Теплый свет луны

Поднимаясь по ступенькам, он не думал, что взгляды всех пришедших будут прикованы именно к нему. Да, он любил внимание, но не настолько, чтобы хотеть в нем захлебнуться. А сейчас, стоя перед сотней людей представителей высших сословий и кланов, он ощущал себя пойманным в ловушку, собакой на цепи. Здесь было жарко, под этим искуственным светом, и на лице у парня выступал пот. Особенно учитывая то, что сейчас он был в достаточно теплой красной куртке, которая вообще курткой и не являлась. На него смотрели глаза, они были обращены лишь к нему одному, его лицу, его телу, даже его тени. Здесь нельзя было утаить ничего от этих проницательных светских особ, пришедших за новыми рабами подопечными. Отдавая последние деньги своей матери, он не думал, что окажется проданым какому-то левому человеку, торгующими такими красивыми юношами и не менее прекрасными девушками. Хотя, здесь их рассматривали не как товар, а как персонал. К ним относились с уважением, хотя поблажек не делалось никому. Тут их обучали всему, чему надобно, а потом выставляли на продажу, и лишь тогда они становились товаром. И сейчас Тома стоял на сцене в обжигающем ярком свете, почти не видя лиц высших сословий. Его должны были сегодня отдать кому-то, кого он не знал. И этот дом его «владельцев» должен был стать и его домом. Да, это была вполне себе работорговля, только вот не очень она каралась законом. — Я бы хотел взять этого юношу себе, — какой-то достаточно рослый парень — наверное ему было лет двадцать, не больше, — встал со своего места и подошел ближе к сцене. Тома все равно не разглядел его лица, даже с такого расстояния. — Сколько? — Цена соответствует навыкам этого юноши, — безымянная женщина всегда носила маску, сохраняя интригу за собой, и всегда разговаривала с клиентами более жестко, нежели с персоналом, который она вообще-то должна была «продавать». — А он у нас самый лучший выпускник, даже с прошлым юношей сравнивать нечего. «Прошлый юноша это…», подумал Тома, и сразу вспомнил кого отправили перед ним. Какой-то восемнадцатилетний паренек с ушками, вроде бы его звали Горо. Он всегда был добр, честен и трудолюбив. Все рассказывал, что знает, что его друг вытащит отсюда. И наверное так и случилось: в комнате сидели раньше двое человек, розововласая девушка и парень с белыми локонами; они долго перешептывались, но завидев Горо, парень сразу вскочил, и отдал нужную сумму за этого мальчишку. Вероятно это и был его друг из знатного сословия, который обещал взять Горо с собой. Но кто эта девушка Томе пока не было понятно, видимо она была какой-то родственницей, или на крайний случай подругой. Но после того, как они заплатили, белобрысый парень подхватил Горо на руки, и прижимаясь к нему, вышел из здания, а девушка сзади шла за ними, не проронив ни слова. — Хорошо, мы легко договоримся о цене, — светловолосый юноша подошел к «продавцу», и она указала ему на бумаги, которые он подписал. Тома смутно помнил, что случилось потом, потому что на сцене был невероятно жарко, и со своей стихией пиро он хоть и мог совладать, но даже в бою ему не было так тревожно, как сейчас. Горо знал человека, который забрал его из этого плена, а у Томы нет никого. Даже родители его отдали из-за долгов. И он очень сомневается, что они скучают по нему. Он помнил только, что тот высокий парень, купивший его свободу, аккуратно схватил его запястье и вывел из здания. Тома наконец снова стал свободным, после трех месяцев, проведенных в этой откровенно говоря дыре, где из тебя делают прислугу. Но парень ему показался достаточно мягким и спокойным, поэтому вроде бы волноваться не о чем. Вроде бы. Заведя Тому домой, юноша сразу проводил его в свою комнату, и сказал ему присесть, а сам пристроился рядом с ним. — Ну что же, — он поприветствовал