Наснага

- А ты не мог бы, - Вадим поворачивает голову на осторожные шаги и слова застревают в глотке, выходя с хрипом, - сказать мне, что это за игра? Вопрос уже не актуальный, потому что, что за игра ясно невооруженным взглядом. Алтан в длинном струящемся платье черного шелка смотрит на него из-под распушенной челки. Волосы мягкими длинными волнами падают на открытые плечи, а выточенное, словно из мрамора, лицо венчают алые, яркие губы. Вадим присвистывает. Он ждал много чего - школьной формы, латексного костюма, прикида стюардессы на крайний случай. Не зря же Алтан так любит запираться в толчке во время полета. Криво, грязно, неудобно, но ему почему-то нравится. А кто такой Вадим, чтобы отказываться от минета на высоте пять тысяч метров? Он от этого улетает в прямом и переносном смысле. Но это что-то совсем неожиданное и экстравагантное. Вот уж в чем в чем, а в наряде светской львицы он Алтана не представлял. Оказывается зря. Высокий разрез на платье оголяет крепкое бедро. Совсем не девичье, если присмотреться. Мягкая кожа покрыта золотыми татуировками, которые как будто бы светятся в приглушенном свете ночной лампы. Вадим облизывается, скользя взглядом по фигуре напротив. Ну что за куколка! Или, лучше, миледи? - И как мне тебя называть, богиня ночи и моего сердца? - хочется сказать что-то ласковое, восхищенное. Обычно он не балует Алтана комплиментами. Тому это не нужно, сам знает, что хорош, а на комментарии по поводу своей внешности только отфыркивается. Но Вадим в курсе, что ему приятно. Кому приятно-то не будет? Но дозирует эту ласку, чтобы не приелась. Чтобы он сам не приелся. - Называй, как хочешь, - ожидаемо высокомерно отзывается Алтан. Низкий мужской голос совсем не вяжется с утонченной красотой облегающего платья, но от этого контраста Вадима прошибает сильнее. Все еще он. Не напомаженная дамочка, а свой, вот этот вот. Который иногда выводит до зубного скрипа, но так мило сопит в подушку, так охотно отзывается на прикосновения, что Вадим ему многое прощает. Сам себе говорит, что старый болван, но оставить все равно не может. Пропадет без него птенчик. Ну, хотелось бы в это верить. Так, чисто для чувства собственной важности и незаменимости. Хотя если уж золотко открылся ему в таком, то дальше только свадьба. Или могила. Одно дело трахаться со своим наемником, это вообще, видимо, популярное в кругах богатых и знаменитых, а совсем другое предложить "поиграть" и выдать вот это. Видно, что не случайная прихоть. Как бы Алтан ни старался держаться спокойно и надменно, легкий блеск в глазах его выдает. И силуэт платья, который однозначно намекает, что боссу эта костюмированная вечеринка нравится очень даже. Вадиму тоже нравится. Он подходит ближе, укладывая руки на бедра. На каблуках Алтан одного с ним роста, даже не приходится привычно наклоняться чуть ниже. Так странно. Но вместо поцелуя в губы, он получает мягкую щеку. Ясно. Играем в недотрогу. - У нас тут кто-то очень принципиальный и в губы не целуется? - Вадим довольно урчит, сгребая руками упругую задницу. Жмется ближе, притягивая к себе сильнее. Игра ему очень нравится. - Ты ничего не будешь делать, пока я не скажу. Ого. Вот это заявочки. Да у нас тут вечер доминирования! Вадим облизывается и лезет носом под волосы на шее, чтобы коснуться языком сладко пахнущей кожи, нарушая только что установленное правило. - А то что? Накажешь меня? Я был плохим мальчиком. - Идиот, - шипит Алтан сквозь зубы, но шею подставляет, судорожно выдыхая открытым ртом на прикосновение к чувствительному местечку. Вадим знает, что за поцелуи в шею может выторговать себе все, что угодно и развести на все, что душа пожелает. Алтан там чувствительный, как тысяча котов. Потому и запаковывается, как капуста, чтобы ни дай бог, никто. Хотя, если нацепит чокер, значит быть веселью. Но сейчас шея открыта, даже цепочки нет, и Вадим с удовольствием проводит языком вдоль кадыка. Стоит у него отменно. Стояло еще до того, как Алтан вошел в комнату после получасового марафета, во время которого Вадим был предоставлен сам себе и своим мыслям. Успел завестись представляя, как разложит свое золотко на кровати, как тот будет хрипеть и хвататься за его спину, пока Вадим, придавив его своим весом будет мерно вбивать в матрас. От этих мыслей ему всегда в штанах узко. - Хочу отсосать тебе, - жарко шепчет Алтан, запрокидывая голову. У него все тело горячее, и возбуждение такое острое, разлитое в воздухе, что хочется скорее выпить воды. - Возьмешь в рот? - интересуется Вадим. Просто, чтобы услышать это еще раз. Не часто его балуют откровенными разговорчиками. - Да. Хочу твой член. Требуется куча усилий, чтобы не скинуть штаны молниеносно, и насадить на себя этот рот с яркими губами. Все ведь продумал. Минеты с красной помадой. Что может быть пошлее и сексуальнее? Ладони у Алтана широкие, но изящные. Совсем не женские, хоть и покрыты на ногтях черным лаком. Вадим опускает взгляд вниз, чтобы видеть, как ловко эти пальцы расправляются с ремнем и пуговицей, как вжикает вниз молния, и его член, горячий и упругий, сам подается в чужую ладонь. Алтан мнет головку через белье, и Вадим не сдерживает стона. Классно. Ему хоть в платье, хоть в неглиже. Трахаться всегда классно. Алтан стягивает его штаны вниз, оттягивает