Сеульский дрифт

Для него это как вода среди раскалённых песков сахары, каждый раз он ощущает себя мертвецом, ожившим только для того, чтобы пальцы ощущали родную кожу руля. Только заходя в крутой поворот на максимальной скорости, и слыша скрип новой резины, поставленной специально для того чтобы быть сожжённой хлам, он чувствует это. Непередаваемое чувство радости, которое к сожалению, заканчивается, стоит Чонгуку хлопнуть дверью любимой японки. Толпа молодёжи на тёмной улице порта Инчхон освещается редкими фонарями и включёнными фарами машин, разогревается легендарными хитами две тысячи десятого года, не исключая классику нулевых. Они доносятся из чьего-то на распашку открытого авто с тонной сабуферов на перевес. Но ни одна песня не сможет заглушить звук мотора, к которому почти каждый находившийся здесь привык. И всё равно взгляд сам по себе тянется взглянуть на чёрную, словно ночь, вошедшую в поворот сильвую. Хоть и не идеально, зато очень эффектно. – Зачем навешивать свою машину лишними килограммами, если мотору от этого только хуже? – говорит Чонгук, выходя из машины, оперевшись на не закрытую дверь, подошедшему парню и принимая коробочку молока из его рук. Сегодня ему нельзя алкоголь. – Полностью согласен, ты вообще видел его подвеску? Она же скоро асфальт целовать будет. – отвечает ему шатен, перед этим фыркнувший на то, в какую лёгкую футболку одет его донсен. И поворачивается назад, чтобы убедиться в том, что собеседник находится в центре внимания. Летний сезон самый лучший хотя бы потому, что улыбчивые девчонки в юбочках на самой низкой посадке, щеголяют стройными ногами между автолюбителями и создают особенную атмосферу. Похожая парочка сейчас заглядывается на них с Чонгуком, прикусывая свои ноготки и закручивая локон на палец, явно к чему-то призывая. Когда-то пошёл слушок, что Чон прекрасный партнёр в постели, да и вообще настоящий альфа самец, и если по его дерзости и поведению на дороге это ещё кое-как можно назвать правдой, перечёркивает всё тот факт, что этому балбесу шестнадцать лет. У него мокнут ладошки, когда он с кем-то держится за руки и ему уж точно никто не давал. А загорелые брюнетки, что на него так охотно заглядываются, скорее всего новенькие, считающие, что после такого он их обязательно прокатит с ветерком. Не прокатит. Он очень не любит, когда он в машине не один, а особенно когда его отвлекают тупыми женскими вопросами. – Любишь же ты повыёбываться, даже не на своей тачке. Твой отец рано или поздно тебя убьёт. – с прищуром произносит и подмечает, как Чонгук сжимает кулаки каждый раз, как возникает эта тема. Потому что и прав то у него нет. – Хосок-хён, даже не знаю, буду ли рад смерти от рук отца, а не от того как я уйду в полный занос. – издевается, пародируя голос послушного ангелочка и закатывая глаза к звёздному и абсолютно чёрному небу. В глади воды стоят многочисленные лодки и яхты, а на спокойных волнах отражаются россыпи звёздных соединений. Только вот в душе у людей, которые сюда пришли не спокойно. Обычная тусовка с гоночными заездами, однако всегда присутствует ощущение, что сегодня может кто-то не вернутся. – Всех с открытием сезона! – громко говорит крепкого телосложения парень, поднимая вверх бутылку соджу. В ответ ему отвечают толпы подростков и молодых людей: они так же поднимают бутылки, смеясь и крича в ответ. Всем уже не терпится посмотреть на первый заезд и гонщики, под шум толпы прыгают в машины, собираясь сделать пару дрифтовых трюков для начала. Люди сразу разбегаются, уступая место медленно проезжающим ярким японским авто, а некоторые постукивают по капоту и крыше как бы подначивая. Чонгук цокнул на предложения Хосока подойти поближе, ведь “Чего я там не видел” однако, любопытство взяло над младшим вверх, интересно же, чему новенькому научились прошлогодние дрифтеры. Первой