Любовь по нотам

Вы можете сказать, что ноты — лишь чёрные точки, изданные на кристально чистых листах бумаги. Вы можете сказать, что ноты — обычные звуки, исходящие от затертых клавиш фортепиано, либо же из недр саксофона. Хотите, утверждайте, что песни льющиеся из уст вокалиста — ноты. Да, пожалуйста. Никто вам не запретит. И, возможно, вы даже будете правы. Ведь с точки зрения музыки — так оно и есть, ноты безоговорочно являются основой любого произведения, исполнять которое вы сможете на инструменте, либо голосом. Но вот с точки зрения музыканта, человека, который днём и ночью ловит на слух различные мелодии, тихие переборы струн и нашептывания любимых песен, с точки зрения парня, сходящего с ума по лакированым гитарам и тяжёлого рока, Хината скажет вам, что ноты — это всё. Он слышит их всегда, везде, начиная с ручки, упавшей на пол во время скучной лекции в ненавистном университете, заканчивая убийственными ветрами, наслаждался которыми парень каждый вечер, около 9 часов, выходя на крышу и позволяя остальным небоскребам насладиться своей игрой. Дождь стучится в окно? Шоё слышит здесь одно — задорный ритм, вывести который способны будут ударники. Что на счёт гудения, остающееся позади всех спешащих поездов? "Чучух-чучух" или что-то в этом роде... Хината чует здесь фортепианные отголоски. Это сложно. Это, порой, сводит с ума, заставляет отвлекаться от важных занятий, которые, в скором времени, могут повлиять на успешное будущее рыжего музыканта. Это принуждает Хинату прямо на экзаменах выискать клаптик бумажки, лишь бы не забыть новоиспечённые рядки новой песни. Бесит, раздражает. Но того стоит. Это того стоит, когда он, в конце всей той будней выматывающей рутины возвращается в свою скромную квартирку, устало усаживается на край кровати, удерживая в руках грифель гитары. И да. Впадает в эйфорию, перебирая тонкими  пальцами серебряные струны. Глаза блаженно прикрываются, ресницы трепещут. Шоё не спеша наигрывает что-то новое, словно пробуя на вкус карамельку. А потом переходит на бой, резко, потому что это его любимая часть — бить по струнай что есть сил, заставляя гитару звучать как можно громче, как можно ярче и.. жёстче. Настоящий наркотик. Тут по другому не сказать. Особенно, когда после удачной игры гитарист заваливается на мягкую простынь, всё ещё не отойдя от своей музыки, зарывается дрожащими руками в непослушные локоны, пытаясь оттянуть их, дабы хоть как-то привести себя в чувства. Не особо, конечно, хотелось, но по другому уже и не уснёшь. Поэтому Хината и любил музыку. Любил ноты, которые заполняли всю его жизнь. — Хината, — Хината уже не Хината, он теперь дерганный перепуганный мальчишка, резко поднявший свои круглые как пять копеек карие глазки на профессора. — Зачитай нам что ты записал. Тишина. Неловкая, кричащая. Шоё пытается понять, что вообще происходит и где он находится. Разве он только что не скакал по сцене, заставляя зал стоя подпевать его авторским песням? Нет?.. Ох, ну, образ в его голове был настолько правдоподобным, что, видимо, гитарист и вовсе замечтался, отдаваясь внутренним фантазиям. Всё же, в этом были свои плюсы, иногда. Не сейчас, но бывало порой. Шоё словно прожигает дыру в преподавателе, пока тот, с таким недовольным лицом, будто парень к нему ночью на лекцию пришёл, нетерпеливо ожидает. Пускай, Хинате некуда спешить. Имеет право делать всё медленно и размеренно.. — Хината. — голос мистера Хайда звучал противно, давил на уши. Словно кто-то в первые в жизни пробовал играть на скрипке. Неисправной скрипке. Жаль, Хината не мог привести ему в пример такое сравнение. Хотя бы потому, что этот мужчина — тот самый препод желание которого завалить тебя на всех экзаменах больше, чем вообще вести лекции о собственном предмете. И хотя бы потому, что Шоё находится на чертовой психологии. — "Мотивация достижения успеха человека в той или иной деятельности зависит не только от наличия мотивации, но и от имеющихся у него способностей, которые просто необходимы каждому человеку для получения наивысшего успеха в его повседневной жизни." Снова ничего. Что же, кажется группа приняла эту игру в молчанку. Взгляды, до этого напряжённые и осуждающие, теперь