Три великих провала и один не очень

К сожалению, исторически сложилось так, что там, где появляется Инуи, пропадает натуральность Коко. Разумеется, так было не всегда. Да и сам Коко не склонен считать себя любителем мужчин, просто образ одного конкретного парня с течением времени все чаще стал всплывать в его голове. Прямо-таки компьютерный вирус, вызывающий ошибки в программном коде гетеросексуальности Хаджиме. И ничего поделать с этим было нельзя. Просто иногда происходили такие моменты, когда весь самоконтроль Коко испарялся подчистую, оставляя ему только пустую голову с одной прямо-таки пульсирующей мыслью «кажется чувствовать такое к своему другу как-то странно». И даже она, та самая, единственная оставшаяся отгонялась быстро, едва успев нормально сформироваться. Такие моменты Коко ненавидел больше всего на свете, потому что они не позволяли ему держать ситуацию под контролем. Глупое сердце только билось быстро-быстро, лицо краснело, а сам парень не мог с этим поделать целое ничего. И, как следствие, дико бесился с этого. Если вы попросите Коко ответить честно, понимает ли он, что ему нравится Сейшу Инуи, то вы, разумеется, не получите никакого ответа. Но, возможно, если вы каким-то образом избежите потока ругательств и в целом не самых приятных слов в сторону себя и своих «идиотских вопросов», то можете быть уверены, семя сомнения в нем вы посеять точно смогли. Сам Коконой вам никогда об этом даже под дулом пистолета не скажет, но, на самом деле, он может припомнить три самых первых конкретных случая, когда в его голове что-то щелкнуло и курс был, так сказать, задан. Но не смейте рано радоваться, от самого Коко вы эти истории не услышите никогда. *** В первый раз это происходит, когда Коко решает прийти домой к Инупи, чтобы занести какие-то журналы по мотоциклам, которые тот у него выпросил. На улице уже темнело, и не то, чтобы Коко горел желанием идти куда-то на ночь глядя, но иногда Инуи бывает очень убедительным. И тем не менее, пришел он намного позже, чем было условлено. Дверь ему открыла уставшая после длинного дня Акане. Она училась в университете, и тот явно высасывал из нее последние силы. Она отошла немного в сторону, как бы пропуская его внутрь и коротко поздоровалась: – Привет, Хаджиме-кун. Сейшу наверху в своей комнате, – она неопределенно указала рукой куда-то вверх. – Спасибо, Акане-сан, – быстро произнес Коко, сбрасывая обувь у порога и направился в указанном направлении. Лет пять назад, когда он все еще были безнадежно по-детски влюблен в нее, он бы, наверное, постарался продлить диалог как можно дольше. Однако, спустя время, он понял, что та самая любовь к Акане, в которую он безоговорочно верил, была не более чем восхищением кем-то столь привлекательным. Влюбись бы Хаджиме в нее чуть позже, его чувства, наверное, смогли бы перерасти во что-то действительно великое. А пока Коко только вбежал по лестнице, оставляя девушку разбираться с домашним заданием, которое грозилось похоронить под собой бедную Акане. Комната Сейшу была одной из двух, которые в принципе находились на втором этаже в их доме, и была расположена прямо сразу перед лестницей. В два шага дойдя до нее, Коко схватился за ручку двери, даже не задумываясь о таких вещах, как стук в дверь или разрешение на то, чтобы войти. Он что чужой для Сейшу или что? И когда он открыл дверь первое, что сразу же бросилось ему в глаза, это непривычно высокий Инупи. Если уж говорить совсем честно, то он уже должен был привыкнуть к этой постоянной смене роста его друга. Он же носил каблуки. Но неужели он носит эти дурацкие туфли даже дома? Парень расхаживал по своей комнате от одной стены до другой с таким отсутствующим выражением лица и, видимо, мыслями где-то за пределами нашей галактики, что даже не сразу заметил, что его покой нагло потревожили. И по характерному цок-цок Коконой понял, что его друг действительно носил свои туфли даже дома. Немыслимо. Коко закатил глаза, прошел немного вглубь комнаты, придерживая журналы, которые он принес с собой, и, прикрыв за собой дверь, откинулся на