***
Случай подворачивается спонтанно и с посторонней помощью. Всё семейство Рыковых с утра зависает на кухне - по расписанию завтрак, и как бы все друг с другом ни собачились, ежедневную планёрку с кофе и бутербродами редко кто пропускает. В этот раз к ним занесло и Андрея. Сегодня на повестке дня было Янино свидание: Балор маячил за спиной девушки, периодически ехидно вставлял в рассказ ядовитые комментарии, уворачиваясь от её щипков; как мудрый отец, Чёрный Пёс молча и невозмутимо взирал на всех с подоконника; Паша прислонился головой к стене и, кажется, всеми силами пытался сконцентрироваться на истории и не заснуть. - ...а потом он позвал меня к себе и… - Надеюсь, вы предохранялись, - Данила отхлёбывает из комично маленькой для него чашки. - Что? Ладно, беременность, но инфекции всякие… - Поучи меня ещё, малыш, - огрызается Яна и в защитном жесте скрещивает на груди руки. - Тебе сколько там лет исполнилось? Девять? - Не отросло небось ещё ничего, даже созревания полового не было, - согласно хмыкает Андрей, не упуская шанса хоть как-то приблизиться к ответу на мучающий вопрос. Подколку будто никто и не замечает, лишь Шмыг недоверчиво косится, но Андрей не смотрит ни на кого, кроме Данилы: нельзя упустить реакцию. Он ждёт возмущения, злости, удивлённого выражения лица, в конце концов, но Бесобой только ухмыляется загадочно и неприлично громко сёрбает чаем. О. Боже. Мой. Согласно всем форумам, которые Андрей успел проштудировать, поведению Данилы могло быть два объяснения. Первое: мнение Радова ни во что не ставилось и удостаивать его ответом не было необходимости. А второе: то, что находилось у него в штанах не давало никакого повода в себе сомневаться. И что-то Андрею подсказывало, что, в отличии от других домочадцев, Даня к нему прислушивался всегда, иначе не сидел бы он сейчас спокойно среди Рыковых, а значит... Эксперимент провалился, экспериментатор сгорел со стыда. Момент, когда чай оказывается допит, а в тарелке от бутербродов остаются только крошки, Андрей пропускает, но вовремя выныривает из своих мыслей, чтобы улизнуть из-за стола, сославшись на срочные дела. Срочные, очень важные дела, которые совершенно точно не включают в себя фантазии о члене его, на минуточку, лучшего друга. Ему почти удаётся свалить незамеченным, но из кухни вместе со звуком отодвигающегося стула прилетает отрывистое: - Сидите, щас я Андрея провожу. Данила выплывает в коридор с несвойственным ему ехидным и загадочным выражением лица, что пугает ещё сильнее. Ну не ударит же он меня прямо здесь за ту шутку... - Эээ...спасибо за завтрак, - благодарность делает ситуацию ещё более неловкой и от оттеснения к запертой входной двери не спасает. - Слушай, я тут подсчитал, - тяжёлая Данина рука опирается на дверную обивку в паре сантиметров от Андреевой головы, - мне уже почти двенадцать. Может зайдешь в пятницу, обсудим...моё половое созревание. Дашь пару наставлений, как взрослый мужчина, м? И подмигивает. - А-ага, да, - Радов чувствует себя школьницей, которую на перемене у туалетов зажал местный хулиган. - Зайду, хорошо... Ничего не хорошо. Пальцы наконец нащупывают замок, он щёлкает и Андрей вываливается на лестничную клетку, чуть не запнувшись о порожек. - Волку привет передавай, - кричит вслед Данила, пока Андрей позорно сбегает вниз по лестнице.***
