Ночь оборотня.

Серебряная луна светила прицельно и ясно, попадая точно в затылок.Серебряный лунный свет проливался на деревья, кусты и придорожные травы мягким расплавленным серебром, превращая окружающую местность в нереальную декорацию из странной сказки. Девушка торопилась, задыхаясь, шла быстрым шагом, жалея, что босоножки на высоком каблуке, не позволяют перейти на бег. Миновала кусты сирени, спустилась на дно оврага, где был накинут шаткий мостик, а внизу сонно журчал ручей. От тихого и булькающего, пришепетывающего разговора ручья на душе стало легче, и девушка задержалась, постояла у мостика, по -прежнему немного досадуя на себя. …Все проходило не так на деревенской дискотеке. Она чувствовала себя лишней, маялась нетерпеливо, ожидая ее конца. Усталый магнитофон смолк. Их девичья компания загомонила, зашумела, прощаясь и собираясь в обратный путь. В свою деревню, расположенную недалеко, километрах в пяти от села, где в деревенском клубе проходила дискотека, и задыхаясь хрипловато, шипел задерганный магнитофон. В деревню она приехала к тетке, на все лето, отдыхать. Подумала вновь об этом, презрительно усмехнулась: «Сплавили». В который уже раз подумала она о родителях, которые, уехали отдыхать по хорошей путевке, а ее заперли в деревне. - Мы вернемся, начнем делать ремонт, а ты сможешь спокойно отдохнуть. –Она кивнула головой, вспоминая слова матери. – Как же, я просто не буду им мешать. - И пошла к мосту, осторожно переступая ногами, обутыми в модные босоножки с переплетениями тонких ремешков. Перед мостом подумала, решила, что тонкие каблучки провалятся сквозь старый, неровный настил деревянного моста, нагнулась, осторожно сняла босоножки и взошла на мост, придерживая и босоножки, и сумочку, в одной только, в правой руке. Шершавые доски моста приятно холодили разогретые, натруженные ноги, уставшие от тонких ремней босоножек, танцев, долгой ходьбы. Она задержалась еще раз, постояла на середине моста, прислушалась к шуму листьев и шепоту ручья. Зябко поежилась от прохлады, укрытой темнотой и бегущей водой. Она стала подниматься наверх, переступая через кружево света и тени, что превращал настил старого мостика в мерцающее серебряное полотно. Затем вышла на склон, пологий и ведущий к сосновому лесу, старому, пустому, просторному. И невольно поежилась от ощущения, если не страха, то неясного напряжения, торопливо нарастающего внутри. - Оборотней не бывает, - успокоила сама себя и продолжила подъем, до тех пор пока не вошла в лес. Темный, с серебристыми тенями лес стоял перед ней, неподвижный и замерший. Высокие сосны раскидали кроны и рассматривали ее исподлобья и неторопливо. Деревья сторонились тропинки, уходившей в лес далеко, и не мешали человеку продолжать свой путь. Она шла по ковру, мерцающей светом хвои и чувствовала спиной непрерывное за собой наблюдение. Оборачиваться не могла и не хотела, боялась. Уходила дальше в лес, по тропинке, усыпанной слоем сухой, колкой хвои. Хвоя, попадала под ноги, пересыпалась щекотно хвоинками, стелилась под босые ноги легким, шуршащим ковром. Она уходила все дальше, одинокая среди тишины, заговоренного безмолвного и сказочного леса и успокоилась постепенно. Обида на неудачный «выход в свет» и свои же промахи, неудачную дискотеку, постепенно улеглись. Сейчас она была, скорее рада, что возвращается домой. Одна, короткой дорогой. Сказки, которые рассказывают в деревнях, про оборотней и опасностях здешних дорог, годятся для запугивания слабых, и не смогут испугать ее. Рассказ об одиноком, случайном путнике, исчезнувшем ночью, в такое же яркое полнолуние, как сейчас, не испугает ее тоже. - Я сильная, - подумала девушка, - и не буду принимать необычного вида большой пенек за волка – оборотня. – Пенек зашевелился. Девушка взвизгнула и побежала быстро, почти не касаясь пальцами ног сухой хвои. Сбившись с ритма дыхания, остановилась перевести дух и поняла, что сбилась с пути. Сосны столпились вокруг нее, покачивая высокими кронами от ветра, пролетавшего над деревьями