Каламбурные подкаты Игоря Грома

Шуточки у майора полиции Игоря Грома были так себе. К такому выводу приходили все, кто знал его достаточно близко. Для остальных же он оставался нелюдимым, молчаливым и хмурым ментом. Но вот с друзьями, да ещё если Гром находился в благодушном настроении, концентрация шуток и каламбуров, исходящих от него, превышала все допустимые пределы. А так как совсем недавно, после успешного завершения дела о Чумном Докторе, у Грома как раз появились два человека, которых он мог называть своими друзьями, тем только предстояло об этом узнать. Слова, сказанные им на крыше про шаверму, мол «свежак, утром она ещё мяукала», были только началом.   И Дима Дубин, ставший уже полноценным сотрудником отдела и официальным напарником Грома, по правде сказать был рад таким переменам в его поведении. Игорь будто бы сбросил оковы серьёзности и меланхолии. И хотя лупить людей и нарушать устав он не перестал, но делал это гораздо меньше, оставляя больше времени для всех этих фразочек.   Сейчас Дима стоял у кофемашины и ждал, пока наполнится кружка, и не сразу заметил подошедшего к нему Игоря. На часах было уже около пяти, они как раз дописывали отчёт о текущем деле и собирались доехать до свидетелей, опросить их, так что заряд энергии не помешал бы обоим. Тут Гром кивнул на жужжащий аппарат, который всегда выглядел так, будто вот-вот сломается, но никак этого не делал. Он немного прищурился и приоткрыл рот, и уже по этому Дима понял, что сейчас Игорь как-нибудь пошутит или скажет что-нибудь едкое.   – Знаешь, - начал он, - кофе, конечно, мужского рода, но к концу недели в этой кофемашине это оно. Причём полное оно, - а потом он забрал наполнившуюся кружку и пошёл к своему столу, оставляя Диме пустую.   Иногда шутки напарника были такими несуразными, или глупыми, но всё равно заставляли улыбнуться. Даже громовские шутки-хуютки по типу «доктор-хуёктор», и да, это было самое частое сочетание, которое тот произносил. Но порой Диме казалось, что их слишком много, так много, что он мог уже начать составлять средних размеров словарь, который назывался бы «Каламбурный запас Игоря Грома» или типа того. Хотя иногда некоторые шуточки даже задевали его… Он тряхнул головой, забрал вторую наполнившуюся кружку и тоже направился к своему месту. Там совсем немного оставалось дописать.   ***   Автобус ехал медленнее улитки, а на каждой остановке в него садилось всё больше людей, которые жали со всех сторон, как селёдка в бочке, ей богу. Вечерняя пробка, которую они с Громом не учли, поехав до самого Петергофа допрашивать свидетеля, жившего там, только набирала обороты. И хоть Дима, в бытность свою московским студентом, привык к толкучке в автобусе (без этого никак), не то чтобы это ему нравилось. Автобус трясло и мотало на поворотах, а все сидячие места были, конечно, заняты. С одного бока его то и дело задевал рюкзак, стоявшей рядом девушки, время от времени ему наступали на ногу, а со спины над ним нависал Игорь, которого толпой вообще вжало в стенку автобуса. Последнее даже немного смущало… И поэтому, чтоб хотя бы создать видимость личного пространства, Дима достал наушники с телефоном и включил на ютубе не обременяющее ум телевизионное шоу, к которому привык с детства, когда смотрел его ещё у бабушки в гостях.   И когда он почти отключился от окружавшей его действительности, над самым его ухом раздался хриплый голос Игоря, заставив вздрогнуть от неожиданности:   – Что это ты смотришь?   А Дима почти даже забыл, что едет с ним куда-то по работе, а не уставший возвращается домой с пар. Он вздохнул, нажал на экран, показывая название, и на всякий случай ещё озвучил:   – «Давай поженимся».   