Искренний

Такемичи шёл за Казуторой, слушая его болтовню. Все это он уже слышал, хоть и давно, но помнит. Он не спрашивает о школе, о колонии, он просто идёт рядом. Видимо, Ханемия слишком увлечён своим рассказом, не замечая отстранённость собеседника. - Ну, вот мы и на месте. Такемичи помнит этот заброшенный склад. Он проходит вслед за парнем, и взгляды всех присутствующих скрещиваются на них. - Ханма, я привёл его. Шуджи хочет что-то сказать, но Ханагаки не слушает. Он идёт к своеобразному кругу, расталкивая людей. Он знает, что увидит там. Баджи, избивающий Чифую - эта сцена часто снилась ему. Вот только во снах Кейске иногда, зачем-то, убивал Мацуно, а потом и до него добраться пытался. Такемичи встряхнул головой. Он перевёл взгляд на Ханму, который наблюдал за сценой с ядовитой улыбкой, и темноволосому стоило всех своих усилий прямо сейчас не броситься на старшего. Он тихо скрипнул зубами, снова смотря на еле дышащего Чифую, и он уверенным шагом подошёл к тем двоим, спихивая Баджи с тела. Тот уже собирался ударить его, зашипев что-то вроде "Ты какого хуя себе позволяешь?", но Ханагаки заговорил первым. - Я знаю, зачем вы привели меня сюда. Хотели, чтоб я стал свидетелем или что-то вроде такого. Вчера Баджи прямо на собрании избил какого-то парня, а после, почти плюнув в Майки, сказал, что теперь он враг Тосвы, - Такемичи усмехнулся, видя, как лицо Кейске искривляется сильнее с каждым сказанным им словом. Положив голову Чифую себе на руки, аккуратно обнимая его тело, он направил взгляд ровно в глаза длинноволосого. - Но, на вашу беду, вчера после Баджи, я тоже покинул "Свастику". Пришлось, конечно, убегать от Майки, но благо, бегаю я быстро. Такемичи начал вставать, держа на руках Мацуно. Он все ещё не отводил взгляда от Баджи, чтоб в случае чего, сразу была возможность увернуться от удара. Но, кажется, в этом не было нужды. Парень, после сказанных им слов, находился в прострации, смотря ровно перед собой расфокусированным взглядом. Даже Казутора как-то притих. Ханма усмехнулся. Члены "Вальхаллы" просто наблюдали за представлением. По рядам вражеской банды пронеслись шепотки, и кто-то даже назвал его геем. Мол, выглядит он слишком смазливым, да и сейчас так аккуратно обращается с телом Мацуно. "Конечно, я помогаю Чифу, потому я гей. Гениально, что могу сказать?" - Вот как. Чтож, это довольно интересно, - ухмылка расползлась по лицу Шуджи, когда он наблюдал за махинациями Ханагаки. Тот просто кинул на него взгляд, чётко, наконец, встав на ноги. Лодыжка все ещё чуть-чуть болела, но показывать своей слабости он не собирался, лишь слегка поморщился. - Я вынужден вас покинуть, уж простите. И, - он перевёл насмешливый взгляд на Кейске, - с вашего позволения, Баджи-сан, - выделил он, - Чифую я тоже забираю. Ханма лишь кивнул ему, и Такемичи пошёл к выходу под наблюдением всех. На руках Мацуно закашлялся, выплевывая кровь, и он ускорился, про себя сильно волнуясь. Все же, после Хины этот парень был ему ближе всех, и терять его Ханагаки не был намерен. Он торопливым шагом направился в сторону своего дома, попутно пытаясь достать телефон и позвонить Какучё, чтоб тот был готов принять гостей с аптечкой в руках. Вообще, Ханагаки был уверен, что в начале этого прыжка у него совсем не осталось ни сил, ни эмоций. Но, кажется, он наконец-то сделал что-то правильно, и у него снова появилась та жизненная энергия, которая помогает ему снова взять на себя заботу обо всех. Наверное, живой Изана и улыбающийся Какучё на его кухне, стали для него глотком свежего воздуха, толчком и опорой в этой линии. Он слабо улыбается, прижимая к себе Чифую, стараясь не обращать внимания на косые взгляды прохожих. Пару раз его останавливали, пытаясь предложить помощь, но Такемичи старался как можно вежливее