Appassionato
Лучше всего, когда есть дверь. В принципе конечно, можно обойтись и без двери. Но с дверью всегда лучше выходит. Хорошая декорация подстёгивает воображение, говоришь ты, помогает поверить в реальность происходящего, сделать фантазию былью. В декорациях ты хорошо разбираешься - столько лет служишь в театре! Поэтому, когда нам попадается маленькая неприметная дверь, я решительно направляюсь к ней. Ты хромаешь рядом, опираясь на моё плечо. До машины так не доковылять. Ты стараешься не морщиться, но я вижу тонкую испарину на твоём лбу, чувствую твою боль, горячую, тянущую. Я покрепче обхватываю тебя за талию, прижимаю к себе. - Действие обезболивающего закончилось, - говоришь ты виновато. - Ничего, - отвечаю я, - Сейчас будем дома. Что за дверь? - Не знаю, - ты пожимаешь плечами, - Похоже на кладовку. - Самое то. В этом коридорчике полутьма и пусто. То, что нужно! Я сосредотачиваюсь. Смотрю на дверь, на крашенную филёнку, на старую, щербатую деревянную ручку, на замочную скважину. Там, за этой дверью наш дом. Главное поверить в это, суметь увидеть... Прихожая. В прихожей темно. Справа комод, слева вешалка. Придверный коврик. Банкетка. Старое зеркало на стене. Входная дверь из потемневшего лакированного дерева, латунные ручки тускло блестят... - Держись крепче, - говорю я вполголоса и подхватываю тебя одной рукой. Ты вздыхаешь, покорно обхватываешь меня руками и ногами, зажмуриваешь глаза и утыкаешься носом мне в шею. Тебя всегда немного мутит от переходов. Я делаю вдох и берусь за ручку двери предо мной. Дверь вздрагивает и поддается. Я делаю шаг. В кромешную бесцветную мглу. Вязкое марево плотно обхватывает нас со всех сторон, дышать становится трудно. Идти сквозь него - словно брести сквозь толстый слой холодца или фруктового желе. Шаг, ещё шаг... Пространство вокруг уплотняется. Но я уже вижу очертания нашей прихожей впереди. Перед самым выходом идти становится совсем трудно, а потом "холодец" вдруг расступается, и мы вываливаемся в темноту нашей квартиры. - Дома! - объявляю я. Ты открываешь глаза, осматриваешься осторожно и облегчённо выдыхаешь. Я сбрасываю обувь и бережно несу тебя в гостиную. Там осторожно опускаю на диван и плюхаюсь на коленки рядом. - Свет! - выкрикиваю я так яростно, что все пять ламп в люстре ярко вспыхивают, даже та, что перегорела. Твоя лодыжка, отёкшая и горячая, пульсирует у меня под пальцами. Тебе больно, я чувствую это покалыванием в подушечках, шумом в висках. - Сейчас, сейчас... - бормочу я, - Маленький ты мой! Как ты так умудрился? - Прыгал. Приземлился неудачно, - говоришь ты с улыбкой, но я вижу капельку пота на твоём виске. - Как только дотерпел до конца! - Сначала не очень больно было. А потом мне Юрий Алексеевич укол сделал... - ты морщишься, когда я плотней обхватываю твой голеностоп ладонью. Я не знаю, как я это делаю. Я не смог бы объяснить механизм действия или физиологический процесс. Я только знаю, как я это чувствую. Вот твоя боль горячими, плотными волнами отдаётся мне в руку. Моя ладонь принимает их и гасит, как скалистый берег гасит бурю на море. Сначала боль бушует и ярится. Волны вгрызаются в скалы, но скалы сильнее. Каждая новая волна становится всё тише и слабее. Постепенно море успокаивается, остывает, становится прохладным... - Больше не больно, - шепчешь ты. - А у тебя руки очень горячие. Это хорошо, мы с тобой знаем по опыту. Я беру мазь и начинаю осторожно втирать тебе в лодыжку. Очередной театральный реквизит. Совсем неважно, что это за мазь. Я покупаю в аптеке любую от боли в суставах, но с таким же успехом это мог бы быть и детский крем. Главное верить. Я втираю мазь в полной, непробиваемой уверенности, что она поможет снять отёк и восстановить травмированный сустав. И она