Игорь за спиной хмыкнул, а потом неожиданно крепко обнял Диму поперёк живота и шумно прошептал на ухо:   – Давай. Раз предлагаешь.   По спине у Димы побежали мурашки, сам он замер в ступоре, а в и так жарком автобусе стало, кажется, ещё жарче. Видимо он покраснел. А Гром, зараза, жизнерадостно фыркнул и отпустил растерявшегося напарника; и, видимо не выдержав его комичного вида, ещё и заржал. Но тихонько, на них и так посматривали.   А Дима тоже выдавил из себя смешок, но ощутимо толкнул Игоря локтем в живот, чтоб неповадно было. Опять эти его шуточки. Именно такие вот его и задевали. Для Игоря это был всего лишь смех, а Димка… Димка, ещё со школы очень влюбчивый в кого ни попадя, жутко смущался и из-за этого злился. А в Грома ведь нельзя было не влюбиться! Вся эта его харизма и показная безбашенность, да и внешность у него была просто вау… Так. Дима тряхнул головой, чтобы выкинуть эти мысли из головы и попытался и дальше смотреть видео. Но это так не работает. Под звуки какого-то бессмысленного разговора ведущих и мелькание кадров, парень с сожалением думал, что в жизни, а особенно в России, счастливого финала как в романтических фильмах не бывает. Не для тех, кто влюбляется в своих напарников. Да и Игорь вроде бы пытался как-то сблизиться с Юлей. Раз уж даже Прокопенко это заметил, а тот знал майора довольно давно…   Порой Дима прерывал размышления, скашивая глаза на напарника, а тот то стоял с прикрытыми глазами, то наблюдал за видами из окна. Но если присмотреться, он улыбался краешком губ, видимо был крайне доволен этой своей шуткой над незадачливым Дубиным. И отчего-то это раздражало и немного смущало, хотя Дима и старался этого не показывать. Что он, как ребёнок какой-то? Как бы то ни было, они всё-таки приехали, опросили свидетеля, вроде бы даже нашли зацепку в деле; а домой возвращались уже затемно. Людей в автобусе было мало, так что сидя в самом хвосте, Дима, опираясь лбом о стекло, уже засыпал. Всё равно ехать ещё час… Засыпал он ровно до того момента, пока не услышал отвратительно бодрый голос Грома:   – Ну так что, как там насчёт твоего предложения?   Дима отлип от стекла, горестно вздохнув. Похоже этой темы хватит ещё на много шуток. И даже когда они подъезжали к городу, а он подробно объяснил концепцию этого телевизионного шоу Игорю, который, как оказалось, про него почти и не слышал, тот зацепился за новую тему.   – Так тебе нравятся такие мыльные оперы? Может пойдём тогда посмотрим по телеку вместе? А то я мало что понял с твоих слов, слишком уж много воды в рассказе, мыльной как раз, - и он бросил хитрый взгляд на напарника.   А Дубин, которого подколы напарника сегодня уже достали, решил избрать новую стратегию поведения с кекающим (как говорила Юля) Игорем. Нужно довести все эти его шутки до абсурда и отвечать на них так серьёзно, чтобы он сам уже не захотел их шутить, отступившись.   – А пойдём! - с невозмутимым видом кивнул Дима. - Завтра как раз пятница. Пойдём к тебе после работы, поработаем над делом, а вечером посмотрим новый выпуск. Гром сначала удивленно посмотрел на него, но видимо приняв правила игры, тоже серьезно кивнул: – Тогда можно ещё пива с шавухой купить. Именно так у них и появилась традиция почти каждую пятницу собираться у Грома, сначала устраивать мозговой штурм по поводу текущих дел, а потом втыкать в телек, смотря какую-нибудь бессмысленную, но успокаивающую лабуду типа «Давай поженимся», «Званого ужина» или даже совершенно неправдоподобных, но забавных «Полицейских будней». Игоря Грома и его шуточек стало ещё больше в диминой жизни, а сам Дима