за отцом, который разрабатывал планы атаки, чтобы уничтожить какую-то военную базу. Затем он сидел в своей кровати и слушал, как отец рассказывал ему о том, как он недавно убил джедая. Вспомнив, как ему понравилась сказка на ночь, он отбросил воспоминания в сторону и посмотрел на отца, который наблюдал за ним. — Нет! — воскликнул он. — Ты внедрил эти образы в мой разум, они не настоящие! — Они такие же реальные, как ты и я, — ответил Вейдер. — Именно поэтому джедаи наложили на тебя блокировку разума: они не могли обучать сына ситха, помнящего все, чему его учил отец. Сжав кулаки, Люк снова потянулся к воспоминаниям. То, что сказал отец, имело смысл, и это чувство подсказывало ему, что воспоминания реальны. Он быстро начал искать воспоминание, в котором была бы его мать, но все, что он смог найти, — это размытый образ каштанововолосой женщины с карими глазами. — Это моя мать? — тихо спросил Люк. — Да, — ответил Вейдер, не проявляя эмоций. — Она умерла вскоре после твоего рождения. Люк открыл было рот, чтобы спросить, как она умерла, но вдруг понял, что отец больше ничего не скажет по этому поводу. Вместо этого он снова обратился к воспоминанию, в котором он бросился на своего отца, отца без доспехов и респиратора. — Как… — начал Люк. — Что с тобой случилось? Как получилось, что тебе понадобились броня и респиратор? — Кеноби, — Вейдер выплюнул это слово с такой ненавистью и ядом, что Люк сделал шаг назад. — Мы сражались на лайтсейберах, когда я выследил тебя на планете Дассейн после того, как он похитил тебя. Я поскользнулся во время боя и упал в яму с остывающей лавой. Люк вздрогнул от одной мысли об этом, задаваясь вопросом, как его отец выжил после этого происшествия. — Как только я упал в яму с лавой, Кеноби забрал тебя и покинул Дассейн. Когда Палпатин узнал о случившемся, он послал людей за Кеноби, чтобы забрать тебя, но они не были чувствительны к Силе, и Кеноби сбежал. К тому времени, когда я смог возобновить поиски, след успел остыть. Люк неловко поежился, осознав, что именно из-за него его отец сейчас нуждается в броне и респираторе. Если бы его не было, его отец не оказался бы на Дассейне в тот момент, когда это произошло, и поединок, который привел к несчастному случаю, не состоялся бы. Он молчал, глядя куда угодно, только не на отца. — Палпатин ждет, — наконец сказал Вейдер и, повернувшись, вышел из комнаты. Зная, что неповиновение ни к чему не приведет, Люк молча последовал за отцом. Войдя в тронный зал через второй вход, Люк почувствовал, как Палпатин проникает в его сознание. Он уже хотел было вытолкнуть деда, но вовремя одумался. Вместо этого юноша просто наблюдал, как Палпатин потянулся к тому месту, где должен был находиться блок разума, прежде чем отступить. Достигнув первого лестничного пролета, он посмотрел на своего деда. — Теперь твоя память полностью восстановлена, мой внук, — сказал Палпатин и в голове Люка промелькнуло еще одно воспоминание: Он стоял рядом с троном, обращенным к окну, его правая рука лежала на подлокотнике трона, и он слушал, как его дед рассказывает об Империи. Время от времени Палпатин останавливался и указывал на одно из зданий за окном. Вернувшись в настоящее, он увидел, что дед улыбается ему. — Теперь ты должен принять Темную сторону, — приказал Палпатин, потянувшись к Силе и окутав Люка покрывалом из чистой энергии Темной стороны. Почувствовав вокруг себя энергию Темной стороны, нависшую над краем его души, Люк напрягся. Он точно знал, чего от него ждут отец и дед: они хотели, чтобы он открылся Силе и впустил в себя энергию Темной стороны, чтобы она заполнила всю его сущность. Часть его души хотела сделать то, что они хотели, стать тем, кем хотел его отец, но другая часть сдерживалась. Если бы он согласился, то присоединился бы к Империи и предал бы своих друзей. Кроме того, Йода и Оби-Ван рассказали ему о Темной стороне. Как только эта мысль промелькнула в его голове, он почувствовал, как в аурах Силы его отца и деда закипает ярость. Переведя взгляд с отца на деда, он наблюдал, как дед поднялся на ноги и подошел ко второму лестничному пролету. В первый раз за много лет он увидел все лицо Палпатина, до этого скрытое под капюшоном и невольно сглотнул: казалось, будто что-то разъедало его плоть. Эти мысли вылетели из его головы, когда он увидел, как Император поднял руки. Что-то в этом жесте было знакомым, но он не мог вспомнить почему. Внезапно по рукам Палпатина пробежала разветвленная бело-голубая молния, которая выстрелила прямо в него. Рефлекторно подняв руки, Люк вскрикнул от боли, когда молния Силы ударила в него и сбила с ног. Сначала он подумал, что это было