и совсем незаметного внизу. В движении деревьев не было осуждения, только недоумение по отношению к ней, маленькому человечку, осмелившемуся побеспокоить, нарушить их ночной неторопливый покой. - Я не могла по-другому, - неожиданно и мысленно пожаловалась она, обращаясь к высоким соснам. – Они бы меня не поняли. И, может быть, даже стали бы смеяться надо мной и называли бы меня трусихой. Девушка вновь ощутила раздражение и пошла вперед, надеялась найти знакомую тропинку. Она шла и вспоминала о том, как не хотелось ей собираться на дискотеку. - Дискотека, - хмыкнула она. – Деревенские посиделки, вот что это такое, и не более. С непрерывным лузганием семечек, надрывным воем магнитофона, танцами, ритм и пластику которых, она так и не смогла понять. Устаревшие«буги», испорченный «латин»? Она старалась подстроиться. Жалела, что согласилась на уговоры подружек и пришла. Впрочем, ночь была хороша. Как только дискотека закончилась, а музыка смолкла, и свет в клубе погас, ночь вновь подступила вплотную, положила мягкую вату в уши, пошевелила волосы легким касанием ветерка. Они возвращались большой и шумной компанией. И обратная дорога, казалась ей легка. Она не принимала участия в общем разговоре. Слушала, улыбалась. И не вмешивалась в разговоры об оборотнях до тех пор, пока один из ребят, сопровождающих их девичью компанию в деревню, не начал рассказывать длинную историю про оборотня, живущего в старом хвойном лесу. Девчонки охали, делали большие глаза, от страха взвизгивали и выглядели таинственными и прекрасными, с большими от страха, блестящими в ярком свете луны глазами. Неожиданно для себя самой, она сказала. - Оборотней не было, нет, не бывает в принципе. И не будет на свете никогда. – Неожиданно вышло громко. Рассказчик услышал, сказал спокойно. - А у нас есть. - Не бывает, - протянула она, рассматривая собеседника в упор. Он оказался темноволосым, глазастым, невысоким парнем. Язвительно прищурился, спокойно и ласково спросил. - А ведь слабó? - Что, слабó? – недоуменно спросила, не понимая его речь, девушка. Но остальные девчата поняли. Одна из них охнула, испуганно и возбужденно. - Мишка, ты что? - А через старый лес ночью пройти, сейчас, в полнолуние, слабó? –Продолжал парень. - Зачем? – Поинтересовалась она. - Там оборотень, говорят, живет. – Пояснил парнишка. – Но ты ведь городская. В нечистых не веришь, оборотней и водяных не боишься. Через лес короткой дорожкой пробежишься и домой скорехонько придешь. Тем более, что наша компания, гляжу, для тебя совсем неинтересная. - Мишка, луна же вышла, полная. – Показала рукой в сторону большой светлой луны, одна из девушек. - А что луна? – Пожал плечами парень, которого называли Мишкой. – Она у нас городская. Знает, что оборотней и леших не бывает. Там лесу пятнадцать шагов по тропиночке. Но если вдруг заблудишься или потеряешься, кричи, мы поможем. - Ни за что не закричу, - решила его городская собеседница и показала рукой, спрашивая. - Мне сюда? - Ага, - кивнул головой Михаил. За то время, что продолжался их напряженный разговор, вся компания неторопливо шла вперед и сейчас стояла у развилки дороги. Прямо шла широкая торная дорога, длинная и утоптанная лошадьми, повозками, машинами. Налево уходила узкая тропинка. - Пока, - Взмахнула девушка рукой, развернулась, пошла по тропинке. - Иринка, не надо, - позвал ее вслед кто-то из девчат. Она не обернулась.Ушла. - Может и правда, не надо было, - шевельнулась в голове запоздалая мысль.