думал, что если он кого и обхитрил, то только сам себя. И не мог не влюбляться в Игоря ещё больше. Но от выбранной стратегии Дима всё-таки не отступил. Всё же она действовала, превращая шутки в серьёзные ситуации. Так «ну давай ещё извинимся перед ним» превратилось в реальные извинения ни за что пробитому карманнику, который хоть и был карманником, но проходил по делу как свидетель. И после «может ещё на мультики в кино сходим», они реально пошли в кинотеатр. – Как будто на свиданке, - прищурившись, прокомментировал тогда Игорь. – Да уж, как будто, - только и ответил Дима, благодаря высшие силы за то, что в зале было темно, и напарник не мог видеть, как он покраснел после этих слов. Как бы то ни было, дело о краже в музее, над которым они так долго работали, оказалось не таким уж и безобидным. Продавец в антикварном магазине был не так прост и при задержании оказал сопротивление. Пули из внезапно оказавшегося у того пистолета (незарегистрированного, как оказалось позже) заставили их побегать. Но и прибавили этому вору срок, как мстительно подумал Дима, защёлкивая наручники у того на запястьях и вызывая патрульную машину для транспортировки преступника. За этими действиями он не сразу заметил Грома. А точнее его бездействие. Он огляделся. Напарник, сидя на полу и зажимая пулевое ранение на ноге, только кивнул, мол «молодец, я знал, что ты справишься, после того, как я выбил у него оружие». В добавок к машине взволнованный Дима вызвал ещё и скорую. – Да не боись, не истеку кровью, - махнул рукой на это Игорь, но встать благоразумно даже не попытался, - текут только те, с кем я сексом занимаюсь. Дубин на это только хмыкнул, на секунду прикрывая рукой лицо. – Шутишь, значит точно жить будешь, - улыбнулся он, даже не обращая внимания на ругавшегося как сапожник подозреваемого, но держа того покрепче. Вскоре подъехала патрульная машина, и Дима направился в участок допрашивать антиквара. А Грому с недовольной миной пришлось залезать в скорую. На прощание он лишь кинул, ухмыльнувшись: – А это была не шутка. *** Временами Диме казалось, что Игорь и правда с ним заигрывает. И хотя он тут же отметал эту мысль, как просто напросто неправдоподобную, все эти фразочки, бросаемые Громом, когда напарник приходил к тому после работы, никак иначе со стороны не выглядели. Всё дело в том, что Игоря после ранения в антикварном магазине, Прокопенко отправил в принудительный больничный отпуск. Сначала признался, что хотел сделать это сразу после дела Чумного Доктора, но пожалел Игорька тогда. А сейчас сам бог велел отдохнуть на больничном. Тем более что с пулевым в ногу не очень-то побегаешь. И потому Дима стал для Игоря своеобразной связующей нитью с внешним миром. Дубин старался приходить к напарнику почти каждый день после работы, принося бумаги по уголовным делам, чтобы обсудить с ним версии и заодно принести чего-нибудь поесть. И так не очень хозяйственный Гром просто ленился хромать до магазина. И именно от скуки и недостатка общения Игорь и говорил ему всякую ерунду. Именно так это оправдывал сам Дубин. Вот и сейчас его радостно встречали у двери: – Твои родители случайно не водолазы? Тогда почему ты весь мокрый, будто только что из-под воды? Дима на это только устало вздохнул: – На улице дождь просто. А разувшись и протерев очки, огляделся и даже раскрыл рот от удивления. На полу квартиры валялось ещё больше мусора чем обычно, обои на стенах были разорваны, а штукатурка с потолка валялась буквально везде. – Тут что, был ураган? - глупо спросил Дима, не придумав ничего лучше. – Просто приходил Серёжка... - начал было Игорь, но тут же осёкся. - Тьфу