Андрей никогда бы не подумал, что всё действительно случится, но вот он стоит, зажатый между холодной подъездной стеной и Даниной тяжело вздымающейся грудью. Чужие губы осторожно сминают его собственные, бритые щёки царапаются о бороду. В любой момент может открыться дверь на лестничной площадке, но двое целующихся мужчин вряд ли смогут удивить людей, соседствующих с Рыковыми. Когда его подхватывают под бёдра, Андрей едва не вскрикивает от неожиданности, Данила вжимается в него, окончательно прибивая к стенке. Его поднимают так легко, словно Андреево тело ничего не весит. От осознания силы в руках того, кто сейчас аккуратно прижимает его к себе, касается мягко губ, прикусывая нижнюю, Андрей не сдерживает тихий стон. Он тонет в поцелуе, но Даня замечает и пытается достать из кармана ключи от двери, перехватывая чужое тело поудобнее. Он буквально держит меня одной рукой сейчас. Замок наконец поддаётся, и они вваливаются в квартиру, собирают по пути все углы, но всё-таки добираются до Данилиного старого дивана, печально скрипнувшего под их весом. - А твои?.. - еле оторвавшись от теплых губ, спрашивает Радов. Глаза у обоих прикрыты. Тяжело дыша, соприкасаются лбами - переводят дух. Напряжение между ними, достигшее наконец пика, вырывалось наружу лихорадочными горячими касаниями, и отстраниться дальше, чем на расстояние вдоха, было смерти подобно. - На дачу сплавил, - Данила целует жадно до чего дотягивается: шею, ключицы, выглядывающие из-под ворота, подбородок. - Подготовился, подлец? - улыбается, гладит по бритому затылку. - А ты нет? - притискивает к себе ещё ближе за ягодицы, впечатывает в себя. Туше. Ещё свежи смущающие воспоминания о вчерашней покупке смазки в аптеке и о сегодняшних акробатических этюдах в попытке получить удовольствие от пальцев в заднице. Андрей вцепляется в широкие плечи и тянется снова к губам. Чувствует, как горячие руки пролезают под футболку, проводят по груди, мажут подушечками по затвердевшим соскам. Сейчас, до какого бы места Данила ни дотронулся, его прошибает разрядом возбуждения - весь как оголенный провод. Хочется ближе, ярче, острее. Он тянется к Даниной кофте, рычит от невозможности добраться до желанного тела быстро, потому что есть у Бесобоя отвратительная привычка надевать на себя три слоя одежд. Под довольный вздох стягивает, наконец, всё, что мешало ему в открытую любоваться восхитительной, словно из камня выточенной грудью. Заглушает в себе желание вжаться в неё лицом и только стискивает её в ладонях, как женскую, чуть царапает короткими ногтями. Наружу вместе с шумным дыханием вырывается стон. - Нравится? - жарко на ухо. Лицо у Дани самодовольное, скулы покраснели от возбуждения, Андрей хотел бы вечно на него любоваться, такого щемяще нежного и родного, но сейчас желание потрахаться нормально всё же было сильнее. Поэтому он тянется нетерпеливо к ремню - металлическая звезда на бляшке игриво поблёскивает, когда Андрей её расстёгивает -, нервно дёргает пуговицу с молнией и стягивает джинсы сразу вместе с бельём, задевает неосторожно ногтями чужие бёдра. Прикусив губу, Радов опускает в предвкушении взгляд и... - Ебать... - Торопишь события. Андрей на шутку даже не улыбается. - Скажи, что ты это уже в кого-то засовывал. - Не уверен, если честно. Как-то не до того было... Да, за что боролись, на то и напоролись. Хотел узнать что там у Данилы Алексеевича в штанах? Так вот он, Бесобой младший (у себя в голове Андрей истерически хихикает), во всей красе, как на подбор, все двадцать плюс сантиметров. Интересно, а если стоячий член лежит на животе, он всё-таки лежит или стоит? Андрей, не удержавшись, издает полузадушенный смешок и закрывает лицо руками, чтобы не пялиться слишком долго. Мало ли, оно в ответ начнет смотреть. - Ты чего? - Ничего. Просто думал, что ты с собой только два пистолета носишь... - Андрей... - А пули из него тоже демонов могут убивать? - Андрей. - Да что? - выглядывает Радов из-за пальцев. Выглядел Данила...