__________
— Если ты чего-то хочешь, то должен хорошо попросить, хён, ты же знаешь, — вкрадчиво говорит Чимин, держа Юнги за подбородок. У того щёки красные, мокрые разводы на скулах. Он несдержанно выдыхает и жмурится, с трудом держится, чтобы не распластаться прямо тут и прямо в таком виде. — Пожалуйста, можно я сегодня снизу? — просит Юнги, поджимая губы. Собственное возбуждение уже болезненно пульсирует, и Юнги чувствует, что ему срочно нужна помощь с этим. — Ты позаботишься обо мне? — Разве ты не должен сначала для этого постараться? — Чимин приподнимает брови и мягко улыбается. Он отпускает подбородок парня и зарывается пальцами ему в волосы, поглаживая и убирая чёлку со лба. — Я позабочусь о тебе, милый, но если для начала ты сделаешь приятно мне. Пак коротко целует его в кончик носа, а Мин радостно кивает, облизываясь. Он опускает ладонь на пах Пака, скрытый узкими чёрными джинсами. В облегающей одежде его бёдра заставляют рот Юнги наполняться слюной, он не может контролировать это, поэтому именно такому Чимину, в таких джинсах, такому мягкому, но способному направлять, он так сильно хочет сделать приятно. — Будь нежен и не спеши, — говорит Чимин, зная, что собирается сделать Юнги. Тот кивает, опускаясь ниже. Парень опускается на постель, полностью доверяя Юнги. Мин же ложится сверху, нависает над ширинкой. Он любовно гладит крепкие бёдра, иногда надавливая подушечками пальцев, чуть задирает пушистый розовый свитер, оголяя кусочек живота. Он тихо целует его в открывшийся участок кожи, задерживая на нём дрожащие от предвкушения губы. Чимин тихо вздыхает на это, пальчиками оглаживая ухо Юнги и играясь с колечком в мочке. Юнги быстро справляется с пуговицей и ширинкой, а затем уже ныряет тёплой ладонью под бельё, стискивая пальцы. Чимин выдыхает громче и чуть приподнимает бёдра, помогая Юнги стянуть джинсы ниже. Юнги смачивает ладонь слюной и проходится ей по всей длине. Он оставляет дорожку горячих поцелуев на внутренней стороне бедра Чимина, параллельно двигая ладонью и давая возбуждению возможность расти и крепнуть. Чимин на это удовлетворённо урчит, чуть качая бёдрами. Он по-прежнему ласкает мочку парня, иногда соскальзывая кончиками пальцев к челюсти или шее. Юнги ничего не может поделать с тем, что ему страшно хочется пройтись языком по самому кончику и тщательно вылизать каждую складочку, постепенно наращивая настойчивость. — Милый, решительней, — просит Чимин, поднимая мутный взгляд на Мина. Тот лишь понятливо кивает, скользя губами снизу вверх и тут же обхватывая ими и опускаясь на крепкое и горячее возбуждение Чимина. Тот задушенно выдыхает, снова откидываясь на подушку и жмурясь. Юнги устраивается удобнее между ног Пака, ложится и упирается предплечьями в постель по обе стороны от торса Чимина, активнее работает головой, плотно смыкая губы и выбивая каждым толчком сладкий вздох Чимина. Каждый его тихий ох напоминает маленькую благодарность и крошечное поощрение. Юнги знает, что делает всё правильно. Парень находит ладонь Чимина и настойчиво переплетает с ним свои пальцы. Когда Юнги ускоряется, подключая язык и втягивая щёки, Чимин кладёт ладонь ему на затылок, хватает за волосы и помогает несколько раз насадиться глубже, но потом останавливает. Юнги скулит тихо, потому что чувствует же, что парень под ним уже близко, но его за волосы оттягивают так, что губы держат только самый-самый кончик. Юнги приоткрывает рот, выпуская его, и раздаётся тихий, но тяжёлый шлепок о живот Пака. Юнги неотрывно смотрит ему в тёплые глаза, а у того на губах улыбка блаженная и чуточку самодовольная. — Должен ли я сегодня дойти с тобой до конца? — хмыкает похабно Чимин, и Юнги честно ведёт от такого парня. У него красивые колечки на пальчиках и розовый мягкий свитер, но в этих руках сосредоточена вся власть над Мин Юнги. — Да, Чимин. Да, я ждал весь день, — мычит Юнги и льнёт ближе. Чимин чуть разжимает пальцы, и Мин довольным котом ложится щекой ему на горячее бедро, целует коротко нежную кожу паха. Тянет носом до скулежа возбуждающий запах и забвенно лижет оставшийся на коже тонкий розовый след от резинки белья. Юнги смотрит доверительно снизу вверх, ждёт следующих указаний. — Ты подготовился? — Чимин разглаживает его спутанные из-за собственной хватки волосы, соскальзывая ниже — к плечам. — Да. Умоляю, я встану для тебя на колени, — хрипит Юнги. Его ресницы дрожат от количества скопившегося в теле напряжения, которое Чимин намеренно не спешит разбавлять. — Хочу видеть твоё лицо. Ты мило кончаешь, — напоминает ему Чимин, а Юнги хнычет от неспособности терпеть и качает бёдрами, ища помощи и поддержки в комке мятого одеяла под ним. Чимин приподнимается и кладёт подушку на середину постели, приглашая Юнги улечься прямо так. Мин опускается поясницей на предложенную подушку, уже стягивая шорты, в которых ходит дома и в которых ждал весь день Чимина, изнывая от сильного желания. Чимин смеётся тихо на такую покорность, но ничего не говорит. Только губы свои пухлые тянет в сладкой улыбке, и глаза