отказать. К своему дому он подошёл минут через двадцать после выхода с базы "Вальхаллы", и он заулыбался, видя, как на пороге их уже ожидает осведомлённый о происходящем Изана. Он оставляет Мацуно на двоих парней, сам уходит на кухню, выпить так нужного сейчас чая. Когда напиток приготовлен, он выходит на улицу, садясь на скамейки в их дворе. Такемичи искренне радуется, что в прошлом у него был свой частный дом, и у него есть место, где можно было бы предаться своим мыслям, не опасаясь косых взглядов прохожих. И так, в одной руке кружка чая, во второй сигарета. Он откидывается головой на спинку скамейки, делая затяжку, параллельно думая, что ему стоит делать теперь. Стряхивает пепел в рядом стоящую пепельницу, сосредотачиваясь на своих мыслях. Но от размышлений его прерывает звук уведомления на телефоне. Такемичи обнаруживает сообщение от неизвестно номера, содержимое которого заставило его усмехнуться. "Я рядом с твоим домом. Выйди, надо поговорить." 18:56 Он оглядывается, но, никого не замечая, устало вздыхает. Видимо, человек, написавший ему это, не особо горел желанием быть замеченным. Возможно это может быть связано с тем, что по его мыслям, как только Такемичи узнает, что за персона к нему лезет, он не захочет никаких разговоров. Отчасти, так вообще и было, но, на беду парня, Ханагаки и так понимал, кто это. Он залпом осушил кружку с чаем, туша окурок о скамейку и выбрасывая его в пепельницу. Зайдя быстро в дом, он оставляет элемент посуды на кухне, после кричит ребятам, что он отойдёт ненадолго. Только получив в ответ "Окей" со второго этажа, он все-таки выходит на улицу, заходя в ближайший переулок. Там его действительно ждали, и это действительно был тот человек, которого он ожидал увидеть. - Ты все-таки вышел, - хмыкнул Баджи, смотря на него сверху вниз. Такемичи про себя сморщился, его всегда бесила эта разница в росте, заставляющая его чувствовать себя маленьким и слабым по сравнению с другими. (Майки это не касалось, правда, но тот всегда придавливал его к земле одним своим тёмным взглядом.) Кейске, видимо, почувствовав его слабость, надавил ещё больше, наклоняясь над ним, медленно наступая, вынуждая Ханагаки прижиматься к стенке сзади. - Я думал, ты испугался, или решил позвать кого-то из своих, - он показательно скривился, кивнув в сторону дома, - друзей. Такемичи хмыкнул, и все-таки сдался под напором Баджи, приваливаясь спиной к стене. Только недавно выздоровевшая нога начала неприятно саднить от таких нагрузок в первые дни, но парень старался никак не выдать своего дискомфорта. И сейчас - Боже, хватит, это слишком уж сильно смущает! - он, вновь прижатый к стенке красивым парнем, быстро соображает, что ему стоит сказать. - О личном пространстве не слышали, да, Баджи-сан? Или у вас у всех фетиш такой, заставлять меня краснеть? - он ухмыляется, видя, что называя его так, как делал это Чифую, он приносит ему явно не приятные ощущения. Нахмурившись, Кейске хотел что-то ответить, но Такемичи снова начал говорить. - Я, в общем-то, думаю, что мне понятны твои мотивы. Тебе ведь тоже Кисаки не понравился, да? Парень удивлённо вскидывает брови, но быстро отвечает: - Верно. Удивлен, что ты это понял. - У тебя все на лице написано было. Тебе стоит работать над контролем своих эмоций, - хмыкает Такемичи, и Баджи шипит, что сам Ханагаки, вообще-то, постоянно плачет, и голубоглазый на такое только обречённо вздыхает, вспоминая, что здесь у него именно такая репутация. - Ладно, да, мне тоже наверное стоит над этим работать. В любом случае, ты пришёл не за этим. - Снова верно, молодец, Ханагаки. Я думал, ты более тупой. - Такемичи только недовольно цыкает, слушая дальше. - Я, вообще, хотел спросить, почему ты "Тосву" покинул. - это было больше похоже на утверждение, чем на вопрос, да