как обычно спокойно. Вот ведь скотина бесчувственная, отрастил себе нечеловеческих размеров...выдержку и рад. Ему ведь ничего в себя засовывать не придётся. - Тебе тоже не обязательно, кстати. Он что, это вслух сказал?..Так или иначе, планы на вечер имелись весьма определённые, и Андрей надеялся, что иметься сегодня будут не только они. - Ладно, я, конечно, подготовился, но, не обессудь, немного тебя недооценил... - Хочешь, чтоб я помог? От сказанного низким голосом где-то под челюстью простреливает теплом в районе поясницы. Пытаясь отойти от шока, Андрей совсем забыл, зачем они, собственно, здесь собрались. Возбуждение, отошедшее до этого на второй план, возвращалось покалыванием внизу живота. И, кажется, не у него одного. Штаны снимают с него восхитительно быстро, от удовольствия пальцы на ногах поджимались: играть принимающую сторону, особенно в этих руках с чернеющими узорами татуировок, было невероятно приятно. Осознание, что с Данилы джинсы так и не были сняты до конца, приходит, когда Андрея не особо деликатно подпихивают под задницу, вынуждая приподняться и не мешать выуживать из широких штанин, к счастью, не паспорт, а смазку с презервативами. Недооценивал он Бесобоя, ох, недооценивал. Первые два пальца входят почти привычно, но Данины руки крупнее раза в полтора, пальцы толще, и Андрей честно пытается не зажиматься, тычется в чужое плечо, стараясь не думать, как он переживёт что-то большее. - Не больно? - пальцы замирают внутри, мягко распирая. - Нет. Двигайся и попробуй под разным угл-ох...! Либо ему нагло наврали об отсутствии опыта, либо у Рыкова больше скрытых талантов, чем можно было подумать. Когда он сам себя растягивал, было не так. Не так остро, не так чувственно, не так горячо. Второй рукой Данила сильно сжимает его бедро, контраст обжигающей ладони и влажной смазки, вытекающей из задницы (ладно, кажется, опыта и правда не было, перестарался мальчик), мощно бьёт по мозгам, заставляет выгибаться и самому на пальцы насаживаться. Изнутри подушечки мягко давят на стенки, оглаживают неторопливо, и с каждым движением в голове всё меньше мыслей. Андрей гнётся ближе к чужой груди, притирается, почти ложится, чтобы глубже, ощутимее, в спине приходится ещё сильнее прогнуться. - Давай третий, - выдыхает, глотая стон. - Уверен, что надо? - пальцы с хлюпом исчезают. - Посмотри ещё раз на свой член, потом на пальцы и ответь на вопрос сам, - от смешения предвкушения, страха и возбуждения хотелось язвить на любые моменты промедления. Данила целует его чутко, пытаясь отвлечь, гладит по взмокшим лопаткам, приставляет ко входу три пальца. Мысль о том, что руки, которые сворачивают шеи демонам одним движением, сейчас аккуратно, ласкающе касаются его во всех мыслимых и немыслимых местах, окончательно размазывает по мощной груди. Когда пальцы погружаются почти до костяшек, Андрей всё-таки несдержанно шипит: тянет не разрывающе больно, но ощутимо. Печёт, несмотря на трогательную Данину медлительность. - Тшш, - шею обжигает чужое дыхание, - ещё чуть-чуть, ты умница... Вот же блять. Андрей непроизвольно сжимается на пальцах и сам же глухо стонет. Рядом с Данилой открываешь всё более неожиданные подробности о себе. Сладкая похвала разливается по венам раскаленным потоком, колени начинают подрагивать. Всего слишком много. Остаётся только дышать заполошно, губы кусать, чтоб на вой не срываться. На очередном толчке Андрей выстанывает высоко и чувствует тут же четвертый палец. Ладно, вот сейчас точно много. Глаза слезятся: одновременно так хорошо и так...