его превращаются в щёлочки. Он наклоняется за лубрикантом, а после снимает джинсы, оставаясь в одном свитере. — Поможешь мне? — он тянет руки к Юнги, и тот целует костяшки и крошечные ладони, а после стягивает с пальчиков кольца. Складывает их заботливо на красивое гранёное блюдце у постели, где Чимин хранит свои повседневные украшения. — Спасибо, — Чимин в благодарность подтягивает острую коленку старшего выше, коротко целует её и хихикает так счастливо. Слышно, что смех рвётся прямо из груди. Юнги смотрит на улыбчивого младшего, заботливо с ним обходящегося, и понимает, что сильнее влюбиться нельзя было, но он, очевидно, сделал это. Он представить не мог раньше, что может быть так приятно отдаваться кому-то без остатка, доверять и знать, что тебя залюбят в ответ. Так же испепеляюще и так же искренне. Чимин греет в руках лубрикант и тихо воркует с Юнги, что уже начинает возиться в предвкушении на подушке. — Сейчас, милый, она слишком холодная, — Чимин снова коротко целует несколько раз бедро Юнги и, наконец, устраивается ровно между его ног. Мин чувствует себя до беспредела раскрытым и уязвимым, холодок ползёт вверх к коленкам, но Чимин не даёт этим чувствам обернуться смущением. Он нависает над Юнги, согревает и целует мокро, выдыхает горячо в рот, крадя чужой вздох, а рукой одной скользит по ложбинке и чуть сильнее надавливает. Юнги подбрасывает на постели, когда первый пальчик легко проскальзывает внутрь, а Чимин на это лишь успокаивающе целует его в щёки, спускается к шее и дышит за ухом, как пригревшийся кот. Палец легко двигается, поэтому к нему прибавляется сначала второй, а со временем и третий. Юнги жадничает. Ему хочется больше Чимина — одних прикосновений кажется уже мало. Он обнимает его за шею, тянет на себя, заставляет прилегать плотнее. А Чимин позволяет ему это, только расцеловывает до алых бутонов ключицы да пальцами хорошо и медленно двигает, заставляя желание в груди, как огонь в горне, разгораться лишь сильнее. Скользит губами ниже, цепляя горошинки сосков. Юнги умоляюще скулит, просит больше. Чимин легко касается губами его молочной груди, изводит. — Умоляю, — сипит Юнги, запрокидывая голову, когда добавляется четвёртый палец, когда все они внутри сгибаются и гладят настойчиво стенку. — О чём? — О тебе. Чимин, пожалуйста, ты обещал. Не хочу кончить от одних только пальцев, — выдыхает Юнги и, не рассчитав силы, стискивает волосы на затылке Пака. Тот охает, немного отстраняется. Однако перехватывает руку Юнги, несёт к губам и оставляет несколько нежных поцелуев в центре ладони. — Может быть, мне нравится наблюдать за тем, как ты извиваешься и просишь, не отвлекаясь на собственное удовольствие? — Чимин ненавязчиво толкается ему в бедро, и Юнги воет побитым псом, хватаясь за рукава свитера Пака, как утопающий. Тот смеётся сладко, хрипло немного. Хочется этот смех сцеловать с губ младшего, что Юнги и делает, приподнимаясь и ловя пухлые губы Чимина своими. Тот довольно отвечает, захватывая верхнюю губу. — Я понял-понял, — тянет он, облизываясь. Чимин вынимает пальцы из хёна, наблюдая за тем, как тот, опираясь на свои локти, сбито дышит и смотрит на Чимина из-под ресниц. Как Чимин рвёт упаковку презерватива, как раскатывает тот и обильно поливает лубрикантом. Блондин тянется, чтобы снять с себя уже мешающийся свитер, но Юнги ловит ткань, тяня ту назад. — Оставь, — умоляет Юнги. Чимин такой хорошенький, такой сладкий и зефирный в этой пушистой кофте. Пак кивает и остаётся частично в одежде, хотя и понимает, что свитер придётся потом застирать. Ручная стирка отнюдь не привлекает, но сейчас всё это отходит на второй план. Чимин чуть разводит колени хёна и притирается ближе, выбивая вздохи у Юнги. На просящий взгляд и подвиливания бёдер лишь гладит успокаивающе, а затем по-настоящему входит, медленно, осторожно, нерасторопно. Юнги жмурится и большой палец руки прикусывает. Чимин одну руку кладёт ему на живот и гладит ласково, обхватывает тазовую косточку, и, держась за неё, снова двигает бёдрами. Юнги глухо стонет, чуть приподнимая таз. — Такой мягкий, — хрипит Чимин, но его голос по-прежнему глубокий и нежный, полный любви и острого восторга от происходящего. — Милый, громче. Ты такой тихий. Я хочу слышать, что тебе хорошо. Юнги скулит в ответ, стискивая зубы на своей кисти, которая и сдерживает большинство звуков. Пак тянет его за запястье, заставляя разжать челюсти. Юнги тут же кусает нижнюю губу и томно выдыхает, когда Чимин снова входит по основание. Это особенность Чимина — не толкаться, не проталкиваться, а лишь размеренно качать бёдрами, когда уже внутри до упора. Этого кажется чересчур много для Юнги, и он каждый раз задыхается от чувств, от этой нежности и осторожности, с которой Чимин брал его. Нет ни резких хлопков, ни до боли сжатых пальцев на шее. Есть лишь мёд, ласкающий, растекающийся под кожей, возбуждающий и распаляющий. Чимин был именно таким: осторожным и нежным любовником, с которым взрываешься на тысячи новых галактик от чрезмерной ласки, от патокой