Жизнь Бруно

Бруно очень любил бутерброды. По сути, это была единственная еда, которая ему была доступна быстро и всегда. Неважно с чем, лишь бы утолить голод и продолжать работу. Бруно скучал по тем временам, когда ему готовили то, что он хотел. Кухня Хардланда ему не нравилась. Хотя… Скорее ему было некогда с ней знакомиться. Эксперименты. Эксперименты. Эксперименты. И ничего больше. Политические интриги. Но их Бруно любил еще меньше. Беседы с королем. Но они вообще ему, откровенно говоря, не нравились. Но приходилось делать вид, что его все устраивает. Иначе… это было чревато. И поэтому бутерброды, сделанные самостоятельно, Бруно любил намного больше, чем то, что обычно подавали на ужин с королем. Во время своей трапезы он мог быть самим собой. *** Брак с Сильвией ему тоже не нравился. Это было политическим ходом. Но без него было нельзя. Бруно не нравилось, что Сильвия ненавидела его заочно, хотя он и так был виноват в этом. Спросила бы своего папашу. Если ей так нравится Георик, сказала бы ему. Но она молчала. Бруно и так уже сократил с ней общение до минимума, кроме того, что было положено этикетом помолвленных. Но Сильвия все равно продолжала смотреть на него сердитым взглядом и плакать украдкой. Их единственный поцелуй и на поцелуй-то был не похож. Бруно уже жалел об этом. Ему до сих пор жгло губы. Эксперименты. Эксперименты. Эксперименты. А внутри было горько. *** Смысла продолжать это не было. Бруно выкинул исписанную тетрадь и вздохнул. Он потратил столько времени на путь, который привел в тупик. Создание философского камня было невозможно, секрет знал только Парацельс, а он им не поделился тогда, и сейчас вряд ли сказал бы. А собственные ошибки Бруно исправить не мог, он их попросту не видел. На идеальное исцеляющее средство можно было не надеяться. Как сильно болят ноги. Завтра будет дождь. Сильно болят ноги. Только душа сильнее. *** Все текло по размеренному кругу. Эксперименты. Эксперименты. Эксперименты. Политические интриги. Король. Сильвия. Бруно уже стал привыкать к тому, что его дни похожи один на другой, различаясь только записями в научном журнале. Один похож на другой, и Бруно это устраивало. Стабильность, чтоб ее. Все было более-менее нормально, и Бруно почти расслабился. Все текло размеренно, пока в его жизни не появился Парацельс. *** Нет, сначала появился Деспани. И за его появлением Бруно совсем не заметил появление Парацельса. Нет. Просто пропустил. Позволил оказаться в непозволительной близости. Непозволительной сейчас близости. А когда-то она была очень позволительной. Деспани тоже появился в его жизни случайно. Но надолго. Обосновался надолго. Как будто и был там всегда, стоял, ничем не привлекая внимание, а Бруно просто не помнил, что он тут есть. Нет. Не так. Об этом Бруно помнил отлично, так, как будто это было вчера. И вспоминал достаточно часто. Это были одни из самых чистых отношений, что у него были. *** Деспани был загадкой, но Бруно и не собирался его разгадывать. Ему было совершенно не интересно, почему действующий капитан корабля просиживает барменом в таверне, почему о нем знают все, и в то же время ничего не знают толком — кого ни спроси, все знают только то, что Деспани позволяет о себе знать. За его улыбкой пряталось много вопросов, но Бруно совсем не собирался их расследовать. Изучать. Искать ответы. Он не собирался даже ничего говорить, о себе тем более, ему просто нужен был спирт, но первый же вопрос сбил его с толку. Бруно не ожидал, что кто-то спросит его о подобном. Личном. Сокровенном. — Вы голодны? Ответ «нет» застрял в горле. Бруно