***
Мой сон прерывается ровно тогда, когда меня рывком стаскивают с кровати за нестриженые кудри на моей голове, из-за чего я падаю на пол, вскрикивая и тут же отходя от сна. Что произошло? Германия решил лечь спать раньше? Но почему? – Какого чёрта ты не на своём месте?! - пьяным криком раздаётся фраза, на мгновение прервавшаяся из-за рывка, доходя и до моих ушей, а я пугливо поднимаю взгляд. Вот тебе и подарок самому себе..перелом. - Грх..Вот надо было тебе портить весь праздник! – Н-но я же не высовывался, как ты проси.. - я не успеваю закончить фразу, так как мне просто не дают, хватают за шиворот, ставят на ноги, из-за чего голова идёт кругом, и тащат прочь из комнаты. – Потом обсудим..Лучше давай-ка, развлеки нас немножко. Делать из себя посмешище ты умеешь, не боись. - Тот с пьяным оскалом тащит меня на первый этаж, пока я пытаюсь соображать. На улице уже темень, часы давно отбили полночь. С чего же начнётся мой новый год? - господа, я попрошу немного внимания..я привёл к нам ещё одного, кто может составить нам компанию и выпить с нами! Пока меня держали за руку так, что я едва дотягивался ногами до пола, я бегло разглядывал гостей, сидевших за столом. Австро-Венгрия, что выглядел здесь самым трезвым участником, спокойно вливал в себя рюмку какого-то из напитков здесь, по цвету напоминающего коньяк. Рядом с ним видимо его колония, имени которого я не помню, уже заметно пьяный что-то агрессивно высказывал своему колонизатору, не обращавшему никакого внимания. Италия на веселе тоже был изрядно пьян, оживлённо рассказывал что-то последнему участнику этого действа. И вот его я не знал от слова совсем и точно был в этом уверен. Я конечно не обладал слишком хорошей памятью, но я ещё не настолько страдал склерозом, чтобы забыть кого-то, у кого на плечах возвышается прямоугольник вместо обычной головы. Чёрт возьми, это я пил, как не в себя, или они?! Но его лицо казалось вполне себе реальным, ну или же просто у меня довольно сильные галлюцинации. По крайней мере, Италия, облапывающий чужое лицо, утверждал его реальность, несмотря на ярость, блещущую в чужих глазах, хоть в целом лицо ничего не выражало. Господи, с каждой мыслью о нём, сущность кажется всё более ненастоящей, неестественной, словно так не должно быть. Однако он здесь и я, чёрт возьми, это ясно вижу. Великолепно. Польша сошёл с ума. Ги раздражённо фыркает, когда на нас никто толком не обращает внимания и небрежно толкает меня в сторону стола, чтобы я занял один из двух стульев. Как раз на один из них я и падаю, так как сила толчка была достаточно высокой, а пока я поднимался, второй стул был уже занят и мне остался только тот, на который я собственно и упал. Аккуратно сажусь, поправляя рубаху и портянки на себе и вновь оглядываю стол. Что ж, несмотря на присутствие ещё одной колонии за столом, самый простой и крестьянский вид был у меня. Вот тебе и страна - Польша. Вздыхаю, кладя ладони на стол и мельком гляжу на Германию. Тот в свою очередь уже видимо и забыл о том, что я существую, что он притащил меня сюда и уже увлечённо беседовал со своим слепым другом. С каждым тиканьем часов я чувствую себя всё более лишним здесь, в этой радости, в этом празднике, среди тех, с кем я никогда даже не заговаривал, кроме разве что виновника моего нахождения здесь. Какое счастье.. Пробегаюсь взглядом по столу и теперь до моих глаз наконец доходит, что помимо всей этой выпивки на столе присутствует и различная закуска. Что ж, пока я здесь, что я могу сделать? Воспользоваться моментом? Ещё раз гляжу вправо и перед собой и вижу, что на меня точно никто не обращает внимания. Тогда...