Здесь вообще-то учатся

Пару снова перенесли и совместили с другим потоком. Казуя нехотя плёлся по коридорам университета. За окном стояла осень, которая разлила алую и золотую краску на всей растительности вокруг корпусов. Хотелось не слушать нудный монолог преподавателя по менеджменту, а лежать на ещё зелёной траве, следя за чарующим полетом листочков гинкго… Аудитория встретила Каме гулом голосов. Их засунули в амфитеатр — ступени со стоящими на них столами и лавочками спускались ярусами к кафедре, за которой висела доска. Окинув взглядом уже рассевшийся народ, Казуя отметил, что все сохранили почти строгое разделение: его поток занял нижние ряды, а смежный устроился наверху. Только некоторые студенты сидели вперемешку, видимо, нашли знакомых и остались вместе с ними. Почему-то один ряд был абсолютно пустым, примерно посередине аудитории, эдакая разграничительная линия между потоками. Недолго думая и не имея желания сейчас ни с кем общаться, Казуя посчитал его идеальным местом для себя, присаживаясь ближе к краю. Сзади послышалось множество шепотков и усмешек. Решив, что что-то не так с его внешним видом, и нервно приглаживая пряди на затылке, он обернулся, чтобы выяснить причину такой реакции. Все старательно отводили глаза, несколько девушек залились краской, а кое-кто из парней с заговорщическим видом ему подмигнул. Казуя возмущённо повернулся спиной к этим идиотам, как он их уже про себя окрестил. «Какого хрена?» — подумал он, доставая конспект с ручкой и погружаясь в ленту соцсетей, пока не началась пара. — Кхем… Это моё место. Возле ряда, на котором сидел Казуя, встал высокий темноволосый парень с хвостом, собранным на макушке, и в солнцезащитных очках. Он жевал жвачку, держал руки в карманах и всем своим видом показывал полнейшее небрежение окружающим миром. — Ха-а? — Казуя непонимающе уставился на него, потом сдвинулся немного к середине, отмечая, как сзади все притихли. — Извини, было свободно. Не знал, что место забронировано. Я подвинусь. — Нет, ты не понял — весь ряд мой. Я здесь сплю. На этих словах брови Казуи поползли вверх: давно он не встречал таких наглецов. Хотя, скорее всего вообще ни разу. В его школе, конечно, были хулиганистые ребята, но не в его окружении и даже не в его параллели. — Чего-о? Вообще-то, люди здесь учатся. Ты не перепутал здания? Это университет, а не гостиница, — фыркнул Казуя и, окинув небрежную и широкую одежду парня, рваные джинсы оценивающим взглядом, продолжил: — Хотя, скорее, ты привык к вокзалу. Парень надул и лопнул пузырь, на мгновение показав розовый язык, собравший остатки жвачки с пухлых губ, потом снял очки и окинул Казую взглядом сузившихся глаз: — Ничего, сиди, ты мне не помешаешь. Надеюсь, я тебе тоже. Бросив сумку и очки на стол, наглец разлёгся на лавке, закрыл глаза, будто на самом деле собирался спать. Казуя снова поднял брови, но, решив не обращать больше на раздражающего соседа никакого внимания, открыл конспект и записал дату на полях. Сзади зашушукались сильнее, кажется, даже послышался щелчок камеры мобильного. В это время в аудиторию вошёл преподаватель, поздоровался и сразу же принялся писать что-то на доске. Минут пять или чуть более того Казуя спокойно конспектировал монотонную бурду про торговые марки и фирменные знаки. Как вдруг его бедра обхватили и дёрнули вбок. От неожиданности он ойкнул, тут же склоняя голову к самому столу, — лектор укоризненно поднял глаза. Мгновением позже его ноги придавило чем-то тяжёлым. Посмотрев на свои колени, Казуя задохнулся от возмущения и прошипел: — Что ты себе позволяешь? — Ну не зря же тебе здесь прохлаждаться — побудешь подушкой. Арендная плата за сидение на моём ряду. Всё тот же парень, не открывая глаз, вытащил жвачку изо рта и прилепил снизу на столешницу, а потом, окончательно обнаглев, начал ёрзать головой по коленям Казуи, как по настоящей подушке, уминая и укладываясь поудобнее. При этом он несколько раз задел ширинку и потёрся о неё макушкой. Казуя судорожно втянул воздух и неестественно выпрямился, стараясь отвлечься от чужих манипуляций, явно призванных вывести его из себя. Он не мог ничего поделать: если сейчас поднять шум, то потеряет лицо в глазах окружающих и его выгонят с лекции. Но вот после пары стоило