работал всю ночь, и выбрался из дворца только утром, надеясь, что утром в таверне никого не будет. Расчет оказался верным — кроме них не было никого. Деспани бросил на Бруно быстрый взгляд, и тот почувствовал, что совершенно не понимает, что ему отвечать. Он был голоден, и ответить «нет» означало врать самому себе. Бруно вообще хотел убраться отсюда поскорее. Почему, кстати? Чтобы его не заметили. — Голодны же? — уже почти утвердительно сказал Деспани, убирая под стол стаканы. — Я еще и сам не завтракал, только собирался. Посетителей у меня все равно нет, вы пришли до открытия. Бруно почувствовал себя виноватым. — Но вы же открыли, — ответил он, бросая на Деспани вопросительный взгляд. — Вы же стучали. — Ответил тот, пожимая плечами. — Я собираюсь завтракать и предлагаю вам сделать то же. Вести разговоры гораздо приятнее за завтраком. Ну что, будете? — спросил он, надевая фартук и заглядывая в подсобку. И Бруно согласился. *** — Обычно я завтракаю в одиночестве, — сказал Деспани, доедая яичницу. Бруно посмотрел на него, но ответил только когда прожевал — совмещать эту прекрасную яичницу и разговоры оказалось сложно. — Я вообще обычно не завтракаю, — произнес он, взяв еще один бутерброд, но по возмущённому взгляду Деспани понял, что сказал что-то не то. — Вы что?! Завтрак — это самый важный прием пищи. С него начинается день! Бруно промолчал, с чего у него начинается день. У него он начинался с экспериментов, но Деспани было виднее, с чего он начинался у нормальных людей. — Вам нужен этиловый спирт? — спросил Деспани. Бруно сначала кивнул, а потом все-таки ответил, сделав глоток чая. — Да. — У меня его нет, — Деспани тоже отпил чай. — Но я могу его сделать. Очищенный. Без примесей. Такой, как надо. Бруно снова кивнул, в знак того, что ему нужно. — Придется немного подождать. — Сколько? — спросил Бруно, ставя на блюдце пустую чашку. — Недели две. Бруно еще раз кивнул. В любом случае, брать его было просто неоткуда. — Я вам что-то должен? — спросил он у Деспани. Яичница была превосходна, бутерброды — прекрасными, а чай — великолепным. Видно было, что Деспани это делал от души. — Нет, — ответил тот, поднимаясь из-за стола. — Это я вам почти должен. Потому что такого отдыха у меня давно не было. Отдыха? Бруно хотел было спросить, что за отдых, но не стал — Деспани уже ушел с подсобку мыть посуду. Бруно еще раз поблагодарил его за завтрак, и, накину капюшон на голову, выскользнул из таверны. *** Без этилового спирта эксперименты встали, и внезапно Бруно не знал, чем себя занять. Эксперименты. Эксперименты. Эксперименты внезапно прекратились и теперь он совершенно не знал, чем занять свое время. Беседы с королём увеличивать не хотелось, оставалась только Сильвия, потому что политическими интригами заниматься у него просто не было сил. И Бруно назначил ей свидание. Сильвия удивилась. Она даже не знала, как отреагировать первые полминуты, но Бруно терпеливо ждал. Наконец, она кивнула и вопросительно посмотрела на него, ожидая подробностей. — Жду вас в девять часов вечера в дальней беседке. — сказал Бруно, слегка склонив голову. — В девять? А не поздно? — Спросила Сильвия, раскрывая веер. С Бруно она всегда вела себя настороженно, хотя с той же самой Марюн могла гулять в саду до самой полуночи. — Дорогая, дальше дворца я вас все равно не уведу, — усмехнулся Бруно. — В одиннадцать я намереваюсь быть в своей комнате, — ответила Сильвия, бросив на него жесткий взгляд. — Непременно, — откланялся Бруно, — непременно. Будет. Будет. Если она захочет уходить. *** Ночь дышала свежестью. Бруно, привыкший