Unvoiced

Главное — не реветь, повторяла себе Тара, поднимаясь по ступеням. Она прижала к груди книги, грозящие выскользнуть, глубоко вздохнула и попыталась придать лицу спокойное выражение. А затем два раза постучала в рассохшуюся деревянную дверь. В комнате послышалась возня. Фераэль выкрикнул: «Кто?», но Тара решила не отвечать. Скажет хоть слово — потеряет концентрацию и закапает книги слезами. Наконец, хозяин комнаты соизволил подойти к двери и открыть её. Он вырядился в огромный черный свитер с разноцветными заплатками на локтях и рваные леггинсы. Зашитые губы, как обычно, изгибались в улыбке. — Ты говорил, у тебя комната… — натужно произнесла она. Слезы начали скапливаться в уголках глаз, и Таре пришлось приподнять голову, чтобы они не пролились на щеки. — Что случилось? Он позволил Таре войти и тут же освободил от ноши. Беспечность сменилась настороженностью. Фераэль неотрывно наблюдал за её движениями, и от него вряд ли укрылось, как Тара украдкой вытирает слезы. Он не успокоился, пока не усадил её на кресло у камина, и не устроился на подлокотнике рядом. — Немного повздорили, — выдавила она и, чувствуя, что не в силах больше терпеть, закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Холодные пальцы скользнули по спине и ласково провели вдоль позвоночника. Тара, подаваясь неожиданно возникшему порыву, положила голову ему на колени. Фераэль не был против, во всяком случае, не выказывал недовольства. Он позволил Таре выплакаться. А пока перебирал вьющиеся пряди, поглаживал по голове, и, к счастью, молчал. Она совершенно не горела желанием посвящать Фераэля в подробности. Однако уже через пару часов, сидя за обеденным столом и жуя печенье, Тара рассказала всю историю в красках. Она опустила только роль Ниру — он намекнул держать язык за зубами. — Как по мне, он просто решил сделать из тебя кругом виноватую, — отметил Фераэль, делая глоток черемухового вина. Этот напиток действовал на могилорожденных как кофе. — Но ведь я нарушила правила! А значит, моя вина и правда есть. — Вот скажи, если бы он уделил тебе немного внимания: поговорил бы о твоих чувствах, обнял, поцеловал… — Так он и стал бы меня целовать, — съязвила Тара. Однако воображение не преминуло подсунуть образ, где именно этим Сайлас и занимался. — Да не важно, — Фераэль махнул рукой, чуть не сбив со стола бутылку с вином. — Сделай он хоть что-то, ты бы сбежала со мной? Если бы Сайлас видел в ней друга, он как минимум посидел бы рядом. Пусть не стал бы обнимать её, но хотя бы выслушал, поддержал. Тогда Тара никуда бы не пошла. Возможно, они вдвоём отправились бы к Изольду. Возможно, выпили бы чуть больше, чем стоило, и вернулись домой «веселенькие». Но Сайлас сделал иной выбор, Тара — тоже. Она отпила из старой фарфоровой чашки. Чай с мятой слегка холодил рот, но даже он оказался не в состоянии перебить горечь, разъедающую душу и почти ощутимую на корне языка. — Нет смысла думать о том, что не произошло. Сайлас показал, насколько ему всё равно, а я убежала на танцы, — Тара вымученно улыбнулась. — Хорошо, к слову, провели время. — Но ведь тебе нравится Сайс, — воскликнул он и отпил из стакана почти половину оставшегося там вина, — а не я или Кельтур. В этом вся загвоздка. А Кельтуру нравишься ты, чуть не выпалила Тара, но вовремя остановилась. Такие вещи стоит держать в секрете. Даже если у Кельтура она вряд ли вызывала симпатию. Нужно быть изящнее, когда дело касается смены темы. — Сайс? Серьезно? Что за странное прозвище? — Наш гениальный ученый не умеет запоминать имена. Видать, все мозги ушли в алхимические штучки и эксперименты. А если за двадцать лет он ни разу не назвал моё имя правильно, то и я не обязан, — Фераэль ткнул её в плечо. — А ты не пытайся слезть с темы. Рассказывай давай! Так вот почему за эти месяцы Сайлас ни разу не назвал её по имени! Очень похоже на правду. Людей, чьи имена он помнил, Тара могла перечесть по пальцам одной руки (и то осталось бы несколько не загнутых). — Что, это настолько очевидно? — Тара тяжело вздохнула, прикрывая горящие щеки. Привыкнуть к прямолинейности и беспардонности