Порочная || Vitiosus

      Конец августа 1997 года. Маглы вглядывались в ночное небо и переговаривались, обсуждая повышенную активность сов. Биологи объяснили это сезонным явлением. Первые предвестники зимы и холода. Орнитологи кричали об аномалии, и что данному виду это несвойственно, а также оценивали их целенаправленный характер полетов. Экстрасенсы и телевизионные темные маги в один голос трубили о плохих знаках. Волшебный же мир праздновал прекрасную новость и в предвкушении ожидал грандиозного шоу, сообщая с помощью сов всем важным персонам о возобновлении старинной традиции — Турнира Трёх Волшебников.       Корнелиус Фадж, действующий Министр магической Великобритании, принял столь важное решение почти накануне нового учебного года в школах магии. Низкий полноватый волшебник, с седыми спутанными волосами озабочено стучал пальцами по столу в своём кабинете. Ежедневный пророк, а именно надоедливая Рита Скитер, которая магическим образом всегда знала всё и обо всех раньше этих же персон, уже успела раструбить обо всем магической Европе, а он ещё даже не успел обсудить это с директорами знаменитых школ. Когда из камина выходят двое мужчин и одна женщина, и на их лицах написано удивление вперемешку с недовольством, то господин Министр, поворачиваясь в бар за элитной бутылкой Огдена, понимает, что вечер будет не из приятных. Руководители трёх знаменитых школ: Хогвартса, Шармбатона и Дурмстранга, были удивлены и обеспокоены новостью, что свалилась на них, словно снег в мае месяце. Мадам Максим и Альбус Дамблдор высказывали свои опасения насчет безопасности, ведь последнее соревнование было аж в 1792 году и все трое пострадали, ведь ловля Василиска редко когда заканчивается хорошим исходом. Игорь Каркаров возмущался, что в турнире могут принять участие даже маглорожденные, что было неслыханно для его мировоззрения. После долгих споров и уговоров Альбус Дамблдор предложил, чтобы именно он, и преподаватели Хогвартса, занимались организацией Турнира и приняли других учеников. Мадам Максим настояла на возрастных ограничениях, чтоб только волшебники и волшебницы достигшие 17 лет могли попробовать свои силы. А Каркаров выстоял для себя право для составления третьего испытания в Турнире. В тот момент лицо Дамблдора озарилось непониманием и напряжением, но никто из-за выпитого количества огневиски не заметил этого. Человек, победивший Гриндевальда, чувствовал, что ветер перемен подул в сторону Великобритании.       Пока трое Директоров в ночи обсуждали мелочи и правила Турнира, юные волшебники и волшебницы не могли перестать обсуждать данную новость, что разлетелась со скоростью света. Вышеупомянутые совы, едва ли не сталкивались друг с другом — относя письма своим хозяевам. Один из филинов, которому явно никогда не отказывали в лакомстве, быстро доставил своему французскому хозяину первое печатное издание Ежедневного пророка прямо в руки. Высокий темноволосый мужчина с проблеском седины на висках потёр переносицу и вздохнул. Протянув печенье маленькому доставщику, он взломал печать на письме с фамильным гербом в виде буквы «М», что крепилось к газете. Переведя взгляд глубоких карих глаз с витиеватых букв на колдографию дочери, что стояла у него на дубовом резном столе, он тяжело вздохнул. Ветер перемен коснулся и этой семьи, но посеял во главе семейства лишь зерна паники и страха за близких. Через несколько часов, светловолосая девушка с колдографии, в одной из комнат французского замка в северном крыле, подсвечивала огоньком Люмоса на кончике волшебной палочки украденную газету. Француженка поглощала главную новость из Ежедневного Пророка, и голубые глаза незнакомки горели от предвкушения. Девушка разглядела в этом возможность доказать отцу свою значимость, а поэтому создавала детальный план того, как ей попасть в Хогвартс. Жаль, что девушка не осознавала, что пару часов назад отец за дубовыми дверьми все того же кабинета, рассматривал загадочное письмо, которое заставит всех забыть о мирных временах. В это же время Нотт-мэнор был освещен камином, громким смехом и звоном стаканов с огневиски. Слизеринская четвёрка рьяно обсуждала предстоящий Турнир, девушек Шармбатона и парней из Дурмстранга, что станут хорошими соперниками в квиддич. Кудрявый парень улыбался, смотря на друзей через стекло бокала, обнажая характерные ямочки на щеках. Он точно знал, что этот год будет интереснее, чем все предыдущие. Для него это была возможность заполнить серость в своей душе. Слизеринец видел в Турнире шанс доказать свою значимость, самостоятельность и силу. Но пока кудрявый лишь наслаждался огневиски, последними летними деньками и компанией лучших друзей. Яркая противоположность этому собранию восседала через один пролёт в игровом зале. Было слышно как тикают часы на стене, горят свечи и лишь шелест покерных карт разбавлял эту гробовую тишину. Главы священных чистокровных семей: Нотт, Малфой и Паркинсон, были напряжены. Ветер перемен посетил и эти семьи, суля им кардинальные изменения. Смех детей резал их барабанные перепонки и заставлял почувствовать, что скоро они собственноручно уничтожат их детство. Не спросив и не предупредив. Точно так же как и их родители когда-то. Ветер перемен вылетел из последнего дома, в котором разворошил все и поставил всех на уши. Впервые за долгое время Турнир Трёх Волшебников возобновится. Впервые за долгое время магловские экстрасенсы оказались правы, и эти совы с письмами стали дурным предвестником для всего магического мира.