никто же не заметит, если я возьму немного..? Протягиваю руку к аккуратно нарезанной еде, что так и манила мой измученный голодом организм своим видом и запахом. Возможно, всё не так уж и плохо, если не считать того, что за мой сон на чужом месте мне ещё достанется. Хотя, думаю, я смело могу надеяться на то, что Германия напьётся до такой степени, что просто ляжет спать, забыв обо мне, а, протрезвев, даже и не вспомнит об этом. Как вдруг мою попытку хоть как-то прокормиться нарушает чужая лапища, схватившая меня за моё сравнительно ничтожное предплечье, не позволяя ему тянуться дальше, хотя от такого резкого движения, я бы и без усилий не стал двигаться. Я рефлекторно поднимаю взгляд. Рука тянулась слева от меня, пока Ги находился с противоположной и перед моим взором вновь показался этот странный незнакомец. Как оказалось, всё это время он смотрел на меня, а сейчас, кажется, прямо в мою душу, недовольно с таким леденящим мои внутренности взглядом. Даже у Германии не было такого давящего взгляда во время его крайнего недовольства ко мне, он скорее попросту пытался испепелить меня своей яростью на месте, а не сковать необъяснимым льдом, в сотни раз холоднее обычного. Мне становилось жутко. – Тебе не давали разрешения. Не воруй еду со стола, словно крыса, если ты не она. Будь молодцом, спроси разрешения поесть у своего хозяина. - тихий в сравнении с бушующим на остальной части стола диалогом, достаточно низкий голос доносится откуда-то из прямоугольника передо мной, а сам он отпускает мою руку, которую я тут же притягиваю к себе. Что ж, видимо, теперь нет совершенно никакого смысла в моём нахождении здесь.. – Он не разрешит. Я уже дня три не ел.. - потупив взгляд, вздыхаю я, не имея сил продолжать постоянно сидеть в абсолютном бездействии. Нужно хоть немного поддержать диалог и занять себя чем-то. - Меня..я вообще не должен здесь находиться. Он ведь просто издевается надо мной всем этим... – Но сейчас ты здесь, а значит жизнь привела тебя сюда. Или ты недостаточно боролся ради альтернативных событий. Какой вариант будет тебе по душе? Наверняка первый. Да, над тобой будут издеваться. Тебе нужно просто перетерпеть это. Судьба у тебя такая. - хмыкнув, тот продолжил есть, будто бы отведя взгляд, но я всё равно чувствовал его на себе. Было сложно понять, куда он смотрит своими абсолютно белыми глазами. - И ты всё же спроси. Я уверен он разрешит тебе. Мой брат не столь глуп, чтобы убивать свою собственную колонию так просто и быстро. Тебя ждёт ещё многое. – Вы..братья? - тихо интересуюсь я, отводя взгляд на стол. Так, одну секунду.. - Стой, а как ты..как ты ешь? Говоришь то, как?! – Да, братья. Не забивай голову лишней информацией. - прерывается тот, оставляя кусок пиши на вилке возле, предположительно, своего рта, который всё ещё не показывался. - Тебе действительно интересно, как говорю и буду есть я больше, чем как будешь есть ты? Если продолжишь тянуть время - будешь искать еду в мусорке, чтобы выжить. Спросишь - будешь есть со стола. Но дело твоё. Я хмурюсь и отворачиваюсь от него, обращая свой взор на Германию. Его, как оказалось, брат не особо был настроен на диалог со мной или действительно пытался помочь, во что я не особенно то и верил. Что ж...была не была. Протягиваю руку к чужому пиджаку и осторожно, неуверенно пару раз дёргаю его. Было сложно заставить себя поверить в слова незнакомца. Человек долго может прожить без еды. По крайней мере подобный мне неделю протянет точно, если конечно параллельно меня не будут бить, ломая хрупкие кости. Тогда я вряд-ли проживу хотя бы ещё пару дней. – Ты даже не представляешь..! - диалог прерывается и Ги небрежно отталкивает мою руку, оборачиваясь. - Ты..? Какого..Грх, чего тебе? Ты должен сидеть смирно и молчать! – Германия, я..я хочу есть. - коротко отвечаю я, убирая от него руки. Надеюсь, меня сейчас не ударят и не сделают ещё чего похуже. Тут достаточно много острых столовых приборов. – Ха-ха, что ты сказал? Есть? Ты умом тронулся, Hündchen? Ты будешь есть когда я скажу, ясно тебе? А сейчас замолчи, и если я ещё хоть звук услы.. - Тот не успевает договорить, как его перебивают. – Германия, прошу. Давай-ка лучше я. Польша? – Да..? - промямлил я, немного не понимая происходящее. – Ты любишь алкогольные напитки? – Нет..