заполнено. С упорством отбойного молотка Данила загоняет пальцы до ладони, умудряется даже немного разводить их внутри, не замирая ни на секунду и изловчившись проезжаться точно по простате. Балансируя на грани между тянущей болью и удовольствием, Андрей теряет счёт времени и почти ловит дзен, когда пальцы внезапно исчезают из задницы полностью и появляются, пережимая основание члена. - Дальше сам. - Что?.. - в голове каша, мысли не складываются, и прерванный оргазм никак не способствует пониманию, что от него требуется. - Я не хочу сделать больно, начинай в своём темпе, - сзади прилетает едва ощутимый шлепок, побуждающий двигаться. В трясущиеся руки суют презерватив - Радову кажется, что над ним издеваются, заставляя самому ещё раз убедиться, насколько глубоким должен быть его внутренний мир, чтобы вместить это. Он набирает в лёгкие воздух, словно перед прыжком в воду, и проталкивает в себя головку. Благодаря адреналину и Даниным стараниям входит половина. В ужасе Андрей замирает, когда место внутри кончается, а член ещё нет. Все эмоции отражаются у него на лице, поэтому Данила тянется к нему и вовлекает в грубоватый поцелуй. Перетягивает внимание, в то время как ладонями не то поддерживает, не то направляет его бёдра вниз. Его раскачивают в руках, будто пытаясь убаюкать, постепенно насаживают ниже. Здравый смысл вопит, что дальше только насквозь, но Данила вовремя вгрызается в стык между шеей и плечом и дует холодным воздухом на место укуса. - Ты такой горячий внутри, такой узкий... Хочется зажать ему рот и одновременно умолять не останавливаться. Хочется смеяться, немного истерически, потому что это не Андрей узкий - в него только что почти ладонь засунули, это Данила, блять, огромный. Но слова эти свой эффект всё равно производят - распаляют сильнее, скручивают что-то внутри раскалённым комом. Андрей жмурится и пытается глубоко дышать, хотя по ощущениям неоткуда взяться месту для воздуха - он заполнен весь. Наверное так чувствуют себя бабочки, надетые на иголку. Ещё немного и колени просто разъедутся и головка окажется у него где-то в глотке. Опуская вниз руку, Андрей молится, хотя понимает, что в такой ситуации это почти богохульство, но, кажется, его слышат, потому что пальцы нащупывают сантиметра четыре. От прикосновения к члену Данила случайно дёргается, въезжая глубже, и Радов скулит безысходно - с одной стороны это даже помогло, а с другой - он вот-вот лопнет. Взгляд цепляется за поблёскивающий на груди жетон - спасибо, что не крестик - и Андрей не успевает осмыслить эту идею, как уже зажимает его во рту и насаживается основательно, коротко воя сквозь зубы. Чувствует под собой жёсткие от напряжения бёдра - это успокаивает, опора дарит мимолетное облегчение. А потом Даня двигается. Многомирье проносится перед глазами яркой вспышкой. Андрей не очень понимает, кто он, где, а главное - больно ему или хорошо. Остаётся только ощущение горячих губ на коже и привкус металла на языке. - Как ты? - Тебе честно? Как нанизанный на шампур шашлык. - Могу выйти. - И войти нормально? Не смей, второй раз оно в меня не влезет. - Юморист выискался. Раз шутишь, значит не всё так плохо. Открывать глаза по прежнему не хочется - хватает тактильных впечатлений. Данила настойчиво гладит его по плечам и ногам, Андрею немного стыдно за свой эгоизм - изнутри прекрасно чувствуется, что в продолжении заинтересованы оба, поэтому он неуверенно кивает, стараясь расслабиться. Но никаких движений не следует. Только тёплая большая ладонь прижимается к животу под рёбрами. - Посмотри сюда, - вслед за поцелуем в скулу. Картинка перед глазами появляется плавно, словно вырастает из темноты. Данины пальцы щекотят пресс, мажут невесомо над пупком. - Я сейчас во-о-от тут, - чертит он линию указательным. - А по ощущениям ты у