Теплое молоко

Когда-то давно хозяйка принесла ещё маленькую котенку Се Лянь, в надежде, что кошка подрастет и будет ловить мышей, что часто селились в хлеву и мешали спокойно жить коровам. Маленькая кошка подросла и со всей ответственностью подходила к своей работе. Мышей она ловила, иногда убивая, и относила подальше, а по возвращении всегда настаивала на своей награде — теплое, свежее молоко. Обычно ей было мало того, что приносит ей хозяйка, и она шла к своей любимой белой буренке — Безликой. Не корова, а бедствие. Ещё и достались ей большие рога, которые она всегда не прочь использовать, особенно если ей чего-то не хочется делать. Маленькая кошка знает, с Безликой шутки плохи. Но это не мешает ей снова и снова выпрашивать любимое лакомство. Пока другие коровы паслись на лугу, Безликая из-за травмы ноги отдыхала в своем личном стойле на свежей соломе, ожидая постоянную гостью. — Бай-цзэ, — кошка, стоило ее только вспомнить, уже появилась рядышком, перепрыгнув ограждение. — И кто это сюда пришла? Маленькая кошечка снова хочет молока? Пока Безликая говорила Се Лянь легла рядышком, положив голову на бедро, но получила сильным хвостом, и быстро села, давая сесть Безликой. — Следи за манерами, маленькая кошка. Вот знаешь что вам, кошачьим нельзя молоко, — Безликая упёрлась спиной об стену и сложила руки возле груди. От этих движений колокольчик на одном ее роге звякнул, и его тут же инстинктивно поймала своими руками Се Лянь — кошачьего в ней было даже большего, чем человеческого. Кошка на секунду замирает, задумавшись, а затем резво села на бедра, ловя недовольный взгляд и теперь крепко держалась за этот рог с колокольчиком и белым бантиком чуть выше. — Не наглей. — Безликая шипит от боли, маленькая зараза задела ее больную ногу своей. — Ты слишком сильно надеешься на мою доброту. Белая кошка в знак извинений ластится об выставленную руку — Безликая уже собираюсь ее остановить — и нежно урчит. — И от кого ты этому научилась? От меня точно не могла. Се Лянь лишь хитро улыбается и свободной рукой проводит по груди, ощущая сквозь плотную ткань чужое тепло. На ней было только нижнее белье, но одной рукой все равно было тяжело развязывать, ведь рог отпускать нельзя — иначе их хозяйка ими воспользуется и прогонит наглую морду, а Се Лянь этого меньше всего хотелось. Хорошо, что ей хватит и одной молочной железы и не надо развязывазывать узелки на другой стороне. От такого вида у маленькой кошечки в глазах искры от удовольствия, и губы пересыхают. Се Лянь проводит языком по темной ареоле, кожа такая приятная и мягкая, в отличии от шершавого кошачьего языка, что заставляет Безликую тяжелее выдохнуть и прикрыть глаза. Оставив небольшой засос чуть выше, Се Лянь берет в рот сосок и даже этого уже хватило, чтобы пошло молоко, такое нежное, ещё горячее, сладкое и все это ей одной. Безликая слышит довольное урчание кошки, что так активно терзает бедный сосок. Рог уже давно она не держит, по привычке лапами «масирует» живот. Безликая соврет если скажет это неприятно. Очень даже приятно. Можно даже расслабиться и помедитировать, и порой в такие моменты, Безликая задумывается, кто ещё кого приучила: она эту кошечку, что таскает всякое вкусное и спину и ноги своими нежными руками массирует, или эта кошечка, в который раз сидит на ней, сладко урчит и пьет ее молоко. Насытившись, медленно и осторожно Се Лянь слезла с бедер, и теперь прислонилась к плечу Безликой, обняв ее руку. Она так и продолжала урчать, закрыв глаза, и похоже от такого сытного обеда уснула через пару мгновений. Ее пушистые кошачьи уши иногда подёргивались, и Безликая, хитро хмыкнув, укусила одно — не разбудила, но Се Лянь поморщилась. Мурлыканье маленькой кошки усыпляло, и белая буренка сама не заметила, как тоже провалилась в сон.