мне только шестнадцать недавно исполнилось. Я не пил ни разу... - отвечаю я, всё ещё не понимая, но где-то в подсознании догадываясь к чему он ведёт, так как возникло плохое предчувствие. – Отлично. Тогда за каждый укус от еды ты делаешь глоток спиртного. Ясно? Ясно. - вот и подошла причина моего предчувствия. Да я же просто отключусь! Немец тем временем спокойно отпивает из бокала вино. - Учись, пока я жив, братец. Знай меру в своём воспитании. – Ой, ой, какие мы важные, старше меня на пару лет и уже поучать собрался? - возмутился Ги, пока я с нетерпением смотрел на закуску. Ох, вот и не думал же я, что первый раз выпью в подобной ситуации.. – Я старше тебя не на пару, а на семь лет, Германия. И ты сам подумай, разве не забавно будет посмотреть, как он морщится и стремительно пьянеет, вместе с тем стараясь запихнуть в себя как можно больше еды за один укус? Тебе точно понравится. Пробормотав что-то нечленораздельное, Ги нехотя начал наливать мне спиртное, с характерным звоном поставив стакан передо мной. Главное не терять самообладание. Всё будет хорошо, это всего лишь..смотрю на бутылку..ликёр. Конечно, всего лишь ликёр, Польша. Ох, а ведь завтра мою головную боль лечить будет только моя подушка, а Германию-мерзавца всего изжалеет прислуга. Хотя я даже не совсем понимаю, кого винить в этой ситуации - его, или его братца. Ах, как же мне везёт, как везёт... "Спасибо", дорогая удача. – Всем прошу внимания. - Ги сделал пару хлопков и гости соизволили взглянуть на него. - У нас тут между прочим кто-то будет первый раз учиться пить. Ну-ка, давай, бери всё, что хочешь и приступай. Став объектом всеобщей заинтересованности я понял для себя лишь одно - лучше бы меня так же вовсе никак не замечали. Спокойно, Польша, ты должен поесть, должен немного потерпеть и всё будет в порядке. Я ужасно хотел возразить, но стиснув зубы, вновь потянулся за едой, лежавшей в красивой посуде. Просто представлю, что здесь никого нет. Не думаю, что сейчас мне стоит пытаться отстаивать свою честь, ведь в конце концов я вовсе не знаю, что может сделать Ги в пьяном состоянии. Не знаю, стал он добрее или грубее. Пока я этого не вижу, но наверное мне было бы нужно это узнать. Однако специально тянуть себя в неприятности я не собираюсь. Я просто очень этого не хочу... Делаю быстрый глоток и тут же засовываю кусок в рот, стараясь перебить едкий вкус, сморщиваясь и прикрывая рот. Вместе с проглоченным внутри становится теплее, а я нервно поднимаю взгляд на Германию. Тот лишь улыбается своей гадкой ухмылкой, кладя свою лапу мне на голову. – Какой молодец. Сразу понял что к чему. Я уж думал опять упрямиться станешь. Видно сумел таки научиться уму. - я хмурюсь и отворачиваюсь, стараясь не обращать на него особого внимания, приступая к следующему куску. Тем временем с другой стороны лапа ложится на мою ногу, заставив вздрогнуть, но усердно я сдерживался, не отвлекаясь от еды. – Ты прав, братец..у тебя славный юноша во власти. - раздался тот же тихий бас незнакомца, чья рука и лежала на моей ноге. А братья то друг друга стоят... При себе руки держать у них не принято. - Перед сном я хочу предложить тебе кое-что. Поговорим, ладно? – Гх, ты не мог бы оказывать мне больше уважения, м? - германское недовольство отразилось на мне, так как от раздражения рука сжалась на моих волосах. - Да, хорошо, я согласен поговорить, но пойми наконец, что правитель здесь я, ясно тебе?! – П-пожалуйста..