Гончар, экзарх и утреннее чудо

Зонтопия, не смотря на свой главный символ в виде зонта, довольно часто радовала своих жителей ясной погодой, как бы парадоксально это не звучало. На самом деле редко когда весь небосклон этого прекрасного королевства был заполнен устрашающими грозовыми тучами, куда чаще он был чист, и лишь птицы мелькали на его синеве маленькими чёрными пятнышками. Этот день не стал каким-нибудь исключением, а потому встретил проснувшихся зонтопийцев пробравшимися через прозрачные стёкла окон яркими солнечными зайчиками на стенах жилых комнат. На небе ни облачка, солнце греет своим теплом и просто радует глаз. Птицы поют, дети смеются, взрослые обсуждают последние новости - мир и гармония, которые так старательно выстроил Трефовый Валет для своего народа. Кажется, это был такой же обычный, ничем не выделяющийся день, как и все до него. Но всегда же существует то самое "но", которое переворачивает всё с ног на голову, верно? Слепой от рождения юноша, работающий гончаром при церкви и имеющий невероятный талант к этому делу, спокойно спал в своей небольшой комнатке, повернувшись спиной к окну, дабы солнечный свет не мешал сну. Совсем скоро этот трудолюбивый парень проснётся, сразу же, как раздастся негромкий звон его будильника. Ну а мы с вами, пока этого не произошло, можем тихо осмотреться в его скромном месте жительства. Комната действительно была очень маленькой, но казалась ещё более тесной из-за одиноко стоящей у стены кровати с не самым мягким матрасом. Худой шкаф для одежды заполнял собой другой угол комнаты, оставляя свободного места в помещении ровно столько, сколько хватит для поворота на сто восемьдесят градусов и пары шагов вперёд после этого, но не более. К слову, в том самом шкафу одежды то толком почти и не было. В общем-то, это было всё, что находилось в комнате. Удивительно, что живущий в таких не комфортных условиях парень всё равно всегда оставался позитивен и с дружелюбной улыбкой встречал каждый новый день, пусть и не мог видеть его. Он всё равно продолжал относится ко всему с свойственной, кажется, ему одному лёгкостью и непринуждённостью, словно в его жизни вовсе нет никаких проблем, а его глаза не завязаны уже немного пожелтевшей от времени повязкой. Любой другой бы на его месте давно стал тем самым нелюдимым соседом, который портит общую картину уютной улочки. Он же всё так же оставался.. собой. Так что люди, знающие его лично или по наслышке, были уверены, что этот паренёк многого добьётся в своей жизни. И, возможно, даже сумеет заслужить благословения от самого Великого Зонтика за все свои труды и старания, за всю свою покорность перед суровой судьбой и чистоту души.. Неожиданно разрезающий тишину звон расплылся по всей комнате, тем самым давая нам с вами понять, что нам пора уходить, а парню вставать на утреннюю службу в церкви, а потом и на работу. Он ещё сонно зевает, прикрыв рот ладонью, и нехотя садится на кровате. Несколько секунд просто сидит, давая телу возможность окончательно проснуться, а мыслям собраться в единую цепочку после ночного отдыха. Сейчас его глаза закрыты. Вряд-ли есть смысл открывать их после каждого пробуждения, если знаешь, что всё равно ничего не увидишь. Так бы, пожалуй, считал каждый, кто оказался бы на время на месте гончара, только вот сам он так не думал. Нет, он каждое утро, перед тем как снова с немного грустным вздохом завязать на лице повязку, открывал глаза, видимо надеясь на то, что перед глазами появится не враждебная тьма, а красочная яркая картинка мира. Что он сможет, как и все зонтопийци, лицезреть поднимающееся по небу солнце. Он надеялся на чудо. На такое нужное ему чудо, единственное, о котором он мечтает ещё с самого детства и о котором молиться каждый день. И мы не имеем никакого права винить парня за это. Ведь, «чему бы жизнь нас не учила, но сердце верит в чудеса»¹ и даже мы с вами, будем честны, в глубине души храним свои надежды на исполнение того или иного чуда. – Это.. невозможно.. - не верящим шёпотом молвит сам себе юноша, всё же открыв глаза. Взору предстаёт немного грубая ткань пижамных штанов, собственные ладони и каменный пол. - Я.. вижу.. Вижу! Я прозрел! Великий Зонтик одарил меня зрением! - Полным счастья голосом кричит парень, высунув голову в окно. Естественно, прохожие сразу заинтересовались подобным и с интересом смотрели на него. Некоторые, видно, не сразу ему поверили, а потому смотрели на юношу с скептически приподнятой бровью, другие же с искренней радостью начали поздравлять юношу, говоря что-то вроде "Ты это заслужил!" Гончар же тем временем бегал взглядом по своей комнате, пока на лице красовалась глупая счастливая улыбка. Не может быть! Его надежды были не напрасны! В подтверждение этим мыслям он сейчас бегло рассматривал свою одежду, серо-синие стены вокруг него, свою небольшую деревянную кровать. Вообще всё, что было вокруг. Забыв про то, что следовало бы переодеться в повседневную рубашку и брюки, юноша выбегает на улицу в пижаме и босиком и, словно