– Идти одной через незнакомые места, темноту и ночь. – Девушка прогнала ее. –Ерунда, я скоро буду дома. – Оборвала все мысли, обернулась на осторожный шорох, рядом, за спиной и встретилась взглядом с оборотнем. - Оборотней не бывает, - вновь растерянно подумала она, испугалась вдруг, понимая, - не бывает волков размерами с человека. Она попала в ловушку и ей, кажется, не выжить. Она рванулась вперед, на удивление легко выскочила на тропинку и побежалапо ней, испуганно запрещая себе оглядываться. Неожиданно и легко, она пробежала через лес, изорвала в кровь ноги и перемахнула через овраг,оцарапала босые ступни, и начала карабкаться на насыпь заброшенной железнойдороги. И только взобравшись наверх, она оглянулась. Оборотень бежал рядом, за ней. Поднимался следом по насыпи, неторопливо и легко. - Оборотней не бывает. – Вновь подумала девушка. Размахнулась и, перехватывая сумочку в левую руку, кинула в чудище танкетки. Одну за другой. Вторая, переворачиваясь в воздухе, глухо и больно ударила оборотня подкованным металлическим каблучком. Серебристо-желтый огромный волк осел на задние лапы. Она сказала. - Пошел прочь, грязная собака. Оборотень показал в ехидной улыбке - оскале зубы и начал превращаться. Она выдержала до середины. В тот момент, когда из танцующих подергиваний и нарастающих изменений, на теле волка стала появляться человеческая голова, девушка слабо взвизгнула, отвернулась, побежала. Она бежала быстро, легко, на цыпочках, почти летела. Она бежала вперед по железной дороге, и две тусклые рельсы бежали с ней наперегонки. Через мерцающее марево она бежала, не чувствуя боли в пораненных ногах. - Фея с окровавленными ножками, - подумала о себе отстраненно, вспомнила фразу из рассказа любимой Кэтрин Мэнсфилд. Засмеялась коротко и, задохнувшись, остановилась. Она выбежала к разъезду. И в месте, где заброшенная узкоколейка подходила вплотную к действующей железной дороге, девушка увидела строение, напоминающее домик путевого обходчика и пошла к нему. Подошла вплотную, оглянулась, увидела. Навязчивый кошмар продолжался.Оборотень превратился в человека окончательно, продолжал ее преследовать, и был так близко. Девушка вошла внутрь домика и увидела, что будку - времянку стали разбирать.Вынули стекла и забили рамы досками, наполовину разобрали пол. Часть досок увезли, другую оставили. И оставили входную дверь. Она поблагодарила разрушителей. Выбрала доску прочнее, закрыла дверь и заперла ее, пропуская доску через вбитые в косяки железные скобы. И, скорчившись на полу, замерла, из последних сил надеясь, что если будет сидеть очень тихо, то беда пройдет стороной. Лунный свет пробивался сквозь щели в окнах, тонкими полосками ложился на пол, разделяя его на неравные прямоугольники и квадраты. Девушка прислушивалась. Оборотень приближался. Гравий хрустел под его тяжелыми шагами. А ей, казалось, это дрожит земля. Так в её висках билась кровь.Оборотень подошел к будке, наклонился, обнюхал ручку двери и, вскинув голову, торжествующе захохотал и залаял, потом завыл. Она сжалась в комочек, стараясь стать меньше и незаметнее, мечтая исчезнуть совсем. А оборотень начал обходить будку обходчика по кругу, стараясь заглянуть в каждое из окон по очереди. Он скребся и шуршал. Затем надавил телом на дверь. Хлипкая дверь заскрипела под натиском и весом, затем поддалась и упала внутрь. А оборотень застыл на пороге, неуклюжий, сутуло-согнутый, совсем непохожий на человека, ЧУЖОЙ. Девушка кинулась прочь, пытаясь убежать из ловушки, успела спрятаться в угол, ударилась больно щиколоткой, зацепилась за вывернутую доску, упала. - Помогите, - всхлипнула девушка и увидела, как оборотень перешагнул порог и приближается к ней. - Нечистая сила сама в дом не приходит, - зазвучали вдруг в ее ушах памятные слова бабушки, голос спокойный и ласковый. – Она ждет, пока ее пригласят. - Что я наделала, - в отчаянии решила Ирина. Оборотень не смог бы войти. Своим всхлипом, помогите, я сама его войти пригласила. – Она подняла перед собой руки, села прямо, сказала спокойно, громко, нараспев. – Пошел прочь! Уходи, грязная злая собака! Оборотень вздрогнул, отскочил, попятился. - Я прогоняю его, - поняла Ирина, ощутила в себе странную, уверенную силу.