adult!Тонширо Яги.
— Почему не спишь? Произносишь ты, приобнимая мужчину за талию и прижавшись лбом к сгорбленной спине. Ты проснулась от звуков сильного кашля. Супруга в постели рядом не оказалось, поэтому поправив сползающую бретельку шелковой рубашки, находишь его на кухне. Он прижал бумажную салфетку к губам, всматриваясь в освещенную фонарями улицу. На нем снова нет лица. Нет привычной любимой улыбки. Руки заметно тряслись. Тоши вздрогнул, когда спины коснулось тепло. Твое тепло, которое дарит ему покой, заставляя приступ кашля в груди отступить. Твоя странная нераскрытая причуда – заставлять одними объятиями и своим теплом прогонять его приступы и грусть из глаз. — Не спится, что-то. Ты понимаешь его. Наконец-то сложил полномочия Героя №1, решил зажить спокойно с любимым человеком, как и должно. Отказаться от того, чем он жил, дышал и с помощью чего существовал всю свою жизнь - нелегко. Но, ты всеми сила пытаешься как-то вытянуть его из этих пут пожирающих воспоминаний. Нередко растормошить помогает и Мидория, напуганный апатией своего кумира. Но, вам остаётся лишь переглянуться, пожать плечами и оставить Яги наедине со своими мыслями. Если гора не идёт к Магомету, то...Магомет оставит гору в покое. Просто, надо привыкнуть. Даже когда-то плевавшему на Яги с той самой горы Энджи, внезапно проникся к своему сопернику сочувствием, всячески помогая привыкнуть к новому статусу. Теперь вас трое, тех, кто просто провожает блондина взглядом, не в силах более скрасить его грусть. — Тебе не спиться, мне тоже. Тоши, любимый, начни жить заново. Ты скоро станешь папой, помнишь? Я бы не хотела, чтобы наш малыш после рождения запомнил твое лицо, полное апатии. А улыбающиеся, светящиеся от счастья глаза и смех - настоящий смех. Тошинори краснеет от стыда за свое неподобающее поведение, которое расстраивало и ученика, и любимую. Всемогущий всегда заряжал людей своим настроением и настроем, как хамелеон пристраиваясь к любой эмоциональной ситуации в лучшем ключе. Но, в последнее время, его эмоциональный спектр сильно ограничился и исхудал, той же затяжной депрессией заряжая своих близких людей. Он и правда - станет родителем. Наконец у него будет семья, ради котором можно прожить всю жизнь вдали от прежних, привычных ему забот, кому можно обеспечить толику защиты. Больше не нужно ловить злодеев, теперь будет ловить своего ребенка забравшийся куда-то слишком высоко. Не вытаскивать граждан из под обломков зданий, а вытаскивать сына или дочь из под кровати во время игры в прятки. Не будет провожать грустным взглядом молодые семьи, гуляющие по набережной со своим малышом – сам встанет на их место, всячески балуя. Целуешь его в оголенную спину, ведь ему спать без верха проще, чтобы не задыхаться в приступах. Тошинори глубоко вздохнул и развернулся, ответно приобнимая тебя. Он, словно забыл что рядом с ним всегда была и будешь ты, верный ученик Изуку, ещё друзья и люди, которые в самом деле видят в нем кумира. —...да, малыш, я стану папой. Забыл. Прости. Хихикает глуповато, наконец-то улыбаясь и крепче прижимает к себе, ощущая твой небольшой животик своим. Худая ладонь скромно касается, поглаживая его, фантомно ощущая как бьётся маленькое сердечко. Вообще, если ребенок однажды спросит, как мама сошлась с папой, Яги будет что рассказать во всех красках, ни капли не умалчивая, потому как ваша встреча в самом деле достойна быть рассказанной. Сначала было все романтично: красивая девушка с таинственным взглядом случайно брошенным на героя из под полуопущенных густых ресниц, обомлевший Символ Мира в своей геройской форме и чуть ли не фейерверки влюбленности за его спиной. Слишком романтично. Правда, потом совершенно случайно он проходил меж домов, как перед лицом, взрывая носом асфальт пролетел какой-то мужчина, дурно пахнущий алкоголем. Он встревоженно сунул нос в темень переулка, с удивлением замечая девушку хрупкую на вид, но долбящую лица каких-то людей каменную кладку здания. Он тогда влюбился с первого взгляда. И за все прожитые вместе годы – ни разу не пожалел о своем решении забрать эту милую на вид девушку себе. — Ничего, пойдем хоть немного поспишь. Мидория