стекающей нежности вниз по телам и выверенной до миллиметров стимуляции. Юнги так сильно любит всё это, что до чёрных мушек перед глазами. И он до скрипа челюстей старается прогонять подобные воспоминания, когда находится на работе, с друзьями или где угодно, где ситуация абсолютно не располагает к подобному. Но воспоминания о плавно покачивающихся мясистых бёдрах, выбивающих из него по-настоящему искренние стоны от пропитывающей тело любви, живут у него под сердцем. Он слишком слаб перед ними. И потому ближе к концу впивается пальцами в упругие ягодицы Чимина, вдавливая того в себя, стискивая молочную кожу до густых сливок. Юнги гортанно стонет, повисая в воздухе, пока пальцы до онемения на горячей коже, пока Чимин над ним, расцеловывающий шею и удерживающий за тазовые косточки. Нет, Юнги слишком слаб для всего этого.__________
— Нам уже пора, хён. Юнги из плена мыслей вырывает голос Чимина. Мин несколько раз моргает, все возникшие перед глазами картинки моментально исчезают, и он, наконец, возвращается в реальность. — Да ведь? — Чимин встаёт со стула и поправляет ворот своей куртки. Юнги на секунду убирает руку с чужого плеча, а после снова приобнимает любимого. — Нам действительно пора. До встречи. — До встречи… — Джексон медленно кивает. Перед тем, как пойти в сторону выхода вместе с Чимином, Юнги успел заметить, как коллега недоуменно пожал плечами, собираясь приступить к работе. Очевидно, он так ничего и не понял из того, что ему говорили. — Не слушай его, — шепчет Юнги Чимину на ухо, а после, легонько поцеловав в висок, открывает дверь, пропуская сначала младшего. Кивая, Чимин на выходе оборачивается и ловит взглядом чужую усмешку — Джексон явно обратил внимание на галантность Юнги. Дорога домой часто по ощущениям занимает меньше времени, чем куда-либо ещё. Чимин весь путь держался за руку Юнги, стараясь откинуть от себя все не самые приятные мысли, но этого не случилось. Это и злило, и расстраивало. Дома, словно на автомате, Чимин снимает куртку, оставляя ту в прихожей, и быстрыми шагами уходит в ванную комнату, чем несколько удивляет Юнги. Но, когда выходит, сталкивается с обеспокоенным взглядом. — Всё хорошо? — спрашивает старший, останавливая любимого за плечо. Чимин кивает, опуская взгляд и не зная, сработает ли его «да, всё хорошо», можно ли в это поверить так сразу. Тем более, что это неправда. Чимин не может с абсолютной лёгкостью сказать, что всё в порядке. Юнги целует младшего в щёку, кивая, и скрывается за дверью ванной комнаты. Чимин прячет ладони в длинных рукавах мягкого свитера, проходя в спальню. Встав напротив зеркала, юноша разглядывает стоящую на туалетном столике уходовую косметику. Бóльшая часть разнообразных тюбиков и маленьких бутылочек принадлежит именно Чимину, который всегда чуть больше заботится о внешнем виде. Хотя Юнги, безусловно, тоже не забывает про уход за собой. В небольших белых блюдцах для украшений беспорядочно лежат серьги разной формы: клипсы, кластеры, подвески — Чимина, и совсем маленькие серебряные серьги-кольца — Юнги. На специальной подставке болтаются тонкие цепочки из золота и серебра. Рядом — браслеты и кольца, большинство из которых тоже принадлежит Чимину. Чимин поджимает губы, слышит копошение старшего в коридоре, а после поднимает взгляд, вглядываясь в своё отражение в зеркале и оценивая черты лица. Он тянет миниатюрную руку вверх, чтобы немного поправить чёлку, но застывает, не шевелясь. Потому что обращает внимание на любимый свитер, цвет которого, видимо, многие до сих пор считают женским — так стереотипно, так глупо и так неправильно.Ну, ты же за девочку, Чимин?
В голове мгновенно проносится не самый приятный диалог, перед глазами стоит чужая ухмылка. Блондин вздыхает, положив ладони на столик и при этом чуть задевая пальцами лежащие на нëм браслеты. Чимин закрывает глаза, опустив голову. Совсем недавно он чувствовал себя по-другому: в этой же спальне, перед этим же зеркалом, в этом же свитере.__________
Чимин выдвигает один из ящиков столика, окидывая немного усталым взглядом украшения, которыми пользуется довольно редко, ведь всё то, что ему необходимо, лежит на поверхности. Но Пак всё равно достаёт заколку, небольшую совсем, аккуратную. Прикладывает к своим волосам, прикусывая нижнюю губу. Не будет ли это слишком для выхода куда-то? Не вызовет ли безобидное украшение много негатива? От размышлений его отвлекает приближающийся парень — на Юнги одна только большая футболка, у него растрёпанные волосы и всё ещё сонный вид, несмотря на далеко не утреннее время. Чимин смотрит на старшего через отражение и убирает заколку в сторону, задвигая ящик и чему-то улыбаясь. Юнги крепко обнимает Чимина за талию и прижимается к спине, утыкается носом в шею, сонно пыхтит. Он приоткрывает один глаз, и, прикасаясь губами к коже младшего, бормочет: — Ты был так нежен ночью. По телу проходит дрожь. Чимин в эту же секунду поворачивается, обнимая Юнги за шею, и тянется к губам. Старший улыбается сквозь поцелуй, наслаждаясь мягкими губами, обнимает узкие плечи. Юнги вновь хвалит любимого, на выдохе шепчет, как тот был хорош в постели, и напоследок проводит кончиком языка по нижней губе Чимина.__________