нее спиной. И только тогда Инуи заметил, что в его комнату кто-то совершенно бесцеремонно зашел. Он повернул голову в его сторону, ничего не сказал, даже не кивнул головой, а затем резко плюхнулся на свою ровную, будто бы по линеечке, заправленную кровать. И тогда Коко заметил вторую вещь. Инуи был в ярких, красно-зеленых шерстяных носках. В тех самых, рождественских, подаренных пару лет назад Акане. У самого Коко где-то дома были точно такие же. Если бы Сейшу просто нацепил на себя шерстяные носки в середине лета, Коко бы и слова не сказал. Но на нем все еще были надеты эти его чертовы девчачьи туфли. Он напялил и носки, и туфли одновременно. Зачем? – Инупи, что ты делаешь? – Спросил Коко, проходя вглубь комнаты, чтобы присесть на повидавший виды офисный стул. Инуи вопросительно выгнул бровь, очевидно не понимая, о чем толкует Коконой, но после того как тот кивнул головой по направлению к ногам Сейшу, в его глазах отразилось понимание. После чего он зачем-то обратно встал с кровати (его покрывало, кстати, помялось, и если бы Инуи это заметил, то однозначно смешно нахмурил бы брови, а Коко, увидев это, поймал бы себя на мысли о том, что находит такое выражение лица милым, но сразу же отмахнулся бы от этой мысли как от навязчивого насекомого), и прошелся через всю комнату прямо к Коко. Цок-цок. – Они новые, и я их разнашиваю, – объяснил Сейшу и, взяв журналы из рук друга, принялся расхаживать по комнате из стороны в сторону. И именно тогда, Коко заметил третью, по-настоящему убивающую, вещь. Сейшу был в шортах, что значило, что большая часть его ног была оголена. Но не это смутило Коко. Вы когда-нибудь видели девушек, ходящих на каблуках? Если да, то тогда вы просто не можете осуждать его за такую реакцию. Ноги Сейшу были совсем не девчачьи, но тем не менее Коко никак не мог отогнать это сравнение из своей головы. Мышцы на его ногах напрягались в попытке сохранить равновесие, а, учитывая, что, по словам Инуи, обувь была новая, его походка приобретала еще большую осторожность и даже изящность. Почему-то именно это слово упорно лезло в голову. Его лодыжка настолько красиво изгибалась в подъеме из-за явно очень высокого каблука, что Коко невольно подумал о том, что все балерины мира никогда не смогут достичь той же грации и легкости, как его Инупи. И только эта позорная во всех смыслах мысль оформилась в его голове, на смену ей пришла еще одна, куда более ужасная и, на этот раз, на самом деле вгоняющая в краску. Коко захотелось подойти к своему другу, снять эти дурацкие, непонятные туфли с носками и, наконец, разглядеть, как выглядит его стопа без всего этого ненужного мусора. И вы ни в коем случае не подумайте, что он какой-то гребанный фут фетишист или что-то в этом роде. Это все Сейшу виноват, что выглядит сейчас великолепно сексуально. На Коко было попросту страшно смотреть, потому что все его лицо покрылось некрасивыми красными пятнами, а руки то и дело порывались закрыть пылающее лицо. И если бы Коконои не знал, что таким действием только больше привлечет к себе внимание, он бы давно зарылся лицом в собственные ладони. Сейчас же ему оставалось только тихо сидеть, сгорая от стыда и стараясь не подавать вида, что что-то не так. Инуи же, словно самый слепой человек на планете Земля, ничего не замечал и продолжал дефилировать, только усугубляя и так печальное состояние друга. *** Как бы глупо это не выглядело со стороны, но в тот раз Коко позорно сбежал из дома Инуи, сославшись на какие-то неотложные дела. И совершенно не важно, что тот знал Коко, как свои пять пальцев, чтобы разгадать такую наглую ложь в первые же пять секунд. Коко мог поклясться, что Сейшу определенно следовал правилу «молчание – золото», и вообще ничего не спрашивал про тот день. Тем не менее второй раз не заставил себя долго ждать и произошел аккурат спустя несколько дней после первого. Коко, хоть и не успев полностью отойти от того позорного бегства, все же заметно расслабился. Ну с кем не бывает? Подумаешь, засмотрелся на своего друга. Со всеми же такое временами происходит? Как это обычно