перекрывая шрамы татуировками

— Шиба-сан, у вас на сегодня последняя запись с коррекцией осталась! — Помню. Можешь идти, уже поздно, а администратор мне больше не понадобится. Клиента я рассчитаю сама и кассу тоже прикрою. — Спасибо, Шиба-сан! — паренёк-администратор пулей вылетает из-за стойки, кланяется, хватает кожанку, и уже через пару секунд Юзуха слышит, как взвизгивает на улице заводящийся двигатель его байка, исчезающего в плотной завесе дождя. Девушка украдкой оглядывается в высокие, покрытые граффити окна, оценивая потоки воды, вот уже несколько дней без перерыва обрушивающиеся на Токио. Темнеет уже гораздо раньше, и становиться невозможно различить что-то, кроме огней уличных фонарей. Юзуха задумчиво готовит своё рабочее место, больше машинально, чем вдумчиво и серьёзно, обрабатывая инструменты и затягивая кушетку новой плёнкой. На фоне играет андеграудный рэп, и губы Шибы двигаются в такт знакомым словам. Ей чертовски нравится находится в салоне наедине с собой. Хочется даже, чтобы клиент немного задержался и позволил Юзухе подольше побыть в подобной расслабленной атмосфере. Именно в этот момент оповещающе хлопает дверь и звякает повешенный там же оберег. Его подарил накануне открытия салона Мицуя и сказал, что на удачу. Юзуха никогда в такие вещи не верила, но оберег повесила. — Добро пожаловать, — Шиба поправляет широкую футболку, убирает с лица вечно спадающие вниз волосы и выходит навстречу позднему клиенту. — И тебе вечер добрый, красавица. Она узнает его практически сразу же. Пусть и выглядит он спустя четыре года сильно иначе, чем тогда. Юзуха медленно берёт ручку и зачёркивает в рабочем блокноте имя. Фальшивое, как теперь выяснилось. Но зачем-то всё-таки уточняет: — На коррекцию? Ран Хайтани задумчиво оглядывается по сторонам, оценивая обстановку, и кивает. Видеть его без длинных волос, с аккуратно уложенной короткой сиреневой стрижкой — странно. Ещё и в этом деловом костюме, по которому Шиба сразу чётко понимает — Хайтани сюда заявился практически сразу же после «работы». — Именно. Что так официозно? — Ран подходит ближе, облокачивается на стойку возле неё и усмехается, — знакомы вроде бы. — Один раз виделись. И то было четыре года назад, — Юзуха смеряет его взглядом — интуиция в голос вопит о том, что нихрена это не случайность, что Хайтани именно к ней в салон заявился, да ещё и под чужим именем. Просто так подобной хренью никто заниматься не станет. — Действительно. И не при самых приятных обстоятельствах как помнится. Сейчас обстановка гораздо больше располагает к общению, не находишь? — Меня она располагает только к работе, — Юзуха громко захлопывает блокнот и кивает в сторону кабинета, — пройдём, — ей требуется пара секунд, прежде чем всё-таки развернуться к Рану спиной. Она не считает себя параноичкой, хоть и посещает ежемесячно психиатра, пытаясь избавиться от того, что заставляет её в холодном поту просыпаться по ночам, задыхаться, оттягивая на груди пижаму, и долгие минуты возвращаться обратно в реальность, тупо сидя в кровати. Лёгкие антидепрессанты даже сейчас лежат в сумке. Только Юзуха никогда и никому в этом не признается. Даже себе предпочитает лишний раз не напоминать. — Да, неплохой салон ты завела, — Хайтани с любопытством крутит головой по сторонам, разглядывая изрисованные граффити стены, цветастые плакаты и подвесные светильники на цепях, — никогда бы не подумал, что та дёрганая девчонка из Чёрных драконов станет татуировщицей, — он поудобнее устраивается на затянутой плёнкой кушетке. Юзуха опускается на табурет, аккуратно подкручивая его на нужную высоту. Происходящее кажется странным сюром, но она упорно гонит от себя эти мысли — сейчас она просто татуировщица, которая должна качественно выполнить свою работу и получить за это деньги. — Жизнь полна сюрпризов, — Юзуха привычно натягивает на руки новую пару чёрных латексных перчаток. Старший Хайтани одобрительно усмехается и скидывает пиджак, укладывая его на соседний стул. Затем тянется к рубашке, расстёгивает пуговицы и обнажает торс. Дорогая рубашка ложится поверх