и голос парня звучал как-то грустно, что заставило Такемичи удивиться. - Какая разница? Тебя это не должно касаться, - и, хотя он ответил довольно грубо, внутри ему хотелось, чтобы диалог продолжился. - Это важно. - отрезал Баджи. - Каждый, кто хоть немного знает Майки, или, тем более, состоит в его близком кругу общения, прекрасно видел, как он смотрел на тебя. - Да? И как же? - с притворным интересом спросил Такемичи. - Да блять, ну, не знаю, сука. Как на что-то нужное. Я не мастер описывать эмоции людей, уж простите, - шипит Кейске. Потом, чуть призадумавшись, быстро добавляет. - Наверное, как на что-то дорогое. Он так раньше на брата своего глазел. "Брата" эхом отдаётся в голове Ханагаки. Он смотрит потеряно, взглядом скользя по лицу старшего подростка. Слезы медленно наполняют глаза, заставляя их блестеть. Опомнившись, парень начал быстро быстро моргать, пытаясь избавиться от ненужной влаги. Он закрывает глаза, руками растирая то, что успело потечь по лицу. Баджи смотрит на него с еле заметным непониманием, типа, почему ты вообще плачешь? Просто, видимо, он думает, что его тронули слова о брате и о том, насколько Такемичи важен для Майки. Он уверенно собирается пнуть Такемичи обратно в "Тосву", чтоб тот быстрее пошёл и извинился, но замирает, лишь услышав следующие слова парня. - Когда ж вы все наконец поймёте, что я не Шиничиро? - голос парня звучит слишком тихо, слишком подавлено. - Хватит. Поэтому я ушёл оттуда. Потому что для вас нет Такемичи Ханагаки. Для вас есть второй Шиничиро Сано. Майки пора понять, что его старший брат мертв, а я - не он. Я устал, прости. Такемичи разворачивается, чтобы уйти, но Баджи быстро реагирует, хватая его за руку, почти вталкивая в эту несчастную стену. - Что? Почему ты вообще так подумал? - Баджи, я не слепой, сука. И не глухой тоже. Как думаешь, сколько раз я уже слышал "Ты так похож на него"? - Такемичи скривил лицо, изображая Майки, голосом пытаясь повторить его интонацию. - И ведь не только он так говорит. Даже ты сейчас, наверное, на уровне своего ебнутого подсознания, сразу сравнил меня с этим Шиничиро. Заебало, поверь. Баджи теряется, не зная, что сказать. Совсем не хотелось видеть Ханагаки разбитым, знать, что плачет он сейчас именно из-за твоих слов. Он пытается быстро сообразить, что стоит говорить в таких ситуациях. Он реально не уверен, правильно ли поступает, пытаясь оказать ту минимальную поддержку, на которую способен, и приходит к выводу, что извинится будет лучшим вариантом. - Ах, прости, прости, ладно, Ханагаки? Прости и меня, и их. Наверное, ты не сможешь сделать этого. Я все ещё не понимаю, что же так сильно тебя расстраивает. Но.. ах, к черту. Ханагаки, я думаю, что не смогу больше находиться рядом со всеми. Я поступаю неправильно, перекидывая все на тебя. Но, именно из-за того, что ты похож на него, все настолько тебе доверяют. И, я тоже доверяю. Тебе. Кхм, прости. Я ушёл от сути. Я тебя попросить ещё кое о чем хотел. Позаботься о Чифую, хорошо? Ты ему понравился, он тебе быстро начнёт доверять. - Какого чёрта ты сейчас сказал? Насчет Чифу, - недовольно сказал Такемичи, удивляя Кейске снова. Разве не он только что тут почти устроил истерику? Как вообще возможно так быстро успокоиться? - Не неси хуйню, Баджи. Сам о Чифую заботиться будешь, не надо на меня его скидывать. Он твой зам, твоя правая рука, и именно ты должен о нем думать в первую очередь. Я сделаю вид, что пропустил остальные слова мимо ушей, хотя мне приятно, спасибо. Но, сука, не смей обижать его. - зрачки в глазах парня опасно сузились, пугая Кейске. - Ещё раз подумаешь оставить его, я самостоятельно вспорю тебе живот и размотаю твои кишки по всему Токио. Последние слова Ханагаки говорил зло, тихо. Он пугал, наводил ужас таким своим видом, а