придёт рано утром, ты же собирался сделать его крёстным для малыша, помнишь? — Да, помню. Надеюсь, он будет рад. Он до сих пор помнит удивленный полу писк, полу смех, когда Тошинори поделился этой новостью с учеником, ещё и добил парнишку предложением стать крёстным для него или нее. Изуку пришлось везти в больницу, так как он что-то бормотал под нос, пребывая в бреду. Для мелкого и так было новостью, что у его кумира есть супруга, о которой ни слухом ни духом даже пронырливый СМИ и вездесущие фанаты, а тут ребенок, и такое личное предложение. Потом, он конечно стыдился, краснел и заикался, извиняясь за свои мысли. А теперь, с готовностью принял новый статус, готовый узнать все, что требуется крестному знать о заботе малыша. Вы легли в постели и мужчина укутал тебя в одеяло, прижимая к себе, и чмокнул в щеку. Он наконец-то уснул не беспокоясь о кошмарных снах, которые больше не будут преследовать его.Шото Тодороки
— Ау, Шото, ты меня обслюнявил. Хихикаешь ты, игриво отталкивая мужа от своего живота. Разноглазый не слушал твоих возмущений, сильнее жался губами к коже, с громким звуком целуя и сюсюкаясь с малышом внутри. Узнав о том, что Тодороки станет отцом – он внезапно будто начал жить. Вздохнул полной грудью и ощутил то самое тепло, о котором говорили на разных форумах и соцсетях. Герой ни на минуту не отлипал от животика, когда находился дома - постоянные поцелуи, объятия и разговоры, конечно, хорошо, но тебе же кажется, что Тодороки начал сходить с ума, потому что ваше общение сократилось вот да таких диковинных поцелуев. Он даже не знает, когда в последний раз целовал и обнимал именно тебя, а не живот. — Шото, дай Т/И-тян отдохнуть. Посмеивается Рей, наблюдая за вашей парой, когда-то давно тоже находившаяся на твоём месте. Только вместо любящего мужа, едва ли не носивший тебя на руках, у нее был просто Энджи. Не надо никаких слов или характеристик, просто имя за которым прячется больший смысл. Честно, Рей ожидала стать бабушкой от старшей дочери, никак не от младшего сына, который явно решил не тянуть тебя за "хвост". В такой момент, когда тебя нет в их шумном доме, ей даже непривычно становится. Да и Шото в эти дни весь вялый, ленивый и неподъемный как какое-то желе. Чувство, что она скоро может снова сюсюкаться и заботиться о детях, как это было большую часть ее жизни вне больницы – заряжает ее нетерпением. — Но, мам, я хочу чтобы.... — Шота, если тебе так хочется внимания ребенка - почитай ему книжку, а то у моей невестки скоро весь живот будет в ожогах. — Вот-вот, Рей-сан дело говорит. Пока ты ищешь книжку, я ограблю чайник. Шото вздрогнул на последнем слове и торопливо смысля в одну из комнат. Рей услужливо протянула тебе руку, помогая подняться с дивана и добраться до кухни, где на столе припасены пропитанные в меду кусочки арбуза, которые ты так сильно полюбила. Ты и малыш. Сластёной будет. Что говорить о смене вкусовых предпочтений, то любимый Шото однажды пытался накормить ребенка лапшой соба через тебя. Ну, вообщем...не понравилась ребенку холодная лапша, от слова совсем. Твое горло потом знатно болело от рвотных порывов, пока она вся не вышла из желудка. Шото тогда долго обижался. — Т/И, если...если у вас родится ребенок с сильной, тройной причудой, хотя о чем это я? Она неловко хихикнула, растрепав прямые белые волосы, сощурив глаза в нервной улыбке. Ты понимающе кивнула. Она боится, ведь все в этом мире циклично, как ни крути. Ты встаёшь рядом с ней, обнимая за плечи, полностью понимая волнение уже ставшей как родной, женщины. Рей ответно приобнимает, едва коснувшись кончиками пальцев животика. — Не волнуйтесь, никакой Энджи-сан и никакие суровые тренировки не ждут вашего внука, с какой бы причудой он не родился. Она кивает, снова улыбается как прежде и наводит чай на трёх персон. — Я уже хочу, чтобы малыш поскорее родился, замучили меня эти извращения с едой. Хмуро произнесла ты, намазывая дольку арбуза с двух сторон каким-то кисло-сладким соусом и зажимая его меж двух хрустящих галет. Рей понимающе смеётся из солидарности решив попробовать твое блюдо тоже. На удивление соус идеально умаслил сладкие углы водянистого арбуза своей кислостью, создавая контраст для сухого прессованного хлеба. — Хотя знаешь, мой внук кажется не плохо разбирается в кулинарии. Тишину нарушил внезапный смех девушек, добавляя уюта и тепла в родной дом Тодороки, где уже давно не было так приятно.Фумикаге Токоями