с этим разобраться. Прошло ещё несколько минут, и Казуя начал успокаиваться и привыкать к раздражающему фактору. Как вдруг наглец под столом перевернулся на живот, одной рукой обхватил его задницу, не позволяя отодвинуться, а подбородком принялся тереться о бедро из стороны в сторону, снова надавливая на ширинку, теперь уже гораздо отчётливее. Казуе хотелось взвыть от чужой беспардонности и того, что наливалось сейчас внизу живота. От мысли, что член набухает и распирает ткань джинсов и это заметно не только ему, лицо и уши обдало жаром, а по спине пробежал холодок. В следующее мгновение лежащий парень ударился затылком о столешницу, достаточно громко, чтобы привлечь внимание аудитории, а потом ещё раз. Казуя в панике положил левую руку ему на голову и придавил её вниз. На что парень открыл глаза и, усмехнувшись уголком губ, прошептал: — М-м, кажется, кто-то не прочь пошалить. А таким примерным мальчиком выглядел: «Здесь вообще-то учатся». Я так и понял, какие знания тебе нужны. Казуя сглотнул, вновь чувствуя горящие щёки и отдёрнул руку, возвращая её на конспект. Ему же только послышались смешки за спиной, правда? А парень под столом хмыкнул и осторожно потянул собачку на ширинке вниз. Возмущению Казуи не было предела, а ещё стало по-настоящему страшно, что вот это всё сейчас могут увидеть сотня человек. Он склонил голову между рук, которыми опирался на стол, и прошипел в чужой затылок: — Отвали, придурок! Видимо, получилось слишком громко, потому что в его сторону заозирались ребята, сидящие снизу, и зашикали. Казуя готов был спорить, что от него уже пар идёт, после очередной волны жара, прилившего к лицу, но в следующее мгновение он едва не охнул и потрясённо закусил губу, почувствовав прохладные пальцы, ловко оттягивающие ткань боксеров и освобождающие его потвердевший член. — Твой дружок ничего такой, кстати. И даже не кривой — знаешь, иногда бывает, если застёгнутым на все пуговицы ходить, — подлил масла в огонь стыда наглый шёпот. Это не помогало: ни похвала, ни издёвка — узел, сворачивающийся внизу живота, казалось, оттягивал на себя всю кровь из организма. Казуя оцепенел, боясь привлечь ещё больше внимания. Тысячи мыслей проносились в голове, а он всё сидел, стиснув кулаки, уставившись невидящим взглядом в конспект. «Ками-сама, как стыдно!» А ловкие пальцы в это время гуляли вверх-вниз по члену, усиливая возбуждение. Затем на головку надавили, Казуя вздрогнул, и из-под стола раздалось достаточно громкое и довольное «хм-м». Парни, сидящие сзади, придушенно хохотнули — уже не было никаких сомнений, а лектор опять посмотрел в их сторону, показательно громко откашлявшись. Казуя вжал голову в плечи, не зная, что сделать — как незаметно прекратить весь этот цирк. И тут парень под столом облизнул головку, а потом ещё и ещё раз. Казуя только сильнее закусил губу, холодея от ужаса и чувствуя, как последние остатки крови отливают от головы, вымывая любые здравые мысли. Он был уверен, что его лицо из пунцового превратилось в бледное в мгновение ока. А язык продолжал дразнить и обводить головку, поигрывая с уздечкой, надавливая кончиком на уретру, из которой уже показалось немного предэякулята. Послышался влажный звук и вслед за ним тихие слова: — Какие вкусные пай-мальчики пошли. — Т-ты-ы… Казуя зажал себе рот двумя руками, потому что не ожидал сказать это так громко и не хотел, чтобы кто-то из его сокурсников, сидящих ниже, догадался, что сейчас происходит. Они и так уже странно косились на него. Хватит того, что ребята, учившиеся с этим извращенцем, откровенно потешались, кто-то даже протянул руку с мобильным и попытался сфотографировать, чтобы лучше рассмотреть, улучив момент, пока преподаватель повернулся спиной и снова что-то писал на доске. А парень под столом, казалось, ничуть не заботился о том, что подумают остальные. Он обхватил головку губами и втянул щёки, рука его в это время двигалась вверх-вниз по члену. Дыхание Казуи постепенно учащалось, он уже плохо контролировал своё тело и сознание и даже не обратил внимания на то, что его заставили сползти немного вниз. Но вот момент, когда чужой рот вобрал его член полностью, зафиксировался особенно четко, потому что парень начал издавать горлом какие-то тихие вибрирующие