сменились на "написал на отвали" да "выкрутился опять". Да, выкрутился. Хочешь жить умей вертеться, не это ли главный девиз рыжего сумасшествия? Тем более, когда ведешь холодную войну с нелюбимым профессором. — Мотивация достижения успеха это не просто... — Хината уже успевает тридцать три раза закатить свои и без того уставшие от нагрузки глаза, но, Слава Богу, даже если не верил рыжий в Бога не единого дня, прозвенел разрезающий тишину звонок. И мистер Хайд, не имеющий права задерживать своих подопечных после окончания урока, лишь сжимает злобно зубы. Видно, что сдерживает свои колкие замечания. Но это проблемы уже его, не Хинаты. Сам Шоё то победно улыбается и забавно морщит нос. Тоже сдерживает, только не упрёки, а желание показать профессору свой неугомонный язык. Ну, не в этот раз. Потому что в этот раз солнечный музыкант, коим Хината являлся точно и безоговорочно, лишь хватает свои исписанные бумажки (весь урок истратил на строки новых песен), запихивает все принадлежности в отделение чёрного чехла. Гитара лежит под его партой, всегда и везде. И его сокурсники, конечно не сразу, а где-то с пятого появления Хинаты в университете, стали больше удивляться, когда видели парня без своего инструмента, нежели с ним за спиной. Так, наспех распрощавшись со всеми своими знакомыми, Шоё вылетает в коридор, несется по этажам. Он получает в след кучу недовольных замечаний от других профессоров, даже от учеников постарше. Но всё это уже не несёт никакого смысла, потому что в рыжей голове просто — ноты. Завтра да, завтра он получит прочухана. Только не сейчас, когда по венам уже разбежался адреналин, заводящий полного желанием играть Хинату ещё больше. Раз, два, три, четыре. Лишь бы не сбиться со счета, не упустить эту мелодию. Пять, шесть, семь, восемь. Черт. "за руку возьми  меня покрепче проводи сквозь всю тьму внутри себя обещаю, что станет нам когда-нибудь по легче. словно в декабре зацветёт опоздавшая весна" Был декабрь. Только начало. Поэтому и снег, и мороз являлись какими-то.. не самыми зимними. Словно только пытались влиться в обстановку этой поры. Влажные снежинки путаются в огненном свете волос, почти что сразу тают, словно шелковистые пряди действительно являлись жарким пламенем. Хинату приводит в чувства лёгкий мороз, обдающий его нежные щёчки, и замёрзшие капли воды, ловить которые пытался он языком. Чудесно. Зима, а за ней всегда идёт Рождество, Новый Год. Жаль, что родить Шоё не удосужились в декабре. Тогда.. тогда было бы ещё радостнее. Хотя, куда уж больше. Хината быстро шагает вдоль промокшего асфальта. Местами таял грязный снег, создающий впечатление, что город этот был действительно весьма не чистым. Но Хината знал, что это не так. И этого было достаточно. Он вбегает в подземный переход, со слабой надеждой что там будет по теплее. Наивно. Под землёй не тепло. Совсем. Кажется, что здесь было даже на пару градусов пониже. Что же, Шоё всё равно был вынужден перейти дорогу, а под, либо же через неё, роль особую уже не играет. Время что так, что так пройдет одинаково. Быстро. Парень немного замедлился, боясь, что в спешке ненароком кого-нибудь да зацепит своей гитарой. Не потому, что это просто могло случиться, а из-за того что подобные ситуации не раз происходили с ним, при чем часто. Неприятные случаи, что сказать. Он идёт, аккуратно, но уверенно, уже мысленно перебирая намозоленными пальцами шершавые струны. Ох, вот бы поскорее добраться домой, достать гитару и... Хината замирает. И прислушивается. Не то чтобы ему кажется, или что-то в этом роде но... Черт возьми, ему точно не кажется. Хината замирает, ровно на половине своего пути, отнюдь не просто так. Потому что когда его музыкальный слух вдруг улавливает знакомые переборы, любимые аккорды, он действительно забывает всё свои мысли и просто останавливается как вкопанный. Поворачивает голову и, о чудо, его взор улавливает источник этого прекрасного звука. Шоё слышал о уличных музыкантах, чьи судьбы тем или иным образом принуждали вот так вечерами играть в забытых переходах. Но, если быть честным, всё реже и реже замечал таких людей на улицах Токио. Он долго не медлит, и уже через пару мгновений, без лишнего