машиной в этом кругу была красотка субару импреза в легендарном синем цвете. Она хорошо уходила в занос, сверкая красивыми порогами, не столь заниженными, какие бы на ней хотелось видеть. В начале, своё мастерство показывают почти что аджосси, позже переходя на молодняк. Такие минуты у них на районе называются соляками, ведь тут ты один волен демонстрировать разные комбинации, не зависимые от поворота дорог. Перед самими заездами успевают прокатить лишь 5-7 машин, а в конце мероприятия те самые не успевшие авто новичков остаются практически без внимания, ведь все уже потратили запас своих сил на крики до этого. – Эй! Мелкий! – кричат ему откуда-то из толпы, но Гук знает, чей этот голос. Парень в широкой, будто пляжной рубахе подходит к нему и получает не слабый удар в предплечье. – Старик! Я ненавижу, когда меня так называют! – Чон срывается на крик, который выходит писклявым. Тем не менее, он протягивает руку для фирменного рукопожатия, да и по- настоящему, ни на кого из своих хёнов обиду не держит. Даже за такие не очень смешные шуточки. – Хосок твою машину проверил? Движок, колодки, сцепление, всё в норме? – игнорирует колкую шуточку и откровенно волнуется, изламывая брови и принимая особенное выражение лица идентичное с лицом матери, когда она спрашивает у тебя про надетую шапку. – У меня был экзамен сегодня, и я не успел… – только договорив он отворачивается, не желая видеть расстроенного лица Намджуна, который не злится, когда его советы не слушают, он больше грустит. Хоть он и выглядит почти в два раза больше чем сам Чонгук, да и плечи у него шире, он ранимее школьницы. Гука всегда это забавляло, как у такого человека может быть такое же большое сердце. Когда он познакомился с Кимом, тогда же и узнал про мир старшего, а именно, из чего он состоял. Это был его старый гараж, в котором он и его друзья, будучи мальчишками развлекались как могли. Но их самым интересным делом было чинить велосипед. Стащив у папы набор инструментов, они тащили к себе игрушки, деревянные палки, самокаты чтобы что– нибудь да с этим сделать. Так и росли, меняясь с возрастом и обретая вредных привычки, в следствии которых в гараже пахло не жвачками, а дешёвыми сигаретами. Но гараж тоже изменился вместе с ними. На прибыль от их небольшого бизнеса по ремонту машин они поставили новую крышу, покрасили стены, заменили двери и теперь там куда уютней чем было. Если раньше у них была небольшая компания, сейчас же появилось много знакомых, приезжающих ради качественных замены свеч, да и гараж стал обителью, местом, куда каждый знающий мог прийти и не только подлатать авто, но и выпить пива, душевно поговорив. – Джун! Он уложил свою копну сена, но не удосужился заглянуть к своему любимому хёну на пять минуток на ТО? – Хосок, как неожиданно пропал, так и появился, с новыми бутылками соджу в руках, заставив своими словами пацана закатить глаза. Они стояли во втором ряду, поглядывая на сверкающие от чистоты авто, наворачивающие круги и перекидывались словами в удобный момент, ведь скрип резины, сопровождающийся возгласами толпы, порой заставлял уши завернуться трубочкой. – Если ты взялся – то делай как следует. – и всё-таки Намджун протягивает руку и треплет младшего по волосам цвета тёмного шоколада, которые и пахнут так, ибо тот жрёт так много сладкого, что скоро что-то слипнется. – И почему это ты его любимый хён? – спрашивает у Хосока, положив руку на острое плечо Чонгука. Он к ним в гараж прибился в четырнадцать с половиной, когда папа привёз сильвию для мелкой починки. Во всё последующее время младший забегал к ним после школы, хоть одним глазком посмотреть на старые японские авто. В отличии от европейских иномарок, от них веет душой, качественная строчка в текстильном салоне, детальный шов на переплёте руля сопровождались визгом впечатлительного