меня в сердце, Дань. - Приму за комплимент. Жесть. Андрей не уверен, что это вообще возможно, но Данила двигает тазом, и под пальцами у него действительно что-то шевелится. Капля пота щекотно сползает между ключиц вниз, туда, где он может увидеть головку члена внутри него. Охуеть. Чтобы немного приподняться, приходится опереться на татуированные плечи - ноги не держат совсем, Андрей откидывает голову и опускается с громким стоном - его распирает мучительно хорошо. - Замотался, старичок? На реплику Андрей среагировать не успевает - его опрокидывают на спину, въезжая членом под другим углом, попадая точно по простате. Правильно, сильно, просто охренительно. - Господи, сделай так ещё... Данила хмыкает весело, чмокает его в нос и качает бёдрами. Андрей впивается ногтями в лопатки, ничуть не стыдясь - вряд ли Бесобою ощутимо хоть на десятую часть того, что чувствует он. Каждый сантиметр отдаёт тянуще в поясницу, в паху словно температура поднялась градусов на сто. Но если бы Даня вздумал сейчас остановиться, то Радов прибил бы сначала его, а потом умер бы сам. Стоны застревают где-то в груди, выходя наружу тонкими всхлипами - Андрей никогда бы не подумал, что может издавать такие звуки. Он вообще не привык быть громким, но в данной ситуации не то что бы это под его контролем. Более того, стонать - всё, что он сейчас может. Сильными, ритмичными толчками Андрея возит по дивану вверх и вниз, одеяло уже сбилось и собралось складками под спиной, но ему бесконечно мало. Едва хватает сил на то, чтобы сцепить ноги на твёрдом торсе, его тут же подхватывают под спину и насаживают глубже - глаза закатываются и рот приоткрывается в немом стоне. - Дыши, Андрюш. Андрей не хочет дышать. Андрей хочет целовать сухие Данины губы и сжиматься на этом большом крепком члене ближайшие пару лет. Руки беспорядочно гладят напряжённые мышцы спины, плечи, влажные от пота, скользят по затылку - жаль, что ухватиться за волосы не получается. От Данилы жарит как от печки: он почти ложится сверху, накрывает мощным телом, не прекращая и не замедляя сильных толчков, лижет шею длинным движением и прихватывает зубами кадык. Андрей мотает головой - ему маломаломало, нежности через край уже, хочется всего, прямо сейчас и побольше. - Чёрт, быстрее! - требовательно, с укусом за подбородок для убедительности. - Не поминай его всуе. - Я сейчас отправлюсь прямо к нему, если ты не начнёшь двигаться нормально. Под расстроенный вздох Данила, будто нарочно, останавливается, оглаживает любовно икры и расцепляет скрещенные за своей спиной лодыжки. Андрей хотел было возмутиться, но его рывком подтягивают ближе и закидывают голени на плечи. Красиво. Жилистые и бледные, его ноги контрастно выделяются на бронзовой груди на черных узорах татуировки. Но разглядеть детально эту картину ему не дают - Даня въезжает сразу полностью, не давая передышки. Из горла вырывается что-то среднее между криком и стоном, Андрея потряхивает от жёстких ритмичных движений, от рук, обхватывающих ягодицы, от взгляда Даниного, осязаемого - тёмного и жадного. Он уже близко - кончики пальцев, сжимающих одеяло над головой, начинает покалывать, тело сводит от напряжения. Данила это тоже чувствует, поэтому склоняется ближе, скользит по дорожке волос на животе вниз и обхватывает грубыми пальцами член - Андрей задыхается. Рука движется беспорядочно, не в такт члену, шлепки кожи о кожу смущающе громко отражаются от стен вместе с шумным Данилиным дыханием. От удовольствия щиплет в носу, Даня движется сильно и так правильно, что перед глазами круги разноцветные. Андрея подбрасывает над диваном, когда член проезжается по простате и пальцы смыкаются на