Фераэля не удавалось до сих пор. А пора бы уже. — Нужно быть идиотом, чтобы не понять, — он буквально засветился от счастья. — Девушки, конечно, любят плакать, но вот так они надрываются только из-за своих пассий… Лицо Фераэля приняло важный вид, и он принялся разглагольствовать о чувствах, приправляя речь псевдоинтеллектуальными цитатами и банальными замечаниями. Не удержавшись, Тара пнула его в икру. — За что? — его лицо вытянулось от удивления. — От тебя это слышать просто невозможно! — Вообще-то я старше тебя и Сайса вместе взятых, — хмыкнул он, скрестив руки на груди. — Так что могла бы и послушать. — Спешу расстроить вас, о, уважаемый дед: мудрецов вроде вас в интернете пруд пруди! Оставшуюся часть вечера они говорили на куда более веселые и менее личные темы. Тема влюбленности саднила, как свежая царапина, и Таре не хотелось говорить об этом с кем бы то ни было. Вот заживет немного — тогда и поделится мыслями. Ближе к ночи Фераэль помог ей устроиться в свободной комнате. Крошечный закуток с письменным столом и кроватью показался Таре люксовым номером в пятизвездочном отеле. Наконец-то уединение — то, чего ей не хватало у Сайласа. Отодвинув шторы и впустив в комнату немного колючего зимнего воздуха, она принялась протирать немногочисленную мебель от пыли. За что можно было сказать Фераэлю спасибо — он смог помочь отвлечься от безрадостных вещей. Он сыпал фактами о своей жизни, рассказывал идиотские анекдоты, и, что спасало больше всего, вызывал на диалог. Однако с наступлением ночи всё вернулось на круги своя. Стоило лечь в постель, укрыться одеялом и включить случайное воспроизведение, мысли окружили её плотной пеленой. Музыка же решила добить окончательно. You were everything, everything that I wanted We were meant to be, supposed to be, but we lost it All of our memories, so close to me, just fade away All this time you were pretending So much for my happy ending Укрывшись одеялом с головой, Тара всхлипнула и задрожала. Она сама не заметила, как заснула. А наутро проснулась совершенно разбитой. Умылась холодной водой, наскоро перекусила печеньем и круглыми, сочными мандаринами и прочла записку, лежащую на столе. «Меня не будет пару дней, надеюсь, ты тут справишься одна? Ключи лежат в твоём кармане» Ей не очень хотелось оставаться одной, но ничего не поделаешь. Скорее всего, Фераэль ушел работать. Тара не раз пыталась выведать, чем он занимается, но так и не получила внятного ответа. Учитывая то, что чаще всего он повторял слово «наёмник», наверное, это и есть его основное занятие. Скоро рассветет, а это значит, она рискует опоздать к Ниру. Тара наскоро влезла в джинсы, собрала волосы в хвост и выскочила в фойе. Но оказалось, можно было так не спешить — у двери Сайласа стоял Ниру. Он уже занёс руку для удара, но увидев Тару остановился. — Доброе утро, Учитель, — произнесла она, сбегая по ступеням. Во взгляде Ниру мелькнула усталость. Он скомандовал ждать, а сам постучался в дверь. Хозяин комнаты предстал перед ними в рубашке, застегнутой не на все пуговицы, и с влажными волосами, заложенными за уши. Он скользнул по Таре невидящим взглядом, впустил некроманта и захлопнул за ним дверь. И сколько ей тут стоять? Из комнаты доносилось невнятное бормотание, перешедшее в разговор на повышенных тонах. Уловив пару раз своё имя, Тара отошла от двери и облокотилась на противоположную стену. Понятно, о чем они разговаривают… К счастью, Ниру не заставил себя ждать. Он вышел из комнаты с увесистым фолиантом, зажатым под мышкой, и махнул рукой, мол, следуй за мной. Снег шел всю ночь и покрыл землю плотным белым слоем. У дверей стояла Росянка, нервно фыркая и мотая головой из стороны в сторону. Тара погладила кобылу по длинной и тонкой морде. — Садись, — скомандовал Ниру, ловким движением перебрасывая ногу через круп. У неё пока не доставало грации усесться на лошадь так же быстро и уверенно. Тара упала ей на спину словно мешок с картошкой. Не успела та удобно устроиться, как Ниру легким движением ног послал лошадь шагом. Где ты живешь теперь? он вернулся к старой доброй телепатии. У Фераэля. По