сидеть взаперти в четырёх стенах, сейчас дышал полной грудью этим прекрасным воздухом, еще, еще, пока не начала кружиться голова. Ему казалось, что лучше этого воздуха нет ничего на свете. Счастье переполняло его, как, оказывается, мало нужно для счастья. Глоток свежего воздуха вечером. Сильвия была уже в беседке. Одна. Бруно порадовался, что она пришла без своей подруги Марюн. Хотя, он не исключал, что она могла быть где-то неподалеку, чтобы наблюдать за происходящим и вмешаться, если потребуется. Если Бруно посмеет обидеть Сильвию. Хотя у него и в мыслях не было. Ну да ладно. Сегодня хотелось просто разговаривать и наслаждаться вечером. Это и свиданием-то назвать было по сути нельзя. Но Бруно предпочитал называть это так. — Добрый вечер, — сказал он, садясь рядом с ней на скамейку. — Добрый вечер, — отозвалась Сильвия, складывая веер. Стало тихо. — Признаться, меня удивило ваше приглашение, — все-таки нарушила тишину она. — Меня тоже, — слегка улыбнулся Бруно. — Но у меня освободился вечер, и я решил предложить свое общество вам. Сильвия повела головой и дернула плечом, давая понять, что это сомнительное предложение, но вслух ничего не сказала. — К тому же, я довольно давно не гулял и не дышал воздухом с этой работой, так что, если мы просто поговорим и посидим на природе, я буду вам благодарен. — И что, настолько много работы? — осторожно спросила Сильвия. — Да. Порой мне даже некогда спать. Вы же видите, как ведут себя придворные дамы. — Вижу, — улыбнулся Сильвия. — Затягивают корсеты друг другу по самые узкие петли, а потом не могут дышать. — Дышать-то они могут. — вздохнул Бруно. — А вот есть — нет. И ночью у них начинается просто ужасный период. Больше всего меня утомляют вызовы с несварением, когда какая-нибудь фрейлина после дня голода перебрала пирога. Сильвия хихикнула. — А я-то и думаю, — совершенно серьезным голосов внезапно добавила она. — Почему к вам ходит так много служанок-фрейлин. Думала, вы популярны. Бруно устало покачал головой. — Если бы, — горько ответил он. — Если бы. Это все работа исключительно работа, которая иногда не дает мне даже вздохнуть полной грудью, не то, что поспать. Кажется, Сильвия посмотрела на него с сочувствием. Ну, хоть не ненависть. Это радовало. — Пройдемся по саду? — тихо предложил Бруно. — Жара как раз спала, для прогулки хорошее время. Сильвия, подумав, немного, кивнула и поднялась. Бруно встал сам, не отвлекая невесту. Он не знал, о чем еще говорить, но спокойного молчания пока хватало. Сильвия не хмурилась, не смотрела обиженно. Она вполне могла уйти, и Бруно не мог ее удерживать. Но пока меж ними царило мирное молчание, и это нисколько не огорчало. Напротив, оба словно давали себе передышку от привычной холодной напряженности. Они пошли вдоль аллеи, ведущей вглубь сада. — Сегодня и правда хорошо, — негромко сказала Сильвия. — Никто не мешает. Бруно не мог с ней не согласиться. Если дальняя беседка будет никем не занята, они смогут посидеть в тишине, насладившись покоем. Они шли вровень, не опережая друг друга, и Бруно все больше нравился этот вечер. И Сильвии, видимо, тоже. *** Бруно целовал ее нежно, самозабвенно, трепетно. Сильвия прижималась к нему так, как никогда не прижималась раньше. Бруно чувствовал, что ему нужно остановиться, иначе он просто не сможет этого сделать пятью минутами позже. Сердце стучало в ушах громко, он сжал пальцы на ее руке, и Сильвия отпрянула от него так же внезапно, как и прижалась. — Нам нельзя, — прошептала она. Слава Хардланду, хоть у кого-то есть мозги. — Я провожу вас, — пробормотал Бруно, губы