его сначала формально, а потом уже по-дружески, будто они общаются уже несколько лет. — Я Аято. Аято Камисато, глава клана Камисато, и я управляю комиссией Ясиро. — Мне очень приятно с вами познакомиться… — начал было Тома, но парень его перебил. — Никаких «вы», мы с нашими друзьями всегда общаемся на «ты», — он улыбнулся казалось искренне, но как знать. — Нам ведь предстоит многое, и я хочу, чтобы обеим сторонам было комфортно. — Да, как скажешь, — за все время, когда он пробыл на обучении, он научился сразу выполнять данные ему задания. — Я не против, если тебе так угодно. Тома начал наконец рассматривать комнату, пытаясь изучать каждый ее мелкий кусочек, каждую детальку, каждый уголочек, пылинку и соринку, что бросалась в глаза. Здесь было все украшено различным дорогим декором, и на стенах висели великолепные картины, выполненные неизвестными художниками, и наверняка стоившие целое состояние, такие красивые они были. — Ты станешь управляющим клана Камисато, — Аято приподнялся с колен, заглядывая в двери; он слегка улыбнулся, и перевел взгляд обратно на Тому, вставая, и помогая парню встать следом. — Дальше тебе расскажет моя сестра. — Сестра? В комнату вошла девушка с нежно-голубыми волосами; глаза ее были примерно такого же цвета, кристально чистые, будто бы отражающие всю душу этой милой девчушки, которая, стесняясь, подошла к блондину. Она была немногим ниже него, и ей приходилось немного поднимать голову вверх, да бы разглядеть лицо юноши. Она скрывала свои губы вместе со всей нижней частью лица за веером, но будучи достаточно высоким, Тома мог чуть-чуть заглянуть в промежуток между лицом и предметом. У нее были розовые-розовые губы, и казалось, что они были невероятно мягкими. Она улыбалась приветливо, понимая, что Тома видит все ее лицо. Она поклонилась; Тома сделал то же самое, но наклонился он ниже — все же девушка была выше его рангом, и он должен проявлять к ней уважение, несмотря на ее возраст. Хотя она выглядела как его ровесница, Томе было неудобно спросить, и он воздержался. — Приветствую тебя, — она устремила взгляд вверх на Тому. — Я Камисато Аяка, и я тоже глава клана Камисато. — Мне очень приятно с вами познакомиться, — он держал руки сзади, за его сильной спиной. — Меня зовут Тома, и теперь я буду у вас тут работать. — Как и сказал мой брат, мы с друзьями лишь на «ты», — она сделала небольшую паузу, прежде чем вновь начать говорить. — И ко мне это тоже относится, поэтому прошу относиться к нашей просьбе с уважением. — Без проблем, — он улыбнулся ей, и его изумрудные глазки сделались полумесяцами, и Аяка начала улыбаться вместе с ним. — Могу я узнать, где моя комната? — Да, я проведу тебя, — девушка вышла из комнаты не оглядываясь, зная, что Тома последует за ней. Ее длинные красивые густые волосы развевались и ложились иногда на ее плечики, когда она ходила, она поворачивала голову в бок, смотря в окна здания, и Тома мог увидеть ее с другого ракурса. Ей на лицо падал мягкий лунный свет, отражаясь в ее глазах, которые были похожи на луну, заключая ее силу в себе. Она была мила и тиха, но таким же казался ее брат, и оба они были сдержаны и спокойны, хотя наверняка были сильны и непоколебимы. Не зря же они до сих пор являются авторитетными личностями. Аяка подвела Тому к красивой резной двери, и остановившись прямо возле нее, она не разворачиваясь проронила несколько слов, дергая ручку. — Теперь ты будешь тут жить с нами, — дверь в комнату распахнулась, и Аяка встала подле нее, чтобы не загораживать Томе проход. Парень прошел вглубь комнаты: тут все было так же обставлено, как и вдругих комнатах, только были некоторые отличия, например было достаточно свободного места для вещей, которых у Томы не имелось с собой; также висели картины, мебель вся была из дорогого