***

      Девушка волновалась перед прибытием в незнакомую школу. Анабель всю свою жизнь провела во Франции, в поместье своей семьи и отлучалась лишь на обучение в Шармбатоне. Она была единственной дочерью чистокровных волшебников, которые входили в священные 28, её родители планировали заниматься с ней дома, но из-за настойчивости Анабель, отправили её в школу поблизости.       Желание отправиться в Хогвартс, на 7 завершающий курс, появилось в ней, словно непрекращающийся зуд под кожей. Её будто тянуло туда. Бель подсознательно хотела доказать отцу и себе, что она личность, а не чистокровная дурнушка, которая лишь ждет, чтобы выгодно выйти замуж.       Именно из-за этого предстоящий Турнир Трёх Волшебников пугал и восхищал девушку. С одной стороны — это стало бы прекрасной возможностью расширить свои горизонты. Но с другой — навлечь гнев отца, который строго настрого запретил ей даже пытаться участвовать. Натаниэль Шафик даже не мог дать четкого объяснения такой категоричности. Бель лично тренировалась с ним в дуэлях и, как все знали, была хороша в чарах. Уговаривать насчет Турнира было абсурдным занятием, поэтому она сосредоточилась на получения разрешения на обучение по обмену. Практически все лето было потрачено на уговоры. Скандалы, крики, угрозы, давление на жалость. И в итоге, мужчина со скрипом в зубах — согласился. Но лишь с одним условием — если он узнаёт, что она бросила своё имя в кубок, то она не просто вернется в Шармбатон, Бель будет переведена на домашнее обучение.       Впервые блондинка заметила школу из окна в каретах. Её сердце на секунду сжалось от восхищения. Натаниэль Шафик рассказывал множество историй о его родной школе, но блондинка не могла и представить такого величия. Проведя кончиком языка по пересохшим губам, голубоглазая тяжело выдохнула. Девушка с детства ощущала колебания магии, а Хогвартс будто был сплошным живым организмом.       Стоя перед коваными огромными дверьми в Большой зал, девушка с голубыми глазами мяла свое платье. Напряженная улыбка не сходила с её лица. Бель уже дважды поправляла свои крупные золотистые локоны, чем нервировала однокурсников. Но она ничего не могла с собой поделать. Девочка была воспитана в тепличных условиях и этот опыт стал для неё глотком адреналина.       Для студентов Слизерина, а именно для платиновой четверки этот год начался подозрительно спокойно. Теодор Нотт узнал про Турнир Трех волшебников от Паркинсон, которая влетела в комнату с новостью, словно фурия. Парень решил для себя, что не будет стараться попасть на этот турнир. Слизеринец был устремлен на превосходную сдачу ЖАБА, чтобы после поступить в академию зельеваров. Общая атмосфера в Хогвартсе и постоянные разговоры о турнире сделали своё дело. Нотт решил, что кинет имя в кубок, чтобы попробовать свои силы и проверить удачливость. На удивление, Нотт никогда не бежал за популярностью, как Малфой и Забини, не заводил беспорядочных связей со студентками.       Директор Хогвартса заставил учеников надеть парадные костюмы, чтобы произвести хорошее впечатление на другие школы магического мира. Когда речь заходила про Дурмстранг, то в голове всплывали картинки черной магии и таинств, которые скрывались за стенами северной школы магии. Шармбатон ассоциировался с птичками, цветочками и атласными платьями. Стереотип, как считал Теодор Нотт. Они уже сидели все готовые в Большом зале, малыши выглядывали из-за голов друг друга, ожидая, когда отворятся двери. Тео поправил воротник белоснежной рубашки, которая скрывалась под темно-серым пиджаком. Ему было интересно посмотреть на студентов других магических школ, он даже сделал пометку у себя в голове, найти любителей зелий и узнать что-то новое у них.       