горели, но теперь приятно, и он не знал, куда деться от этого жара, Сильвия стояла в шаге от него, и он по-прежнему держал ее за руку. Следующий поцелуй был просто ожидаем. Бруно обнимал ее за талию, плавясь от прикосновения нежных пальцев к скуле, и чувствовал, что точку невозврата они почти уже прошли. Сильвия оттолкнула его так, что он пошатнулся. Колени заныли, но это было терпимо, жар перебивал все остальное. Давно он не испытывал чего-то подобного от поцелуя с женщиной. Сильвия стояла, прижав ладони к горячим щекам, и тоже пока не знала, похоже, как успокоиться. — Я должна уйти, — тихо сказала она в пространство, и Бруно задержал дыхание. Он не надеялся на что-то большее, он вообще не надеялся на что-то на этом свидании, он хотел просто поговорить и занять вечер, но ему почему-то стало тоскливо от этих слов. — А вы хотите уходить? — спросил Бруно. Сильвия отрицательно покачала головой. Бруно почувствовал, как у него все сжалось внутри. Она протянула ему руку. *** Возвращаться и правда было нужно. Оба пробыли в саду слишком долго для формальной вечерней прогулки высокопоставленных жениха и невесты. Правила распространялись на всех, и на будущую королевскую чету куда строже, чем на прочих придворных. Бруно не хотел лишних слухов, фрейлины и так любили посплетничать, обсуждая всех и каждого. Он не хотел, чтобы Сильвию обвинили в распутстве, ведь даже целоваться до свадьбы было верхом неприличия. Касание пальцев было почти невесомым, ладонь Сильвии была горячее обычного. Бруно чувствовал, как сжимается сердце от переплетения пальцев. На пару мгновений руки сомкнулись, как у влюбленных пар на картинах, развешанных в галерее. Только в этом почти случайном, само собой сложившемся жесте было куда больше чувств и естественности, чем пытались показать живописцы. Им обоим нужно было придти в себя, вернуться к привычному спокойствию, Бруно — к отстраненному виду, Сильвии — к вежливой улыбке. На аллее было прохладно, легкий ветер обдувал лица, остужал волнение. Сердце Бруно стало биться ровнее. Он заметил, как Сильвия поправила прическу, прошлась по лицу спрятанной в ридикюле пуховкой, лишь на несколько минут остановившись. Бруно чувствовал, как его ноги задевает шуршащая юбка, как соприкасаются на мгновение плечи, и от этого чувствовал странную нежность. — Я думала, — сказала Сильвия тихо, когда они уже почти подходили к ступеням, — что слухи о вас правдивы. Еще некоторое время назад Бруно это нисколько не волновало. Но после шага навстречу, после сближения невозможно было делать вид, что он ровно такой, каким его представляют придворные. — Какие слухи? — спросил Бруно так же негромко. — Что вы не пропускаете ни одной юбки. Что у вас множество любовниц во всем королевстве, и поэтому я вам неинтересна. Бруно не сдержал печальной улыбки. Даже странно, что о нем говорили подобное, а не то, что он отталкивает всех своим постным видом. Хотя такое, наверняка, говорили тоже. — Это неправда, — ответил он просто. — Теперь я понимаю, что неправда, — кивнула Сильвия и вновь замолчала. Бруно не стал ее тревожить, тихо следуя дальше. Он понимал, что в этот вечер раскрылся, так сильно, как никогда прежде, будучи во дворце. Открыт Бруно был перед Деспани, но там было совершенно другое. Осторожно отпуская руку Сильвии, он подумал, что их разговор и внезапный порыв в беседке был ключом, отпирающим доселе закрытый уровень отношений. Абсолютно нормальный и естественный, но обоими отвергаемый. Им нужно было привыкнуть. Или вернуться к формальностям, к отчужденности и закрытости. Но, ощущая тепло, даже разомкнув