дерева, а шкаф был открыт — в нем висела сменная одежда. Тома оглянулся на девушку, все еще стоявшую в проходе, и обратился к ней. — У меня нет столько вещей, чтобы разложить их в таком большом пространстве, — он вновь оглядел комнату, и Аяка переступила порог, поворачиваясь к открытому настежь окну. — Мы завтра пойдем покупать тебе одежду и вещи, — она неподвижно стояла, обратив свой взгляд на луну. — Поэтому здесь так много места. — Право, не стоит, — он хотел было отказаться от решения Камисато, но сразу остановился: он ведь прислуга, и знать никогда его не послушает. — Я вся внимание, — Аяка наконец спросила Тому не шелохнувшись. — Продолжай, если тебе есть что сказать. — Я не думаю, что мне все же понадобится так много места. Даже если завтра мы идем покупать вещи, то все равно слишком много пространства. — Не волнуйся об этом, — девушка развернулась к парню спиной и прошла обратно к двери, и волосы ее покачивались из стороны в сторону. — У тебя будет много вещей, которые будут не лично твоими. С этими словами Аяка покинула спальню Томы, предоставляя его самому себе. Из коридора он услышал ее едва различимые слова, которые были предназначены лишь ему: «Я всегда рядом, в соседней комнате». — Придется как-то привыкать к такому, — Тома присел на пол, и сидел несколько минут с поникшей головой. Но ему ужасно хотелось спать, и он решил, что если не приляжет сейчас, то так и уснет в одежде на голом полу, и вариант с тем, что он будет спать на чем-то мягком понравился ему больше. Ранним утром клан Камисато уже не спал, и его представители вместе со своим новым «мальчишкой на побегушках» отправились за покупками. Они проходили магазин за магазином, стараясь подобрать Томе вещи, которые ему подойдут. Он-то конечно готов согласиться на все, что устраивает Камисато, только им ничего не нравилось: то Аяка находила какие-то недостатки, по типу слишком ярких оттенком, слишком тусклых, неподходящих к глазам Томы, неподходящих ему по форме, слишком облегающих или слишком мешковатых одежд; брату же ее не нравилось то, что они были либо слишком закрыты, либо слишком открыты, или вообще не сочетались ни с чем, да даже то, что рукав был короткий не нравилось Камисато. Они проходили достаточно времени перед тем, как найти подходящую Томе вещь. Они потратили не меньше трех часов, чтобы собрать ему полный комплект одежды и дополнительных вещей. За все это время Тома насмотрелся на реакцию людей на выход Камисато в свет, да еще и по такой незначительной причине. Многие собирались небольшими толпами, человек по шесть, и смотрели как брат и сестра осматривают каждый предмет. Хотя это им играло на руку: они показывали, что заботятся о своем персонале не меньше, чем о своих друзьях, которых у них было не много. День этот прошел достаточно обычно, невзирая на то, что Тома теперь привыкал к новой обстановке, порядку и правилам. Сегодня, придя наконец в свою комнату, он рухнул без сил на кровать, хотя сегодня он не должен был устать совсем. Он привстал, и сидя начал размышлять о своем нынешнем положении. Он долго думал, пока его не вытянул из этого состояния звук ручки двери соседней комнаты. Вчера звук был тише, а сейчас казалось, что кто-то всем телом налег на нее, как будто бы она не поддавалась. Сначала он не придал этому значения, но услышав, что что-то, или кто-то упало, он поспешил выйти из своей комнаты и направиться к источнику еле заметного грохота. Он встал перед резной дверью, и по узорам можно было понять, что эта дверь вела в покои Камисато. А вот брата или сестры, Томе сейчас предстояло выяснить. Он аккуратно постучал костяшками пальцев по дереву, и тихо завел разговор из-за двери. — Я слышал шум, все в порядке? — он ожидал ответа, но была лишь тишина. Тома знал, что тут что-то не так, но ему не