Замок в двери щелкает, оповещая тебя о прибывшим с патруля птенчика. Свет регулируется, настраиваясь на полу темень уютную для вашей семьи. Привыкать к темноте пришлось ещё в годы обучения в академии, когда вы только закрепили за собой право возлюбленных. С непривычки ты всегда врубала свет в комнате, забывая вовсе выключить, когда отправлялась на учебу, заставляя Токоями нервно шипеть от яркого света, ослепляющий его Тень. Но, это было так давно, что сейчас уже не упомнишь как вошло в привычку всегда обитать в полу темени. Даже ваши свидания и прогулки ограничились темнеющим вечером и холодным уютом. Ты умиротворенно вздохнула, когда чуть округлого живота коснулись мужские руки, чуть поглаживая и массируя ноющий от тяжести низ. Токоями ткнулся клювиком в спину, как бы таким образом чмокнув и уложил голову на плечо, умиротворенно прикрыв глаза. В вашей любви – мало слов, но много тактильности, объятий и потираний твоей щекой о его клювик. Свыкнуться с мыслью, что твой теперешний супруг не имеет обычного, привычного человеческого лица: мягких губ и пухлых щёчек, высокого лба; а пышное, угольного оттенка оперение и желтоватый, острый клювик – было нелегко, как, собственно, все было не легко что касается вас двоих. Но, это вызывало в тебе дикий интерес и истинную жадность, что именно у тебя есть такой единственный на весь мир юноша. Да, обычная, ничего не знающая о нем девушка и не взглянет, лишь брезгливо может губы бросив презрительный взгляд. А ты распробовали его и отказываешься кому либо отдавать. И пусть в вашей жизни не было первых поцелуев под проливным дождём, не имеет значения. — Как вы? Чирикнул он, щекотно потираясь оперением о твою шею. Тень завистливо прижалась ко второму плечу. — Нормально. Ходила на УЗИ, сказали плод развивается как положено. Фумикаге правда волновался, что будут какие-то отклонения у малыша по типу наследственных пёрышек или чего-то подобного, ведь доминирует в любом случае ген отца. Он до сих пор волнуется и каждый раз, после твоего похода на прием к личному акушеру, спрашивает одно и тоже, расслабленно выдыхая когда слышит твое "все нормально". Глупый-глупый. — Видела его? Ты отчётливо понимаешь смысл слов, на что каждый раз согласно киваешь, умалчивая о некоторых моментах, о которых, придется сказать сегодня – так как для двадцати недель беременности – живот чуть больше, чем должен быть на самом деле. Ты бы сама этого не поняла, если бы не взглянула на экран где показывали малыша. — Да и можно сказать, что малыш не одинок там. — Их...двое? Пернатый едва ли не задохнулся, подавившись воздухом. Обошёл вокруг, взяв твое улыбающееся лицо в холодные ладони. Тень заинтересованно взглянула из-за спины своего вместилища, к удивлению, промолчал. Обычно его не заткнуть, когда дома. — Не совсем. Скорее, у нашего ребенка будет друг...ещё одна тень. Акушер сначала ничего не понимала, ведь второго плода не было видно, лишь прозрачное искажение вод в пузыре. И вместо того, чтобы как положено, малыш посасывая свой палец – он держал в руках что-то, крепко сжимая кулаки. И лишь только ты, взглянув всего раз – поняла – он не один. Хотя, что можно было ожидать от ген передавшиеся от супруга: либо милые пёрышки, либо тень. — У меня будет брат? Пискнула Тень покрутившись вокруг тебя, когда Токоями заметно сник, опуская низко мордочку. Ты подняла ее руками, обхватив место, где должны быть щёчки замечая грусть в его глазах. — Любимый, ты не должен грустить. В конце концов, нет ничего плохого в том, что наш малыш будет иметь твою особенность, понимаешь? — Понимаю, прости. Мужчина обнял тебя, крепко прижимая к своей груди и покачивая из стороны в сторону, сам успокаиваясь. И в самом деле – это не плохо, даже хорошо. Не придется изучать причуду ребенка, чтобы помочь в чем-то. Так, он по крайней мере знает с чем есть Тень. — Люблю тебя.Partially soft!Энджи Тодороки.