И обнаружила, что подвернула ногу намного больнее, чем думала. Выпрямилась,вздохнула, застонала. - Ой, мамочка, помоги! – И вновь увидела рядом оборотня, который осмелился и приближался к ней. Вытягивая для защиты руки, глядя пристально в ярко-желтые звериные и,может быть, зверские глаза оборотня, девушка стала читать старинную бабушкину молитву: заговор, заклинание, оберег... Так, как его запомнила. Большой оборотень тонко взвизгнул, отступил. Молитва закончилась. Оборотень обождал, немного подумал, снова стал приближаться. Ирина обругала себя. - Надо бабушку вовремя слушаться. Не пропускать мимо ушей те заклинания - обереги, которые она велела запоминать. – Подумала девушка. И со спокойствием отчаяния начала читать на память стихи. Объявила автора: Федерико Гарсиа Лорка. - В мир я незрячим пришел, о Господь, скорби моей сокровенной, Зачем же, мир покидает незрячая плоть. И у меня Только свеча, да простыня. С ЧЕРНОГО НЕБА ЖЕЛТЫЕ СЕРПАНТИНЫ. Стихи Лорки произвели на оборотня впечатление. Не меньшее, чем оберегающий заговор. Он задрожал, заскулил, отступил. Девушка продолжила читать Лорку. Затем перешла на Пастернака. И если бы луна, яркая, огромная, прекрасная, размерено совершающая свой путь по небосклону, могла бы удивляться или размышлять, она бы непременно заглянула сквозь выбитую дверь в домик - будку путевого обходчика. И обнаружила бы там странную картину. Располосованный лунным светом оборотень корчился и отступал, старался спрятаться в темный угол. Хрупкая невысокая девушка шла вслед за ним,негромко проговаривая слова размеренной, распевной речи. Звенящая напряжением речь наполняла воздух ощущением СИЛЫ. Оборотень, загнанный в угол, коротко взвыл. Его преследовательница не остановилась... Минута медленно текла за минутой. В ее сознании ничего не изменялось. Сквозь серую паутину, застилавшую сознание, проходило лишь чувство опасности, исходившее от груды серого меха, беспомощно скорчившейся в углу.Вытянув вперед, приподнимая вверх руки, девушка боролась, не понимая, что ей никто больше не угрожает. Ранним утром, до восхода солнца, на сером холодном рассвете, путевые обходчики, проходящие мимо, услышали сорванным голосом произнесенные ритмичные, рыдающие звуки. Удивились, заглянули в будку обходчика. И увидели: стоя на коленях, склонившись над грудой серо-желтого меха, небрежным комом, сброшенного в углу, нависая над этой грудой, тоненькая темноволосая девушка нараспев читала что-то, размеренное и выразительное. Нет, говорила напевно. Нет, пыталась что-то сказать, а сорванный голос ей не подчинялся. Но воздух в тесном помещении, казалось, дрожал, наэлектризованный прикосновением непонятной и мощной силы. Путейцы переглянулись. По телу оборотня пробежала легкая дрожь. Но прекращая начало его движения, девушка заговорила, сказала что-то рифмованное. Оборотень вздрогнул, затих и больше не шевелился. Старший из людей, переглянувшись с остальными, вошел внутрь домика и положил руку девушке на плечо. Осторожно, с опаской. Она зашевелилась. Пробовала развернуться, потеряла равновесие, запрокинулась, стала падать набок и в сторону. Мягко и безвольно, как большая кукла. От этого движения,ее волосы рассыпались. И среди темных, почти черных волос сверкнула широкойп рядью преждевременная и яркая седина. - Жива? – Спросил младший осторожным шепотом. Они вынесли спасенную девушку из будки, тепло укутали в фуфайку и, подстелив второй ватник на землю, усадили на него. Она полусидела - полулежала, прислоненная спиной к стене домика и была без чувств. - Жива, оклемается, - ответил старший. Он сидел на корточках, рядом с ней, хлопал по щекам, растирал уши, пытаясь привести в чувство, разжимал ее крепкосжатый рот, поэтому ответил не сразу. - А тот, другой? – Вновь осторожно спросил младший, очевидно про оборотня. Старший ответил: - Кто знает. – Пожал неопределенно плечами. – Восход солнца, может, и переживет. – И вновь принялся колдовать над спасенной. Слушая, как чужие теплые руки хлопочут над ней, согревая, растирая, пытаясь возвратить к жизни, девушка открыла глаза. И увидела, как озабоченно склонилось над ней добродушное лицо пожилого мужчины. Поперхнулась и закашлялась после глотка крепкого самогона из бутыли. И начала приходить в себя. А старший мужчина спросил. - Как же ты с нечистым справиться смогла, девонька? Чем заворожила? - Стихами, - ответила