пиджака. — Впечатляет? — пару лет назад Шиба бы уже залилась краской, но сейчас ей требуется всего лишь небольшое усилие, чтобы полностью сосредоточиться на татуировке, представшей её глазам. — Филигранная работа. Пусть и немного кривоватая местами. Линии давно поплыли? — Юзуха подвигается чуть ближе, касается пары фрагментов, контур которых заметно «волнится». — Пару месяцев назад. Всё времени не было на коррекцию заглянуть. Дел навалилось в последнее время, — Шиба ловит взгляд Рана и ей резко становится неуютно — холодные лиловые глаза заметно темнеют на пару тонов, — достаточно много, — Юзуха не выдерживает, откатывается назад, беря заранее заправленную тату-машинку. Пен привычно ложится в руку, успокаивает. — Что по болевому порогу? — Смешно, смешно, милая, — Ран искренне смеётся и ложится на спину, когда Юзуха подкатывается ближе. Шиба аккуратно набивает первые штрихи, проверяя, как краска подходит к изначальной. Старший Хайтани смотрит на неё неотрывно и это крайне нервирует, но она старается максимально абстрагироваться от этого факта. — Это бабочка? — Юзуха двигает рукой уверено, правит поплывшие линии. Дизайн её действительно впечатлил. Тем более, что татуировка явно парная. — Верно. Набил, когда лет тринадцать было. Совсем сопляк. Тогда казалось, что татуировка — так по взрослому, — Ран прикрывает глаза, когда Юзуха подбирается к области возле рёбер, — Риндо затащить на коррекцию не удалось. Его итак всё устраивает. А сколько же татуировок у тебя самой? — Десять. Лежи спокойно. Когда клиент вертится, это практически стопроцентная гарантия того, что татуировщик где-то собьётся, — Юзухе хочется, чтобы он и дальше держал глаза закрытыми. Так будет гораздо проще. И старший Хайтани неожиданно подчиняется этой мысленной просьбе. В какой-то момент Шибе, начавшей даже ритмично отстукивать в такт музыке на фоне, даже кажется, что он заснул. Только вот бить на руке во время сна она не решается, поэтому приподнимается и аккуратно похлопывает Рана по щеке. Тот открывает глаза настолько внезапно, что Юзуха едва не отшатывается назад. — У тебя такие нежные руки, что я даже вздремнул. Шиба не удерживается и закатывает глаза. Ещё чуть-чуть и она начнёт привыкать к тому факту, что с ней заигрывает Ран Хайтани — один из нынешних боссов криминального мира. Того самого, из которого Юзуха, как ей казалось, выбралась. Только отмыться окончательно и забыть обо всём не получится уже никогда. Как минимум из-за того, что её младший брат по-прежнему рулит Драконами и только усиливает своё влияние сейчас. — Садись. На руке будет гораздо удобнее работать в таком положении, — старший Хайтани послушно принимает вертикальное положение. — Как тебе будет угодно. — Не беспокоит результат? — Юзуха внимательно повторяет уже прорисованный до неё контур — коррекцию чужих татуировок она считает крайне нудной и скучной процедурой, в котором нет ни капли творчества. — Я в тебе не сомневаюсь. Долго ещё? — Ран скучающе зевает и скашивает глаза на висящие на стене часы. — Последние штрихи. Только нужно плёнку наклеить и я закончила, — Юзуха на пару секунд отрывает пен от кожи, разминая шею и плечи, мышцы в которых уже успели занеметь. — Отлично. Хотя жаль будет расставаться. Мне успело понравится твоё общество. Может на свидание сходим при случае, а? — Шиба чуть сильнее нажимает на машинку, чем следовало бы, но удерживает язык за зубами. Хамить клиентам — строгий запрет в её салоне. Особенно в том случае, если этот клиент — полноправный властитель в Роппонги вместе со своим братом. — Готово. Теперь поднимайся. Нужно заклеить заживляющей плёнкой, — Юзуха вновь откатывается назад, возвращая тату-машинку на положенное место. Взять пару упаковок плёнки и вернуться назад — дело минутное. Ран уже ждёт её. Шиба поднимается следом и едва не падает обратно — затёкшие от долгого сидения ноги отвратительно неприятно колет. Юзуха аккуратно заклеивает свеже-откорректированную плёнкой грудь, рёбра и полностью левую руку. Ей очень хочется надеяться, что это — последний близкий физический контакт со старшим