хотелось врываться в чужие покои. — Я войду, если ты мне не ответишь. Снова тишина. Прошла минута, и Тома двинулся к ручке двери. Он приоткрыл ее, и увидел через щель такую картину: Аяка сидела на полу и подбирала бумаги, разбросанные везде. Кажется она очень нервничала, у нее слегка тряслись руки, и она даже не повернулась к Томе, когда он вошел. Он присел на корточки рядом с девушкой, и положил ладонь на ее плечо. Тогда лишь она остановилась, держа в руках бумагу. — Эй, ты чего? — парень начал тоже подбирать документы и собирать их в стопки. — Я уж испугался, подумал что ты может поранилась. — Прости, — девушка невнятно прошептала, руки ее опустились на длинный подол одежды, и она выпустила бумагу. — Что с тобой? — Тома не на шутку испугался теперь, когда девушка отказывалась поворачиваться к нему, и просила не помогать ей. — Это моя работа - помогать тебе, — он снова положил свою руку на тело Аяки, одна ладонь находилась на ее плече, вторая на спине. Она была холодной, видимо ходила на улицу. — Скажи, что я должен сделать? Он медленно положил свою ладонь на ее щеку, поворачивая лицо. Мокрое лицо. Она была вся в слезах, но не издала ни звука. Она не смела поднять на него глаз, ей было стыдно плакать перед ним. Нет, ей было просто стыдно плакать. Она не хотела, чтобы кто-то видел ее слабость, особенно люди, которые от нее зависят. Она всегда оставалась неприметной и незамеченной, и сейчас она думала, что в этот раз останется одна в тени со своими мыслями. Но проницательный Тома не дал ей погрузиться в пучину ее отчаяния, вытаскивая перед тем, как она вообще забралась в воду. Аяка всегда была одна, раньше она была с братом, но у него теперь есть обязанности, и у нее тоже, и она просто не может тратить время на слезы, хотя ей очень, очень хочется плакать. Она вновь отвернулась в другую сторону и попыталась встать с пола, но Тома обхватил ее плечи и прижал к себе. Он расположил ее у себя на груди, а руки ее он держал в своих ладонях, мокрых от волнения и теплых. Девушка хотела прекратить свои рыдания, но разревелась пуще прежнего, когда Тома начал гладить ее спину. Ей всегда хотелось, чтобы с ней рядом был человек, который выслушает, который не отвернется, который будет заботиться о ней. Она никогда не рассчитывала на то, что выйдет замуж за какого-то мужчину, которого полюбит — все же она была представительница знатного клана, а значит что была высока вероятность того, что ее супругом окажется богатый придурок, которому уж деньги девать некуда. Она никогда не рассчитывала на то, что парень которого она встретила, будет так трепетно к ней относиться, едва успев узнать ее имя. Она никогда не рассчитывала на то, что ей будет так уютно и приятно в объятиях Томы. Они оба не знали, сколько Камисато прорыдала, оставляя мокрый след на рубашке парня, но на часах было уже два часа ночи, когда Аяка наконец опомнилась и вновь стала собирать бумаги. Ее руки больше не дрожали, и она улыбалась, иногда поглядывая на Тому, который ей помогал. Она хотела забрать стопки бумаг, которые он собрал, но парень ее остановил. — Ты должна лечь спать и отдохнуть, — Тома вместо этого забрал стопки Аяки себе, ногой открывая дверь комнаты. — Я справлюсь. Она не стала противиться воле парня и сразу легла в постель, стоило двери закрыться. Тома вышел в коридор и направился в комнату брата Аяки. Он знал, что Камисато сейчас не спит. Он открыл тихо дверь, и сначала заглянул из-за угла, перед этим постучавшись. Аято оторвался от просмотра бумаг и взглядом пригласил его к себе. Тома зашел к нему и сразу поставил стопки бумаг Аяки на пол рядом с собой. — Я могу помочь госпоже Аяке разобраться с этим? — он указал на документы, и пока Аято лениво водил взглядом, он не отрывал глаз от лица парня. — Если есть такая возможность, я