помогает! Пятнадцать минут сосредоточенных усилий, и твоя лодыжка опять становится правильного цвета и формы - изящная, сильная и скульптурно-прекрасная. Я поднимаю глаза. - Как ты, мой хороший? - Спаситель! - улыбаешься ты в ответ и целуешь меня в нос. - Что бы я без тебя делал? Без меня ты бы наверное уже закончил карьеру после той неудачной травмы позвоночника. Про позвоночник я знаю всё! Опыт богатый! Так что я тогда прекрасно понимал, что дело серьёзное, и что впереди операция, а то и не одна. С такой травмой просто ходить, сидеть, наклоняться и то проблематично! А уж танцевать... Ну не мог я допустить, чтобы мой юный принц перестал выходить на сцену! Не было сил смотреть, как ты пытаешься бодриться, скрывая боль и отчаяние. Глаза твои видеть... Я так хотел помочь тебе хоть чем-то, что... взял и помог! Даже не знаю, как это вышло. Ты тогда тоже сказал : "Сань, у тебя руки, как кипяток!" Но я продолжал тебя обнимать, осторожно поддерживать под спину, поглаживать вдоль хребта, сверху вниз, снова и снова. Пока боль не ушла. Это оказался полезный навык - травм в твоём деле хватает! Мы долго сидим обнявшись. Я глажу тебя по спине, ты запускаешь пальцы мне в волосы и легонько целуешь шею. Это так здорово, что мне не хочется тебя останавливать. Просидеть бы так всю жизнь! - Разве эта лампочка не перегорела? - спрашиваешь ты лениво и обхватываешь губами мочку моего уха. - На прошлой неделе, - отвечаю я тебе в тон. Словно услышав нас, злосчастная лампочка в люстре вдруг взрывается с громким хлопком и гаснет. - Свет! -успеваю прошептать я, прежде чем прижаться губами к твоим губам. В комнате становится темно. Темнота, как известно, друг молодёжи. В темноте так приятно целоваться. Твои глаза так блестят в неярком свете уличных фонарей, шея такая нежная, плечи под футболкой такие белые, соски так мило топорщатся под моим языком, а живот... Я опускаюсь ниже. Всё-таки замечательно, что с позвоночником у тебя всё в порядке, что ты такой гибкий подо мной, что так дрожишь и выгибаешь спину... - Женечка, мой Женечка... - шепчу я между поцелуями. И умираю от счастья, когда ты стонешь в ответ. Смазка и презервативы, кажется, в том ящике. Я протягиваю руку открытой ладонью вверх. Идите-ка сюда! Ящик дёргается и выдвигается со скрипом. Оп! - и я ловлю тюбик со смазкой в кулак. Ты хихикаешь, будто я показал тебе забавный фокус. Дальше остаёмся только мы вдвоём...Con moto
- Покажи ещё, - просишь ты с лукавой улыбкой. Я послушно опускаю палец в чашку с чаем и помешиваю его, словно сахар пытаюсь размешать. Ты следишь не отрываясь. Скоро на поверхности жидкости начинают появляться пузыри, чай закипает прямо в чашке. Я вытаскиваю палец и посасываю его. Ты перехватываешь мою руку, осматриваешь внимательно, дуешь на палец, целуешь его. - Не больно? - спрашиваешь, заглядывая мне в глаза. - Когда ты меня целуешь, мне хорошо, - я улыбаюсь. Ты целуешь ещё раз: мой палец, ладонь, запястье... - Незаменимая вещь в командировках, - говорю я, наблюдая, как твои губы обхватывают мой палец, ощущая, как твой язык обводит его вокруг, вылизывает каждую фалангу... - В любую погоду и в любых обстоятельствах могу обеспечить себя кипятком. С громким чмоканьем ты выпускаешь мой палец изо рта. - Ты удивительный человек, Сашка! Тебя нужно просто учёным показывать! - Хочешь сдать меня в поликлинику на опыты? - я деликатно умалчиваю о том, что я не вполне человек. И что учёные весьма бы удивились, возьми они у меня хотя бы анализ крови. - Ну уж нет! Ты мой! Мой волшебник в голубом вертолёте. Мой, слышишь?! На этом чаепитие прекращается. После такого разве я могу продолжать спокойно пить чай? Мы с тобой много работаем, мы не так часто видимся, как нам бы хотелось. А если бы не работа, мы бы наверное