бывает во время обеденного перерыва они вдвоем собирались выйти на улицу, чтобы какое-то время посидеть в относительной тишине (Инупи об этом не скажет, но другая причина, по которой они всегда уходили из класса куда-нибудь подальше, желательно на улицу, состояла в том, что Коко нуждался в отдыхе от всех этих его экономических штук). Не то, чтобы на улице учеников не было совершенно, но стоило Коко сказать пару язвительных комментариев, а Сейшу посмотреть своим спокойным взглядом из-под полуопущенных век, как все желающие покричать рядом сразу же испарялись. Шагая рука об руку по коридору, в котором было не так уж и много народу – все были либо на улице, либо стоически выжидали своей очереди в столовой – они действительно были похожи на те самые парочки друзей, которых друг без друга выловить не то, что сложно, но практически невозможно. Спросите любого в классе, и он расскажет вам о том, что Сейшу Инуи и Хаджиме Коконой – единый организм. Это стало настолько привычной картиной, так что ни у кого из их одноклассников вопросов этот факт уже не вызывал. Однако, по какой-то непонятной причине, в их школе все же остались люди, которых, мягко говоря, волновало их постоянное нахождение подле друг друга. Так, где-то на полпути к выходу из здания, к ним подошла девчонка из класса младше. За ее спиной чуть поодаль стояли ее подружки в виде команды поддержки и показывали ей в спину подбадривающе поднятые кулачки. Было видно, что девочка немного смущалась, потому что, остановившись прямо перед ними и тем самым преградив дорогу, ее ноги были плотно прижаты друг к другу в неловкой позе, голова была слегка опущена вниз, а на щеках проступал еле заметный румянец. Когда она подняла на Коко взгляд, стало понятно, что она точно собрала в себе всю смелость, что у нее имелась, чтобы подойти к нему, но тем не менее все равно избегала смотреть прямо в глаза. Коко вопросительно поднял бровь, задавая ей немой вопрос, и тоже остановился от нее на достаточном расстоянии, чтобы это не считалось неуважительным, но тем не менее достаточно близко, и так же схватил за руку Инупи, заставляя его встать на одном уровне с ним. Он уже почти сложил губы в привычной ухмылке и собирался задать какой-нибудь не очень удобный вопрос, как девушка заговорила. – Коконой-кун, мы можем с тобой поговорить сейчас? – Произнесла она достаточно твердо для той, кто вел себя так неуверенно всего пару секунд назад. – Это действительно важно для меня. Коко склонил голову в удивлении. К нему не то, чтобы часто подходили с подобными просьбами, а популярностью у противоположного пола он пользовался не сильно, благодаря своему слегка претенциозному и немного высокомерному поведению. А высунутый в усмешке язык и прищур и так не слишком широких глаза только дополняли этот образ. К тому моменту как парень уже открыл рот собираясь сказать что-то так терпеливо ожидающей его ответа девочке, в разговор успел вмешаться третий человек. Инупи, буквально не дав ему сказать ни слова, произнес: – Ладно, но у нас не так много времени, так что поторопись. Девчонка озадаченно уставилась на него, как будто такой исход событий совершенно не сходился с теми, которые она успела продумать. Коко, который так же был слегка удивлен тому, что его слегка молчаливый и спокойный друг, так резко вмешался, развернулся к нему лицом. И на первый взгляд, могло показаться, что Сейшу ничем не отличался от своего привычного состояния, однако Хаджиме на то и назвался его лучшим другом, чтобы заметить его слегка нахмуренные брови и наклоненную немного вперед голову. Он был будто чем-то недоволен? Коко насторожился, Инуи ведет себя странно, и теперь все что произойдет – для него загадка. – Я хотела поговорить с Коконой-куном наедине, – все так же твердо и решительно произнесла она. Что примечательно, в глаза Сейшу она смотрела спокойно, выглядя при этом даже немного вызывающе. В ответ на это Инуи только вопросительно выгнул брови. Вся его поза отражала насмешку и легкую неприязнь. Коко продолжал задаваться вопросом, что вообще тут происходит. За весь диалог