Хайтани. Потому что она уже слишком устала и вымоталась, чтобы держаться начеку. Именно поэтому она с таким облегчением произносит последнее «готово» и отворачивается, чтобы убрать упаковку от плёнки. — А теперь не двигайся и слушай меня внимательно, — голос над ухом достаточно вкрадчив, а рука, мёртвой хваткой сжавшая шею, — достаточно красноречива, чтобы у Юзухи не возникла порыва протестующе дёрнуться или совершить какую-то другую глупость, — чем быстрее я договорю, тем быстрее мы закончим эту пренеприятнейшую сцену. Увы, мера скорее вынужденная и заверяю тебя, что никакого удовольствия я от этого не испытываю… Шиба поджимает губы — имей она чуть больше кислорода и свободы, высказала бы старшему Хайтани всё, что хотела бы по поводу этой пламенной речи. До пистолета в коробке с инструментами ей никак не добраться. Ран, даже без своей телескопки, опасный боец на две головы выше неё. — Твой младший братец в последнее время ведёт себя не совсем правильно… Всем известно, что Роппонги — район Хайтани. Чёрным драконам и Тосве там не рады. Особенно если они пробуют распространять наркоту. Не знала о подобных делишках своего любимого братца? — Ран ухмыляется, и шею Юзухи щекочет тёплое дыхание с примесью запаха давно выкуренных сигарет. — Нет… В Тосве много подонков, кто на подобное способен. Хаккай не причём. — Спорный момент. Но ты же меня услышала и поняла, чего именно я хочу? Прямых конфликтов мы не хотим по понятным причинам. Приходится вот так надавливать. Не слишком красиво, конечно, но это стоит того, чтобы избежать крови и жертв, верно? — Я не имею такого влияния, как ты себе представляешь. И никак не отношусь к Тосве. — Верю, милая, — Ран чуть сильнее сжимает пальцы, — но с своим братцем ты всё же поговоришь. Для общего блага. Договорились? Ответа «нет» не подразумевается. — Да, — старший Хайтани отпускает её практически мгновенно. Он не настолько пережал ей кислород, чтобы потемнело в глазах, поэтому Юзуха достаточно быстро приходит в себя, чтобы кинуться к ящику с красками и извлечь от туда пистолет. Палец отточенным движением взводит курок, но руки всё равно немного трясутся. Ран удивлённо поворачивается на звук и наталкивается на дуло, смотрящее ему в грудь. — Не смей угрожать мне или моему брату. И не приближайся больше ко мне. Я ясно объяснила? — Воу, а ты стала гораздо смелее, — старший Хайтани присвистывает и поднимает руки. С его губ по прежнему не сходит усмешка, — у меня вот только один вопросик имеется: пистолет держать легче, чем нож? Или нет? Думаю вот телескопку сменить… Шибу потряхивает, но оружие она не опускает. Он просто не может, об этом знать. Это всего лишь совпадение. — Заткнись. Я всё ещё могу выстрелить, — в горле пересыхает и Юзуха быстро облизывает губы. — Я не сомневаюсь! Как и не сомневаюсь в том, что братец тебя прикроет. Только не жалко работу портить? Сердце-то именно с левой стороны… Кровь. Её обычно бывает много. — Хватит. Мне всё это надело. Оставляй деньги за сеанс и вали на все четыре стороны. Давай же! Да, Юзуха, и на твоих руках тоже кровь. — Конечно, конечно! — Хайтани медленно опускает руки, — только вот не надо делать вид, что ты никогда не была связана с бандами. Раз вляпалась в это самые уши, так хер до конца отмоешься, — он подмигивает ей на прощание, оставляет пачку банкнот прямо на кушетке и подхватывает под мышку стопку своей одежды, — кстати да, предложение о свидании всё ещё в силе! Юзуха опускает пистолет только тогда, когда слышит, как повторно звенит оберег над входной дверью. Медленно опускается вслед за ним на пол, устало подгибая под себя колени. Пистолет отпинывает в сторону, обнимая себя руками. За окном громко барабанит дождь; по полу скользит осенний сквозняк, а на часах уже одиннадцать. Дома, в своей небольшой квартирке, она будет только в половину двенадцатого. Взгляд падает на телефон, лежащий на столе. Хаккаю она позвонит. Только завтра. Тогда, когда антидепрессанты наконец подействуют, а горло перестанет сжимать чужая невидимая рука. Периодически сменяющаяся такой же, только окровавленной.