Когда двери открылись и прозвучал голос Директора Хогвартса — Альбуса Дамблдора, все выбранные студенты Шармбатона начали заходить внутрь. Расслабившись Анабель широко улыбнулась, вглядываясь в незнакомые лица и восхищаясь магически зачарованным потолком. Она словно попала в вихрь нового приключения, поэтому изредка кусала нижнюю пухлую губу, чтоб успокоиться.       Студентов из Шармбатон и Дурмстранга впервые решили распределить по факультетам. Альбус Дамблдор решил внедрить это новшество, чтоб приобщить другие школы к их традициям.       Анабель Шафик нервно села на стул, когда её имя было названо Мадам Максим. На голову девушки погрузили странную на вид шляпу. Она нелепо тихонько чихнула из-за аллергии на пыль, и сжала кулачки. Её отец — Натаниэль Шафик учился на Слизерине, поэтому подсознательно Бель хотела угодить ему.       Теодор Нотт из-под ресниц следил за распределением. Его взгляд уцепился за блондинку, которая уселась на стул и провела кончиком языка по губам. Он осмотрел девушку с ног до головы, отмечая её красоту. Ему почему то захотелось, чтобы девушка попала на слизерин. — Так, так, острый ум, справедливая, но что-то не даёт мне покоя, — послышался кряхтящий голос шляпы в ушах Анабель. — Возможно, я лишь предлагаю, но было бы неплохо, отправить меня на Слизерин. Мой отец был бы счастлив. Конечно же, если это ни на что не повлияет, — замялась блондинка и прикусила нижнюю губу.       Гортанный смех раздался в её ушах и она вздрогнула. — Вот оно что. Немного хитрости в вас все же присутствует, мисс Шафик. Но хочу заверить вас, что над вашим отцом я всё же тоже сомневался, — с усмешкой проговорила распределяющая шляпа. — Так уж и быть. Не будем расстраивать мистера Шафик. Слизерин!       Голубоглазая моргнула один раз и расплылась в широкой улыбке. Она и вправду очень подходила факультету змей, ведь всегда достигала того, чего желала.       Очень любопытно Теодору было наблюдать, как родословная влияет на выбор шляпы. Нотт усмехнулся, когда почти весь состав северной школы магии оказался на факультете слизерин или гриффиндор. А вот шармбатонки в основном занимали места за столом пуффендуя или же когтеврана.       Анабель в предвкушении ждала, когда процедура распределения закончится. Её подруги — Ева и Мэри, так же были зачислены с ней на слизерин. Голубоглазая молча осмотрела свой факультет на следующий год и нахмурилась. Ученики в зелёном были чересчур угрюмы и серьезны. За столом не было шумно, как за столом Годрика Гриффиндора. Шафик смешно сморщила нос и кивнув своим подругам, направилась к их местам.       Теодора пихнул в бок Забини и показал глазами на идущих в их сторону девушек. — Кажется, нам несказанно повезло, — сказал мулат и лучезарно улыбнулся, взглянув на новеньких дам на факультете.       Нотт был уверен, что в голове Блейза уже был план по соблазнению каждой из них.       Заняв место возле блондина, брюнетки, кудрявого и темнокожего парня Анабель широко улыбнулась. — Здравствуйте, я Анабель Шафик, — с улыбкой сказала блондинка. — Ева Джонсон, — продолжила рыжеволосая. — Мэри Смит, — кивнула брюнетка и слегка склонила голову набок, изучая соседей по столу.       Бель протянула руку, чтоб пожать каждому из ребят, что сидели рядом. Так же поступили и её подруги. — Теодор Нотт, — представился брюнет и слегка сжал пальцы девушек, как того требовал этикет, — мы рады новым студентам. — Блейз Забини, — улыбка этого парня была настолько широкой, что слепила контрастом белых зубов и темной кожи.       Забини и Нотт встретили новеньких любезнее, чем Малфой и Паркинсон, эти двое были закрытыми и холодными, правда до той поры, пока не выпьют первые пару бокалов алкоголя в одной компании.