он так и не произнес ни слова. Тем временем, та самая команда поддержки в виде подружек девчонки уловили, что разговор пошел в какое-то совершенно непредвиденное русло, и, как следствие, насторожились. Девочка и Инупи же сверлили друг друга только одним им понятными взглядами. В конце концов, она уперла руки в бока и, перенеся вес на одну ногу, встала так, что теперь ее корпус был повернут к ним обоим, а не только к Коко. – А вы, мальчики, – сказала она с небольшой усмешкой на губах, – я смотрю, все время вместе ходите, да? Инуи фыркнул и скрестил руки на груди. Когда он произнес следующую фразу, его голос звучал твердо, не требуя возражений. – Мы всегда вместе. Какие-то проблемы? Коко ошарашенно уставился на него. И, как уже было упомянуто, это не было неправдой, однако, до этого момента никем из них эта тема не поднималась. Коко всегда находится рядом с Инупи, а тот в свою очередь рядом с ним. Никаких исключений и никаких вопросов. Девочка, судя по ее виду, была слегка смущена таким ответом и почти пропустила момент, когда Инуи обошел ее, чтобы продолжить свой путь, и обернулся на Коко, зазывая его с собой. Когда они отошли уже на несколько шагов от нее, она все же задала последний вопрос. – Подожди, Инуи-кун, в каком смысле «вы всегда вместе»? Сейшу, не разворачиваясь и только понимая, что на него направленны взгляды девочки, Коко и даже той самый группы поддержки, небрежно бросил. – Во всех. И спокойно ушел, не обращая ни на кого внимания и уводя Коко, в мыслях которого к тому моменту образовался полнейший вакуум. Что? Начиная с этого момента, и до самой ночи этот простой и, в каком-то смысле, ничего не отражающий вопрос повис в голове Коко, что он не мог сосредоточится буквально ни на чем. И только под вечер, когда Коко лежал в кровати, пытаясь заснуть, ему в голову пришла мысль, которая с одной стороны объясняла такое поведение Сейшу, а с другой… Заставляла его паниковать. Неужели Инупи, его спокойный и такой привычный Инупи, ревновал его? Заснул в тот день Коконой с ощущением нехватки кислорода из-за подушки, которую он категорически отказывался отнимать от своего лица, опасаясь, что мифический кто-то в полной темноте увидит его горящее от глубокого смущения лицо. *** Когда это произошло уже в третий раз, Коко начал подозревать, что над ним определенно издевается либо Инупи, либо вселенная, либо все разом. Это была их обычная классическая ссора, когда оба кричат в лица друг другу какую-то обидную ерунду, а потом валятся на землю и какое-то время катаются по ней, стараясь ударить друг друга побольнее. Только вот в этот раз они подрались по какой-то совершенно глупой причине. Коко весь день дразнил Инупи из-за того, что тот ходил какой-то совсем уж хмурый и молчаливый. Примечательно то, что на все издевательски-дружеские подколы Сейшу по обыкновению не реагировал никак, но после одной фразы почему-то взбесился не на шутку. Коконой уже и не помнит, что он конкретно сказал, но, кажется, там было что-то про его схожесть с Акане и шрам на лице. Не то, чтобы Коко на самом деле имел в виду то, что сказал, просто дразнить Инуи было его практически самым любимым занятием. Парочка экономических справочников на завтрак, хмурое и от того такое забавное лицо Сейшу на обед, и странные мысли о нем же на ужин. И именно таким образом они оба оказались во дворе дома Инуи валяющимися рядом с кучей опавших листьев, которую уже и кучей то назвать было нельзя, ибо листья из нее теперь валялись какими-то непонятными пластами и маленькими горками то тут, то там. Если бы Инуи знал вчера, во что превратится его несколько часовая работа сегодня, то никогда в жизни не стал бы тратить на это свое время, ну или не притащил бы Коконоя после школы к себе, как он обычно делает. Футболка Коко была растянута в воротнике и также была вся в земле и грязи, а на скуле красовалась хорошего такого размера ссадина, которую он заработал со всего размаху впечатавшись в землю при падении, когда Инупи налетел на него. Сам же Сейшу выглядел чуть лучше: его одежда хоть и была тоже испачкана, но в