звуки, от которых побежали мурашки по всему телу. Собственные пальцы стали неконтролируемо дрожать, выбивая дробь по столешнице. Казуя не знал, куда деть свои руки, и не придумал ничего лучше, чем положить их на плечи и голову наглеца. Влажный рот двигался по члену, то вбирая его полностью, то выпуская. Ритм менялся без какой-либо последовательности. Казуе пришлось до крови прикусить губу, чтобы не стонать: не хватало ещё выдать себя с потрохами. Хотя одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять, что с ним творится. Он сжал в кулак волосы парня и стал направлять движения его головы, одновременно толкаясь бедрами вверх. Но, судя по всему, быстрый конец мучений ему не светил, так как всё те же прохладные пальцы сдавили его член у основания. Казуя немного протрезвел от этого прикосновения, тихо заскулил, заёрзал на лавке и попытался отстраниться. — Хочешь, чтобы все узнали? — раздалось тут же, и он замер, поняв, сколько шума производил, ловя на себе взгляды и слыша тихое шушуканье и смешки. — Или хочешь кончить? Язык заскользил по головке — Казуя судорожно сглотнул и прошептал, сдаваясь: — Да-а… — Тогда попроси. — Нет, — он мелко потряс головой, но отодвинуться больше не пытался. — Как знаешь, я могу так долго. Парень снова вобрал член Казуи в рот и принялся двигать головой вверх-вниз. Заглатывая его глубоко, он каждый раз начинал вибрировать горлом, потом выпускал полностью и щекотал головку кончиком языка, после снова обволакивая горячей и влажной теснотой. Это всё заставляло Казую кривить брови и кусать губы, чтобы не издавать ни звука. Ощущения постепенно становились болезненными из-за перевозбуждения, а внутри происходила борьба между гордостью и здравым смыслом. Движения же всё не прекращались: член то полностью погружался в рот, то оставался только безжалостный язык, который терроризировал головку и будто хотел проникнуть внутрь уретры. И Казуя не выдержал, судорожно втянув в себя воздух, он выдохнул: — Пожалуйста… Парень усмехнулся, разжал пальцы и задвигался быстрее, плотно сомкнув губы, а языком прижимая член к нёбу. Казуя тихо сходил с ума, подаваясь бедрами навстречу влажному рту, направляя чужую голову, пока, наконец, его не накрыла разрядка. Словно не было вокруг никого и ничего, а он где-то в небе парил, только от каждого взмаха крыльями по телу пробегали пульсирующие спазмы. — Каменаши Казуя, — громкий голос лектора вывел его из прострации. Значит пара закончилась, и уже шла перекличка. — Каменаши Казуя? Он потянулся вверх пальцами, ощущая конечности безмерно тяжёлыми, и нетвёрдым голосом ответил: — Здесь. Рука безвольно упала под суровым взглядом преподавателя. — А, наш нарушитель спокойствия. Дальше второй поток… И зазвучали незнакомые фамилии. А Казуя залился краской, это было позором — такое замечание профессора. Тут он осмелился перевести взгляд на свои колени, молясь, что просто задремал и всё ему приснилось. Только этот наглец, который творил такое с ним на паре, не думал никуда исчезать. Мало того, он… Только тут до Казуи дошло, что он кончил в рот этому незнакомому парню. А тот, ни капли не стесняясь, слизывал сейчас остатки спермы с его члена. — Аканиши Джин? Парень вынырнул из-под парты, вытирая большим пальцем белёсую капельку с уголка губ, и громко отозвался: — Я, — после чего повернулся лицом к Казуе: — Будем знакомы? Он готов был провалиться сквозь землю, слыша сейчас все эти удивлённые вздохи, сменяющиеся на понимающие усмешки, видя краснеющих девушек, ошарашенных парней. Казуя спрятал взгляд под чёлку, трясущимися руками застегнул ширинку и буркнул: — Ну ты и мудак! — Только сейчас заметил? Аканиши надел очки и яркой улыбкой провожал всех выходящих из аудитории. Когда не осталось никого, кроме них двоих, он шутливо толкнул Казую в плечо кулаком. — Пойдём, кофе угощу. Мне понравилось спать у тебя на коленях. И не только,- Аканиши со вкусом прищёлкнул языком. Он вдруг задорно рассмеялся и потянул Казую за руку. Тот удивился столь разительной перемене настроения и образа, мысленно мечась между желанием нахамить и провалиться сквозь землю. В итоге Казуя принял предложение, мстительно намереваясь заставить Аканиши скупить весь кафетерий. На следующую пару со своей группой он не был готов идти.