кратковременное наказание за его нерешительность, но оно продолжалось, и боль становилась все сильнее. Не станет же дед убивать его? Продолжая кричать от боли, он извивался под ударами. Увидев отца, юноша потянулся к нему. — Отец, пожалуйста! — позвал он, прежде чем снова сорвался на крик. Глядя на сына, Вейдер молчал, наблюдая, как Палпатин продолжает наказание. Он был рад, когда почувствовал, что его сын готов принять Темную сторону, но тот факт, что юноша все еще думал о джедаях, показывал, что он не до конца понимает, что делает. Остановив атаку, Палпатин посмотрел на юношу, который закрыл глаза и перекатился на спину. Если бы не та часть Люка, которая хотела присоединиться к ним, он бы убил его сейчас. Юноша слегка вздрогнул и открыл глаза. Их глаза на мгновение встретились, пронзительные желтые глаза впились в льдисто-голубые. Наконец Люк отвел взгляд и посмотрел на отца. Как мог его отец стоять в стороне и смотреть на то, что только что произошло? Неужели ему было все равно? — Сейчас ты не его сын, — заметил Палпатин, когда Люк сел. — Любой тест докажет, что это так, но психологически ты не сын Вейдера, а дитя джедая, — Палпатин произнес последние два слова с лютой ненавистью. Люк вздрогнул от направленного на него яда и посмотрел на своего отца, который только кивнул головой в знак согласия. — Джедаи похитили тебя у твоего отца, лишили тебя жизни, которую ты должен был прожить, наложили на тебя блокировку сознания и заставили расти на захолустной планете, — сказал Палпатин, заставив Люка задуматься о том, что должно произойти дальше. — Затем они научили тебя отстаивать все, против чего выступал твой отец, и, как будто этого было недостаточно, они хотели, чтобы ты убил своего отца. Но они не сказали тебе, что он был твоим отцом, не так ли? Вздрогнув от этих слов, Люк промолчал, не зная, что сказать. Все, что только что сказал Палпатин, было правдой. — А теперь ты выступаешь на стороне своих похитителей, — сказал Вейдер, глядя на своего сына. — Ты выступаешь на стороне тех, кто украл тебя, чтобы использовать в качестве оружия, так как они не осмеливаются встретиться со мной лицом к лицу. Люк перевел взгляд с отца на деда, а затем посмотрел на свои руки. Неужели это то, что он делает? Но как быть с тем, чему его учили джедаи? Он ведь был согласен со всем этим, разве нет? — Уведи его, — сердито прорычал Палпатин, разворачиваясь и направляясь обратно к трону. Поднявшись на ноги, Люк успел растереть ноющие мышцы, прежде чем отец резко схватил его за руку и толкнул вниз по первой лестнице. Быстро спустившись по остальным ступеням, он бросил взгляд на отца. Было совершенно очевидно, что отец разозлился на него. Когда он вошел в свою комнату, он на мгновение задумался о том, что с ним будет, если он откажется перейти на Темную сторону, посадят ли его в тюрьму? Услышав мысли сына, Вейдер протянул руку вперед, схватил юношу за плечо и развернул, прежде чем ударить о стену. — Не переоценивай свою значимость для меня, мальчишка, — прорычал Вейдер, схватив сына за подбородок и заставив его поднять голову, чтобы посмотреть в изумленные голубые глаза. — Я не потерплю, чтобы какой-то джедайский ребенок был моим сыном. Если ты покажешь, что ты полностью отвернулся от своего происхождения, своего наследия, ты умрешь. Люк невольно вздрогнул, осознав смертельную угрозу. То, во что он не хотел верить раньше, теперь подтвердилось без тени сомнения. Глядя вслед уходящему отцу, он подумал о двух словах, которыми отец и дед называли его: «дитя джедая». Раньше ему бы понравилось, если бы отец назвал его так, но не теперь. Его отец использовал это слово как оскорбление. Хан и Лея сказали бы ему, чтобы он воспринимал это как комплимент, потому что джедаи были врагами Палпатина и его Империи. Однако в его памяти всплыли воспоминания о том, как он сидел в своей постели, радостно слушая одну из историй отца о смерти джедая. Его действительно настроили против всего, во что он когда-то верил. На мгновение он задумался, что бы он чувствовал, если бы у него был собственный сын, и если бы этого сына похитили у него и превратили в ситха. Он почувствовал, как у него свело живот от нахлынувших эмоций. Джедаи действительно использовали его, манипулировали им. Они украли его, чтобы он сделал за них грязную работу, и, если бы он умер в процессе, это не имело бы никакого значения, поскольку он все равно был наследником ситхов. На мгновение он задумался, как Йода мог быть замешан в подобном, но потом вспомнил слова отца: только Йода был достаточно силен, чтобы наложить на него блокировку разума. Но как же Хан и Лея? Они были его друзьями, он не мог их