Однажды в самую тёмную ночь

      Эта ночь была по-настоящему тёмной и мрачной. Тяжёлые свинцовые тучи заволокли небо, опуская на город поток ледяного дождя и порывистого ветра. Ливень барабанил по окнам и стенам общежития. Последние вялые листья падали на землю, застелая ту цветастым ковром. На улице холодно. Со дня на день обещают приход первого снега, а там и до зимы не далеко. Первая, а кому-то последняя сессия. Тревожное время для всех студентов. Но до него ещё далеко — на дворе дождливый октябрь, в запасе ещё есть несколько месяцев, так что можно выдохнуть.       А на сердце всё равно как-то тревожно. Ода лежит в своей кровати и пялит в потолок, что разрезает полоска света, пробирающая сквозь щель меж закрытых штор. В ванной по-прежнему капает кран, а на маленькой кухне совсем неслышно шуршат пакеты. Видимо всеобщие любимцы всея общаги — тараканы Вася и Валера, а может Миша и Олег, или Саша и Петя, если не все сразу, пришли полакомиться, пока братья их старшие наслаждаются такими драгоценными минутами сна.       Сакуноске осматривает уже давно знакомые трещины на потолке, что успел выучить за те четыре года проживания в этом общежитии, прислушивается к звукам дождя и тихому посапыванию, доносящемуся со стороны. Его сосед по комнате, по совместительству любимый человек — Куникида уже давно спит, мило утыкаясь аккуратным носом в подушку. Ода поворачивает голову, стараясь рассмотреть чужое лицо. Доппо даже во сне хмурится, удивительный человек. И как у него ещё брови не устали от постоянного напряжения. Сакуноске улыбается, натягивая одеяло по горло, удобнее устраиваясь в постели. Завтра к первой паре. Выспаться студент даже не мечтает, но пару часов для поддержания умственных способностей лишними не будут.       Проходят несколько долгих минут. Ода на грани сна и реальности гоняет мысли одну за другой. Всплывают разные воспоминания из жизни: школьные годы, выпускной, поступление в желанный университет на любимую профессию, начало студенческой жизни, первая сессия, вторая, пятая, знакомство с Куникидой, первая прогулка, признание, первый поцелуй, первая совместная ночь. Сердце приятно тянет, а Сакуноске слабо улыбается, понимая, что в те времена он бы и поверить не смог, что спустя год после знакомства с соседом-очкариком будет гулять с ним за руку, мягко обнимать того со спины по утрам и легко целовать в макушку перед сном.       Мысли полуспящего студента прерывают тяжёлые вздохи и тихий скулёж, доносящиеся с соседней кровати. Ода, через силу, открывает глаза, чуть приподнимаясь на кровати, разглядывая Доппо сквозь ночную тьму. Юноша чуть ёрзает, хмурится, тихо лепечет себе под нос, жадно хватает воздух. Кошмар. Ода резко поднимается, быстрым шагом преодолевая расстояние между кроватями, когда по комнате пронёсся слишком громкий и жалобный стон.       — Куникида, — Сакуноске присаживается на корточки напротив лица Доппо, слабо поглаживая того по плечу и тихо шепча. — проснись.       А в ответ бубнёж. Брови надломлены, а из глаз вот-вот готовы пролиться горячие слёзы. Куникида дышит совсем загнанно, словно он только что пробежал марафон, а в голове снова и снова всплывают ужасные картинки, продлевая кошмарный сон. Ода треплет Доппо за плечо, продолжая звать парня, пока сердце кровью обливается, точно так же, как сейчас обливаются мягкие щёки горячими слезами.       — Н-нет, пож… лста. — единственные слова, которые удалось разобрать Сакуноске меж тихих всхлипов. — Ода!       Сакуноске в испуге вздрагивает, когда, вскрикнув, Куникида подскакивает в кровати, бегая заплаканными глазами по очертаниям общажной комнаты. Всё плывёт, дышать сложно — нос заложен, а лёгкие неумолимо жжёт, выдавая новые всхлипы. Ода быстро поднимается, приближаясь к Доппо, присаживаясь рядом.       — Куникида, ты как? Слышишь меня? Я рядом. — взволновано и так нежно была произнесена эта фраза. Доппо медленно поворачивает голову, сталкиваясь с яркими синими глазами, что в полумраке выглядели как большие омуты. Тёплая и сильная ладонь мягко гладит по спине, пока у Куникиды медленно встают на место шестерёнки.       — Ода… — на выдохе произносит юноша, тут же обнимая дорого себе человека, ближе прижимаясь к объекту тепла. Сакуноске обнимает в ответ, чувствуя, как тело начинает подрагивать в беззвучных рыданиях. — Я н-не х… хотел.       — Тише, всё в порядке. Я знаю, что ты не хотел. — руки продолжают оглаживать спину Куникиды, пока его хватка становиться лишь сильнее. Ода, целует юношу в макушку, а после чуть отстраняется, совсем не намного, только для того, чтобы заглянуть в заплаканные серо-зелёные глаза. В глаза, что в любой момент времени прекрасны, что смотрят так преданно и влюблённо, пусть и стараются спрятать это за ледяной стеной.       — П-прости… — Куникида опускает взгляд, чувствуя, как страх и пережитый ужас понемногу отступали. Спасали тёплые руки, что всё это время держали и гладили, желая поскорее прогнать все негативные эмоции. А ещё это взгляд… Без привычных стёкол видно было плохо, так ещё всё это усугубляет пелена слёз и отсутствие освещения, но Куникида видел блеск чужих глаз, смотрящих взволновано, но без того слишком тепло. Почему-то стало стыдно.       — Тебе не за что извиняться. Всё правда в порядке. — Ода слабо улыбается. Тянется рукой к горячим щекам, аккуратно и трепетно вытирая влагу. Пальцы легко скользнули вдоль скулы, попутно заправив прядку светлых волос за ухо, пока взгляд любимых глаз так и прячется от него.       А Куникида сейчас выглядит как котёнок. Замёрзший, промокший, брошенный матерью котёнок, оставшийся в полном одиночестве. Его так и хочется прижать к себе, приласкать и не отпускать из собственных рук. Так Сакуноске и поступает, подаваясь вперёд и чуть подталкивая Куникиду к себе, позволяя ему уткнуться в своё плечо и судорожно выдохнуть. Он в безопасности. Сейчас и правда всё хорошо, ведь Ода сейчас рядом, а большего и не нужно.       Сколько времени они просидели вот так — в обнимку, никто из них не знает. Сакуноске слабо водит рукой по чужой спине, прижавшись щетинистой щекой к светлой макушке, из последних сил сдерживая себя, чтобы не заснуть, пока горячее, постепенно восстановившееся дыхание обжигает ключицу. Дождь за окном давно стих, уступая своё место лишь редким порывам свистящего ветра. Так спокойно. Тишина успокаивает. Даёт возможность разложить все свои мысли по полочкам и собраться с духом.       — Прости, что разбудил… — отзывается Куникида после долгого молчания, наконец-то вздыхая спокойно, удобнее устроившись в чужих объятиях. Ода открывает глаза, скосив взгляд и фокусируясь на любимом лице.       — Хах, не забивай глупостями голову. — с этими словами Сакуноске слабо треплет Куникиду по волосам, слушая недовольное мычание в свой адрес. — Уже поздно, не хочешь попытаться уснуть?       — А… Мне стыдно просить об этом… — тихо признаётся Доппо, поднимая глаза и чувствуя, как щёки начинают краснеть. — Можешь остаться со мной?       Сакуноске усмехается такому редкому смущению со стороны парня. Он гладит щёку и смотрит в некогда заплаканные глаза, а после оставляет тёплый поцелуй на лбу. — Конечно. Ложись.       Куникида несмело отстраняется, даже слишком быстро утирая своё лицо руками. Пристраивается на кровати, двигаясь спиной к стене, освобождая место для Оды, что спешит лечь рядом и мягко обнять своего любимого очкарика. Всем сердцем любимого. Доппо ближе жмётся к Сакуноске, обнимая и утыкаясь носом в тёплую грудь, пока сам Ода укутывает их одеялом и целует в макушку который раз за ночь. Сейчас это нужно. Сейчас это правильно. И парень улыбается, чувствуя, как, зачастую из-за вечной писанины мозолистые руки прижимают крепкое тело ближе, хотя кажется, что ближе уже нельзя.       — Спокойной ночи, постарайся заснуть.       — Спокойной ночи. — шепчет Куникида, чувствуя неимоверное облегчение и безопасность вокруг себя. — Спасибо…       Студенты так и засыпают под самое утро, в обнимку, тихо посапывая и делясь теплом друг с другом, зато безумно довольные и… счастливые.