Тогда Чимин не чувствовал себя так. Всё было в порядке вещей, всё было так, как всегда. А сейчас он задумчиво теребит меж пальцев замочек открытой косметички пастельно-жёлтого цвета, из которой торчит пара карандашей для глаз. Он немного растерянно осматривает свой свитер в последний раз и понимает, что абсолютно всё указывает на то, что он в их паре та самая девочка. Чимин на общество злится слишком сильно, даже не знает, из-за кого раздражается больше — из-за гомофобов или из-за таких личностей, как Джексон, считающих, что в каждой однополой паре присутствует чёткое разделение на актива и пассива. Чимин снимает кольца с пальцев, откладывая их к остальным украшениям и понимая, что весь он — это сплошное подтверждение стереотипов: от косметики и украшений до мягкого характера и милого личика. Но не просвещать же каждого встречного о том, что у них нет разделения тех же обязанностей или присутствует «чередование» в постели? Из-за размышлений Чимин даже не замечает, как сзади подходит Юнги, обнимая его за талию и забираясь пальцами под свитер и надетую под ним футболку. Чимин вздрагивает — руки старшего слишком холодные. — Я так соскучился по тебе, — Юнги целует в шею, а руками забирается чуть дальше, поглаживая ладонями живот младшего. А тот с некоторой неуверенностью накрывает костяшки Юнги своими пальчиками, не останавливая и не отталкивая. Чимин понимает, он тоже безумно соскучился, тоже хочет Юнги. Сейчас он не перетягивает инициативу на себя, действительно не хочет этого. Желает быть снизу. Меняться местами всегда было естественно с самого начала отношений. Сейчас только совсем немного неуютно из-за долгих размышлений на неприятную тему. Почему, почему именно сейчас это задело настолько сильно? Почему сразу не получилось просто взять и забыть? Но он сможет, точно справится с этим, не позволит себе думать о таком. Ведь перед ним сейчас его Юнги, его самый любимый человек. В любом случае, близости он сейчас хочет больше, чем чего-либо ещё. Целоваться, принимать вместе ванну, просто быть рядом, стараться не думать ни о чём. Только о том, как с Юнги тепло и хорошо. И это точно должно перекрыть все негативные мысли. Юнги пробирается пальцами выше, очерчивая рёбра. Чимин довольно выдыхает. Какая к чёрту разница, кто что думает о нём, если прямо сейчас он в руках мужчины, который любит его безмерно, которому так сильно хочется отдаться? Чимин запрокидывает голову на плечо стоящего позади Юнги, а затем получает несколько медленных и тёплых поцелуев в шею. Чимин мечтает прямо сейчас растворить все свои отвратительные размышления в касаниях и желанной близости. Это толкает его на то, чтобы развернуться и за ремень притянуть Юнги ближе к себе, а самому присесть на столик, за которым обычно собирается в университет или на прогулку. Он вмиг расправляется с бляшкой ремня и застёжкой на джинсах старшего, пока тот ласково не обхватывает его ладони и не кладёт себе на шею. Чимин коротко извиняется за то, что так торопится. Юнги на это лишь усмехается и в щёку целует, подходя вплотную. — Милый, мы же в ванну хотели? — напоминает Юнги, всё ещё обводя руками под свитером мышцы младшего. Чимин прогибается в пояснице, и, обхватив ногами бёдра Юнги, прижимает к себе, параллельно задирая тому худи, не оставляя ни одного шанса. Юнги приходится снять верх. — Ладно, ты прав, к чёрту. Он тут же наваливается на Чимина, опуская руки на столик. Тот крепче за шею обнимает, ероша коротко сбритые на затылке волосы. Они жарко целуются, сталкиваясь и переплетаясь языками. Юнги опускает руки на ягодицы, ненавязчиво сжимая пальцы, и, подхватив младшего, ставит его на пол, тут же снимая его мягкий свитер. Под свитером находится белая футболка. Из-за того, что в университете сейчас холодно, Чимин одевается многослойно, и Юнги знает это. Потому футболку оставляет для своей маленькой грязной фантазии, одним движением разворачивая Чимина спиной к себе, а после — нагибая над столиком. Пахом сразу жарко прижимается к подставленным ягодицам, сжимая руку на плече младшего. Чимин толкается бёдрами назад, трётся о джинсы Юнги, а сам руки сложил на столике и лицо в них спрятал. Чимин чувствует, как руки Юнги опускаются ему на брюки, как обводят задние карманы, как пальцы подхватывают шлёвки для ремня и тянут на себя. Чимин готово притирается, прося большего, чем просто соприкосновение через несколько слоёв одежды. Он поднимает неловкий взгляд на зеркало, ловя там тёмный ответный. Юнги усмехается и по-хозяйски мажет ладонью от ягодиц к пояснице и выше, заставляя ещё сильнее выгнуться навстречу касанию. Он хватает его за футболку, наматывает ткань на кулак и тянет Чимина на себя, пока тот скулит от того, как же чертовски сильно хочется получить Юнги сейчас. Он чувствует его крепнущее возбуждение, и от этого всё тело сводит в предвкушении. Чимин едва может стоять ровно, переминается