Чонгука. Впервые за руль его пустил Хосок и тысячу раз передумал, ведь это человек без страха. Бедная супра цвета мандаринки чуть не познакомилась со столбом, если бы не его цепкая хватка на руле. А после того как младший увидел, как старший на этой супре выписывает в заносе клубы дыма, Чон каждый раз ныл своим хёнам, как ему хочется так же. “Папа не на ругает – если не узнает” взявший впервые машину своего отца, он вцепился в руль сливы глупо думая, что так он будет в безопасности, выворачивая руль на максимум и давя на газ. В тот раз он чуть не перевернулся, у него ничего не получилось, но его дух гораздо сильнее каких-то неудач. И первый удачный дрифтовый поворот стал его отправной точкой. С каждым разом он набирал скорость, делал угол поворота задней части больше и старшие были от этого не в восторге. Он знал, что в их районе проходят заезды дрифта, но что его же любимые хёны запретят в них участвовать до семнадцати, думая, что тот повзрослеет и поумерит свой пыл – было их ошибкой. Его не остановило даже отсутствие прав. В этом году будет его первое выступление перед другими, он столкнётся с соперником и как же ему не терпится заставить того глотать не только дым. – Вы все мои любимые хёны. – говорит, чувствуя тепло от ладони на своём плече и вглядываясь в лица Хосока и Джуна. Выглядят такими счастливыми хотя не за рулём, тогда же что такое с ним? Почему он не может радоваться просто, наблюдая? – Гук, смотри, твой Санхёк прикатил. – это отвлекает его от мысли, и он с высока смотрит на медленно проезжающую хонду цивик. Смеяться хочется до жути, как он представляет её выполняющей занос хотя бы 45 градусов. На него кидают взгляд ещё более напыщенный. Санхёк - чувак из его школы, который слишком много себе позволяет. Ему восемнадцать и есть крутые родители, покупающие для него тачки. Однако, хороший вкус не купишь, считает Чонгук. Он смеялся над тем, что Гук не сможет даже припарковаться параллельно, а обязанность Чона в таких ситуациях – доказывать обратное. Парень выходит из машины с сигаретой в зубах прямо напротив Чонгука. Напряжение между ними все 220 вольт и окружающие это понимают, отступая и внимательно следя за ситуацией. Оба здесь новенькие, непонятно чего от них ожидать, да и гонка будет явно недружелюбной. – Долго стоять будешь? Может сразу своё поражение признаешь? – сигарета должна придавать влиятельности, однако выглядит не больше чем глупость для понтов. Что-что, а конфликты для Чонгука – бензин для огня. Он моментально зажигается и сжигает всё на своём пути. – Тебе поскорей хочется быть униженным мною? – говорит, как факт рубит с плеча хотя сам не знает, что тот выкинет во время заезда, а здесь такое бывало, что жульничеством убирают соперника. Это очень низко, ведь ты проигрываешь ещё до начала заезда, ты проиграл, как только такая мысль появилась в твоей голове. Потому что, если ты решил участвовать – делай это честно. О как он рад тем искрам гнева, которые появились у Санхёка в глазах. В такие моменты люди стирают руки в кровь, ломают мебель и кости, а он стоит, судорожно сжимая свои кулаки. И вот Чон видит, как тот срывается с места, каждый его шаг наполнен такой невероятной злостью, которая является в жизни этого человека практически единственным мотиватором. Младший едва ли чувствует во рту вкус крови, как где-то справа доносится дикий рёв мотора, отвлекающий слишком сильно, чтобы к нему не прислушаться. Да и причём не один, их три, и они явно не японцы. Все наблюдатели так же без замедления посмотрели в сторону звука и были, наверное, шокированы. В их краях встретить спортивных американцев было самым редким событием, которое в жизни корейского стритрейсера впитывалось до малейших деталей и вспоминалось по кусочкам. В абсолютной близости, подперев хонду Санхёка, стояла ядрёно-жёлтая ауди R8, справа от