слова, сказанные в сторону Мацуно, больно впивались в сердце Кейске. Такемичи даже не представлял, насколько больно делает, продолжая говорить. Баджи казалось, что ещё пару слов и он упадёт на колени, плача. Потому что да, потому что парень прав. Мацуно для него был почти братом, тем самым близким человеком, которому можно написать "я посрал", а он тебе ответит "а я ещё сру", и вы вместе будете смеяться друг на другом. Чифую, который был для Баджи всем, сейчас лежал в доме этого странного парня, избитый самим Баджи. Ха-ха, ситуация настолько дерьмовая, что длинноволосому почему-то захотелось вскрыться. И либо Такемичи хуев экстрасенс, либо он просто отлично чувствует эмоции людей. Иначе Баджи не может объяснить эти лёгкие, непринуждённые объятия, что сейчас кажутся ему спасательным кругом во всем том ужасе, что он сам натворил. Ханагаки обнимает его нежно, даря то тепло, которое Кейске сейчас было необходимо. Он аккуратно прижимается к парню в ответ, стараясь сильно не сжимать такое хрупкое на вид тело, чтоб не сломать ненароком. И этот пугающий образ, что Баджи только что увидел, никак не может ассоциироваться с этим парнем. Он снова начинает говорить, аккуратно поглаживая длинноволосого по спине. - Баджи, я знаю, что тебе тяжело. Нам всем тяжело. Я принял решение покинуть "Тосву" не только из-за того, что был для многих старшим Сано, но и по личным причинам тоже. Тебе не стоит волноваться на этот счёт. А насчёт Чифую, - Ханагаки делает небольшую паузу, и кажется, что в этот момент сердце Кейске замирает. - Он не будет на тебя злиться. Ты винишь себя в содеянном, верно? - он легонько улыбается, а Баджи лишь кивает. - Он понимает. И я понимаю. Тебе не стоит убиваться на этот счёт. Ну, или в крайнем случае, - Такемичи отрывается от него, получая уж слишком разочарованный вздох, делая шаг назад. Он протягивает ему руку, и говорит - Хочешь, я помогу? Кейске замирает, смотря на человека впереди. "Ангел", почему-то проносится в его голове. Он смотрит в его голубые глаза, тонет в них, как зачарованный протягивает свою руку, пожимая тёплую ладонь парня напротив. Такемичи улыбается, и Баджи, кажется, понимает, почему люди, близко знакомые с ним, настолько сильно обожают его. Эта улыбка. За руку он держит его непозволительно долго, пытаясь впитать все то тепло, что ему дают. Слишком долго, но Ханагаки, кажется, и не против особо. Он наконец отмирает, когда слышит тихое "эй". Он быстро приходит в себя, с шоком чувствуя влагу на щеках. - Теперь ты знаешь, куда обращаться, если что, - он не перестаёт улыбаться, и Баджи клянётся, что ничего прекраснее он не видел. - Спасибо, Такемичи. Это звучит слишком тихо для его обычно громкого голоса. Кейске тихо всхлипывает, разворачиваясь. Он не ждёт ответа на свои слова. Он знает, что Такемичи понял его. Он знает, что Ханагаки поможет ему. Он знает, что ему можно доверять. Он просто разворачивается, чтобы уйти от него. Он чувствует эту улыбку себе в спину, и позволяет себе плакать. Он знает, что этот парень никому ничего не расскажет. Его руки на спине все ещё ощущаются фантомно, или просто эти прекрасно-голубые глаза смогли начать дарить осязаемые взгляды. Баджи думает о нём всю дорогу до дома - его тёплые объятия; его аккуратная и мягкая ладонь; его уверенный голос; его бесконечно тёплые и добрые глаза. Его улыбка. "Значит, так ощущается влюблённость? Если да, то я влип по-крупному." Такемичи смотрит вслед удаляющейся фигуре и думает, что сделал все верно. Баджи тоже заслуживает счастья. Такого же большого, как и все. "Я и тебе помогу, Кейске. Всем вам помогу!" Он слабо улыбается, чувствуя, что сможет. Почему-то сейчас, увидев слезы парня, который, наверное, плакал раза три за всю свою жизнь, даёт ему мотивацию. До "Кровавого Хеллоуина" остаётся пять дней.