с ноги на ногу и трётся так отчаянно. — Быстрее, — просит Чимин, понимая, что он всё ещё в штанах, как и сам Юнги, хотя тот и с расстёгнутой ширинкой. Юнги за футболку тянет на себя так, что та едва не трещит по швам. Но хватку отпускает, скользя пальцами по бёдрам к ширинке. Наскоро справляется с застёжкой младшего, а потом пальцы снова в шлёвки вдевает, и лёгкие брюки сами скользят вниз, полностью лишая Юнги дара речи. — Ты без белья? — давится он, опуская ладони на мягкие ягодицы. Чимин стыдливо пищит, пряча лицо в руках. — Эти брюки… в них видно все швы. Меня это раздражает, так что я… — Только посмотри на себя, — Юнги наклоняется к нему и поднимает его лицо, заставляя смотреть на собственное отражение. Чимин жмурится, но горячий шёпот у самого уха отрезвляет и помогает немного расслабиться. — Такой бесстыдный. А если бы кто-то ещё увидел тебя таким? Чимин смотрит на своё лицо, на котором очевиден стыдливый румянец. Он быстро переводит взгляд на Юнги, а у того в глазах обожание и дикий восторг вкупе с прикушенной нижней губой. Чимин вновь глядит на себя, и внутри вдруг щёлкает что-то. Он чуть хмурится, вспомнив свои размышления. Он же прямо сейчас подтверждает слова Джексона — выполняет роль девочки. Юнги жмётся к нему сзади, касается пальцами входа, заворожённо играясь с телом готового Чимина. Ему становится на несколько мгновений стыдно перед собой — он пытался доказать себе что-то, но лишний раз только подтвердил устоявшиеся стереотипы. — Мой хороший, такой красивый, — бормочет Юнги, не замечая чужого замешательства и оглаживая бархатную кожу младшего. Опускается ниже, расцеловывая поясницу и ягодицы парня. Чимин ёрзает немного, за что получает успокаивающие поглаживания. Юнги не сдерживается и жадно целует в ложбинку, опускаясь на колени перед его мальчиком. Чимин неистово краснеет, ловя свой же испуганный от неожиданности взгляд в зеркале. Юнги касается его языком, а Чимин на это лишь одобрительно мычит и брови свои изламывает, напоминая себе, что он имеет право получать удовольствие от этого. От любой из ласк, которые ему может предложить Юнги. Юнги любит его языком так, как умеет только он, хорошо и до миллиметров точно, так что позже у Чимина едва не подгибаются колени от того, как ему замечательно и как ему мокро. Он обессиленно ложится грудью на столик, вставая на носочки и подставляясь таким открытым своему хёну. Юнги останавливается, когда Чимин начинает прикасаться к себе и хныкать. Старший, наскоро разобравшись со своими джинсами, затем горячо прижимается вновь меж ягодиц возбуждением, разводя те в стороны. Чимин охает на это, наблюдая за жадным взглядом Юнги в отражении. Тот сглатывает, потираясь о Чимина, а затем чуть запрокидывает голову вбок, прикрывая веки от наслаждения. — Нравится? — он открывает один глаз и замечает Чимина, с восторгом наблюдающим за ним. — Возьми меня, хён, — вместо ответа выдаёт Чимин. Юнги хмыкает на это, и, вцепившись в бёдра под ним, входит размеренно, но сразу до упора наполняя Чимина. Тот мычит протяжно, хмурится, но назад подаётся уверенно. Смотреть на себя в отражении сил нет. Он знает, что сейчас получает то, чего хотел, но от угрызений его это не спасает. Юнги наклоняется ниже, обжигая ухо дыханием. Берёт за щёки Чимина и поднимает его лицо, встречаясь взглядами в зеркале. — Не своди с себя глаз, милый. Хочу, чтобы ты смотрел на себя, пока я имею тебя, мой хороший. Увидишь, какой ты красивый, когда любишь, — он целует в висок, и, оставив Чимина так с удивлённо распахнутыми глазами, выпрямляется. Наматывает, как и раньше, футболку на кулак и толкается снова, выбивая из Чимина тихий вздох. Систематичные хлопки наполняют комнату, а столик, на который они так нерасчётливо покусились, шатается. Все подвески и цепочки Чимина раскачиваются из стороны в сторону, а несколько даже падают. Пока Юнги, крепко держа парня под ним за футболку, вбивается в него, ускоряясь постепенно, Чимин смотрит в зеркало, как его и попросили. И он видит свои искусанные пухлые губы, видит блестящие от влаги глаза, видит румянец на щеках, видит крепкие, но узкие плечи. А ещё видит над собой сосредоточенного Юнги, который губы в линию сжал, старательно держащего темп и успевающего подмигивать Чимину. Он млеет совсем, поясница уже хрустит от того, как сильно он прогибается навстречу касаниям. Юнги с силой дёргает его за футболку на себя, и Чимина подбрасывает. Юнги притягивает его к себе, обхватывает рукой поперёк груди, и, целуя шею, не останавливается даже стоя. А Чимин в его руках подобно тающему сахару — стекает ему в объятия. Заводит руку за спины им обоим, хватается за поясницу старшего, чтобы прилегать к нему плотно ягодицами. — Хочешь кончить? — на выдохе говорит Юнги, что обжигает кожу младшего. Тот задушенно стонет, жмурится, кивает. — Посмотри на себя и скажи, хочешь кончить? — Чимин поднимает голову и сквозь пелену смотрит на отражение: он, в мятой и растянутой белой футболке, его напряжённые мышцы бёдер, крепкая рука поперёк груди, плотно