целом он пострадал меньше, хотя беспорядок на его голове с каким-то образом запутавшимися в волосах листьями ярко говорил о какой-то потасовке. Они лежали рядом друг с другом, но уже не пытались вновь сцепиться, а просто смотрели на медленно проплывающие куда-то вдаль облака. Спустя какое-то время Сейшу резко встал с холодной земли, а потом развернулся к нему, протягивая руку, как бы безмолвно предлагая перемирие. Именно так обычно и заканчивались все их драки. Никаких «прости меня» или чего-то такого. Просто молчаливое предложение мира и следующее за ним предложение поесть чего-нибудь. Вот и в этот раз, Коко схватился за протянутую руку и его быстро подтянули вверх. Сейшу стоял прямо напротив него, и хоть он и не был сегодня на своих излюбленных каблуках, ростом он все же оставался немного выше Хаджиме. Однако, не успев произнести ни слова с предложением пойти покушать чего-нибудь, Коко застыл на месте не шевелясь, а противные мысли набатом забили в голове. Прямо как в предыдущие разы в школе с одноклассницей и дома с теми проклятыми туфлями. Содрогнувшись от представления того, что с его сердцем и мозгом случится прямо сейчас, Коко медленно выдохнул, стараясь хотя бы дыханием показать видимость спокойствия. Он продолжал рассматривать своего друга и его не покидало чувство, что он чего-то о себе не знает. Ну, или что его сознание пытается его надуть. Что-то похожее на чувство, когда во время игры в карты кто-то не очень умело пытается мухлевать, и ты прямо нутром чувствуешь это, но поймать с поличным не можешь. Стоять напротив друг друга на расстоянии примерно чуть меньше вытянутой руки было не очень удобно. Зато очень удобно было смотреть друг другу в глаза. Они были практически одного роста, Инупи был чуть выше, хотя Коко прекрасно компенсировал эти несколько сантиметров своим пристальным, смотрящим в душу, взглядом. Глаза Сейшу оставались все такими же спокойными, но в чертах его лица можно было разглядеть удивление. Эта своеобразная игра в гляделки излучала какую-то непередаваемую магию. В сетчатке словно отпечатался цвет чужих глаз, и на периферии все окрашивалось в теплый и спокойный светло-зеленый цвет. В какой-то момент Коко поймал себя на мысли, что наблюдает за тем, как ветер играется с чужими волосами, а еще на том, что хочет их потрогать и пропустить сквозь пальцы. И, несмотря на то, что из-за того самого пожара и шрама на половину лица, его волосы могут ощущаться немного жесткими, он готов был поспорить, что наощупь они все еще были приятными. Теперь он очень сильно хотел это проверить. А еще в волосах Сейшу были запутаны несколько пожелтевших листьев. Облака все еще медленно проносились над их головами, а в ладони Инуи все еще удобно лежала рука Коко. Никто из них не спешил отводить взгляда. Все чувствовалось таким привычным, будто бы они стоят так напротив друг друга каждый день (что, фактически, не было не правдой), и ничего странного в этом нет. Только мягкое шевеление чужих волос, сбившиеся дыхание Коко, которое тот тщетно пытался восстановить, и отблески остатков солнечных лучей на радужке. Коко медленно поднял руку, решившись все-таки проверить свои догадки по поводу волос друга и достать, наконец, эти мозолившие ему глаза листья. Свободная рука медленно двинулась вверх, Коко все еще смотрел Инуи в глаза, ветер еще больше разбрасывал листья по двору, наводя еще больший беспорядок, а Сейшу все еще стоял и смотрел в ответ, практически не моргая. Хлоп. Рука опустилась на голову Инупи резче, чем думал Коко. Он моментально придавил ей растрепанную от небольшой драки шевелюру, а пару волосинок заставил опуститься прямо на глаза, что заставило парня моргнуть. А после этого осознать, что произошло и, не спеша, перевести взгляд куда-то вверх. — Эм- Старший не успел даже слова промычать, как Коко тут же одернул свою руку от него. В глазах промелькнул испуг, на щеках проступил небольшой румянец, а взгляд упал куда-то в район собственных кроссовок. — Я, короче, пойду. Куча дел, знаешь ли, — пробурчал Коконой себе под нос, но, в противовес своим словами, с