кромку трусов, чтобы заглянуть внутрь. Из-под опущенной головы не видно его глаз, но губы блестят и жадно сжимаются. Вот сейчас они сожмутся где надо. Вадим закрывает глаза. Боги, он даже на колени встанет. Что за праздник? Эта игра ему однозначно по вкусу. И, судя по жадным прикосновениям, не ему одному. Перехватив ствол рукой, Вадим мажет им по чужому лицу, проводит по губам, чуть смазывая помаду. Головка становится еще более красной. - Открывай ротик, детка, - шепчет он. - Я сам! - Алтан грубо убирает его руки, и проводит ладонями по стволу, сжимая пальцы в кольцо. Гладит, горячо дышит на твердую плоть, на пробу касается языком. Если чуть-чуть отключить голову, то перед Вадимом на коленях шикарная дама с копной иссиня-черных волос, жадная, горячая. Его раскалывает от двойственных чувств, потому что он не знает, как ему больше хочется. Чтобы это был он или она. Но мысли забываются, стоит губам сомкнуться под уздечкой. Алтан посасывает головку, довольно мыча, но тут же затыкается, будто бы ему не должно это нравиться. Но ему нравится и еще как. Он пропускает член глубже, натягивает щеку, а Вадим лишь отводит его лезущие вперед волосы, чтобы не мешали смотреть. Помада оставляет едва заметные следы, расплывается бледно-красным по коже. Губы плотным кольцом обхватывают ствол, когда Алтан втягивает щеки. Ощущение невесомости заставляет подогнуться колени. - А можешь глубже? - сипя от возбуждения, уточняет Вадим. Вместо ответа, Алтан подается чуть вперед, на какие-то жалкие миллиметры. Этого так мало. Хочется прямо до конца, до самого горла, но Вадим знает - нельзя. И не потому что не он устанавливает правила, а потому что кайфа никому от этого не будет. Алтан выпускает его до конца, облизывает уже скользкий от слюны член и поднимает глаза. - Нравится? - спрашивает он. Да какие вопросы, золотко? Кому не понравится-то? Вадим только кивает, не отрывая взгляда от кончика языка, который лижет щелку, и от ярких губ, которые оставляют невесомые, целомудренные поцелуи. Дразнится, зараза. - Нравится, - наконец, сознается он вслух. Довольный ответом, Алтан снова насаживается ртом на его член, лижет, посасывает, помогает рукой, но все еще недостаточно быстро, чтобы Вадим вышел на финишную прямую. Он сжимает и разжимает ладони, балансируя на грани. Касается кончиками пальцев волос, снова отводит прядь в сторону, собираясь отпустить, но Алтан замирает, удерживает его руку и отводит ее выше, на затылок. Сгребает Вадимой пятерней свои волосы и сжимает. Намек такой прозрачный, что даже неловко. Вадим толкает его голову чуть вперед, а потом тянет обратно за упругие пряди. Алтан довольно стонет. Нравится тебе так, значит? Теперь по правилам? Вадим легко задает нужный себе темп. Не давит слишком сильно, но Алтан в его руках управляем, кажется, даже касанием мизинца. Подстраивается, поддается, работает быстрее рукой, скользкой от слюны, и послушно принимает в рот. От такой свободы и собственной вседозволенности, у Вадима перед глазами яркие круги, космические корабли бороздят просторы вселенной, рождаются и умирают звезды. Страшно переборщить, но и не додать тоже страшно. Он старается прислушиваться к чужим вздохам, когда их не глушат его собственные тихие стоны, хочет быть аккуратным, но чем ближе он к оргазму, тем меньше в нем контроля. Член пульсирует, предвещая скорую разряду, и Вадим резко дергает за волосы на себя. Алтан дергается, с пошлым, влажным звуком отпускает член, но не взбрыкивает, не возмущается, а лишь приоткрывает губы и поднимает глаза. Его рука все еще дрочит напряженный ствол, и Вадим лишь сильнее сжимает его волосы, не давая убрать голову, когда кончает ему на лицо. Перепачканные помадой и спермой губы смотрятся так прекрасно. Порозовевшие щеки и совершенно шальные глаза. Но Алтан закрывает их, напряженно сводит брови, и только теперь Вадим замечает, что вторая его рука, проскользнув в вырез платья, сжимается где-то под ним, а на подоле расплывается едва заметное влажное пятно. - Хороший, - нежно говорит ему Вадим, проводя большим пальцем по подбородку. Алтан улыбается расслабленно, и касается языком подушечки пальца, слизывая терпкие капли. Его плечи опускаются, и сам он превращается из напряженной струны в мягкую, текучую воду. Вадим помогает ему подняться, аккуратно приобнимая за талию. - Мы еще играем или уже все? Алтан улыбается пьяно и качает головой. Закончили, можно трогать. - И ты мне не объяснишь, что это было? - Вадим легко целует его в шею. - А тебе нужны объяснения? - Ну, просто хочется понять, это разовая акция или есть возможность купить абонемент? Желательно с расширенной программой. - Расширенной программы не будет. - Жаль, - наигранно сокрушается Вадим. - Но платье тебе идет, золотко. - Я знаю. Поэтому я его и надел. - Ты только в следующий раз предупреждай, что у нас костюмированная вечеринка, я тоже какой-нибудь смокинг натяну. Ну, типа, у нас тут дорогой вечер с шампанским, а мы не сдержали страсти и стали лизаться прямо на балу. С каждым словом в глазах Алтана все больше искр и воодушевления. "Попал", - довольно думает Вадим. Не просто открыл секретик, а подкинул дровишек в чей-то полыхающий камин страстей. Да и чего греха таить, у него теперь тоже разгорелся один маленький, но ужасно горячий костерок.