пусти... - промямлил я, положив ладонь на чужую руку, но на меня, кажется не обратили внимания. Сейчас его легче вывести из себя и, видимо, послужило тому спиртное. Мне же оно помутняло сознание и видеть я начинал, точно сквозь туман. – Да, нам точно стоит поговорить.. - тихо подытожил для себя брат Ги, беря в руки свой бокал и в очередной раз отпивая. Его рука больше не лежала на мне, словно тяжёлый груз. - И отпусти уже его волосы, вырвешь же, убьёшь...поверь, сейчас тебе это не нужно. Просто даю тебе совет, как твой..брат. С окончанием диалога меня небрежно отпустили, дёрнув и прорычав. Германия слегка похлопал меня по плечу, приказав "пей давай" и вновь принялся разговаривать с другими участниками застолья. Я, ничего не подозревая, продолжил вливать в себя налитый мне алкоголь ради еды, затуманивая свой рассудок. Все попытки поесть без напитка прерывались пристально наблюдавшим за мной всё это время прямоугольником, что даже любезно подлил мне ещё этого пойла, когда оно закончилось. К тому моменту меня уже зашатало, а голова стала ужасно тяжёлой, из-за чего я старался придерживать её, не в силах пить дальше. Я чувствовал сильный жар из-за разливавшегося внутри алкоголя, чувствовал, как горели мои щёки, но был способен лишь жалобно проскулить и промямлить что-то, чего сам то не понял. Сердце забилось сильнее и я чувствовал, что что-то не так. И как они так легко держатся? Ну, кроме Рейха, он тут уже давно лежит без сознания, но никто не обращает внимания на это. Скорее всего, если я отрублюсь всем так же будет плевать и спать я останусь здесь, за столом. Неприятно... Нужно держаться. Чёрт бы вас всех побрал.. К моему счастью я сумел дотерпеть до того, как все постепенно начали расходиться. Италия одиноко поплёлся к выходу и выглядел так, словно до дома он не доберётся и уснёт где-нибудь по дороге, если бы его только не ждала машина с водителем. Австро-Венгрия же уходил с бессознательным телом своей колонии, за чьим потреблением спирта он не следил. Отдав мне очередной приказ идти спать, только лишь в более грубой манере, хозяин дома проводил гостей с улыбкой, после небрежно потащив своего сына в его комнату, пока Рейх еле успел очнуться по дороге. Его брат не спеша прошёл за ним, на мгновение оглянувшись в мою сторону, чем вызвал дрожь по телу и желание поскорее убраться в комнату, что, конечно же, не так уж и легко мне далось. Ноги стали словно из ваты и никак не хотели слушаться меня, заставляя опираться о стены и мебель, а плохое предчувствие не давало покоя, тревожило мой помутнившийся разум. Пока шёл, я что-то бубнил под нос, но не осознавал, что именно бормотал и зачем. Возможно это были просто какие-то мысли вслух, но, на всякий случай, я рад, что никого в этот момент не было рядом. Наконец я преодолел этот нелёгкий путь и победно развалился на матрасе, сглатывая слюну и уже собираясь засыпать, чтобы на утро проснуться от головной боли. Только вот в комнату направились чьи-то тяжёлые шаги. И первые то понятно, они принадлежат Ги, но вторые.. Он ведёт сюда брата? Но зачем? Дверь открывается и немцы входят подтверждая мои догадки. Я стараюсь притвориться что уснул, притвориться, словно меня вовсе здесь нет, лишь бы избежать впившихся в меня, оценивающих взглядов. Я нетерпеливо сжимаюсь, вновь ощущая волну мурашек на коже. Слышу усмешку и понимаю, что пропал. – Вставай. - всё ещё грозно, но с ощутимой ухмылкой приказал Германия, легко, но больно пнув меня под рёбра, от чего я смог только проскулить, сжавшись. - Вставай, собака. Пока мужчины сверлили меня своими голодными взглядами, словно собираясь сделать новую закуску под выпивку уже из меня, я с трудом принялся подниматься на ужасно слабые ноги, что под моей тяжестью задрожали. Я поднял взгляд и встретился с теми что угрожающе впивались в меня. Как бы сквозь землю провалиться... Что ж, видимо никак, ведь пока я в лёгкой панике жмурил глаза, я почувствовал лишь то, как меня дёрнули на себя, подняв мои руки над головой. Вторая пара рук начала стягивать с меня рубашку в этом полумраке, пока