стеснений, стоит прямо напротив сидящего гитариста. Неважно, заметил ли тот подошедшего, может нарочно проигнорировал, но руки даже не дрогнули, игра не сбилась. А это очень круто. У Хинаты тоже бывали такие моменты. Когда его никто и ничто сбить с толку не могли, однако.. Учитывая то, что привык он, в большей мере, играть в одиночку, чьё-то внезапное присутствие обычно заставляло его запнуться. Карамельные глаза замирают на тонких пальцах, ловко скачущих с аккорда на аккорд. Затем переходят на вторую руку, звонко ударяющей по струнам. Этот прекрасный-незнакомый-гитарист-брюнет, по всей видимости, очень умело владеет музыкой и своим инструментом. А затем Хината дёргается, немного отдавшись назад и цепляя случайного прохожего, когда музыкант вдруг невозмутимо поднимает на него свои глаза, начиная подпевать в такт игре. Шоё не извиняется перед потерпевшей, удачно получившей гитарой по лицу женщине, потому что он просто теряется. Где-то между синевой чужих глаз и бархатным пением. Ноты льются, взгляд смотрит с приятной насмешкой. Видимо, лицо покрасневшего рыжего парня действительно вызывало у брюнета ухмылку. Что же. Теперь не важно. Ничего. Раз, два, три, четыре сейчас тоже вылетают из головы. Хинату больше не интересует мелодия придуманная на лекции. Он хочет только одного — так же. Наверное только это желание ведёт им, когда он отходит к стене, прямо напротив незнакомца. При этом, конечно, не сводя с него очей. Наверное, это заставляет Шоё скинуть сумку с плечей, под всё более напряженный с каждой секундой чужой взгляд. И только это, точно, то самое, чем Хината может себя оправдать. Он хочет, он желает. Он — делает. Берёт, достаёт, садиться. Уперто игнорирует холод, проходящий от задницы по всему позвоночнику. И, когда в руках чувствуется тонкий грифель, Хината, кажется, немного приходит в себя. Только теперь задний ход ему не дают заинтересованные глаза напротив. Тёмные пряди от чёлки почти что скрывали этот глубокий взгляд, но, почему то Хината очень обрадовался, что обладатель столь прекрасных глаз всё же решил не закрывать их полностью. Хорошо. Поехали. Шоё ждёт пару мгновений, по внимательнее присматриваясь к аккордам, а затем вступает. Вступает в эту войну, не холодную, как с тем же мистером Хайдом, а самую настоящую жаркую и захватывающую. Офигенно. Сначала руки немного дрожат. Хината пытается подстроиться под бой, пока его, скажем так "коллега", лишь ускоряет свой темп. Значит, не из тех кто любит подстраиваться. Интересно. Потому что наш юный психолог не из тех, кто любит проигрывать. Уж тем более таким упрямым синеглазым гитаристам. Шоё тоже ускоряет свой бой, беззвучно шипит, когда больно цепляется пальцами о струны. Но терпит. И теперь, немного въехав в эту скорость, он даже пробует перебор. Это слишком опрометчиво, пробовать прямо сейчас, на середине игры, однако кто Хината такой, чтобы отказывать себе в риске? И насколько же приятно, когда тот перебор который он решил взять, идеально подходит. Идеально дополняет. Теперь музыка словно сливается в одно целое, с двух абсолютно разных гитар, абсолютно незнакомых человек. Разносится эхом между стен старой подземки и заставляет людей всё чаще и чаще останавливаться между парнями. Шоё не мог сдерживать улыбки, вызывали которую лишь приятные чувства в груди. И пускай красавчик гитарист теперь избегал прямого зрительного контакта, Хинате это лишь давало понять — он сумел затронуть чужое достоинство. Что ещё тут для счастья надо? Когда песня подходит к концу, рыжик тихо выдыхает весь скопившийся напряжённый воздух внутри него, и чувствует дрожь в руках. Снова это прекрасное ощущение. Как же хорошо. Пальцы задели последнюю струну, повисла тишина. Только лёгкие отголоски игры всё ещё эхом оставались между холодных стен. Глаза метнулись от струн, куда-то вверх, примерно в то же мгновение, когда пространство между парнями начало заполняться тихими хлопками. А потом громче, громче, и громче. Аплодируют. Люди, по всей видимости завороженные игрой двух юношей, стояли, посреди холодной подземки, и аплодировали. И Хинате даже не кажется. Даже не слышится. Он даже уверен, что всё это ему и... Злому брюнету напротив. Который, наконец-то, соизволил