вообще не вылезали из постели. Нам катастрофически не хватает времени, чтобы просто побыть вместе. Мы выкраиваем часы и минуты друг на друга. Воруем у друзей, родни, хобби, еды и твоего сна - тебе, в отличии от меня, надо спать каждую ночь. Я, конечно, как могу, помогаю тебе потом восстановиться за меньшее время. Чтобы урвать ещё хотя бы полчасика, пятнадцать минут... Чтобы успеть нацеловаться, наобниматься, налюбиться. Нам всегда мало. Потом на руках я переношу тебя, утомлённого, сытого и сонного, в постель. Ты довольно урчишь, утыкаясь мне в шею. - Не уходи, - бормочешь едва слышно, - Останься, пока я не усну. - Я останусь, любимый. Спи, моё счастье. Я с тобой. Я приобнимаю тебя, легонько поглаживаю по волосам, усыпляю. Я не уйду, пока не буду уверен, что ты хорошенько отдохнул, что у тебя больше нигде ничего не болит и не тянет. Что следы от моих поцелуев выцвели на твоей шее и плечах. Тебе завтра надо быть в форме. Прекрасным принцам негоже щеголять с засосами по всему телу. - Оставь хоть один, - всегда просишь ты.- Как воспоминание о нашей ночи. Я оставляю. На предплечье, с внутренней стороны, там, где не видно. Будто моя метка, знак, что ты мой. Он исчезнет через пару дней. Твоё тело переработает его, унесёт прочь с током живой крови. Как бы я ни старался, сама жизнь заберёт его у тебя. Так же как смерть однажды заберёт тебя у меня... А пока ты спишь в кольце моих рук. Пока ты со мной, и завтра будет новый день.Con anima
- Люблю золотую осень! - заявляешь ты в середине сентября. И вонзаешь зубы в спелое яблоко. С тех пор у нас в посёлке золотая осень. В соседнем районе идут дожди, а у нас сухо, солнечно и безветренно. Небо того бледно-голубого ситцевого оттенка, который бывает только ранней осенью. Деревья не спешат расставаться с листвой, золотой и багряной, красуясь словно напоказ. Птицы, звери, люди пытаются догнать уходящее лето, подставляясь последним тёплым лучам и ошалело щурясь на солнце. На каждом плетне по кошке, на каждой завалинке по старушке, в каждой кормушке по сумасшедшей синичке. Яблони сыпят красными плодами, а те всё никак не заканчиваются на ветвях. Над садом, в доме, над всем посёлком плывёт сладковато-пряный яблочный дух. Я не успеваю печь яблочные пироги, оладушки и шарлотки. Молоко местных коров на вкус, как яблочный йогурт. Та листва, что всё же умудрилась упасть, покрывает все тропинки сплошным золотистым ковром и добавляет к яблочной пряности тягучий прелый запах. Осень прекрасна! Я не устаю любоваться ей! - Как хорошо! - говоришь ты в середине октября, - Вот бы бабье лето никогда не заканчивалось! Мы с тобой гуляем в лесу. Осенью лес похож на храм во время службы: стройные стволы берез словно колонны и пилястры, солнце зажигает золотом листья, свет переливается, будто отблеск свечей в позолоте икон. Воздух пронзительно свеж и так вкусен - хоть ложкой его ешь! - Собаку бы... - вздыхаешь ты. Нет ничего лучше, чем гулять по лесу с весёлым псом. Я люблю собак, у меня всегда жила какая-нибудь псина. Но при нашем нынешнем образе жизни завести какую-либо животинку невозможно. Мой собственный командировочный период давно закончен, но теперь у меня ты много ездишь. А я стараюсь следовать за тобой - я плохо переношу разлуку. - Потерпи,- говорю я, - вот осядем на месте, тогда и заведём! Мы часто говорим о будущем, строим планы, мечтаем. И во всех этих планах мы всегда вместе. Я готов прожить эту жизнь с тобой. И, кажется, ты тоже. - Хорошо бы осень не кончалась, - говоришь ты, вдыхая запах прелых листьев. Но всё всегда проходит, мой хороший. Пройдёт и это. Наступит зима. Засыплет всё снегом по самые крыши, закуёт льдом, и будет казаться, что это навечно. Но потом и снег растает... Всё всегда проходит. Только любовь вечна.