пальцы, Бруно думал, что в этом не было смысла. Сильвия посмотрела ему в глаза, без привычной до того колкости и обиды. Для нее возвращаться к прошлому смысла не было тоже. На крыльце их встретили фрейлины вместе с Марюн, присев в почтительном реверансе. Бруно подумал, что от внимательного взгляда советницы ничего не скрылось, хоть оба уже успокоились, и привели всебы в порядок, но ему не казалось, что это плохо. — Добрый вечер, — негромко произнес Бруно, поклонившись Марюн. Та сдержанно улыбнулась, ответив. В ее глазах не было праздного любопытства, правда, как и прежде, полностью прочитать Марюн было невозможно. Бруно, хоть и почти не общался с ней, уважал в том числе и за эту закрытость, напоминавшую его собственную. Возможно, для Марюн он еще долго будет подозрительной личностью, но Бруно не стремился расположить ее к себе, доверяясь естественному ходу событий. Но сейчас, задержавшись у дверей вместе со всеми, он не чувствовал отчужденности. Во дворце побыть с Сильвией наедине не удалось, но Бруно почти не сожалел. Им обоим нужно было побыть порознь, подумать. Общество Марюн для Сильвии сейчас было нужнее присутствия Бруно. Они разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи, спокойно, но вполне искренне. Оставшись один, Бруно крепко запер двери и лег почти сразу, вытянувшись и закрыв глаза. Навалилась усталость, но привычная тяжесть не сдавливала сердце. Он не думал почти ни о чем, просто вспоминал мгновения в беседке, то, как порыв сменился нежностью. Испытанное тепло никуда не ушло, и гнать прочь совсем не хотелось. *** Бруно выспался за ночь, не видя снов. Еще бледные лучи расчерчивали пол, напоминая линии лабораторных полок. Бруно вновь ждала привычная работа и долгие эксперименты. Пропустив один вечер, он должен был наверстать упущенное. На какой-то момент стало страшно, что он трудится зря, что все долгие опыты пойдут насмарку. Все-таки, пока не было основного ингредиента, чтобы должным образом продолжать. Отбросив тревожные мысли, Бруно собрался с силами. Сомнения лишь сильнее истерзали бы сердце. Общаясь с придворными, Бруно был спокоен и вежлив. С Сильвией он встретился сразу после завтрака, будучи готовый к тому, что та пройдет мимо, отстраненно взглянув, привычно нахмурится. Помня тепло их незапланированного свидания, Бруно надеялся, не столкнуться вновь с былой отчужденностью, хотя был готов. Но Сильвия, заметив его, мягко улыбнулась. Бруно поймал ее теплый взгляд, и чуть склонил голову, приветствуя, не скрыв ответной легкой улыбки. —Доброе утро, — произнес он, поравнявшись с окружавшими невесту придворными дамами. — Доброе утро, — Сильвия протянула ему руку. Бруно осторожно коснулся губами перчатки, ощущая тепло сквозь тонкое кружево. Пальцы не сжались, не напряглись, как бывало. Бруно поднял на Сильвию взгляд и увидел всю ту же добрую улыбку. Глаза Сильвии светились мягким теплом, и, привычно становясь рядом, Бруно подумал, что ему самому не нужно отстраняться и прятаться. *** Время тянулось долго. Бруно по-прежнему не мог полноценно заниматься опытами — основной компонент так и не появился. Но он провел все подготовительные этапы, привел в порядок записи, подготовил все, чтобы продолжить как можно скорее, когда у него появится этиловый спирт. Жизнь Бруно приобрела размеренный ритм — каждый вечер он ходил гулять с Сильвией в сад, а два раза в неделю завтракал у Деспани, тот сам его приглашал. В прошлый раз были блинчики с кленовым сиропом, в позапрошлый — творожный торт. Он наконец-то начал завтракать у себя в лаборатории, начиная день, «как нормальные люди», над