готов просидеть хоть всю ночь. — Это она тебе дала документы? — Аято привстал со своего места и медлительно направился к груде бумаг. — Ты должен с ними справиться, но учитывая то, что ими обычно занимается она лично… хотя, ты можешь попробовать. — Да, я с удовольствием помогу ей, — Тома присел рядом с Аято и начал разбирать стопку. — А она сама тебе отдала их? — наконец Камисато прервал тишину и задал Томе вопрос. — Я не думаю, что она бы так поступила. — Я сам их взял, с ее разрешения, — блондин не поднимая голову отвечал приглушенно, на дворе ведь была глубокая ночь и темнота, хоть луна и сияла серебром. — Я услышал, что они упали, и пошел ей помочь. — Так вот что это было, — господин Аято удивленно поднял брови, продолжая заниматься своими делами. — Ты молодец, что сходил проверить. — Это моя работа, — Тома тихо вздохнул, вспоминая о том, почему он тут оказался. — Я должен знать, что происходит, везде и всегда. Тяжелые еле слышные шаги вновь начали раздаваться лишь к четырем утра. Тома медленно брел к своим покоям, совсем без сил. Он почти три часа разбирал кучу бумаг, и хоть это была для него достаточно легкая работа, заниматься этим постоянно он не мог. Идя по пустым коридорам и заглядывая в окна, в которых уже немножко небо становилось светлее, а луна уступала место солнцу и новому дню, он думал о том, что было бы с Аякой, если бы она одна продолжила сидеть в своей комнате и молча со слезами на глазах выполнять уже ненавистную работу, которой она сыта по горло. Тома не считал ее слабой, наоборот — он думал, что она невероятно сильна и прекрасна, и еще очень обаятельна. Но когда он увидел слезы, катившиеся по вечно улыбающемуся личику этой на самом деле грустной девушки, он не мог оставить все так. Она нуждалась в помощи, и Тома прекрасно это понимал. Когда ему была нужна помощь, люди проходили мимо, они даже не смотрели на юношу, который захлебываясь слезами, думал лишь о том, чтобы продать, что сделать чтобы погасить долг родителей. Поэтому сейчас, когда Аяке просто было плохо и она была уставшей — это было видно — он непромедлительно помог ей, освобождая от ответственности, свалившейся на ее юные плечи. Ему показалось что этой ночью завеса тайны нежной госпожи Камисато дернулась, показывая лишь краешек волос девушки, которые медленно развевались на ветру, совсем не задевавшему полотно. Подойдя к двери, он положил ладонь на ручку и застыл. Тома опустил голову вниз, заметив, что какая-то бумага лежала прямо перед входом. Он подумал, что это был еще один документ, который он по неосторожности выронил, но поднеся его ближе он понял, что это был конверт, на котором красовалась непонятная подпись, непохожая на инициалы Камисато. Тома, не отрываясь от него, вошел в свою комнату и уселся на спальное место не переодевшись. Он раскрыл конверт, и оттуда выпало письмо вместе с парой лепестков сакуры, упавших на его колени. Парень внимательно начал изучать текст: «Мне жаль, что тебе пришлось сегодня заняться моей работой, ты вовсе не обязан этого делать. Сегодня я признаю, что повела себя слабо, и именно поэтому тебе пришлось выполнять поручение, которое было дано мне. Это отняло твое время, которое ты мог потратить с пользой для себя, но твой выбор мне непонятен, ведь эта работа не входит в твои обязанности. Впрочем, я благодарна за твои усилия, и заявляю, что впредь не буду доставлять тебе хлопот. Еще раз извиняюсь за избегание ответственности, и надеюсь, что ты поймешь. — Аяка.» «Глупая, какая же ты…», Тома подумал, взяв чистый лист и начав писать на нем ответ Камисато. В нем он изъявил свое желание помогать клану во всем, даже с тем, что изначально не входит в его обязанности, ведь он благодарен за подаренную ему свободу и благосклонность господ, которые выбрали и приняли его, к тому