ты! Такое стихотворение своим именем испортил! Ремонт я делаю, заходи. Дима засмеялся над такой отсылкой к детским стишкам и, стараясь не наступить ни на что, прошёл в квартиру. Этим вечером они почти не сидели над делами, Дима вызвался помочь с ремонтом. И хоть Игорь поначалу отнекивался, но сложно спорить с человеком, которого ты не можешь догнать. Так что за этот вечер они дружно ободрали обои, ещё больше отстукали штукатурку от потолка, а после этого даже помыли полы и окно. И под вечер, донельзя уставшие, они направились к дивану смотреть очередную серию чего-нибудь и есть макароны из холодильника, в котором сейчас, пока Игорь весь день находился дома, мышь не вешалась. Но диван оказался завален разным строительным мусором типа клочков бумаги и штукатурки. И если Игорь сел на него прямо так, не боясь запачкать уже загвазданные краской и той же штукатуркой штаны, то Диме было просто жалко свои джинсы. – Блин, а мне куда сесть, - уже задумываясь о чистке ещё и дивана, проговорил он. Гром посмотрел сначала на диван, потом на Диму, прищурил глаза и выдал серьёзным тоном: – На колени ко мне садись. – Знаешь, а хорошая идея, - не стал отнекиваться тот, желая заодно ещё раз попытаться отучить Грома от таких шуток. Дима аккуратно выхватил тарелку макарон из рук Игоря, поставил её на диван и сел тому на колени, пытаясь устроиться поудобнее. Потом щёлкнул мышкой ноутбука, включая серию какого-то полицейского сериала и как ни в чём ни бывало стал есть и смотреть в экран. И он считал эту свою выходку довольно забавной и правильной ровно до тех пор, пока пришедший в себя Игорь не обвил рукой его талию и не проворчал над ухом: – Эм, да я пошутил вообще-то... Тут Дима осознал, как это может выглядеть со стороны и восприниматься самим Игорем, и хотел уже было встать, пробормотав что-то вроде «я тоже пошутил», но тот его удержал. – Ладно, сиди уж, болезный, не раздавишь, - сказал он, взяв тарелку, принявшись есть и тоже смотреть сериал. Что ж, это был самый странный ужин на памяти Димы. Впрочем, макароны были быстро съедены. И хотя он уже хотел встать, чтобы пойти сразу вымыть посуду, Игорь, отставив обе тарелки в сторону, опять обнял его, но уже двумя руками, как какого-то плюшевого мишку, устраиваясь на диване поудобнее. Дима от этого смутился ещё сильнее, чем до того, а Гром, кажется, даже не заметил, отдавая всё своё внимание экрану, на котором мелькали кадры. – Давай досмотрим, - пояснил он на димино движение в сторону тарелок, - интересно ведь. И Дима сдался. Ему было до дрожи приятно сидеть на чужих коленях, чувствовать сильные руки, прижимавшие его к себе, ощущать затылком тёплое дыхание. И представлять, что всё это серьёзно, по правде. Приятно и невыразимо смущающе. Именно поэтому он старался сильно не двигаться, а лучше вообще не дышать, запоминая каждую секунду, чтобы потом воспроизводить это в своей памяти. А Игоря так затянул сериал, что он, не раздумывая, перелистнул на следующую серию, когда первая закончилась, кажется, ни на мгновение не отрываясь от экрана, поставив при этом свой подбородок на димино плечо и подвернув под себя ногу. Диме и правда стало чуть удобней сидеть, но с каждой минутой ему становилось всё жарче. Кажется, эта шутка зашла слишком далеко. Лицо Игоря было так близко к его лицу, что он отчётливо слышал, как тот дышит, ощущал это. А во время сцены погони (хотя Дима определённо уже не следил за сюжетом), тот весьма ощутимо сжал руки на его рубашке. Видимо от волнения, всё в порядке, - именно так успокаивал себя Дима. Но руки Игоря, который до этого дня не так внимательно смотрел видео (втянулся, что ли), не прекратили