Непогода

Было так-себе. Руки, сжимающие сейчас ее грудь, были слишком щедры в тех местах, где ей меньше всего желалось, и скупы, где кожа пылала огнем. Он пыхтел и старался выжать из себя все свои способности. Азула где-то на двенадцатой минуте начала уставать подыгрывать ему, поэтому когда он кончил, она скинула его руки с себя и утомленно вздохнула. Пока парень остервенело вглядывался куда-то в область ее плеч, она мельком глянула на его ладони. Мозолей нет, как и любых отличительных шрамов магии огня. Видимо, даже холодное оружие никогда в жизни не держал. Кисти тонковаты, Тай Ли уделала бы его одним мизинцем. - Как тебе? - Ли поворачивает вспотевшее лицо в ее сторону и довольно улыбается. - Почти презентабельно, - фыркает Азула. Встает, проходит к столику с графином и по-хозяйки пьет воду из горла. - Ты очень горячая, - говорит он. - Я всегда думал, что девушки-маги в постели похожи на стихийное бедствие, и ты превзошла все мои ожидания. Азула презрительно закатывает глаза и с силой ставит графин на стол. Ли вздрагивает, но перемен в своей партнерше не замечает. - Я твоя первая? - хмыкает она, попутно натягивая красный шелковый халат. - Ну… Среди девушек, с которыми я был, ты - первый маг, - он мажет голодными глазами по скрывшейся за тканью оливковой коже и нервно моргает. - В один момент мне показалось, что ты расплавишь меня своим огнем. Ты обжигающая, особенно внутри. Она смеется с его сомнительных комплиментов. Подумать только, вцепиться в него мертвой хваткой и самой затащить к себе в покои - как она до такого додумалась? Что она себе доказала? - С наследницей… - Ли скрестил руки на груди и мечтательно закатил глаза. - Я сожгу тебя заживо, если ты начнешь распространяться, - шипит Азула, попутно швыряя в него одежду. - Надеюсь, ты прекрасно осведомлен о том, что я могу это сделать без каких-либо сожалений. И уходи уже. Ли в шоке, вскакивает и одевается, стараясь уже не прожигать ее похотливым взглядом. Азула уже открыто насмехается над его трусостью, но все же подходит и позволяет поцеловать себя перед уходом. Он боится ее, но от поцелуя не отказывается, даже как-то с обожанием, напоследок, вжимается в нее всем торсом и выбегает из покоев. Сейчас бы ей поговорить с матерью о том, хорошо это или плохо. Можно ли принцессе с похоронным лицом безразлично стирать сперму с бедер? Она бы ругала ее? Наверное, да. *** Когда Зуко едва касается ее волос, она думает, что даже в детстве, когда мать не шарахалась от нее, словно от демона, она не получала такой восхитительной, нежной ласки. Зуко придавливает ее к простыням и как-то странно смотрит, надолго задерживая взгляд то на приоткрытых губах, то на подрагивающих ресницах. Азула отмечает небольшую родинку под губой, когда он, словно рыба, выброшенная на берег, пытается выдавить из себя хоть какое-то оправдание своей заторможенности. Он опускает руку на ее запястье, слегка касаясь кожи, но в конце-концов не может совладать с собой и с силой сжимает тонкую девичью кисть. Азула недовольно хмурится. - Решил воспользоваться моей добротой? Зуко поджимает губы, но хватки не ослабляет. Закрывает глаза, наклоняется. Нервно выдыхает ей куда-то в область ключиц. Ему хочется. Чего-то хочется от нее. Не только коснуться губами подрагивающей жилки на шее, но и услышать от нее слова. Услышать. - Я внутри всех твоих охранных барьеров, - начинает она, но удержаться не может, чтобы не ранить. - Брат. Зуко отчаянно стонет и опускает свою голову ей на грудь. Он отмечает, как сильно похож его и ее цвет кожи, как идентичны их отметины стольких битв, которые оба переживали и вместе, и порознь. Как горят их разгоряченные магией тела. - Твое сердце не стучало так сильно даже во время спаррингов с отцом, - Азула запускает пятерню в его жесткие волосы и заставляет посмотреть себе в глаза. - Ты боишься меня? Он желает рассмеяться ей в лицо, потому что она либо не хочет замечать свое учащенное дыхание, либо желает в очередной раз скрыть от него свою незащищенность. За окном густая, непроглядная ночь. Ветер качает дерево, ветки поддаются и слегка царапают тонкое стекло. Он теряется где-то у нее в волосах, зарывается в густоту носом, надавливает пальцами на ребра и тяжело-тяжело опаляет горячим дыханием. Она даже звука не издает, лишь позволяет себе слегка прикрыть веки и вжаться с новой силой в мягкую подушку. Когда его губы замирают напротив нее, она считает, что он не сможет. Хороший сын своей матери, позор ее отца. У них одно лицо на двоих, и когда Азула смело встречает потемневшие, затуманенные янтарные глаза напротив, такие же, какие она видит в зеркале по утрам, она не может подавить удивленный вздох. Он улыбается ей. Открыто, но с едва заметной иронией. Она не может заставить себя закрыть глаза даже тогда, когда Зуко медленно начинает склоняться к ее лицу. Азула протягивает руки к его плечам и с отчаянием сжимает, впиваясь в кожу острыми ногтями. Он совершенно точно наклонялся. Если он поцелует ее, она убежит. Плевать, если он почувствует себя победителем, а ее - впервые проигравшей, она убежит и никогда не сможет смириться с тем, что ей хотелось этого. Что она желала его. Когда его губы почти коснулись ее, она повернула голову, и он мазнул по ее щеке. - Это я внутри всех твоих барьеров, сестра, - поглаживая шею Азулы мозолистыми пальцами, он заставляет посмотреть на себя вновь. - И в данный момент, возможно, впервые ты боишься меня. Азула шипит и отпихивает брата. - Я не тебя боюсь, идиот, - говорит она, но Зуко кладет ладонь на ее бедро. - Ты думаешь, что творишь? - Почему тебе можно не обдумывать свои действия, а мне нет? - ей показалось или он слегла раздвинул ее ноги? - Тебе страшно, ты зажимаешься. Он совершенно точно раздвигал ее сведенные до боли колени, и когда Азула уже готова была пустить в ход синее пламя, она услышала смех. Только Тай Ли способна смеяться с такой поразительной громкостью. Зуко беспрепятственно позволил спихнуть его с себя. Но пока она металась взглядом по комнате в поиске подозрительных улик, он аккуратно опустил свои губы на ее слегла подрагивающие загорелые плечи. Она могла бы ударить его, но не сейчас, когда за дверью стоят ее подруги. - Я хочу продолжить наш разговор, - чеканит Зуко. Азула уже натягивает сандалии, поправляет волосы и спешит к двери. Но ее рука была поймана, схвачена. Единственное, чем она могла ответить - взглядом. - Я хочу, - он давит на нее. - Продолжить. Удостовериться. Зуко, наверное, впервые так обрывает свои прихоти. Азула щурится, смотрит на него, как на надоедливое насекомое, но кивает. Она сама к нему пришла, ей нельзя было жалеть себя. Азула приоткрывает дверь, но потом хмурится. Во время любого сражения Зуко плохо понимает, насколько обжигающим может быть его огонь. Она всегда отвечала ему таким же приемом, такой же болью, но удвоенной, раскаленной. Он никогда не мог ответить ей ударом на удар. - Если бы Мей могла залезть тебе в голову, - Азула улыбается, когда видит его застывшее лицо. - Что бы она увидела там? На этом она совершенно точно вылетает, присоединяется к смеху Тай Ли и удивляет Мей своим появлением.