места не сдвинулся. Он продолжал стоять, а в горле тем временем встал ком, мешающий ему произнесли еще хоть слово. В своей голове он пытался сгенерировать хоть что-то дельное, но пока получалось только то, что он сбегает. Опять. Уже второй раз за неделю. Что совсем на него не похоже. Хотя о каком привычном поведении может идти речь, когда вместо мозгов у тебя опилки. А канал, связывающий рот с мозгом и вовсе отсутствует. —Да, — Сейшу выглядел, мягко говоря, растерянно и даже слегка расстроенно, — поедим в другой раз. На удивление, после этих слов именно Инуи был тем, кто развернулся и уже собирался уходить в дом, оставляя Коко с его пустой головой на заднем дворе своего дома. Он прошел пару метров, а потом остановился и, видимо, решив что-то за эти пару секунд у себя в голове, внезапно обернулся и добавил. — У тебя ворот футболки почти порван, — Коко уже собирался чисто рефлекторно сказать что-то язвительное в ответ, но не успел. —А еще у тебя очень мягкие руки. Старший ушел, а Коко ничего так и не ответил. Чувства покинули его окончательно, и будто бы сосредоточились в одной единственной ладони, на которой он до сих пор ощущал, как ни странно, довольно мягкие и рассыпчатые чужие волосы. (Сдвинулся с места он, кстати, только спустя добрых минут двадцать. Только ни в коем случае не говорите ему, что кто-то это заметил.) А уже дома, снова валяясь на кровати перед сном и проводя очередной сеанс само-рефлексии, до него, наконец, дошел сие простой и очевидный факт. Ему действительно нравится Сейшу Инуи. *** К сожалению, исторически сложилось так, что на протяжении всей жизни лучшим другом Сейшу Инуи всегда был Хаджиме Коконой. Они были знакомы с самого детства, и примерно с этого же времени практически никогда не разлучались. По такому описанию можно подумать, что их отношения всегда строились легко и гладко, но сказать такое было бы громадной ошибкой, потому что ссорились эти двое каждую неделю точно. А вот извинятся перед другом никто из них, наоборот никогда не спешил, да и не умел вовсе, если уж честно сказать. Всегда же проще получить кулаком в лицо, чем поговорить словами через рот. Однако, несмотря на такие, казалось бы, непростые отношения (которые на самом деле были проще некуда), человека ближе чем Коко у Инупи никогда не было. Даже Акане, родная сестра, с которой они были внешне похожи как две капли воды, никогда не ощущалась настолько родной для него. С Хаджиме было действительно просто в каком-то плане — ничего не объясняя, решать все разногласия кулаками, молча ходить рядом, точно зная, что другого парня это нисколечко не беспокоит, или шутить тупые шутки, за которыми всегда следовали точно такие же по своей глупости ответные. И, наверное, было в какой-то степени очевидно, что однажды Сейшу мог влюбиться в него. В детстве он этого особо не замечал. Его бесило лишь это слепое обожание в глазах Коко и совершенно идиотское выражение лица, когда тот смотрел на его старшую сестру. Почему он вообще обращал внимание на какую-то девчонку, когда это именно к нему, к Сейшу, он приходит в гости? Эта была настолько сильная детская ревность, словно он был совсем детсадовцем, который не хотел делиться своей любимой игрушкой с другими, что Инуи всерьез мог днями дуться на ни в чем неповинную Акане. Только вот Коко – не игрушка, а Сейшу, вроде как, уже не в детском саду. И так продолжалось лет до четырнадцати точно. К тому моменту Инуи уже стал замечать, что их дружба с Коко несколько странная. А хитрая улыбка Акане, с которой она смотрела на него каждый раз, когда он проводил время с Коко и она об этом знала, стала раздражать тем, что он совершенно не знал, как съязвить в ответ. И ответить самому себе на вопрос, почему его это так смущало, он тоже не мог. Сам Коко, кстати, тоже совершенно не помогал ему с этим вопросом. Все эти его шутки, напускное надменное поведение на публике и этот его чертов постоянно высунутый язык только спутывали все мысли Инуи в еще более тугой комок, без возможности распутать его хоть когда-нибудь. По крайне мере до тех пор, пока