предать. Они смеялись с ним, плакали с ним, и они доверяли ему. Но разве он не доверял им тоже? И разве они не предали его, когда оставили его Вейдеру? Да, они оставили его, в то время как сами, возможно, спасали свои жизни. Разве он не рисковал своей жизнью, спасая Лею на борту «Звезды Смерти»? Разве он не рисковал своей жизнью, когда летел на своем крестокрыле против «Звезды Смерти»? Да, он рисковал, а они его бросили! Ощущая прилив гнева, он подошел к окну. Все, кому он доверял, еще неделю назад, как оказалось, либо использовали, либо предали его. Когда он смотрел в окно, в его голове промелькнуло множество воспоминаний. Первое — как отец держит его на руках, чтобы он мог выглянуть в одно из высоких окон императорского дворца. Потом — он вошел в тронный зал и, поднимаясь по лестнице, позвал «дедулю». И как отец помогал ему подняться после падения и осматривал порез на левом колене. Просматривая воспоминания, Люк не мог не задаваться вопросом, какой была бы его жизнь сейчас, если бы Оби-Ван не похитил его. Наверное, он был бы похож на своего отца, но тогда ему бы это нравилось, он бы гордился этим. Стоит ли ему присоединиться к отцу? Сможет ли он? Внезапно на ум снова пришли мысли о том, что бы он чувствовал, окажись он на месте отца. Юноша окинул взглядом спальню, чувствуя наплыв новых воспоминаний. Он быстро отогнал их в сторону и посмотрел на шкаф.***
Отложив в сторону отчет о недавней битве с Альянсом, Вейдер поднялся на ноги как раз в тот момент, когда почувствовал, что его сын мысленно тянется к нему. — Отец, — сказал Люк и быстро отступил назад, когда Палпатин потянулся, чтобы наказать его. — Он позвал меня, — сообщил Вейдер Палпатину, направляясь в комнату сына. Если юноша позвал его без веской причины, он узнает, насколько серьезной была озвученная им ранее угроза. Он не собирался убивать его — лишь преподаст ему урок, возможно, отрубит руку. Потянувшись вниз, Вейдер коснулся лайтсейбера, и вошел в комнату Люка. Увидев сына, он убрал руку с оружия, а на его лице появилась улыбка. Люк смотрел в окно, облаченный в один из черных бархатных плащей, которые он приказал Маркусу положить в шкаф в комнате. Пройдя вперед, ситх остановился в нескольких футах от сына и внимательно наблюдал, как тот поворачивается к нему лицом. Оглядев юношу с ног до головы, он с удовлетворением увидел, что Люк полностью переоделся в струящееся черное одеяние ситха. — Итак, ты решил принять свое наследие? — спросил Вейдер. — Да, отец, — ответил Люк, глядя на отца. — Хорошо, — сказал Вейдер, жестом указывая на дверь. — Теперь ты должен доказать это. Поняв, что имел в виду отец, Люк прошел мимо него, вышел из комнаты и двинулся к Императорскому дворцу и тронному залу Императора.***
Почувствовав приближение Вейдера с Люком, Палпатин быстро отпустил двух гранд-адмиралов в тронном зале; если Вейдер уже возвращает Люка, значит, это важно. Через несколько секунд после того, как двери главного входа закрылись за двумя гранд-адмиралами, открылись двери второго, скрытого входа. Когда Люк вошел в комнату, Палпатин сузил глаза, увидев смену одежды. Он молча изучал юношу, пока тот добирался до первого лестничного пролета и ждал, пока его отец подойдет и встанет справа от трона. — Ты примешь Темную сторону? — требовательно спросил Палпатин. — Да, — без колебаний ответил Люк. — Тогда подойди, склонись передо мной на колени и поклянись в своей верности, — приказал Палпатин. Шагнув вперед и поднимаясь по последним трем лестничным пролетам, Люк вдруг вспомнил себя четырех- или пятилетним ребенком, поднимавшимся по этим же ступеням с криком «деда». Хотя сейчас он не мог использовать это слово, он мог использовать похожее слово, чтобы показать, что он принимает свое наследие. — Дедушка, — сказал он, преклонив колени перед троном. — Хорошо, — сказал Палпатин, после чего его голос стал холодным и жестким. — Будет очень жаль, если мы начнем обучение только для того, чтобы закончить его навсегда, если ты окажешься неспособным избавиться от джедайского мусора. Люк напрягся, ощущая смертельную угрозу: они все еще считали его ребенком джедая, несмотря на его обещание, и он вдруг понял, что так будет продолжаться до тех пор, пока он не докажет свою надежность. Опустив голову в знак повиновения, он промолчал. Он должен был заслужить их доверие, и он это сделает. Он станет сыном, которого хотел видеть его отец, человеком, которым он мог бы стать, если бы джедаи не похитили его в детстве. Глядя на коленопреклоненного Люка, Вейдер улыбнулся. Всего через пару месяцев ученика джедая Люка Скайуокера больше не будет, а его сын, имперский принц Люк Вейдер, встанет рядом с ним.