этим он всегда смеялся, когда резал себе бутерброды и заваривал чай. Он перестал нервничать по поводу бесед с королём — тот вызывал его гораздо реже, видимо, заметив, что они с Сильвией проводят больше времени, и он даже успевал высыпаться. Жизнь вроде бы налаживалась, и эта странная тоска и холод в груди, перемешанные с горечью немного отступил — были моменты, когда Бруно мог с уверенностью сказать — «мне хорошо». Но не все моменты. Мысли о Парацельсе не давали ему покоя. Ему казалось, что бесполезно даже начинать философский камень, если его нет рядом. Что все равно ничего не получиться. И все свои предварительные достижения казались несущественными, стоило вспомнить о неудачах. Бруно чувствовал себя уверенно, и еще более не увереннее от того, что ему просто не с кем было поделиться. Обсудить. Посоветоваться. Ему не хватало научного коллеги, чем когда-то и был Парацельс, но сейчас его не было и все его старания и намерения казались тщетными. Он просто не мог понять, что делает все правильно. Сомнения не оставляли его. Хотелось опустить руки и не делать ничего, но… Ноги болели с удвоенной силой. И физическая боль, физическая боль заставляла его двигаться дальше. Потому что терпеть ее, ничего не делая, Бруно уже просто не мог. *** — Мне кажется, вы чем-то опечалены, — спросила его как-то Сильвия, когда они прогуливались в очередной раз по саду. Бруно не сразу ответил, дернув плечами, но молчать не вышло — Сильвия взяла его за руку и требовательно взглянула в глаза. — У меня болят ноги, — честно ответил он, понимая, что это не лучшая рекомендация для жениха самой принцессы. — Серьезно? — отозвалась Сильвия. — У вас была какая-то травма? — Да, — объяснять долго не было смысла. — И теперь иногда, когда я сильно устал, они болят. — Так вот почему вы не можете долго танцевать на балах, — потянула Сильвия, подавив вздох. Бруно чувствовал себя паршиво. Еще не хватало, чтобы она начала его жалеть. Но она ничего больше не ответила, и лишь в конце аллеи присела на скамейку. — Я устала, — честно сказала она, несколько раз сложив веер, — мы сегодня весь день с Марюн ходили по делам, и я почти не присела. — А я, напротив, почти все время сидел, — отозвался Бруно, опускаясь с ней рядом. — Но тоже устал. Думаю, мы можем побыть здесь немного. Тем более, что отсюда открывается отличный вид на королевскую веранду… — И нас совсем не видно, — с легким смешком добавила Сильвия, раскрывая веер. — Отличное место для наблюдения. Бруно улыбнулся. Специально или случайно, ему нужен был этот отдых на скамейке. И он был Сильвии за него благодарен. *** Деспани сказал, что этиловый спирт будет через неделю. Признаться, Бруно был даже немного рад — эта короткая передышка в работе пошла ему на пользу. Сегодня у Деспани на завтрак были пирожки с рыбой — запах стоял на всю округу. И морепродукты в сорусе. Лучше чем он, никто не готовил мидии. Бруно чувствовал себя гурманом и посетителем портового ресторана одновременно, сидя на высоком стуле, окутанный этими ароматами и заботой, и просто наслаждался моментом. Деспани готовил для него, и кажется, ему это было совсем не сложно. — Когда готовишь для кого-то — еда приобретает совсем другой оттенок. Пусть даже этот кто-то — ты сам, — он бросил на Бруно короткий взгляд и улыбнулся, ловко подкидывая креветки на сковородке. Брно кивнул, тоже улыбаясь в ответ. С Деспани о чувствовал себя совершенно естественным. И зеленый чай сегодня был как нельзя кстати. *** Кажется, король был очень занят все эти дни. Сколько они с Сильвией ни наблюдали за происходящим на веранде — он