распуствишиеся весной бутоны

— побудешь моей моделью? — альбедо говорит абсолютно спокойно, отпивая травяной чай и прикрывая глаза. — моделью? ты же не любишь рисовать людей, — отвлекаясь от стопки бумаг, которую кэйа забрал с работы домой дабы наконец нормально разобрать ее, он поднимает взгляд, вопросительно выгибая бровь, — все твои картины это исключительно пейзажи. — не совсем обычной моделью. прости, я неправильно выразился, — бедо подходит к столу, за которым сидит возлюбленный, отставляет еще горячую кружку и немного наклоняется ближе к мужчине, — побудешь моим холстом? альберих пару секунд соображает о чем вообще идет речь, а после тихо усмехается и щурит по-лисьи глаза. — а вот это уже интересно. я согласен. *** комнату освещает лишь лампа, которую бедо переставил специально ближе к кровати. рядом с ней расположились краски, целая палитра, будто все цвета, что есть в мире, собрались на небольшом столике; набор из новый кистей, не синтетических, мягких, из натуральной шерсти. но нигде рядом не лежало бумаги. вместо нее на белый простынях лежал альберих, абсолютно голый и ни капли не смущеный. было немного прохладно, отчего некоторые участки тела покрылись мурашками. — долго будешь на меня смотреть так? — лукаво улыбается, когда замечает, как его жадно пожирают взглядом голубых глаз, — я не скульптура в музее, меня можно трогать. альбедо наконец отлипает от желанного тела и миловидно улыбается краешками губ, поворачиваясь к краскам, размышляя над тем, что же все-таки нарисовать. по итогу размышления быстро сходят на нет и он решает просто начать хоть с чего-то, а там уже будь что будет. открывает пару новых балончиков краски, выдавливая цвета на палитру и постепенно их смешивая, пытаясь достичь нужного лазурного оттенка. кэйа пристально следит за каждым плавным движением кисти и невольно удивляется тому насколько у парня наметан глаз на подобные махинации. когда нужный цвет намешан, альбедо набирает немного на кисть и подзывает кэйю сесть ближе к нему. он покорно исполняет просьбу, выпрямляя спину и складывая руки на ногах, что сложены лотосом. первые пробные мазки по груди осторожные, почти невесомые. художник проверяет как хорошо ложится краска, насколько яркий цвет получается и как он сочетается со смуглой кожей. холодная кисть вызывает очередные мурашки по коже и заставляет встать соски. бедо подмечает это про себя, но пока не акцентирует на этом внимание. от такого неотрывного изучения тела член слабо наливается кровью, а кэйа уже думает о том, к чему все приведет. как будто это было загадкой. мазок за мазком цвета смешиваются на мягкой коже, а на приятном уже почти полностью голубом фоне начинают вырисовываться первые стебли. альбедо выводит их будто из ребер, ведет между ними к соскам, которые специально задевает, рисуя по ним.это место всегда было чувствительным, а сейчас от холода и таких ласк все это умножилось на два и кэйа от этого невольно дергается. кисть соскакивает с нужного пути и рядом с тонким стеблем образуется некрасивое пятно. но альбедо почти никак на это не реагирует и лишь осторожно вытирает краску большим пальцем, после картинно слизывая ее. — это специальная краска для рисования по телу, — метает секундный взгляд на кэйю, возвращаясь затем к работе, — она на основе пищевого красителя, так что ее можно есть. альберих внимательно слушает речи любовника и старается сидеть смирно, пока еще игнорируя уже полувставший член. но чем ближе бедо спускался к паху, тем сложнее это было делать. в какой-то момент он опирается о руки за спиной, не думая о том, что предоставляет больше простора для рисования. альбедо опускает еле слышный смешок, склоняясь над пахом сильнее, почти задевая дыханием член. дыхание кэйи учащается, когда альбедо рисует узоры вокруг органа, игнорируя и не спеша переходить на него. его рот так близко, почти касается головки. он с трудом сдерживает желание зарыться в белокурые локоны рукой и заставить  любимого взять ее в рот. но он послушно терпит. знает, что альбедо специально так тщательно что-то там вырисовывает, и терпит. кисть наконец переходит на теперь уже вставший член и рисует стебли точно по вздутым венам. стоны перестают сдерживаться и по всей комнате разносится сначала тихий скулеж, а когда начинают водить по головке, то уже и полноценные мольбы. альбедо по-лисьи улыбается и отстраняется, осматривая свою картину полностью. его взгляд цепляется за цветок вокруг левого соска, и он закусывает губу. — этот бутон совсем не вписывается в общую композицию. стоит влажному языку неожиданно коснуться груди, как по комнате разносится удивленный вздох. мужчина начинает откровенно стонать в голос, метаясь под чужими касаниями. альбедо продолжает вылизывать такую чувствительную точку альбериха, иногда прикусывая и немного посасывая, и параллельно с этим ласкает кончиком кисти головку пениса, уретру, нежную уздечку. — альбедо…— кэйа не выдерживает и переходит на бесстыдные просьбы, — прошу, не мучай меня. мне мало… ах…я хочу кончить. и бедо слышит желание возлюбленного. откинув кисть на некогда белую простынь, он погружает в краску теперь уже своим пальцы, которыми впоследствии сжимает чужой член, мешая краски с предэкуляром. хаос цветов повсюду. он покрывает распаленные тела, смятое постельное белье, небольшой столик рядом и даже немного ковер. парень решает не мучать кэйю и подстраивает движения руки сразу под тот темп, который нужен его мужчине для того, чтобы поскорей кончить. альберих шумно дышит и под конец уже сам неосознанно толкается в чужую руку. откидывая голову назад и поджимая пальцы ног, мужчина со стоном кончает, бесстыдно пачкая живот, отчего рисунок размывается. альбедо собирает пальцами смесь спермы и всевозможных красок и с усмешкой слизывает все это. — мне понравилось. давай как-нибудь повторим? кэйа, не в силах что-либо ответить, молчит, пытаясь отдышаться. хотя отвечать и не нужно, ответ и так прекрасно всем известен.