Хаджиме где-то поблизости. Но именно тогда, в четырнадцать, он, наконец, начал подозревать что же такое с ним творится. И это его совершенно не напугало. После прозрения не произошло никаких переворотов сознания и мир не рухнул. Время просто продолжило идти своим чередом, а Коко и Инупи продолжили ошиваться подле друг друга. Уже ближе к восемнадцати он начал задумываться о том, что же будет с ними после школы. Будут ли они все так же проводить все свободное время вдвоем или разбредутся навсегда? И именно тогда же Инуи впервые всерьез задумался о том, чувствовал ли Коко хоть капельку того же к нему в ответ. Он прекрасно видел, что тот уже совершенно не заинтересован в Акане и не пытается каждую свободную минуту завязать с ней хоть какой-нибудь разговор. (На самом деле, эта мысль слишком сильно грела жалкое сердце Инуи, ведь это подтверждало, что Коко остается с ним именно потому, что ему самому этого хочется, а не потому что так проще сблизиться с Акане.) Где-то на подкорке сознания Сейшу надеялся, что так будет всегда. Однако подтверждений этому ровно, как и опровержений, у него не было. И все бы, наверное, так и закончилось абсолютно ничем, если бы не те мелкие вещи, которые Инуи стал замечать за своим другом в последнюю неделю. Иногда Коко реально зависал где-то в своих мыслях. И он сам, скорее всего, даже не подозревал об этом, но взгляд в те моменты у него был направлен прямо на Сейшу, а лицо становилось мягким до ужаса, разглаживая довольно резкие даже для подростка черты. В такие моменты он выглядел прямо как тогда в детстве, когда все еще был безнадежно влюблен в его сестру. А, если вспоминать тот случай с девчонкой в школе или у него дома на заднем дворе, то внезапно можно выяснить, что у Инуи появилось довольно много материала для размышлений под покровом ночи. Сам Коко вряд ли догадывался об этом, но Сейшу после этой недели точно мог сказать, что краснеет его друг отнюдь ничуть не хуже девчонки из сёдзе манги. Можно сказать, что именно так Инуи понял, что у него, скорее всего, есть шанс на что-то и нужно лишь начать действовать. Но кто бы мог подумать, что ему даже делать ничего практически не придется? *** В то роковое воскресенье, когда Инуи, наконец, решил, что тянуть дальше уже некуда, а прокручивать бесконечные диалоги, в попытках предугадать реакцию Коко, просто бессмысленно, они вдвоем сидели в кафе рядом с их школой. То был обещанный в прошлый раз примирительный обед. За всю еду, как у них было принято, как всегда платил Коко, и этот раз не был исключением. Где он брал столько денег, чтобы каждый раз обеспечивать им не самые дешевые обеды, Инупи не имел ни малейшего понятия. Никаких возражений он, однако, тоже не имел. Какая разница, если тебя бесплатно кормят, когда у тебя самого, дай бог, пара монет в кармане завалялась. Хаджиме был чем-то очень занят в своем телефоне, поэтому молчал, хотя чем там можно заниматься, кроме как в тысячный раз проходить самый сложный уровень змейки, Инуи не понимал. Сам же он, лениво ковыряя и перемешивая лапшу в своем рамене, смотрел на расположенные на краю столика перечницу с солонкой и дурацкие зубочистки, стоящие между ними. Белая блестящая и явно только недавно вычищенная солонка стояла рядом с точно такой же черной. Поставь их рядом, вплотную друг к другу, и Инуи готов был поклясться, что точно подумал бы, что они склеены. Если бы не дурацкая стойка с зубочистками, как ни погляди, совершенно не вписывающаяся в идеальную картину черно-белой идиллии. Маленькие палки торчали вверх иголками так неаккуратно, что его привыкший к порядку мозг натурально кричал ему выбросить куда-нибудь все до единой. Есть хотелось страшно, так как в школе им пообедать не удалось. Коко отчего-то совсем зарылся в свои справочники и ни в какую не соглашался куда-то с ним идти. А выходить на улицу и, тем более, в столовую без него Инупи тоже не хотел. Однако лапша, которую он с такой старательностью накручивал себе на палочки почему-то упрямо соскальзывала обратно в тарелку, издавая при падении громкий звук. (Звук на самом деле был не