чувствительном месте под головкой, выламывает в крепких руках. Он сжимается непроизвольно, в сто раз сильнее ощущая каждый глубокий рывок. Волоски на предплечьях встают дыбом от восторга, на волнах удовольствия Андрея уносит всё дальше за грань. Язык не слушается, во рту сухо от частого дыхания. На второй раз невнятное мычание складывается в чуть более осмысленное: - Дань, я... - Я тоже. Давай. Его буквально складывают пополам, выбивая из лёгких весь воздух, жетон, звякнув о ключицу, ложится на грудь обжигающим холодом. Данила толкается мелко, с нажимом гладит бока и горячо дышит в шею - старается не сорваться первым. Мозолистые пальцы хлюпающе скользят вверх-вниз по предэякуляту. Андрей чувствует, что ему осталось совсем немного. Жмурится, щёку изнутри кусает, в струну вытягивается на влажном скомканном покрывале, но не может это удовольствие за хвост поймать. И Данила, правильно восприняв сведённые брови и мучительный всхлип, кусает его в плечо, остро впиваясь зубами, и сильно проходится рукой от основания. В голове схлопывается вселенная - мыслей никаких, только блаженная пустота. Андрея разбирает на куски и собирает заново. Кажется, на несколько секунд он слепнет и может только слышать, как над ухом глухо рычат, а потом всё замирает. - Андрей?.. Радова флэшбечит в день двухнедельной давности на кухню к Рыковым - светлые Данины глаза смотрели на него сейчас так же обеспокоенно. Только по волосам тогда не гладили. Удостоверившись, что помирать никто не собирается, Данила выходит из него, хлюпнув не то смазкой, не то спермой в презервативе, и аккуратно опускает его ноги на диван, оставляя после себя неприятную пустоту. К щекам приливает кровь, когда Андрей понимает, что не может сжаться до конца. Поясница непрозрачно намекала, что садиться завтра нужно будет с осторожностью. - Воды хочешь? - перед носом появляется гранёный стакан. До этого момента Андрей не осознавал, как сухо во рту. Пока он жадно пьёт, приподнявшись на локтях, Данила - уже натянувший бельё и футболку - проходится по его коже влажным полотенцем. - В душ не пойдём? - пустой стакан опускается на пол. - А тебе не терпится подняться с дивана? - Ладно, ладно, вытирай дальше, - Андрей откидывается обратно на одеяло, прикрывая глаза - клонит в сон ужасно. Полотенце с живота пропадает, воздух неприятно холодит влажные места на теле. Сквозь дрёму Андрей чувствует, как рядом прогибается диван, щеки касается тёплое дыхание и его мягко целуют в губы. - Трусы хоть надень, чудовище. С утра мне распугаешь всех, - Данила огромным котом бодает несильно его лоб своим, пальцами поглаживает рёбра. - Не хочу, чтобы зашедший за книжкой Паша обзавёлся ещё одним ночным кошмаром, хватит с него Балора. - То есть тебе теперь будет мой член в кошмарах сниться? - он бы возмутился, но сил хватает только на обиженный прищур. - Ну может и не в кошмарах, но сниться будет точно, - Андрею в лицо прилетает сначала короткий поцелуй, а потом его нижнее бельё. Изловчившись затратить минимальное количество энергии, Андрей всё же надевает боксеры и, бросив задумчивый взгляд на валяющуюся почти у противоположной стены футболку, решает, что оно не стоит таких усилий. На спине лежать было дискомфортно, тем более так он занимал больше половины дивана - пришлось повернуться на бок и упереться лбом в старую обивку. Пахло пылью, стиральным порошком и Даней. Приятно. Уже почти засыпая, Андрей чувствует, как горячее тело прижимается сзади: Данила перекинул через его бок одну руку, даже не обнимая, только обозначая присутствие, и ткнулся прохладным носом в загривок. Под уютной тяжестью чужого предплечья засыпалось быстро - Андрей едва успел придвинуться ближе и сунуть свои вечно замерзающие ступни между горячих икр, как провалился в спокойный сон.***