снова столкнуться с кареглазым взглядами, имитируя что-то на подобии взрыва. Кажется, если бы не толпа людей, он прямо сейчас бы накинулся на бедного Хинату, вытряхивая из негодника весь дух. Как же хорошо, что они здесь не одни... — Вы сыграете ещё? — нежный голос заставляет парней устремить взгляд на чью-то девичью фигуру, отрываясь друг от друга. Девушка, мило улыбнулась, бегая глазами то к одному, то к другому. Видимо, самая смелая из всё ещё стоящей толпы. — Пожалуйста Уже немного увереннее добавляет она, и брюнет уверенно кивает. Кидает мимолётный взгляд на рыжее бестие и начинает вступительную партию. "Сможешь?" всем видом спрашивает его недовольное выражение лица. "Смогу" наглой улыбкой отвечает ему Хината, играя свой перебор. Потому что даже если до этого что-то не удавалось, сейчас Шоё чувствовал открывшееся второе дыхание. Сможет, всё сможет. Докажет, свою честь отстоит. И так песня за песней. Этот бой идёт, по ощущениям, почти что целую вечность. До тех пор пока пальцы не начинают изнывать, пуская пульсацию ноющей боли по всему телу. До тех пор, пока бледный свет освещения не начинает едва заметно мигать. До тех пор, пока последний их зритель не кидает купюру в чей-то чехол, на последок благодарно улыбнувшись. Ах, точно. Деньги. Не то чтобы Хината не замечал, что люди чем-то там шуршали около его сумки, небрежно кинутой рядом с ним. Просто даже в голову не пришло, что кто-либо станет платить за его игру. В далёком будущем да, возможно. Когда он станет популярной рок-звездой, будет гастролировать по миру и... — Эй, — Хината лениво изгибает бровь, устало выражая заинтерисованость. Оказывается, что брюнет успел подняться с асфальта, и теперь нависал над всё ещё сидящим Хинатой. Да уж, его росту Шоё позавидовать точно может.. — какого чёрта ты творил? — Извини? — нет, он правда не понимает что не так. Играл плохо? Но, вроде бы, люди считали иначе. По крайней мере, приличное количество купюр и монет в его сумке должны это подтверждать. — Что-то не так? Тяжёлый вздох. Взгляд Хинаты цепляется за сжатые ладони его собеседника. Злится, что-ли? — Какого чёрта ты приперся сюда играть? — Слушай, а ты полицию уже вызвал? — Шоё поднимается со своего места, параллельно загружая гитару в чехол. Деньги сразу переезжают в карманы, всё это под недовольный взгляд темноволосого. — Что? — Ну, должны быть я позарился на твою личную територию? — инструмент закидывается на плече, от чего коротышка тяжело выдыхает от внезапно появившейся боли в области шеи. Холодно, да ещё и устал. — Хочешь совет? Не язви. — брюнет делает шаг вперёд, заставляя рыжего на автомате отступить назад и упереться в стену. — Эти деньги - мои Он кивает в сторону кармана, который пару мгновений назад Хината наполнил деньгами. — С какой радости? — Если бы не ты.. — дыхание парня учащается, брови сильнее сносяться к переносице. Синие глаза словно темнеют от внутренней кипящей злости, Шоё это хорошо видит. — Мне бы досталось больше. — Но я ведь тоже не просто так сидел, да? — в отличии от него Хината очень даже спокоен. Старается, ведь подать вид испуганной жертвы означает проиграть. — Или не хочешь признавать, что я играл лучше? — Да ты.. — Шоё жмуриться, когда его хватают за ворот пальто, но тут же распахивает глазенки обратно, сверкая холодными карими безднами. Он не боится. И разница в росте его не пугает. И то что брюнет, видимо, едва ли сдерживает свою агрессивность. — Хочешь совет? — внезапно спрашивает Шоё, вгоняя брюнета в лёгкую расстеряность. Какой ещё к чёрту совет, если его сейчас колбасить собираются? Парень лишь успевает приоткрыть рот, дабы издать едкие мысли вслух, но в итоге оттуда вырывается лишь что-то на подобии жалостного воя, от прилетевшего между ног колена. Руки разжимаются, а Хината уже увереннее стоит на земле. И пока синеглазый сгибается пополам, пыхтя и чертыхаясь от боли, рыжий победно улыбается, собираясь сматываться отсюда поскорее. — Хочешь жить — умей уворачиваться от удара в пах. И Шоё скрывается из поля зрения потемневших синих глаз. Следом за ним утихли и характерные шумные звуки. Поражение. Для Кагеямы Тобио. И победа для Хинаты Шоё. Пускай они того ещё не знают.