бушующие маленькое торнадо, носится от одного здания к другому, от одной лавки с фруктами к другой, пока некоторые прохожие смотрят на него с непониманием. Светлые голубые глаза, до этого всегда скрывающиеся под тканью повязки, с воодушевлением рассматривают до этого неизвестные цвета и тона окружающего мира, пока сердце в груди парня бьётся с неизмеримой скоростью от осознания так внезапно свалившегося на голову счастья. Это, верно, какой-то сон! Но нет, всё более, чем реально. Заставляющее зажмуриться солнце, слегка острые камешки под ногами, которыми была усыпана дорога, удивлённые лица людей, которые встречали на своём пути гончара - всё было реально, так же реальна была и всё-таки приобретённая возможность видеть красоту Зонтопии. Признаться, от этого слегка кружилась голова, но скорее в хорошем смысле, нежели в плохом, ведь она кружилась не из-за опьянения алкоголем, а из-за опьянения подлинным счастьем. Счастьем, которым юноша сейчас был готов делиться с каждым, кто попадётся на пути. Точно.. нужно рассказать обо всём Мориону! Дверь одного из лучших храмов Зонтопии резко открывается и в помещение буквально влетает давно известный здешним священнослужителям гончар, чему они удивились бы, если бы сейчас видели его. Парень оглядывается по сторонам. Зал для молитв, на удивление, пуст: ни тех, кто пришёл помолится за себя и семью, ни тех, кто должен был читать молитву не было. Странно, служба уже должна была начаться, где же тогда все? Хотя с другой стороны даже хорошо, что их нет, ведь тогда получается, что юноша не прервал молитву таким своим неподобающим поведением - в любой другой день он бы открыл дверь спокойно, да и впринцыпе не опоздал бы. Он делает несколько шагов вперёд, параллельно любуясь различными картинами и барельефами на стенах - а ведь некоторые из этих работ принадлежали ему, но не смотря на это он впервые сейчас лицезрел их. Неужели это действительно его творения? Юноша не мог в это поверить, завороженно смотря на мастерски вылепленные бутоны лилий, что красовались у одного из окон храма. – Извините, но сегодня утренней службы не будет, можете идти домой.. - слышится где-то за поворотом немного хриплый мужской голос, а после в зале появляется и его обладатель. Экзарх этого храма звучит как-то непривычно сонно и устало, что через секунду подтверждает и его внешний вид - его выражение лица прямо даёт понять, что чувствует себя мужчина, мягко говоря, не очень. Заболел? И всё же, он держится молодцом, стараясь выглядеть так же, как обычно. Тёмно-синий воротник свитера привычно выглядывает из-под достаточно тонкой бирюзовой куртки. Привычно для кого угодно, но не для гончара, который сейчас молча восхищался внешностью своего друга. Конечно, у него не было никаких сомнений в том, что пришедшего зовут Морион, ведь он слишком хорошо знает его голос и манеру общения. – А, Армет, так это ты. Я, конечно, всё понимаю, но я, кажется, уже говорил тебе насчёт повязки, разве нет? И почему ты в пижаме? Так ещё и..босой, - с незаметными нотками доброй усмешки произносит управляющий храма и подходит ближе к юноше, кажется пока даже не догадываясь о том, что тот теперь всё видит. И возможно даже больше, чем всё. Приближение со стороны мужчины заставляет немного замяться, а стук собственного сердца теперь слышен в ушах. Стоит ли говорить, что парень понятия не имел, почему так отреагировал? Возможно, он просто слишком волнуется. Всё-таки это был первый раз, когда он видел Мориона! В любом случае, сейчас он особо об этом не думал. Его мысли целиком и полностью заняла внешность экзарха: его тёмно-синие, немного взъерошенные волосы; бледноватая кожа; тёплый добрый взгляд синих глаз, похожих на спокойную гладь океана. И даже уставший вид не мог заставить перестать видеть в этом всём красоту. Юноша, словно потеряв дар речи, продолжал изучающе рассматривать своего хорошего друга и невольно сравнивал его с прекрасным звёздным небом, о котором так много слышал от самых разных людей: такие же тёмные оттенки синего имели явное преимущество в образе мужчины, а блики от солнечного света в глазах вполне могли сойти за мерцающие звёзды. Возможно, были и куда более подходящие сравнения, но ведь это был Армет - до этого никогда не знающий пейзажи мира парень, которому оставалось только гадать, как именно выглядят вещи вокруг, так что, как для новичка, такое сравнение было очень даже хорошим результатом. – Армет, всё в порядке? - Немного обеспокоенно интересуется мужчина, когда не получает на свои слова никакой реакции со стороны гончара уже как с минуту. Тот явно погряз в свои мысли, может, у него что-то случилось? – Да.. просто.. ты очень красивый, Морион, - невольно слетает с уст юноши короткая фраза, после которой его щёки покрываются совсем лёгким румянцем, а во взгляде напротив появляется явное удивление вперемешку с.. смущением? Что же, этим двоим есть, что обсудить. Так что лучше нам тихонько выйти из храма и прикрыть за собой дверь, оставив их наедине друг с другом.