почти все время разбирал какие-то бумаги. Ругался, бросал их на пол, снова поднимал — будто что-то искал, будто что-то не давало ему покоя. Бруно понять не мог, почему король не поручит это все секретарю, министрам или хотя бы ему — под чутким руководством все можно было найти гораздо быстрее. Но нет, его величество продолжал все делать сам, оставляя после себя много смятых бумаг, заваленный стол и раздражение. После полуночи он неизменно все сгребал в большую корзину и удалялся в спальню, оставляя пустой стол, но вот до этого времени творился настоящий хаос. — Я никогда не видела его таким, — пожимала плечами Сильвия. — Он обычно терпеть не может разбирать бумаги. Терпеть не может, но разбирает. Бруно никак не мог понять, зачем делать то, что не хочешь, особенно если ты — король. Но это пока оставалось без ответа. И да, они с Сильвией иногда гуляли до полуночи, и обоих это нисколько не напрягало. И Бруно это радовало. *** Деспани прислал Бруно записку, что этиловый спирт будет завтра. Интересно, откуда он узнал, куда надо писать? Или он говорил ему, что работает королевским врачом? Неважно. Эта новость радовала, как и та, что с ногами у Бруно все стало получше. То ли погода наладилась, то ли он все-таки отдохнул, но болеть они стали меньше. Значительно меньше. Он уже мог пройти почти полсада без отдыха и остановки. Но сидеть с Сильвией на скамейке все равно было приятно. *** Деспани сегодня испек ему булочки с корицей. Горячие, вкусно пахнущие, прекрасные, как когда-то делали на родине Бруно. Подарил коробку с пирожными, чтобы было очень мило и трогательно. Отдал обещанный спирт, налил кофе. Составил компанию. Это было едва ли не лучше утро за ближайшие две недели, самому размеренное и спокойное, это уж точно, умиротворение просто захватывало целиком, когда он закрыл глаза под ароматами кофе и специй. Бруно было хорошо. Он думал о том, какие у Деспани вкусные булочки. Как он принесет Сильвии утром пирожные, и она, наверное, обрадуется. Наверняка обрадуется. Она сейчас все чаще улыбалась ему, когда он приходил. Думал о том, что теперь у него есть этиловый спирт, и он может продолжить эксперименты. И о том, как приятно приходить к кому-то из на завтрак и не сидеть в одиночестве с наспех сделанными бутербродами, в лучшем случае. Самостоятельно сделанными. Все это давало тепло и силы, нежное ощущение, что все ещё может наладиться… Резко закончилось. Он едва не выронил склянку с этиловым спиртом и замер. То, что он за давностью лет почти уже забыл, сейчас вылезло на поверхность с новой силой. Прорвалось. Боль потери, мешающая дышать. Как тогда. Бруно коснулся горла, заставляя себя сделать вдох и с трудом сглатывая тяжёлый ком. Взгляд скользнул по одиноким бутербродам, стоящим на стойке и снова вернулся обратно. Больно. Больно. Больно. Как раньше. Перед ним стоял Парацельс. Бруно замер, не в силах скрыть потрясенного взгляда. Парацельс его явно узнал, но молчал, и невозможно было сказать, что лучше, —такая реакция или полное безразличие к Бруно, как к случайному встречному. Ошеломленный, поглощенный вспышкой забытой боли, Бруно пропустил слова Деспани. Тот был явно встревожен, и, похоже, впервые не знал, что сказать, дабы разрядить обстановку. Бруно стоял, и смотрел. Парацельс ни капли, как и он сам, внешне не изменился. Все те же странного глубокого, почти фиолетового оттенка, глаза, острые, правильные черты лица. Изменился ли тот, как личность, не поговорив, определить было невозможно. А Бруно молчал, не в силах просто поприветствовать. Не в силах попросить Деспани повторить вопрос. Бруно