же которые относятся к нему не как к обычной прислуге, а как к товарищу. Он запечатал конверт, и вышел вновь в коридор. Он быстро и бесшумно добежал до двери девушки, и просунул конверт ей под дверь. Тома знал, что Аяка сейчас спит, ведь она не встала, чтобы прочитать письмо. Вернувшись в свою комнату, он наконец-то смог улечься и, мысленно погружаясь в заботы мира сего, он уснул. На утро он встал очень рано, и пробудил его стук в комнату. Он сначала подумал, что это ответ от Аяки, но вместо этого по ту сторону послышался мужской голос: «Тома, я хотел бы посмотреть на твои способности в готовке, так что я попрошу тебя придти в кухню через час, или даже меньше, я буду ждать там». Тома сразу же вскочил, привел себя в порядок и вышел в кухню. Он проверил около двери — не было никаких писем. Но подойдя к комнате Аяки он обнаружил, что и тут письма не было, она его забрала. Но почему тогда ответа не последовала, он не знал. Это было личное дело госпожи Камисато, продолжать общаться письмами или поговорить лицом к лицу за завтраком. Пройдя в кухню, он встретил там Аято, сидевшего с кружкой зеленого чая. Тома поклонился ему, а Аято лишь рассмеялся. — И тебе доброе утро, — он сидел в непринужденной позе, как будто бы общался со своим лучшим другом. — Надеюсь ты не против, что после ночи без нормального сна я попросил тебя приготовить завтрак? — Нет, что ты, — Тома лишь покачал головой, ища по всем уголкам кухни подходящие ингридиенты. — Я только рад услужить. Найдя нужное по своему рецепту, он начала готовить обычный завтрак. Тома попутно сделал для Камисато онигири, чтобы они могли в любой момент перекусить. Накрыв на стол, он заставил Аято улыбнуться. — Вот это да, — он аж ахнул от удивления, увидев всю приготовленную пищу. — Ты просто невероятный повар. — Это просто мои базовые навыки, — Тома смущенно спрятал руки в карманы. — Я могу готовить вам каждый день. — Не стоит, достаточно лишь одного раза, — Аято явно не хотел слишком много пользоваться Томой, потому что тогда он был бы больше похож на простую прислугу, а не на друга. — А вот и госпожа Аяка. Девушка вошла бесшумно, и встала в дверях. Аято звонко рассмеялся, приглашая опоздавшую сестру к столу. Она сделала несколько шагов, и на пару секунд остановилась подле Томы, бросая в его сторону взгляд, но не смея взглянуть в его ясные зеленые глаза, блуждавшие между Камисато туда-сюда. Подол ее одежды коснулся пола, когда она присела рядом со своим братом, приступая к трапезе. Переглядываясь с Аято, она сидела, очень довольная приготовленным. Ее кругловатые щечки немного выступали, и от того была она еще милее, когда ела. Тома засмотрелся на дивную красоту Аяки, и сам съел немного. Вообще, он был не голодный. Ему хотелось поскорее закончить завтрак и все же поговорить с девушкой о письме, которое он ей подложил. Прочитала она его или нет? Отказывается она от его помощи или принимает? Но, встав из-за стола первой, она поблагодарила Тому за еду и сразу же отправилась по делам, оставляя его вместе с Аято. Парень провожал ее взглядом, как будто умоляя, чтобы она повернулась и позвала за собой, или хоть улыбнулась, показывая, что прочитала сообщение. Но она даже не колебалась, когда вышла из комнаты. «Она очень занятая особа, как и ее брат, и у нее наверное нет времени на болтовню со мной», думал Тома, все еще смотря в сторону, куда ушла Аяка. Аято словил это взгляд, и не мог оставаться в стороне. — Если ты хочешь спросить что-нибудь у Аяки, тебе стоит подойти к ней ближе к вечеру, — он встал, и поблагодарив Тому, вышел за дверь. — А лучше всего ближе к двенадцати. Так Тома и поступил. Весь день он выполнял поручения в имении Камисато, а ближе к вечеру, когда освободился, он подошел к двери девушки и постучался. «Входи», негромкий голос послышался