таким уж и громким, потому что в кафе помимо них было еще, как минимум, человек пятнадцать. И никто из них уж точно не пытался вести себе тихо, как в библиотеке. Наверное, из-за его слишком нервного состояния от необходимости, наконец, поговорить с другом Инуи казалось, что все, что он делает эхом разносится по всему кафе.) Оторвавшись от чего-то, бесспорно, безумно важного на своей раскладушке, Коко бросил взгляд сначала на самого Сейшу, а потом сразу же перевел его на все еще полную тарелку. Его брови изогнулись в немом вопросе, а голова склонилась чуть в бок, заставляя уложенные на один бок волосы немного упасть на лицо. Он сел на край дивана и, уперевшись локтями в стол, принял до того хитрую и какую-то даже кокетливую позу, что Инуи стало слегка неуютно. — Ты чего не ешь? Инупи сглотнул образовавшуюся слюну, стараясь вести себя настолько привычно, насколько это возможно. Спустя какое-то время, все еще не получив никакого ответа, Коко слегка пожал плечами и снова потерял к нему всякий интерес, принявшись, наконец, за свою собственную тарелку, наматывая на палочки лапшу. И уже только на улице, у входа в кафе, из которого они только что вышли, Сейшу остановил друга фразой: — Пойдем поговорим, мне есть, что тебе сказать. Коко только склонил голову на бок, но ничего против не сказал. Когда они отошли в какой-то переулок между домами, он откинулся спиной на стену, изображая максимально расслабленную позу. По какой-то причине Инуи подумал о том, что тот сегодня ведет себя как-то слишком уж уверено. Неестественно. По тому, как Коко сложил руки на груди и отрывал заусенцы на правой руке, можно было с легкостью сказать, что вся вот эта его самоуверенность – не что иное, как показуха. Подойдя к другому парню достаточно близко, Инуи уже собирался начать говорить о всем том, о чем думал уже не первый год, но Хаджиме его опередил. — А я думал, что в нашей паре тот, кто говорит, – это я. Сейшу медленно моргнул ровно три раза. Когда он прикрыл глаза в четвертый раз, до его мозга дошло, что Коко сказал именно «наша пара». Не «в нашем тандеме», не в «у нас». Он выбрал слово «пара». Он издевается над его бедным сердцем? — А мы с тобой пара? — Осторожно спросил Инуи, все еще не до конца уверенный в том, что правильно понял все те знаки, которые ему неосознанно подавал Коко на протяжении всей прошлой недели. Хаджиме немного помолчал, и по его каменному лицу было не разобрать практически ничего. Он рассматривал его лицо еще несколько секунд и затем, решил что-то у себя в голове, усмехнулся прикрыв глаза. Его уши при этом немного покраснели. А затем он, явно собрав в себе всю имеющуюся у него смелость, подался вперед, остановившись буквально в сантиметрах пяти от лица Инуи, прошептал: — А ты хочешь ею быть? — Его дыхание опалило лицо парня напротив, заставляя колени подгибаться, а сердце бешено биться о грудную клетку внутри. Сместившись немного вправо, чтобы шептать уже больше в ухо нежели в лицо, Коко продолжил. — Прошу, ответь мне. Вот именно тогда все сомнения Инуи отпали окончательно. Коко, его лучший друг, сейчас заметно пытался подавить легкую дрожь, нервничая в ожидании ответа, прямо сантиметрах в десяти от него. Разве может Инупи сейчас отказать ему? Да и сможет ли когда-нибудь вообще? — Очень хочу, — также прошептал ему в ухо Сейшу. А затем резко заключил его в объятия. Наверное, обниматься в каком-то замызганном переулке, куда в любую секунду может зайти кто угодно, все же не самая хорошая идея. Наверное, им стоило все же обсудить до конца все, что они чувствуют друг к другу. Наверное, им все же стоило признать, что говорить словами иногда намного эффективнее. Но совершенно точно было то, что два парня, прячущиеся сейчас в переулке, не думали ни об одной их этих вещей. Пока Инупи ощущал все еще слегка дрожащее тело Коко в своих объятиях, пока Хаджиме зарывался лицом в пышущую огнем кожу на шее Сейшу, все это было совершенно не важно. Единственно важным оставалось только то, что с этого момента, все подобные ситуации больше не заставляли паниковать ни одного их них.