As The World Caves In

Его тело лежало практически бездвижно в луже собственной крови, если таковой ее можно было сейчас называть. Грудная клетка изредка слабо вздымалась, показывая, что владелец все еще жив. Дайнслейф никак не мог осознать случившееся, будто попросту выпал из этой реальности. Это сон? Нет, скорее кошмар, от которого невозможно очнуться. Мужчина сидел рядом с телом среди поля Сесилий. Все циклично. Прошлые картины встают перед глазами, будто стрелой проходя голову насквозь. Тело немеет. Дрожь невозможно унять, хотя внутри сумасшедшее чувство сдавленности, перекрывающее дыхание, становясь поперек горла. Дайнслейф второй раз на протяжении такой долгой жизни ощущает себя полностью беспомощным. Он мечется взглядом по телу возлюбленного, будто ища хоть какой-то способ исправить все. Открывает рот, не произнося ни звука. Наружу рвется душераздирающий крик, но его сдавливает чувство вины и отчаяния. Он снова ничего не смог сделать. — Спасибо... что позволил им остановить меня,. Иначе...я бы разрушил весь мир. (ты и есть мой мир, ты его разрушил, оставив меня ни с чем, оставил меня одного, как ты можешь сейчас думать о ком-то другом) Очерненная рука потянулась к лицу мужчины, будто читая мысли того. Силы на исходе. Он коснулся пальцами чужой холодной кожи и обессиленно опустил вниз. Чудом среагировав, Дайнслейф подхватил конечность и удержал около своего лица, прижимая собственной рукой. Совершенно чужая. Грубая на ощупь, будто в чешуе. Блондин не узнавал своего принца внешне, но чувствовал, что это все еще тот человек, которого он полюбил, которого пустил к себе в сердце и душу, оставляя там до конца жизни. Это разрывало хранителю ветви сердце. Больно. Невыносимо больно. Рвет на части. Кажется, на этом моменте Дайнслейф перестал существовать, как человек. По щекам покатились слезы, так долго рвавшиеся наружу, а лицо искривилось в агонии. Он прижимает эту оскверненную руку к себе, как единственную нить, что связывает его со своим принцем, со своим миром, которым Альбедо для него стал. Жмурится до белых пятен перед глазами, стараясь все же очнуться от этого кошмара. Открывает лишь тогда, когда все такая же, как прежде, маленькая рука в его ладонях становится тяжелее. Тело уже не дышит, наблюдая пустыми глазами облака, отражая звезды и становясь собственным небосводом. Хранитель слабо сжимает ладонь блондина, все еще боясь, что поранит его. Ведь у Альбедо такие нежные и хрупкие руки, будто из изысканного фарфора. Маленькая ладонь, тонкие пальцы и запястья. Само совершенство. Ему так нравилось, когда Дайнслейф своими большими и грубыми накрывал их полностью, или когда проходился пальцами по ладони и пересчитывал линии, иногда подергиваясь от щекотки... Душераздирающий крик срывается с пересохших губ и проносится на, кажется, весь Тейват. Значит, так звучит разорванное в клочья сердце? Мужчина падает и накрывает собой бездыханное тело, что практически в два раза меньше. Крепко, вдавливая в себя, обнимает, будто стараясь перенять ускользающую из тела душу себе, чтобы хоть как-то сохранить.