понимал, откуда взялся этиловый спирт. Нужное вещество привез тот, из-за кого Бруно когда-то потерял почти все, включая здоровье, приобретя взамен возможность переживать столетия — измученным, изломанным, но не сломанным до конца. И Парацельс сам принес ему возможность создать нужное для нормальной жизни лекарство, сам того не зная. Чувства Бруно сплелись в тугую спираль, мешавшую до сих пор дышать нормально. Нужно было подойти ближе, хоть что-то произнести. На душе столько всего накопилось, грозясь с головой затопить, но Бруно сдержался. Переведя взгляд с Парацельса на Деспани, он сжал в руке склянку, чтоб не выронить ненароком. Слишком ценным, долгожданным был ингредиент. — Спасибо, — тихо произнес Бруно, обращаясь сразу к обоим. Это было лучшее, что он мог сказать.Медленно повернувшись, он покинул таверну. Не сбежал без оглядки, спокойно ушел. Сейчас слишком тяжело было там находиться. Бруно готов был сорваться, но кричать на Парацельса при Деспани совсем не хотел. Хотя Деспани его бы прекрасно понял. Бруно возвращался во дворец, идя непривычно длинным путем, но успокоиться по дороге было необходимо. Внимания на него никто не обращал, случайные прохожие не толкали, спеша по делам. Улицы становились все глуше, там даже воздух казался холодней. В одном переулке нахлынуло желание спрятаться в темный угол, и переждать, но Бруно не был уверен, что вообще не просидит там до вечера. К тому же, придворные бы судачили о его растрепанном виде и грязном плаще, не положенному жениху принцессы, и Бруно казалось, что сейчас возможные сплетни он воспримет особенно остро. Сильвия точно расстроится, пусть и не покажет волнения в полную силу, а Бруно не хотел ее огорчать. Вдалеке показался дворец. Величественный и огромный, давивший прежде со всех сторон, но обещавший спустя долгое время стать домом. Убежищем от боли. Бруно не знал, чего сейчас хочет — запереться в спальне или лаборатории или встретиться с Сильвией. К началу нового опыта он должен быть совершенно спокойным, иначе лишь переведет ценный материал и останется ни с чем, наедине с грызущей болью. До сада он добрался быстрее, чем думал, хотя не ускорял шаг. Ноги порядком устали, в груди было все еще тяжело, и Бруно хотелось просто упасть в траву и растянуться. Но, поборов порыв, спокойно вошел во дворец. Внутри было почти спокойно, никто не бросал на Бруно любопытных взглядов, и от сердца несколько отлегло. Хотя напряжение ослабло совсем немного. Бруно нужно было спокойное место. Миновав коридор, он вошел в библиотеку. Тепло и тишина просторного зала, наполненного тысячами книг окружило, расслабляя, и Бруно опустился на низкий диван. Закрыв глаза, он вытянул ноги, прислонившись к мягкой спинке. Он не засыпал, но пытался отдохнуть, не замечая ход времени. — Все в порядке? — негромко спросила Сильвия, осторожно садясь рядом. Бруно открыл глаза, приподнявшись, не ожидая ее здесь увидеть. Сильвия дотронулась до его плеча, глядя встревоженно и заботливо. Бруно сглотнул, ощущая, как ком внутри распадается на части. Если бы он не контролировал эмоции, то вцепился бы отчаянно в ее руку. Но Бруно лишь покачал головой, тихо ответив: — Я не знаю. Сильвия погладила рукав помявшегося плаща, и Бруно к ней потянулся. — Я здесь, — услышал он теплый шепот. Какую бы боль ни всколыхнул Парацельс, Бруно чувствовал, что больше не должен переживать минувшее в одиночестве. Отталкивать взаимное тепло, пусть еще хрупкое и пока непривычное. Сильвия была рядом, и он был рядом с ней. И хотел с ней остаться. Бруно вздохнул глубоко и лег, положив голову Сильвии на колени.