В самом начале

Съемки оказываются очень даже увлекательными и забавными, учитывая, что это был первый мотор и вставать пришлось в шесть утра, чтобы успеть еще доехать по московским пробкам. И даже сонливость и утреннюю усталость как рукой сняло, когда объявили первую игру. И не потому, что уже шла съемка и нужно было работать, а потому что было любопытно посмотреть, как это вообще все устроено на самом деле. И детский восторг тут же заиграл в глазах, когда импровизаторы выходили шутить уже спустя несколько секунд после выбранного предмета, а в голове только «это прямо правда-правда?». И в «Опоздании» аж со стульев вставать хотелось, как актеры умудрялись и отыгрывать свои роли, и угадывать ту чепуху, что им придумали. Такая радость неподдельная исходила от Жуков, такая искренность, от которой хотелось сложить руки в замочек и прижать к груди. И это определенно читаемое непонимание на лице после фурора, произведенного в «Каскадерах», было настоящим. Все было таким живым и правдивым, что не хотелось уходить с площадки. Теперь же парни переодевались в гримерке, чтобы поехать обратно домой. Каждый сам к себе, к сожалению. Вдвоем как будто еще рано, как будто слишком непривычно и даже страшно. Совместная жизнь — это же так серьезно. Вон, они знают, что Арсений с Антоном не сразу жить начали, да и к отношениям долго шли, принимали себя, и в итоге в тайне ото всех (от публики, конечно) расписались и официально стали мужьями. Это по ним и в жизни легко определить — ходят вместе, как слипшиеся пельмени. Вадим со Славой пересекались с ними не больше двух раз на каких-то общих мероприятиях от ТНТ, и от Арса с Антоном в прямом смысле слова трудно было отвести взгляд, настолько они искрились счастьем. В какой-то степени они даже стали примером принятия себя для Славы с Вадиком и, совершенно не подозревая, подтолкнули их к признанию в чувствах друг другу. И было это и неловко, и до одури волнительно, и смешно, потому что оба чуть не заикались. И даже забыли, как целоваться, поэтому тыкались в губы друг друга, отрывались на секунду, и смеялись, а теперь они вместе. По-настоящему вместе. — Вадь, — Слава подходит прямо-таки в самый нужный момент: когда Вадим переодевается из съемочной футболки в свою. Прижимает к телу резко, прикрываясь, когда Слава оказывается рядом. — Ты правда завидуешь? — Чему? — переспрашивает, потому что правда не понимает. Или не помнит. Смотрит на свою футболку, лежащую на диване, и надо бы дотянуться, но тут на горизонте маячит Чепурченко со своими странными вопросами. — Ну, моему телу, — он поднимает бровь, как бы не веря, что такое вообще спрашивает. — На моторе ты сказал, что завидуешь моему телу. Правда? — Ну да, — мнется Вадим, и руки уже затекать начинают прижимать так сильно футболку к себе. Он и правда завидует телу Славы, и неловко вдруг становится, когда они редкими вечерами решают заночевать вместе и спят в одной кровати. Слава любит обнимать, прижимать к себе, когда они спят, а у Вадима сердце чаще бьется, только оттого, что вдруг Слава найдет какой-то изъян в его теле. Захочет упрекнуть или посмеяться. Слава же в зал ходит, форму держит, вон аж как на шпагат садится, а он что может? Подтянуться раз пять и тут же мозоли натереть? Худой и щуплый. Вадиму еще непривычно быть так близко со Славой — быть перед ним обнаженным или получать поцелуи по всему телу, хотя они уже давно все решили — между ними определенно точно есть химия, которую игнорировать невозможно. И хочется, и можется, но страшно. У них дальше минета не заходило, и то этот шаг они уже считают ого-го каким большим в их отношениях. Пока что их устраивают такие взаимные нежности, и петтинга им вполне хватает. Они еще в самом начале пути, нужно же узнать, как и что любит тело. — Вадь, — ласково зовет он и призывает опустить футболку. — Ну ты же прекрасен, — он аккуратно берет его за запястье, открывая голый живот. Совершенно прекрасный живот, которого почему-то стесняется Вадим. Совершенно прекрасные ребра, которые Слава любит выцеловывать, чем вызывает щекотку, и Вадик всегда тянет его за шею к себе, призывая остановиться. Совершенно прекрасные бедра, которые Слава любит сжимать в ладонях, когда они целуются и Вадик сидит на его коленях. Слава почти невесомо касается талии, и Вадим вздрагивает. Но улыбается. — Я тебя не за тело люблю, а за тебя, — Слава как-то особенно бережно притягивает его к себе, трется носом о его, создавая эскимосский поцелуй, и Вадик прикрывает глаза. Ему до мурашек нравятся такие нежности. Нравится даже, будь она неладна, щекотка от поцелуев, потому что она особенная. — Я тебя тоже, — отвечает Вадим. — За тебя. Он первым наклоняется поцеловать и просто касается губ, обозначая, что он рядом. Слава в поцелуй улыбается. Совершенно детский, но такой трепетный и до мурашек. — Мы давно не проводили время вместе. Может, побудем вдвоем сегодня вечером? — Слава нежно поглаживает по щеке большим пальцем, как делал этого час назад на моторе, но только в рамках игры. Сейчас-то уже действия немного смелее и отчетливее. Осталось только за ушком почесать, как любит Вадим. — Угу, — только и отвечает тот, потому что уже хочется уехать из Главкино и отдохнуть, как они любят: закинув друг на друга ноги и бормоча в губы что-то до жути милое, чтобы потом смущенно утыкаться в шею. И просто любить за то, что они есть друг у друга.