Когда Андрей просыпается на узком диване, на котором они всю ночь вынуждены были друг в друга вжиматься, Данилы уже нет, зато слышно его голос из коридора. А ещё голоса Паши, Яны и Балора. Вставать не хотелось. Не хотелось видеть людей, с кем-то говорить, следить за выражением лица и контролировать всё ещё не очнувшееся тело. Хотелось Данилу обратно под бок и поваляться, уткнуться в тепло пахнущую футболку, обхватить руками и помурчать от ленивых почёсываний по спине. Но Рыков, то ли будучи ранней пташкой, то ли всерьёз обеспокоившись сохранностью Андрея от домочадцев, сейчас басовито руководил молодёжью на кухне. Дождавшись, когда всё затихнет и чужие ноги перестанут шлёпать по коридору туда-сюда, Андрей натягивает футболку с джинсами, выскальзывает из комнаты и запирается в ванной, чтоб привести себя в порядок. А приводить было что. Из зеркала на него смотрел подозрительно довольный жизнью незнакомец. Да, вот она - живительная сила могучего члена. Казалось, даже синяки под глазами съёжились, уступив место здоровому румянцу. Андрею бы меч в руки, да коня под задницу и прямиком на картину Васнецова к богатырям, с такими то полными желания жить глазами. Но меч остался с Волком, а заднице его приключений вчера хватило, поэтому Андрей только наскоро умывается, скептически сканирует взглядом многочисленные тюбики и баночки на наличие зубной пасты и решает не рисковать - просто полощет рот холодной водой. Вопреки ожиданиям, ни одна дверь в квартире не скрипит, поэтому Андрей тихо выходит обратно в коридор и замирает в нерешительности, услышав чужие голоса. Дилема разрешается быстро - когда-нибудь всё равно придётся показаться, и в этом случае лучше раньше, чем позже. Вздохнув, он отодвигает шуршащие занавески и входит в кухню: - Всем доброго утра... - И тебе не хворать, - Балор даже не поворачивается. - Устраивали пижамную вечеринку, мальчики? - Не обращай внимания, - сонно улыбается ему Яна. - Он всегда ворчит, когда не в духе. - То есть семь дней в неделю с перерывами на подъёбки всего, что движется, - Паша игнорирует показанный Балором язык и опускается на стул у окна, кивая Андрею на соседний, - садись, чайник скоро вскипит. Все ведут себя так, будто Андрей каждое утро встречается с ними на их кухне, конечно, Даня наверняка их предупредил, но льстило всё равно неимоверно. Ему было важно, чтобы семья Рыковых приняла его в свой закрытый узкий круг, без настороженных взглядов, без напряжения в его присутствии. И, кажется, у него получалось. - Как съездили на дачу? - О нет, зачем ты это спросил? - Данила появляется в дверях отвратительно бодрый на фоне всех остальных - до сих пор зевающих. - Я не готов слушать жалобы на дедовские замашки Лёши снова. - А вот я готов на второй заход! Мы то думали, что едем жарить шашлыки и купаться.., - Балор азартно наклоняется над столом, краснея скулами от возмущения. Даня проходит за спиной у Андрея, мягко треплет его по волосам по пути - вдоль позвоночника пробегают мурашки - и открывает форточку. На кухню влетают запахи асфальта, ещё не испарившейся росы и зелёных листьев. Пахнет летом. - ...