неё белый корветт и ближе всех к Чону красный, яркий, форд мустанг шелби GT-500, эксклюзивное издание, с двумя белыми полосами, идущими вдоль всего кузова. Все машины новые, две тысячи девятого года, блестящее покрытие, по ним видно, что не знакомы с полировкой. От них веяло по-другому, чувствовалось, что они чужие. – Это здесь у вас Инчонхский дрифт проходит? – спрашивает очевидное высунувшийся из окна ауди кореец с густыми бровями, поражающей своей красотой. И он сам это прекрасно знал, окидывая стоящего Санхёка и Чонгука насмешливым взглядом, в котором читалось недоверие к их успеху в дрифте. – Дайте нам троих самых сильных водил. – говорит парень с выжженными до бела волосами, без тени улыбки вышедший из белого шевроле. У него был лисий прищур, взгляд свысока и настроен он был так же агрессивно, как и предыдущий парень. Да что с ними не так? Люди немного опешили, не понимая, что происходит, и кто им должен отвечать. Это всего лишь полу-домашние посиделки знакомых, что здесь делают такие люди? – До Чанг и Кенсу могут проехаться с вами. – говорит Хосок, неожиданно для всех выступая вперёд, смело смотря в глаза блондину. – А что если я хочу с тобой? – брюнет, явно требует к себе внимание, получая всё-таки взгляд Чона и сверлящий висок взгляд Чонгука, который готов сам себя предложить, ради достойного соперника. А если быть точнее, Чону хочется увидеть не верящего своим глазам понтующегося незнакомца на крутой тачке, которого он раскатает. Хосок кидает взгляд на Намджуна, ожидая, что тот запретит ему это делать. Однако он, напротив, подначивал толпу поддержать Хосока в решении. После серии криков «Давай» Чон был согласен, но ему всё ещё было страшно. Каждый раз становится не по себе, когда он садится за руль. Воспоминания о трагедии преследуют его даже с закрытыми глазами, причиняя боль спустя много лет. Ребята говорили быть сильным, преодолеть это и вспомнить сладость гонок, однако, за всё время у него не было настолько сильного толчка, как сейчас. – Решено, только я сказал троих, а не двух. – напоминает о своём существовании блондин, выжигающе смотря на Намджуна, который похлопывает Хосока по спине, одобряющее говоря что-то на ухо. Металлическая зажигалка прокручивается меж пальцев уже в тысячный раз, Чонгук сгорает от нетерпения, теперь его наполняет та же самая злость Санхёка, будто бы передавшаяся по воздуху. Их гонку прервали, а теперь оказывается, он может и вовсе за сегодня не прокатить. Он чувствует острую необходимость выкрикнуть какой-то бред, лишь бы его заметили, однако толпа делает выбор быстрее чем он сам. «Чон-гук! Чон-гук! Чон-гук!» Все взгляды устремлены на него, и он бы отдал всё, продлись это ещё на минуту дольше. Потому что приятно. Да, банально и просто, но он и вправду может быть одним из лучших. Настал момент — это доказать. Он не успевает согласится, как кто-то тянет его назад. – Ты не можешь, это твой первый парный заезд в жизни! Ты их даже не знаешь. – схватив за локоть, Намджун не скрывает волнения за младшего, опасливо смотря на него, и молясь всем богам, что тот примет правильное решение. Он трясёт его за плечи, не понимая, почему младший так спокоен, и продолжая говорить об опасности этой гонки. Тот же голову вниз опускать не собирается, сдавать назад он считает глупым. Особенно сейчас. – Это не моё решение. Меня выбрали они. – указывает рукой куда-то за спину, и высвобождаясь из плена рук, но Ким всё понимает. Этого парня не получилось перевоспитать даже когда он к ним пришёл в юном возрасте. Хотя, будь он даже в младенчестве, далеко не факт, что они бы что-то изменили. – Но ты бы выбрал тоже самое. – едва уловимые слова Джуна в спину уходящему вперёд Гуку. “Ты слишком хорошо меня знаешь” – отвечает ему в мыслях, идя на встречу невероятной гонке, которая уже сегодня завладеет всем его разумом.