я отчаянно и достаточно вяло извивался в чужих лапах, не в силах противостоять им, чувствуя как спирт вновь разогревает моё тело изнутри. На своё горе я почувствовал, как в штанах мне стало теснее, пока руки оценивали моё тело, оглаживая рёбра и впалый живот. Я видел свечение белых точек. Значит держит, словно диковинный товар и упирается в мою спину Ги. Вскоре меня поднимают в одном нижнем белье - когда штаны пропали с ног я так и не понял, - и я оказываюсь зажат между двумя немцами. Между моих ног оказывается тело прямоугольника. Безо всяких слов начался мой страх и одновременно самое желанное в тот момент: сверху вниз моё тело со всех сторон покрывали короткими поцелуями, сильными засосами и кровавыми укусами, приятно обжигающими кожу. Я не видел смысла в том, чтобы молчать, хотел насладиться будто бы лучшим моментом, несдержанно выдыхая и сладко постанывая для своих мучителей, держась за их шеи для своего удобства, не успевая отвечать на поцелуи с обеих сторон, от чего слюна капала преимущественно на мою грудь. Как же слепо мой разум верил тогда, что всё это - высшее удовольствие, которое словно было мне так необходимо сейчас. Туманное сознание мог лишь притуплять острую боль от укусов, подпитывая веру разума, убеждая в единственном лишь наслаждении от процесса. – "Здесь и сейчас", - твердило помутнённое сознание. – "Ты хочешь этого", - вторило разгорячённое сердце. – Мы можем убить его, братец, - покрывал мои мысли чей-то расплывчатый голос, находившийся где-то за пределами моей опьяневшей головы. Единственный отголосок реальности, вместе с ощущением пульсации возбуждённого члена и твёрдых тел, уткнувшихся в мою промежность. - нам стоит хотя бы смазать его, чтобы ты не потерял свою игрушку. Непонятные мне звуки раздаются в ответ, а затем мне становится холоднее, я чувствую, как кто-то один уходит, пока второй держит меня. Едва оставшись с моим лишь частично сознательным телом, персона впивается в мои уже истерзанные неаккуратностью губы, а я чувствую, как что-то влажное, меньшее, чем детородный орган каждого из немцев надавливает на расслабленное колечко мышц, проникая внутрь и повлекая за собой громкий вздох, заглушённый переполненным страстью поцелуем. По сравнению с чужим, мой язык попросту заплетался, а вкусы алкогольных напитков смешивались вновь. Осторожные растягивающие движения внутри моего анала заставляли ноги дрожать, а голосу оставалось лишь мычать в поцелуй. Сейчас я лишь поддавался манипуляциям со стороны, не имея понятия, что меня ждёт, когда и почему. Я не хотел думать об этом и в целом о чём-либо, я хотел лишь верить в то удовольствие, которое давала мне нетрезвая плёнка. Через несколько минут я вновь ощутил пустоту внутри, огорчённо вздохнув, но услышав шаги сзади. Пару незамысловатых движений, и вот уже я развёрнут лицом в сторону пришедшего, кое-как ухватившись за его плечи. Какое-то рычание, прервавший его неразборчивый голос, я вновь чувствую, как моего зада касаются пальцы, но теперь уже смазанные чем-то скользким. Я снова несдержанно охаю, слегка сжимая их, на что мне сжимают бедро, ведь этим я только мешаю растяжке. Масляным пальцам было гораздо легче проталкиваться внутрь, да и раздвигать стенки тоже было довольно легко, но небрежность, хоть и с притворной лаской, с которой промежность оглаживалась ладонью, не позволяла растянуть мой задний проход должным образом. Не у всех здесь хватало на это терпения и даже я входил в это число, хоть и растяжка была для моего же блага. Вместо пальцев в меня уткнулся так же смазанный налитый кровью и ужасно твёрдый член, неторопливо потираясь об меня. Я не был уверен в том, что смогу принять хотя бы одного из них, не то что обоих, ещё и одновременно. Но это ведь совсем не важно, да, мой дорогой разум? Пускай все эти горькие мерзкие чувства будут ждать меня позже, когда трезвое