в итоге поясница не разгибается, кожа на плечах слезает, маникюр ни к чёрту, зато грядки прополоты и цветы посажены! - Яна примирительно гладит морока по коленке, заодно удерживая его от вскакивания со стула. - Да какой от тебя толк вообще был, мозгоед? Ты только рядом болтался и нудил о том, что тебе всё не нравится. - Ой, зря, Паш... - У тебя претензии какие-то? Я вообще-то вам помога... - Так, - Данила громко хлопает по столу ладонью, - сначала завтрак, потом хоть поубивайте друг друга. Только тарелки не бейте - их дефицит. Андрей, чай, кофе? - Чай, - пальцы сталкиваются с горячими чужими, когда Андрей принимает из них кружку. - Спасибо, Дань. Улыбка сама появляется на лице, ему так хорошо, что скрывать её не хочется. Не то он не до конца проснулся, не то домашний, щемяще-родной Данила на привычной кухне выглядит сегодня особенно прекрасно, но Андрей не может взгляд от него отвести - пялится открыто, любуется. - Боже, Радов, а можно меньше обожания на лице? Поебитесь уже, - на недовольный тычок от Яны Балор только цокает. На щеках жаром оседают непрошенные воспоминания вчерашнего вечера: крепкие пальцы на бёдрах, поцелуи горячие, острые зубы на плече - Андрей непроизвольно трогает место укуса под футболкой и смущённо зажёвывает щёку - дурацкая привычка. - Да вы шутите. Серьёзно? - за всё то время, когда они с Балором были знакомы, Андрей никогда не видел у того настолько удивлённого лица. Паша от неожиданности давится бутербродом. Рядом тактично прокашливается Яна, явно судорожно перебирая фразы, чтобы сгладить их разговор. Данила бесшумно проскальзывает Андрею за спину и кладёт свою лапищу ему на плечо. Улыбается подбадривающе, одними уголками губ, оглаживает большим пальцем ключицу, но смурнеет вмиг и поднимает блеснувшие алым глаза: - Имеешь что-то против? - морок съёживается под Даниным взглядом и мотает головой. - Тебе, кстати, тоже не помешало бы, а то ходишь вечно недовольный. Или Паша плохо старается? Очередько давится снова, на этот раз чаем, и краснеет ушами под цвет водолазки. - Мы не...мы...ой, да идите нахуй, - Балор кидает обиженный взгляд из-под бровей и вылетает из кухни. Даром, что двери нет - хлопок был бы оглушительным. Паша с Яной обречённо переглядываются и вздыхают синхронно. Потревоженные яростью Балора занавески тихо шелестят в проходе, вторя долетающему из открытого окна шуршанию шин. - Вдвоём пойдём? - кивает в сторону Яниной комнаты Паша. - Думаешь, справишься один? Пошли, Ромео, а то Джульетта рвёт и мечет, - Рыкова хмыкает обречённо и, подхватив со стола наполовину полную кружку и непонятно откуда взявшуюся в их квартире шоколадную конфету, выплывает в коридор. Стул под Пашей противно скрипит по полу, тот, кажется, даже не замечает, только трёт руками лицо, бросает тоскливый взгляд на недоеденный завтрак и, тяжело стуча пятками, скрывается вслед за Яной. Становится вдруг оглушающе тихо: со двора стали слышны разговоры редких прохожих под их окном. - Перегнул ты, Дань. Это же Балор, он всегда такой, - Андрею отчего-то становится неловко. Он пользуется моментом наедине и трётся щекой о ладонь на плече. Но на всех остальных становится плевать, когда его голову мягко разворачивают и целуют коротко тонкими губами. - Ты не понимаешь, они оба нам все мозги вынесли своей грызнёй, - Данила садится на подоконник и облокачивает Андрея спиной на себя. - А потом я увидел, какими глазами Балор оглядывал раненого Пашу, и паззл сложился. Таким взглядом не смотрят на тех, кого терпеть не могут. Он замолкает, путается пальцами в пшеничных волосах, чешет за ушами, словно кота - Андрей ластится очень похоже. - Ещё Яна со своими кавалерами этих идиотов подначивает. Вот и ходят втроём вокруг друг друга, не знают, как сказать, как подступиться. Детский сад, а я ведь тут самый младший, - Данила выдыхает устало. - Ладно, сами разберутся. Хочешь на завтрак что-нибудь? - Хочу на завтрак валяться с прекрасным мужчиной на его ужасном диване, - Андрей запрокидывает голову, улыбается солнечно, потираясь макушкой о чужое бедро. - Устроишь? Данила смеётся и радостно кивает в ответ.