улицам носился ветер, подхватывая снежинки и играя с ними. Он же нагонял холоду под пальто и заставлял щуриться. Тара придвинулась как можно ближе к Ниру, пытаясь спрятаться за ним. Бледно-синие пряди тут же полезли в лицо. Очень плохой вариант, предупредил Ниру, перебрасывая волосы вперед. Голос, воспроизводящий его мысли, прозвучал напряженно. На твоем месте я бы поискал другое место. Почему? на краю сознания замаячила невнятная тревога. Что не так с Фераэлем? Он ведь никогда не выказывал к ней неприязни, никогда не вёл себя подозрительно или агрессивно. Этот могилорожденный убивает за деньги. В том числе и других могилорожденных, проворчал Ниру. Таким тоном впору маленьких детей поучать. Ты разве не понимаешь, что ему и за твою голову могут заплатить? Разве меня всё ещё хотят убить? Тревога приобрела вполне ясные очертания и оскалилась ей в лицо. Сейчас это сделать куда сложнее. Ты гражданка Бантуса. Пускай и на особых условиях, но преступления против тебя станут расследовать. Однако с тобой всё ещё может произойти несчастный случай. Или у тебя может возникнуть внезапное желание покончить с собой. Внутри похолодело. Вот чёрт. Ниру кругом прав. Преступник может сбросить её с крыши головой вниз или отравить нейролитиком. Или иным способом повредить мозг, чтобы ни единый некромант не смог превратить её в разумную нежить. А учитывая уровень развития технологий и общества, вряд ли кто-то сможет найти убийцу. Это всё из-за Грежула? Может, поговорить с ним по-человечески? предложила Тара, особо не надеясь на положительную реакцию. Я же говорил, Грежулу ты очень не нравишься. Может, он ненавидит всех женщин без разбора, я не знаю, но разговор тут не поможет. Это может даже распалить его сильнее. Так что я на твоем месте не оставался бы с ним один на один без свидетелей. Тем временем, они выехали за пределы города, и Ниру перешёл на рысь. За воротами расстилались нетронутые заснеженные просторы. Ветер налетал, готовый опрокинуть лошадь или выдуть их из седла, и Тара пожалела, что у неё нет ни шапки, ни шарфа. А ещё у меня есть основания предполагать, что Грежул — безумец. Так что никаких попыток поговорить с ним, ты меня поняла? сказал Ниру со всей его строгостью. Наверное, таким же тоном он говорит с Дэймоном, если тот провинился. Поняла, на самом деле Таре не хотелось разговаривать с ним. Люди, крупнее, чем она, всегда вызывали тревогу. Кстати, а что за особые условия? Давно пора было спросить. Не то, чтобы она сидела и без конца ломала над этим голову, но такие вещи стоило знать. Значит, что ты обладаешь всеми правами жителя Бантуса. Но стоит попасться на чем-то подозрительном, тебя убьют на месте без разбирательств. Тара хохотнула. Кроме неизвестных убийц стоит бояться ещё и стражей порядка. Ну и оказаться в неудачном месте в неудачное время. И надолго это? Пока Торан не начнёт доверять тебе, Ниру прозвучал так, будто бы ей не стоит надеяться на подобный исход. Надеюсь, хоть свобода передвижений у меня есть? В пределах столицы — иди куда хочешь. Но покидать её я тебе крайне не советую. Ни к чему распалять подозрения нашего мнительного короля. Страсти поутихнут, так пожалуйста. Лошадь, тем временем, заехала за ограду Могильника и направилась к одиноко стоящему домику. Из трубы уже валил дым: наверняка, Шемира приготовила что-нибудь. Она вспомнила вкус кофе с молоком и лимонного пирога, но в свете последних событий они не вызвали у неё особого аппетита. — Сегодняшнее занятие будет значительно отличаться от предыдущих, — непонятно почему Ниру решил перейти на более традиционный способ общения. — Мне интересно знать, есть ли у тебя склонности к другим типам магии. О местной магии, помимо некромантии, Тара могла сказать очень мало. Она слышала о стихийной магии и о божественном свете, но на этом её познания заканчивались. Одно непонятно — как это должно ей помочь? Не отчаивайся, всего лишь на мгновение ей показалось, что в голосе Ниру слышится проблеск теплоты. Прорвемся. А затем сказал: — Шемира испекла пирог. Ты ведь любишь выпечку? Так что выпьем кофе и плотно займемся твоим обучением.