сознание возвратится к телу, а сейчас я свободно буду наслаждаться всем этим притворством, радоваться ему и отдыхать от страха и боли. Член с характерным маслянистым звуком протиснулся внутрь, резко расширяя колечко мышц, а я от этого смог лишь раскрыть рот в немом крике, который практически сразу накрыла чужая широкая ладонь. Судя по всему, здесь только мне было глубоко плевать на то, что в доме была ещё одна личность кроме нас и ей вряд-ли понравилось бы очнуться под похабные крики и стоны с моей стороны. Я сжался на чужом члене, задрожав, словно лист на ветру и крепко сжимая сильные немецкие плечи и тихо скуля в ладонь. По щекам побежали слёзы, брызнув из глаз, когда в зад неведомо как вогнали второй орган, поддев колечко мышц пальцами и оттянув. Пальцы судорожно хватались за чужую одежду, мяли её, пока я висел между мужчинами совершенно обнажённый и беспомощный. Но ни единой мысли о том, что мне в любой момент могут как бы то ни было навредить, разорвать, придушить и им подобное не проскочило. В конце концов, ничего из этого так и не произошло. Кровь так и не брызнула из неаккуратно растянутой прямой кишки, я исправно дышал, хоть и задыхался в смешении запахов всех тех выделений, что склонны появиться во время секса, и собственной усталости. Моё тело так и осталось в лишь частичном сознании с пониманием лишь удовольствия, в котором я бесконечно тонул. Поочерёдные движения чужих бёдер, глубокие грубоватые толчки, надавливающие на все возможные точки выбивали из меня приглушённые вскрикивания, за что я мог получить сильный и от того достаточно громкий шлепок по ягодице или царапину на каком-то участке тела. Но даже такой небольшой вред повлекал за собой только жар, погружал меня в невообразимую эйфорию, захлёстывая в безумном танце ярчайших звёзд и кромешной тьмы, высочайшего удовольствия и ужасающей боли. Чужие клыки безжалостно метили моё тело, грубые мужские губы касались влажной от пота кожи, сжимая бедную мою талию до синяков, вытягивая из меня очередные стоны и вздохи, сдерживаемые лишь немецкой рукой. Я чувствовал как пульсировали, как удовлетворялись предоставленным им нутром горячие члены, слегка сжимал их, чтобы сделать им ещё лучше и от чего-то сам наслаждался этим фактом. Вероятно, я бы до глубины души был оскорблён таким отношением ко мне словно к вещи, девушке лёгкого поведения, как угодно. Но это всё точно не сейчас, нет, это проблемы только будущего, которое случится лишь завтра. Сейчас ни единой мысли меня не тревожило, я был подвластен инстинктам, которые верили, что важнее всего - удовольствие. Пульсация не была простым приятным бонусом и имела за собой последствия. С последними силами своего голоса я чувствовал, как едва-ли не обжигающая вязкая смесь из чужого семени заполнила меня лишь сильнее, возможно даже надувая мой живот. Немецкое дыхание над моей головой, возбуждающее в купе с остальным жутко приятное приводило к неизвестно какому по счёту оргазму. Я не задумывался об этом в процессе, не считал, я лишь знал, что был очень всем этим доволен. Тело свело судорогой, я был не в силах дальше держаться, за своих сладких мучителей, повиснув в их лапах. По обмякшим ногам медленно стекали следы от чужой эрекции, капая куда-то на пол наверное вместе и с моей спермой. В висках пульсировало от избытка безумных чувств, переполнявших меня, я отчаянно старался отдышаться и утопал во мраке, одолеваемый звоном в ушах. Все последующие манипуляции с моим телом я уже не мог уловить, лишь крупицей сознания оставаясь где-то между небом и землёй, но в конце концов погружаясь в сон. Последним я почувствовал что-то мягкое, почувствовал, что был окружён теплом, а дальше - лёгкость и пространство, в котором по ночам нас навещают грёзы. Ах да, и было ещё кое-что. Последний тихий отдалённому разуму шёпот где-то около уха.С Новым годом, Польша.