она, напряженно ожидая, как насмешливо и облегченно засмеются сейчас ее спасители. Никто не рассмеялся. Лишь поправляя накинутую для тепла фуфайку, пожилой мужчина проворчал: - Знать, жила в тебе сильна, раз оборотня насмерть в стихи зачитала. А что вы хотите? – Обратился старший к двум остальным. – Ее же бабка первеющая в округе колдунья была. Сильнее ее ни о ком больше не было слыхано. Девушка хотела спросить своих спасителей. - А оборотень жив? – И не спрашивала. Потому, что лежала в пустоте собственного бессилия. Обостренным чутьем, понимая свою вновь приобретенную силу, она знала – оборотень жив. Не умея распорядиться Силой, она не смогла убить его. Сейчас волк лежал очень слабый и ждал их ухода. Обходчики оборотня тоже убивать не будут. Они считают оборотня местной диковиной и по-своему им гордятся. Вчерашняя компания, что посмеиваясь, послала ее прямо в лапы оборотню – ничего страшного, она ведь не входит в их семейный или дружеский круг, она чужая и не является необходимой принадлежностью их жизни. Сейчас они разыскали ее, согревают, заботятся. Потому, что она сама справилась с опасностью, они относятся к ней с уважением. - Но сама ты, - спросила девушка Ирина у себя. – Хочешь ли ты сейчас смерти оборотня? Готова ли сама убить его? Сделал ли он что-нибудь тебе плохое, кроме того, что разбудил некоторую Силу, которая уже, невидимой чертой отделила тебя от людей, остальных, обычных, прочих. И обещанием уважительного непонимания или опасливого недоумения окружающих людей, навсегда оставляет тебя в одиночестве. Холод, заледенивший внутренности, постепенно уходил. Она согревалась и возвращалась к жизни. Старшóй в группе заметил это и сказал. - Минька, сбегай быстро за мотоциклом. – И продолжал, обратившись к Ирине.– Он ночью ко мне прибежал. Трясется весь, бледный и говорит: «Ушла через лес, короткой дорогой, и не вышла. Искать надо». Мы искали тебя. Нашли перед утром, за железной дорогой. – Он добавил, обращаясь уже к младшему. –Как же так получилось, что вы ее, городскую, с нашими местами незнакомую, одну ночью в лес отпустили. Под полной луной, к оборотню. - Оборотень болел долго. – Ответил, неуверенно запинаясь, младший. – Под луной давно не превращался и не показывался. Я думал они не встретятся. –Михаил был смущен. Мотоцикл привели к домику. Он тарахтел громко, испугал утреннюю нежную тишину и разрушил ее. Ирину усадили в коляску, укутали тепло, устроили удобно. Старший уселся за руль, второй сел сзади водителя. Михаил уселся на боковину коляски и заботливо придерживал спасенную за спину. - Куда едем? – Белозубо улыбнулся Михаил, готовясь надеть мотоциклетный шлем. - Домой. – Прошептала девушка. - К Марь Тимофеевне? – Переспросил Михаил и покачал головой, показывая,что он смущен и перепуган. – Ох, и устроит мне твоя тетка взбучку, за свою, за любимую племянницу. – Он вновь белозубо и радостно ухмыльнулся. - Нет, - чуть громче прошептала Ирина. – Домой я хочу, в город, к маме. - Не, в город наша колымага не пойдет. – Вмешался в разговор водитель. –Посреди дороги любой пост ГАИ остановит нас и арестует. Да и зачем тебе торопиться? Время есть, лето длинное. - Я домой хочу, в город. – Упрямо настаивала она. - Не торопись, - продолжал уговаривать Михаил. И в голосе его появились неожиданные, просительные нотки. – Отдохнешь немного. Выспишься. А вечером выйдешь на улицу. Пиво пить будем. Я ставлю, раз проиграл. Про спор и пиво она не помнила и удивленно смотрела на Михаила и водителя,что ждал окончания спора, готовясь вести мотоцикл. А Михаил поймал ее взгляд и сказал. - Договорились. Ну и ладненько... – Мотоцикл встряхнулся, перепрыгнул через канаву, вылез на дорогу. И только тогда, под тихий стрекот мотоцикла, отсчитывающего километры, по ровной лесной дороге, размеченной по - утреннему длинными тенями деревьев, пользуясь тем, что ветер плотным потоком летит в лицо, срывает и уносит с ресниц незамеченные никем слезинки, в первый раз за всю наполненную ужасным кошмаром ночь, она заплакала...