— Чёрт бы тебя побрал, Энджи! Рычишь ты зверски избивая кулаками подушку, в конце вцепившись в края зубами, заглушая крик злости. Он снова выбесил тебя своими тупыми предположениями о причуде малыша и количестве последующих детей для получения идеального, по его меркам героя. Выбесил, заставил тебя волноваться и злиться, сам ушел "проветриться", на самом деле давая тебе время остыть. А у тебя уже голова пухнет от его постоянных слов и мечтаний, построений планов по свержению Всемогущего с помощью вашего ещё не родившегося малыша. Идиот. Ты расслабилась, оперившись спиной о изголовье постели и сжав в руках игрушку-обнимашку о которую частенько греешься в холодные ночи, когда муж снова застревает в агентстве забывая о супружеских обязанностях. — Бесишь, придурок. Бурчишь себе под нос, понимая, что просто не можешь долго злиться на него, потому что любовь к рыжему огоньку больше, чем злость и обида вместе взятые. Взгляд цепляется за вашу совместную фотографию в деревянной рамке, сделанную ещё задолго до свадьбы, беременности всего прочего. Берешь ее, разглядывая каждую деталь, а воспоминания о дне, когда было сделано это фото все ещё свежи в памяти. Вы, тогда ещё обычной парой возлюбленных были, учившиеся на последнем курсе геройской академии. Тодороки приобнимая тебя за плечо, всматриваясь куда-то в сторону, словно совсем не замечая твоих глаз, в которых даже фотоснимок смог передать любовь и счастье к нему. Помнится, погода была крайне паршивая, поднимался прохладный осенний ветер, а вы прогуливались неторопливым шагом по набережной, болтая о чем-то и попивая кофе из бумажных стаканов. Точнее, говорила ты, а Энджи лишь изредка кивал и что-то тихо добавлял от себя. Но, вам этого было вполне достаточно. Ты тогда замёрзла, что даже теплое пальто не спасало, а Тодороки заметив, решил согреть плечи своей причудой, отвлекаясь на крики чаек, которые заглушили звук щелчка смартфона. Так и по сей день фотография согревает тебя в лютый, одинокий холод, которого в последнее время стало уж достаточно много. — Надо было соглашаться стать девушкой Тошинори, родить ему сотни детишек и умереть в один день. Тихо буркнула ты и крепче обняла игрушку, завалившись на свою сторону кровати, прикрыв глаза чтобы хоть пару часов поспать. Но, сладкую негу сна прервало ощущение прогнувшихся пружин постели под весом чужого тела. Ты продолжала притворяться спящей, зная, что это единственное в чем ты можешь провести мужчину. Не хотелось его видеть и слышать холодного голоса полного безразличия. На хрупкое плечо опустилась тяжёлая рука Энджи, чуть погладив нежную кожу. Эта редкая нежность была каждый раз будто в новинку – мурашки побежали по телу осаживаясь где-то в округлившемся животе. Тяжёлый вздох, скрип кровати и те же родные, сильные руки не раз спасавшие тебя от удара в спину, прижимают к чужому телу спиной. Энджи тычется носом в шею, тяжело дышит, но обнимает тебя лёжа. — Никакой Яги не достоин тебя. Тихо шепчет в затылок, а горячая рука опускается на плод, согревая и поглаживая сквозь плотную ткань футболки. Дыхание выравнивается, рука останавливается на месте, тепло чуть уходит. Он уснул. Подождав некоторое время ты разворачиваешься в его объятиях, натыкаясь на умиротворенное, спокойное лицо супруга. Таким ты его редко видела. Можно сказать – почти никогда, потому как ночью засыпаешь одна, утром – снова одна и так можно продолжаться неделями, прежде чем умаенный геройскими заботами Тодороки явится домой, засыпая по пути до ближайшей мягкой поверхности. Ты не можешь ругать его за отсутствие внимание к своей персоне, потому как понимаешь его работу не меньше. Сама когда-то была героем на полставки, прежде чем забеременела. Тяжело, хлопотно, энергозатратно, но Энджи любит свою работу и знает как выполнить ее правильно, ведь ты можешь спокойно выйти до магазина не волнуясь о безопасности себя и малыша. Пальцами невесомо ведёшь по его грубой форме лица, задевая привычную щетину и заметные мимические морщинки у уголков губ. Он мало улыбается, всегда чем-то недоволен. Его руки во сне сжимаются на спине и пояснице, прижимая к себе. Это одна из проявлений его заботы о тебе, когда сам не подозревает об этом. Да и ты не смеешь рассказать ему этот секрет его тела, потому что приятно, что он хоть когда-то обнимает тебя, а не быстро клюет в щеку когда в редкие дни сталкиваетесь утром на кухне, прежде чем снова сбежать от тебя. — Люблю тебя, идиотина. Аккуратно касаешься своими губами его в мягком поцелуе прежде чем заснуть в согревающих объятиях, не увидев его кривой, но честной улыбки после своих слов.