Маша и медведь

      Хлюпая по размякшей земле уже порядком загаженными сапогами, Макс матерился так, как не матерился ни разу в жизни. Он даже не мог бы сказать точно — хлюпали сапоги по земле или ноги в сапогах, потому что те самые ноги от сырости онемели.       Ливень в лесу разыгрался уже не на шутку и теперь застилал Максу глаза почти непроницаемой пеленой. Вкупе к запотевшим с одной стороны и залитым дождём с другой очкам можно было доставать ножичек и делать харакири.       — Машенька, блядь, угораздило же, нахуй, с этими имбецилами пойти… — продолжал материться сквозь сжатые зубы Макс. Он блуждал по лесу уже несколько часов, постоянно сверяясь с компасом, хотя последние полчаса казалось, что тот Макса дико наёбывает.       Аукать как та Машенька в такую погоду было бесполезно. Телефон промок и умер, а найти Макса в этой жопе мира ни один отряд МЧС бы не смог.       И вот чёрт его дёрнул поехать с коллегами по грибы. Ни хрена ж место нормально выбрать не смогли. Хотя если бы Макс не кривил душой, он бы признал, что коллеги ни при чем, а всё жадность — очень уж Макс любил ходить за грибами и к новым местам всегда относился с чувством необъяснимого предвкушения — и преддверие течки, начисто отбивавшее Максу почти все мозги. А как в лес зашёл, так и остатки отключились, и Макс, точно на грибной зов, уходил всё дальше и дальше…       В небольших лесах всё было нормально, хотя он всё равно на всякий случай запасался компасом, power bank — бессмысленной, когда ваш телефон промок, — и провизией на несколько суток. А в этом огромном лесном массиве у чёрта на рогах…       Макс поскользнулся на мокром корне и чуть не прочертил по земле канавку собственным носом. Дождевик прилип к куртке, куртка к свитеру, и так до самых трусов. Тому, как колотило его тело от контраста собственной температуры с окружающей средой, позавидовал бы любой наркоман в завязке. Ощущения, конечно, не из приятных, но пока в рюкзаке ещё остался десяток варёных яиц, а в недрогнувшей руке корзина, полная прекрасных больших белых, аккуратных подберезовиков и подосиновиков, он не сдастся. А там, наверное, и помрёт в этом сраном лесу с корзинкой в скрюченных от холода пальцах.       Видно, на стрессе организм охуел и вбросил все имевшиеся феромоны разом, чтоб какой-нибудь бедный альфа нашёл и спас попавшего в беду омежку. И похуй ему было, что на километры вокруг альф не предвиделось.       Вот знак это был — не надо с дебилами ехать, не надо. Не послушал внутренний голос — одни грибы на уме. А теперь плёлся не пойми куда, чувствуя уже, как тело начинает адски гореть и нещадно ломить в пояснице. Завтра — если он сегодня от холода не окочурится — будет совсем беда. А таблетки, идиота кусок, дома оставил — зачем, если к вечеру вернётся, думал Макс. Ага, ага.       Кажется, он уже проходил мимо этой берёзы?.. Но тогда метрах в десяти от неё не виднелась хижина.       Хижина?       — Ебать-колотить, — обрадовался обычно скромный Макс и бодрым шагом направился в укрытие.       Дверь была не заперта — ну правда, от кого в дремучем лесу дверь запирать? — а при ближайшем рассмотрении хижина и вовсе оказалась жилой, даже пахло в ней как-то особенно и расслабляюще — домом.       Макс был вежливым гостем, поэтому прямо на пороге, не услышав ответа на свой оклик, разделся до трусов, поставил сапоги сохнуть, а одежду выжал и пока свалил кучей. Прошлёпав босыми ступнями по маленькой прихожей-кухне-столовой, он заглянул в столь же маленькую спальню, где из мебели стояли только кровать-полуторка да шкаф. У кровати тихо жужжал обогреватель, так что Макс развесил вещи рядом.       