из-за двери, и Тома переступил порог комнаты, очутившись вновь в покоях Аяки. Она не промолвила ни слова с тех пор, как вошел Тома, а музыка все играла. Наконец, Аяка оторвалась от размышлений и подошла сменить пластинку. Вместо грустных мелодий вдруг разлилась более жизнерадостная песнь, но она тоже была спокойная — это был вальс. Аяка начала немного покачиваться из стороны в сторону в такт. — Это моя любимая песня, — она обняла себя за плечи и повернулась к Томе, который не смел шевельнуться, когда Аяка встала с места. — Как бы я хотела станцевать этот вальс с кем-нибудь, кого я буду любить. — А ты умеешь? — Тома засунул руки в карманы штанов, скрывая свое смущение: он готов был увидеть в комнате Камисато все, что угодно, только не ее, танцующую под музыку. Хотя, странно бы, чтобы человек не танцевал под свою любимую песню, странным было лишь то, что она начала это делать когда он вошел, как будто бы Аяка ждала прихода Томы только ради того, чтобы потанцевать. — К сожалению, нет, — она вздохнула, вновь развернувшись к парню спиной. — Поэтому я и не танцую сейчас. — Я могу тебя научить, — Тома протянул ей руку, наклоняясь вперед. — Если ты хочешь, конечно. — Правда? — она подала ему свою руку, и по сравнению с его ладонью ее изящная рука была меньше, причем достаточно, чтобы он мог поместить кисть ее руки в своей. — Я была бы очень признательна тебе. Тома подошел к Аяке и положил одну руку ей на талию, а второй он держал ее ладонь в своей. Девушка быстро сориентировалась и свою вторую руку положила ему на плечо. Тома начал двигаться в такт музыке, потянув Аяку за собой. Она покорно следовала за ним, смотря в сторону, в то время как парень пристально рассматривал ее лицо. Она была не то что не дурна собой, она была очень даже привлекательна, и такой девушки как Аяка он еще не встречал. Тома следил за окружающей обстановкой, думая, что он может во что-нибудь врезаться: но в комнате девушки было очень много места, поэтому такое им не угрожало. Потихоньку Аяка наконец начала тоже двигаться не под указанием Томы, а сама, вслушиваясь в музыку. Раньше ее движения были скованными, она чего-то боялась и была смущена, но то, что парень так раскрепощенно вел себя рядом с ней помогло ей больше расслабиться: и вот она уже улыбаясь кружится вместе с Томой, держась на расстоянии. С каждой секундой Аяка начала сокращать расстояние, придвигаясь ближе к Томе. Он все еще смотрел на нее, а взгляд девушки был направлен в пол. Вдруг она подняла голову и увидела изумрудные яркие глаза парня, и посмотрев прямо ему в душу, она опустила веки и чуть ли не прижималась к нему. Это было такое необыкновенно мгновение, которое даже словами не описать. Теперь Тома был очень смущен поведением девушки, хотя до этого было наоборот. Почему мгновение? Потому что Аяка простояла так всего три секунды, после чего, приглушенно вкрикнув от неожиданности, непромедлительно отошла в сторону подальше от парня. — Прости, я просто очень устала, — девушка глазами бегала по всей комнате, ища себе оправдание тому, что сейчас произошло. — Кажется, я даже сама и не заметила, как это произошло. Мне следует отоспаться. С этими словами она кивнула головой в сторону двери, все еще не осмеливаясь взглянуть Томе в глаза. Тома сразу понял намек и вышел из комнаты Аяки, оставляя ее снова одну. «Она все же очень мила», думал он, подходя к своей кровати. «Но иногда так забывчива и неосторожна, что ненароком кажется, что она не умеет общаться с людьми. Ей это достаточно тяжело дается, если вообще дается. Но она очень хорошая и добрая, спокойная, ответственная и дружелюбная. Ладно, успею еще завтра поразмышлять над этим». Тома улегся спать, пока Аяка тихо сидела в своей комнате, обдумывая свой поступок, который сочла за грубость и неуважение к нему.