прижимающая к Юнги, сам Мин, тяжело дышащий и выглядящий до того горячо, что пищать хочется от восторга. Чимин видит, как его самого подбрасывает от каждого толчка, чувствует, как тело наполняется искорками, для которых нужно лишь несколько более крупных брызг огня. — Хочу. Могу я? — выстанывает Чимин, когда Юнги несколько раз входит медленнее, но глубже. — Да, — все струны внутри натягиваются. И Чимину хватает нескольких движений рукой, чтобы искры вспыхнули огнём, чтобы обожгли кожу и скрутили все внутренние органы в жгуты. Чимин в крике сжимается и скрючивается, но Юнги укладывает его снова грудью на столик, делая также несколько финальных фрикций. Он вдавливает руки в поясницу младшего, и всего себя в него. Кончает он долго и густо, Чимин шипит от этого, хрипло дыша и всё ещё подрагивая от остывающего на коже огня. Он приводит дыхание в норму, пока горячие руки Юнги всё ещё держат его, фиксируя и не давая шевельнуться. — Хороший, замечательный мой, — шепчет устало Юнги. Он осторожно выходит, оглаживая ягодицы и собирая салфетками, что прямо тут на столике для макияжа стоят, дорожку семени на бёдрах младшего. — Ванна? — он целует ягодицу, получая довольный вздох Чимина. — Наберёшь? Я пока тут… полежу, — кряхтит Чимин, выпрямляясь. — Всё хорошо? — озабоченно обхватывает его за талию Юнги. — Болит что-нибудь? — он расцеловывает позвонки на шее Чимина, гладит коротко живот. — Нет, ты хорошо обо мне позаботился, — отвечает Чимин, находя руку Юнги и коротко целуя ту в центр ладони. — Давай скорее, хочу в горячую ванну. — Сейчас, подожди немного, — Юнги, поправляя свои джинсы, всё ещё надетые, уходит быстрым шагом в ванную, где сразу слышится шум воды. Чимин устало опирается руками о края столика, осматривая попадавшие украшения и подставки — придётся прибираться. Он мажет взглядом по своему лицу, чуть поплывшим от удовольствия глазам, по-пошлому красным губам. Замечает свои голые, истерзанные ласками бёдра и растянутую теперь футболку. И вина мерзким и клокочущим в горле чувством вновь охватывает его. Он думал, что сможет заглушить этой близостью свои глупые мысли, но теперь, получив то, что так сильно хотел, чувствует огромный стыд перед собой. Он и вправду лишь очередное подтверждение пресловутым стереотипам. Чимин поднимает одну из подставок, не глядя больше на своё отражение, перебирает пальцами раскиданные кольца, а потом, чуть выдыхая, на несколько секунд закрывает глаза, мысленно уходя сейчас практически от всего — остаётся только наедине со своими переживаниями и терзающим осознанием всего произошедшего. Ему бы хотелось в полной мере насладиться той любовью, которую дарил Юнги некоторое время назад, смотреть на себя с восхищением, но это… слишком. Смотреть на себя в зеркало в таком положении после всех тех мыслей, что до сих пор тревожат душу, было сложно. Чимин со вздохом просто отодвигает в разные стороны валяющиеся на столике украшения. — Милый… — ласково зовёт Юнги, заглядывая в комнату. — Пойдëм? Ванна готова. Только Чимин, как стоял неподвижно возле зеркала, так и продолжает стоять, что несколько напрягает старшего. Пак медленно поворачивает голову, понимая, что даже не заметил, как перестала шуметь вода. Он действительно не может так легко избавиться от собственных мыслей, и это начинает раздражать. Кивая, Чимин направляется в сторону любимого. Юнги, чуть вытянув вперëд руку, берëт младшего за маленькую ладонь, а после уводит за собой в сторону ванной комнаты. Вся грязная одежда отправляется в стиральную машинку. Чимин опускается в тëплую воду первым, сразу же расслабляясь телом. Но только разум всё ещё в напряжении. Юнги, прикрывая дверь, чтобы сохранить больше тепла в комнате, залезает следом, удобно устраиваясь позади. Чимин бездумно водит ладошкой по поверхности воды, а получая поцелуй в шею, прикрывает глаза. Старший ненавязчиво целует и ведëт рукой по спине, опуская ладонь к пояснице и ниже. Чимин, шумно выдыхая, вздрагивает, принимая более удобную позу, когда старший ведёт пальцами к ягодицам, чуть оттянув одну. — Позволь мне позаботиться о тебе, — шепчет Мин. — Извини, что не достал презервативы. Но мне кажется, что тебе нравится такое, — Юнги тихо смеётся и целует шею, продолжая водить рукой меж ягодиц младшего, чуть надавливая подушечками пальцев. Юнги продолжает о чём-то ненавязчиво болтать, и Чимин кивает, кажется, на всё, что говорит его любимый. Он даже не замечает, как тот в итоге тянется за мочалкой и мылом. — Малыш, я вижу, что всë же что-то не так… — Юнги трëтся кончиком носа о чужой затылок, а потом проводит немного ниже мочалкой. — Что случилось? — Юнги слышит, как младший сглатывает, волнуется, а потому сам больше ничего не говорит, не давит на любимого. Он сам должен. — Ты действительно… подавлен. Милый, что не так? — Я думаю о сегодняшнем случае, — хрипит Чимин после долгого молчания, а после пару раз кашляет в кулак. — Мне кажется, что Джексон прав. Юнги хмурится, бездумно трёт мочалкой одно и то же место. Да, он понимает, что заявление коллеги было не