движение. Одна рука переместилась на димину грудь, сбивая и так затруднённое дыхание, вторая осталась на животе. Но Дима даже через ткань футболки и рубашки чувствовал, как его размеренно поглаживают большим пальцем. Он не знал, должно ли это было являться успокаивающим жестом после сцены стрельбы, но это ни черта его не успокаивало! В любом случае, он был уверен, что Игорь делал всё это неосознанно. И попытайся он вырваться, даже если бы победил сам себя в мысленном споре о необходимости этого действия, он бы точно привлёк внимание к своей странной реакции на напарника. И хотя он пытался выровнять дыхание и успокоиться, не обращая ни на что внимания, он в этом не преуспел. А потому не пропустил момент, когда Игорь оторвал голову от его плеча и уткнулся носом в димину шею. А когда он почувствовал на ней чужие зубы, прикусывающие кожу, громко выдохнул, боясь даже пальцами пошевелить. А Гром продолжал это делать, не встречая сопротивления. Он несильно прикусывал кожу на диминой шее, заставляя того дышать ещё более рвано. Но когда Игорь мокро куснул его за чувствительную мочку уха, Дима не смог сдержать стона. И испугавшись своего голоса, чуть подался вперёд, хватаясь за чужие руки, которые совершенно точно его лапали. Чтобы не упасть, конечно. – Игорь, - полушёпотом позвал он. Тот только провёл холодным носом по его шее и вопросительно промычал. – Игорь, что ты делаешь? - Дима попытался спросить это спокойно, но голос немного дрожал. От волнения, неловкости и внезапно охватившего его возбуждения. – А на что похоже, - низко прохрипел тот, впрочем, не предпринимая больше никаких действий, тоже замерев, будто в испуге. О, Дима ответил бы, на что это было похоже! На его самый стыдный и жаркий сон, вот на что. Но язык будто прилип к нёбу, и он не мог ничего сказать. Он даже двинуться не мог. Совершенно не двигался и Игорь. Они просидели так буквально пару секунд, когда тот отодвинулся от него и аккуратно вытащил свои руки из диминого захвата, поставив их по обе стороны от себя. – Если тебе неприятно, - начал он самым серьезным своим тоном, - я... не так, в общем, понял... я ни к чему тебя... И Дима уже осознавал, к чему всё идёт, и даже понял, что ещё чуть-чуть и он начнёт поддерживать эту странную речь Игоря, встанет с дивана (точнее с чужих колен), и они больше об этом никогда не заговорят. А потому, пока этого не случилось, он быстро развернулся и отпустил себя. Он с таким размахом впечатался в обветренные губы напарника? друга?, что они чуть стукнулись зубами. На мгновение он замер. А Игорю, казалось, и не нужно было иного ответа. Он облегченно выдохнул в поцелуй и снова обвил Диму руками. Потом осторожно прихватил его нижнюю губу, будто бы проверяя границы дозволенного. А Дима готов был позволить ему что угодно. Они целовались так долго, что ноутбук успел самостоятельно включить третью серию. И когда они оторвались друг от друга, всё ещё не веря в происходящее, Дима озвучил их общие сомнения: – Всё это серьёзно? И Гром не был бы Громом, если бы не ответил на это в своём стиле: – Конечно, курочка моя. – Э-э, - не совсем понял Дима, - а почему курочка? – Ты весь вечер сидишь на моих яйцах, - торжественно объявил тот, немного прищурившись. И они оба, разрывая повисшее в воздухе напряжение, расхохотались, как два ненормальных. *** У Димы Дубина и Игоря Грома будет ещё очень много уютных вечеров, признаний и даже свиданий. Хотя с самого начала никто не мог даже предположить такого. А всё это произошло благодаря неуемным шуточкам и неумелым подкатам, замаскированным под шутки, Грома. И Диму больше не задевали никакие смехуёчки его парня.