самым приятным, могло задеть. И если сам Юнги забыл об этой ерунде практически сразу, то, очевидно, Чимин — нет. — Прав касательно чего? — на всякий случай уточняет старший и сдерживает собственную дрожь от волнения. Юнги всё понимает, на самом деле. Понимает, из-за чего переживает его любимый. Из-за этого сам теряется ещё больше. Вместо того, чтобы поговорить, Чимин просто позволил взять себя, промолчав обо всех переживаниях. У Юнги от этого сердце сжимается, он понимает, что мог легко сделать больно младшему таким образом. Даже не так — он уже сделал ему неприятно, заставил переживать ещё больше, нагибая на этом небольшом туалетном столике и заставляя смотреть в отражение. Тогда, когда Чимин явно боролся с переживаниями. И чувствовать вину за это Мин не должен, ведь он не знал. Но чувствует. Потому что не заметил. А Чимин продолжает молчать. Юнги не думал, что его любимого мальчика заденет подобное настолько сильно. — Почему ты мне не рассказал, Чимин-и? Почему? Чимин пожимает плечами, потирая глаз. Он и сам не знает. Хотел забыться? Если бы сейчас ему предоставили выбор, он бы обязательно поговорил с любимым сначала. — Почему ты согласился, когда тебе было плохо? — нервничает Мин, но сразу же старается продолжить говорить спокойно, боится напугать Чимина. — Ты до сих пор переживаешь, да? — Я действительно… — Чимин кусает нижнюю губу. Он не хочет себя причислять к чему-то, тем более, не хочет называть себя девочкой. Но здесь иначе не скажешь. — Он сказал, что тот, кто пассив, является женщиной, — Юнги вновь ведёт носом по затылку, а после услышанного, хмыкает, не соглашаясь. — И я действительно… ну… Ты сам понимаешь это, да? — Тот, кто пассив, является женщиной… — задумчиво тянет старший. — Тебя так волнует постель? А что насчёт того, что мы меняемся местами, милый? — Но об этом ведь никто не знает. — А тебе нужно, чтобы знали? — Я не хочу, чтобы меня воспринимали, как девушку! — срывается на крик младший. — Хён, здесь с первого взгляда всё понятно. А я… я не хочу так! Я не хочу, чтобы люди думали так! Юнги чуть устало вздыхает, откладывает в сторону мочалку и прижимается ближе к любимому. На самом деле, ближе некуда, но так хочется быть рядом настолько, насколько это возможно. Юнги осторожно берёт Чимина за руку и, наклоняясь немного, подносит к своим губам, что немного неудобно из-за того, что младший сидит к нему спиной. — Чимин, — Юнги целует чужие костяшки, едва касаясь губами кожи. — Неужели тебе нужно объяснять всё то же самое, что и ему? В наших отношениях нет какого-либо разделения. Неужели кому-то ты веришь больше, чем мне? — Он говорил правду. Словно глаза открыл, звучит глупо, но… — Открыл глаза, да? — усмехается Юнги, перебивая. — Но это бред, малыш. И этот бред мы уже слышали однажды, почему же сейчас ты так беспокоишься? Считая, что всё это просто стереотипы и прочая ерунда, ты никогда не соглашался с таким. Почему сейчас ты начал сомневаться в себе? Прекрасный юноша, который умеет быть и мягким, и сильным рядом со мной. И который при этом не изменяет себе. — Но я понял, что если не изменюсь, все и дальше будут воспринимать меня, как… как женщину. В нашей паре. Я не хочу этого. Но и меняться не хочу тоже. Почему так, хëн? Я против этих стереотипов об однополых парах, но после сегодняшнего открытого заявления я понял, что сам являюсь этим стереотипом. Думал, что забуду. Забуду, потому что это ерунда полнейшая, бред, который и вспоминать не нужно будет. Только… Я только больше беспокоюсь. Я словно… Ещё раз посмотрел на себя, понимаешь? — Нет, Чимин, не понимаю. Чимин подтягивает колени к груди, огорчённо мотая головой. Юнги утыкается лбом в крепкое плечо. — Чимин, стереотипы — это шаблоны. Тебе не следует переживать из-за этого. Люди в любом случае будут думать о своём, нет смысла доказывать кому-то что-то. В первую очередь, ты сам должен понимать, кем ты являешься и кем не являешься. Юнги крепко обнимает любимого, закрывая глаза. — Я просто… Я правда против того, чтобы все однополые пары воспринимались именно так, — едва слышно говорит Чимин. — Нет, я знаю, что многим так комфортно. В некоторой степени, кому-то удобно только так. Но у нас ведь иначе. И я понимаю, что не выгляжу мужчиной в чьих-то глазах. Особенно рядом с тобой. Но я ведь тоже могу быть… ведущим в отношениях, — вздыхает Пак. — Джексон так и сказал, что в паре всегда кто-то слабее, а кто-то — сильнее, но я не хочу, чтобы меня так воспринимали, — в который раз повторяется младший. — А в итоге получается наоборот. Я буквально являюсь подтверждением каким-то представлениям общества. — Маленький, пойми же меня… Тебе кажется, что ты подтверждаешь глупые стереотипы, хотя мы оба знаем, что это не так, — Юнги не боится обнимать его, зная, что ласковые поглаживания могут немного успокоить, подарить ощущение комфорта. — Мы оба знаем, каким ты можешь быть. Мы оба знаем, что не всегда с первого взгляда можно верно определить какие-то роли в отношениях, и зачастую это ошибочные суждения. Тем более, что у нас нет таких ролей. Я знаю, ты против того, что навязывает общество, но, милый… Ты — это ты. Ты такой не потому, что тебя кто-то сделал таким. Мой дорогой Чимин-и тот, кем сам захотел стать, — Юнги улыбается, понимая, как сильно любит его. — Неважно, что говорят другие. В нашем обществе много глупостей, ты боишься, что подтверждаешь их, но я ещё раз скажу — мы знаем, что нет. Я люблю тебя таким, какой ты есть. Мы любим друг друга не для того, чтобы что-то кому-то доказывать, не для того, чтобы объяснять каждому встречному, что наша пара — это не стереотип, не для того, чтобы делиться со всеми тем, что ты, такой мягкий и милый, тоже можешь быть… главным в постели, если на то пошло, — Мин медленно переходит на шёпот, не переставая обнимать. — Мы не за этим вместе, маленький. Люди всегда будут сплетничать и думать плохо, но ни одна чужая мысль не будет правдой. Я ведь так люблю тебя, Чимин-и… За то, что ты такой. Сердце, кажется, ненадолго замирает. Чимин даже не слышит его стука. Он оборачивается через плечо и растерянно смотрит на любимого. А взгляд Юнги в ответ такой ласковый, такой добрый. Честно, Чимину хочется расплакаться из-за такой, казалось бы, мелочи. Однако каждое слово Юнги было наполнено невероятной любовью. Чимин поворачивается, садится удобнее и целует в губы старшего. Юнги довольно улыбается в поцелуй, запуская пальцы в светлые волосы. Он отрывается с тихим выдохом, а после начинает поглаживать большим пальцем щёку Чимина, продолжая: — Прости меня, маленький… — Юнги поджимает губы. — Я даже представить не могу, что ты чувствовал в моменты, когда я заставлял тебя смотреть в это дурацкое зеркало, — шепчет он и утыкается своим лбом в чужой. — Я только хотел показать, какой ты у меня красивый. Только это, — Юнги держит глаза закрытыми, слушает тихое дыхание младшего, — не более. Чимин смотрит с доверием, а после тоже закрывает глаза, ничего не отвечая и позволяя им побыть в тишине. Потому что Чимин знает, Юнги никогда бы не унизил его, никогда бы не стал делать нечто подобное из плохих намерений. Возможно, они смогут попробовать ещё раз, отдаваясь одной только любви. Чимин так хочет раствориться в светлых чувствах. Не в переживаниях. — Хён… извини меня. Я не хотел кричать. Правда, не хотел… — шепчет Чимин, успокаиваясь окончательно. — Я очень люблю тебя. А сейчас веду себя, как не знаю кто. И все эти глупости… — Ты не должен сдерживать свои эмоции, родной. И я понимаю тебя, понимаю твоё беспокойство. Не стесняйся говорить или даже кричать на меня. Кричи, сколько хочешь, — Мин тихо смеётся. А Чимин счастливо улыбается. — Твои переживания — это не глупости. Просто не бойся высказывать их вслух. Юнги ему шепчет успокаивающие слова, говорит, как сильно любит, позже продолжает как следует натирать маленькое тело мочалкой. Он любит заботиться о Чимине. И Чимин тоже любит заботиться о Юнги, тоже с большим удовольствием трёт ему потом спинку и льёт на тёмные волосы тёплую воду, смывая пену от шампуня. Юнги любуется Чимином, искренне поражается его красоте, смотрит, как он надевает на себя пушистый белый халат после принятия ванны, в то время как сам Юнги натягивает на себя лёгкие домашние штаны и футболку. — Выглядишь таким мягким, — Юнги наспех целует младшего в щёку, выключая свет в ванной комнате. А после ведёт в сторону спальни, подводя там к зеркалу и останавливаясь напротив. На столике украшения до сих пор разбросаны, напоминают о прошедшем. — Посмотри на себя, — Юнги становится сзади и берёт Чимина за подбородок, приподнимая. — Посмотри, какой ты красивый. Какой ты нежный. Какой ты сильный. Какой ты прекрасный, — Юнги большим пальцем тянется к нижней губе, касаясь. Чимин заметно краснеет, чуть улыбаясь. Медленно кивает, прижимаясь к старшему спиной. Юнги, чуть отодвигая ворот халата, целует Чимина в шею. — Я хотел подарить тебе позже. Но сделаю это сейчас. Закрой глаза, пожалуйста. Чимин улыбается, затаив дыхание, послушно кладёт ладони на глаза, закрывая. А Юнги, отойдя и встав на стул возле шкафа, достаёт с дальней полки аккуратно сложенный фиолетовый свитер. Такой мягкий и приятный на ощупь, как любит Чимин. Осторожно оборачивается на Чимина — тот действительно не смотрит. Бесшумными шагами подойдя сзади, Юнги разворачивает младшего лицом к себе. — Открывай. Чимин открывает глаза, но руку от лица надолго не убирает, прикрывая ладошкой широкую улыбку. Юнги действительно знает о его вкусах. — Хён… — блондин не сдерживает улыбки. — Спасибо тебе. — То, что ты так любишь носить. И я счастлив видеть тебя в том, что ты любишь. Думаю, тебе он очень пойдёт. Чимин прижимает к груди свитер, чувствуя, как дрожат губы. Он готов расплакаться от счастья перед таким чудесным возлюбленным. Юнги крепко обнимает Чимина и тоже не может сдержать улыбки. — Верь мне, Чимин. Ты не играешь роль девочки. Ты не только тот, кого можно брать. Чимин закрывает глаза, кивая. Он расслабляется. Ему теперь тепло. Тепло со своим Юнги, который не устанет повторять одну только фразу: — Я люблю тебя таким, какой ты есть.