Не испытывая угрызений совести — всё-таки незваный гость, разгуливающий в твоих шмотках, лучше, чем незваный гость, расчихивающий вокруг себя простудные сопли, — Макс залез в шкаф и нашарил в нём безразмерную коричневую кофту, подол которой кокетливо прикрывал жопу, а рукава пришлось хорошенько закатать. Штаны он даже трогать не стал, вместо этого надев слегка великоватые шерстяные носки. Стало почти тепло; от кофты приятно пахло деревом, хотя из-за скачущей температуры его то и дело знобило.       Макс вернулся к рюкзаку и достал термос с чаем и яйца. Жрать хотелось неимоверно, почти так же сильно, как трахаться, но с жратвой хотя бы проблем не предвиделось. Секунд за пять он сточил три яйца и выпил две кружки чая. После этого, немного разомлев и чуть успокоившись, он оглядел помещение. В центре, где он и сидел, стояли громоздкий деревянный стол со стулом — похоже, тут жил всего один человек, — под окном плита на две конфорки с подведённым с улицы газовым баллоном, простецкий дачный рукомойник и узкая столешница. В углу тарахтел холодильник марки «привет из СССР», а рядом с потёртым зелёным диваном лежала стопка каких-то книг.       — Аскетичненько, — вздохнул Макс.       Чтобы не уснуть, Макс начал перебирать и замачивать собранные грибы и за этим занятием почти что впал в нирвану. В подполе нашлась картошка, в ящиках масло и соль, и через полтора часа Макс уже с удовольствием съел целую тарелку картошки с грибами. Он предусмотрительно оставил на плите порцию в два раза больше — учитывая размеры возможного обитателя этого дома, — и безжалостно съел два пирожка с капустой из холодильника. Слишком они манили. Как и пиво, но его Макс трогать не стал: пиво для любого мужика — святое.       Чувствуя, что глаза всё же против воли закрываются, Макс сел на диван и взял первую попавшуюся книжку.       Где-то что-то громко хлопнуло. Макс подскочил, книжка из рук с грохотом упала на пол — похоже, он даже не открыл её, — потёр глаза под очками и уставился на громадину, застывшую в дверях.       Шкаф, на голову выше Макса, хотя тот был метр семьдесят восемь, и как минимум в два раза шире в плечах. Мокрая кожаная куртка приятно глазу облепляла большое мускулистое тело, а с длинных до плеч тёмных волос сползали последние капли воды. Наверное, это был лесничий... прямо как Хагрид, только с щетиной, а не бородой, и сексуальный. Хотя, конечно, кто знает, что там у Хагрида под шубой было...       Макс тряхнул головой — похоже, от недосыпа вперемешку со свежим воздухом в голову лезла всякая муть.       Альфа, а это был явно альфа — омежья сучность Макса молниеносно взяла этот факт под прицел — смотрел на него взглядом, полным праведного охуевания и даже брезгливости. Стало немного обидно — они незнакомы даже, а этот хам от его запаха нос так воротит. Макс еле подавил желание обнюхать себя — мало ли птичка на голову насрала, а он не заметил, или вспотел больше, чем думал, и запах слишком сгустился. Так-то он вроде приятно пах, ни один альфа носа еще не воротил, а этот — нате.       — Картошка на плите, — нарушил затянувшееся молчание Макс в надежде, что прямо сейчас его на улицу не выгонят.       Альфа тяжело вздохнул и исчез в спальне. Макс решительно открыл книгу и сделал вид, что поглощён повествованием. Минуты через три — не то чтобы Макс считал — альфа вернулся, переодетый и с подсушенными волосами — не то чтобы Макс смотрел.       — Пирожки мои съел, — донеслось недовольное ворчание от холодильника, всё равно отозвавшееся у Макса в душе пением сирен. Бесило.       — Я тебе ещё сделаю, — так же недовольно отозвался Макс, захлопнув книгу. — Грибов полно.       Альфа уже сидел за столом, решительно орудуя вилкой в сковородке.       — Остыло же, — невольно включил хозяюшку Макс, получив в ответ лишь выразительно выгнутую бровь. — У тебя телефон есть?       Вместо ответа наверх поползла вторая бровь, явно охуевая от наглости непрошеного гостя. Макс подошёл прямо к столу и, за неимением ещё одного стула, наклонился, нагло облокотив локти на столешницу. Альфа едва не дёрнулся от него. Ссыкло-то какое.       — Я заблудился, — бархатным голосом объяснил Макс. — Телефон утопился, коллеги шум поднимут.       Пока альфа переваривал информацию, Макс невольно вдохнул поглубже, чего сначала делать не собирался, но странное поведение альфы очень раззадоривало. Тем более в течку у Макса открывался какой-то жуткий охотничий инстинкт, который, впрочем, за последние лет пять никакого результата не приносил. Редкие связи были какими-то искусственными, что ли. Никакого морального удовольствия. А тут красивый, большой и интригующий своей отчуждённостью альфа...       Над столом всё ещё слабо пахло картошкой с грибами, но и собственный запах альфы тоже чувствовался — оказывается, и в доме изначально пахло им, просто Макс не смог сложить два и два. И этот запах был покруче, чем от тех альф, с которыми Максу довелось встречаться — сосны и мокрая земля: последождевой лес, который он так любил. Стало интересно: может, если подойти к альфе вплотную, он еще и грибочками свежими пахнет? Тогда Макс готов был хоть сейчас на колени упасть и предложение сделать. Кажется, ему ещё в детстве рассказывали байки об Истинных, которые друг другу подходят как кусочки пазла. Макс никогда не встречал таких пар, а потому и не верил в сказку, но этот запах с лёгкой примесью тревожности... Невольно Макс представил, как этот самый альфа раскладывает его прямо на столе — не зря же тот такой громоздкий, — жёстко фиксирует своими лапищами за бёдра и вдалбливается в Макса своим огромным хером снова и снова, до звёзд из глаз, сдавленных мольб и хрипов…       Макс закашлялся. Собственный член уже стоял по стойке смирно, смазки выделилась тьма, и Макс просто поражался самообладанию этого альфы — течный запах ещё месяц небось будет отсюда выветриваться. Только холодность и габариты потенциального партнера останавливали Макса от того, чтобы не завалить его прямо сейчас.       Но притягательный запах альфы манил к себе как горячий пирожок в детских мультиках.       Кажется, вот так и становятся насильниками.       Давно Макс не пропускал подавители...       Всё это время альфа, похоже, что-то говорил, но, увидев, как Макс в полуотключке пускает слюни на стол, встал и прошёл в спальню. Вернулся он уже со старенькой "Нокией" — с кнопками, как и положено, — и протянул её отлипнувшему Максу.       Ретировавшись обратно к дивану, тот набрал начальника, потому что только его номер помнил наизусть. Быстренько успокоив уже успевших навести кипиш коллег, он пообещал вернуться, как только погода устаканится. Конечно, у него не было уверенности в том, что ему разрешат остаться на ночь, это было еще и чревато, но... За окном стояла темень, а альфа с аппетитом сожрал уже всю картошку и успел достать две банки пива, одна из которых, похоже, предназначалась Максу.       — Как зовут тебя хоть? Не Машенька ведь? — первым теперь нарушил молчание альфа, посмеявшись над собственной шуткой. Видимо, он стал значительно добрее на сытый желудок.       Макс, помня о своих переживаниях, шуткой это прозвище не находил, поэтому, облокотившись жопой на стол, показал язык и буркнул:       — Макс, ну а тебя — не медведь ведь?       Альфа снова засмеялся, и Макс теперь невольно засмотрелся на сильную открытую шею и ходящий ходуном кадык. Ой, всё…       — Слава я, медведем никто ещё не звал. Хотя теперь, наверное, действительно похож, — задумчиво ответил он, проведя рукой по щетине. Ах, какой замечательной рукой, с такими прекрасными большими длинными пальцами…       Макс чуть не жахнулся со стола и скорее приложился к пиву, чтобы не приложиться к своему без пяти минут знакомому. Тот, конечно, больше носа не воротил, но нападать на хозяина дома пока в планы Макса не входило.       — Ты молодец, грибы все как на подбор. Не знал даже, что тут растут такие...       Макс от похвалы так и покраснел и мысленно уже второй раз сделал Славе предложение.       — Но, знаешь, никакие грибы не стоят такого безответственного поведения! — тут же спустил тот с небес на землю. — Ты ведь погибнуть мог.       — Но ведь не погиб! — ощетинился Макс, хотя промелькнувшая на миг в голосе альфы озабоченность весьма польстила. Продолжил он уже более миролюбиво, сам не заметив как подполз ближе: — Да и тебя бы не встретил, не зайди глубже… мой сладкий пирожочек.       Не сдержавшись, Макс провёл горячей ладонью по замершему в испуге лицу. Слава как-то сдавленно засмеялся, словно надеясь, что Макс с ним шутит. Ага, как же. Не до шуточек уж было Максу — тягучий запах альфы так и манил своей недоступностью и отчужденностью. Инстинкты кричали встать раком и оттопырить задницу, но Слава на такую пошлую провокацию точно не поддастся. Всё это время он излучал поразительные спокойствие и невозмутимость, но цепкий взор омеги не обмануть — грудь Славы вздымалась, он тянул в себя запах Макса, а значит, тоже его хотел.       Плотоядно улыбнувшись, Макс придвинулся ещё ближе, почти нависнув над бедным Славой. Тот с места не сдвинулся, но как будто весь сжался, что при его габаритах, казалось бы, сделать довольно сложно.       — Ну что ты, Слава, — имя так легко и приятно слетело с губ, что его захотелось повторить, желательно, конечно, в пароксизме страсти, но и так сойдет. — Слава... Славочка, не пугайся меня, — ласково продолжал Макс, подползая к своей жертве и спасителю всё ближе.       Зрачки, как с удовольствием обнаружил Макс, у Славы расширились, ноздри учащённо раздувались. "Так и до гона довести можно", — с каким-то извращённым удовлетворением подумал Макс.       — Ты с ума сошёл, — хрипло проговорил Слава, отодвигая от греха подальше банки с пивом.       Макс такой предусмотрительности порадовался, аккуратно отложил в сторону очки и в тот же миг бухнулся ему на колени. Потрясающий огромный член недвусмысленно упёрся в задницу, и Макс не сдержал довольного стона.       — Слушай, слезь с меня, пока кости не переломал, — всё не сдавался Слава, хотя Макс его даже не слушал.       А чего слушать, если руки альфы вопреки словам уже лезли под кофту, с каждым прикосновением к чувствительной коже запуская перед глазами Макса фейерверки?       — Да-да, конечно, — кивал невпопад Макс, помогая стянуть с себя и заодно со Славы жутко раздражающую одежду. — В спальне, наверное, удобнее.       Слава как-то внезапно — такой исполнительности Макс прямо поразился — и довольно легко поднял его на руки и отнёс в спальню. Макс, словно коршун, не отлипая ни на секунду от своей уже сдавшейся добычи, ловко закончил его раздевать и теперь всеми конечностями тянул на манящую постель. Слава, уткнувшись носом Максу за ухо, бормотал какую-то ересь про озабоченных извращенцев, заставляя самого Макса отзываться на эти, в общем-то, обидные слова сладкими постанываниями и предобморочным состоянием.       Последний фортпост своей обороны Слава держал решительно — на кровать укладываться отказался наотрез, хотя и целовался так, будто языком трахал — жёстко, глубоко, вос-хи-ти-те-ль-но. Но, как говорится, где наша не пропадала. Макс, включив всю свою хитрожопость, ловко вывернулся из медвежьих объятий и, не теряя времени, со всей силы толкнул жертву на кровать. Кровать возмущённо скрипнула, а Слава только открыл рот, чтоб в праведном гневе возмутиться, но тут же был предусмотрительно заткнут очередным поцелуем.       — Тише, мой хороший, больно не будет, обещаю, — в перерывах между поцелуями обещал Макс. Хотя, оценив по достоинству конячий хер Славы, успокаивать надо было самого Макса, только вот крышечку у него уже сорвало, так что даже такими невъебенными габаритами его было не испугать.       Крепко зажав Славу в тиски ногами, чтобы, не дай бог, не сорвался с крючка, Макс быстренько скользнул двумя пальцами в сочащийся смазкой анус. Пальцы шли легко, Макс откровенно и похотливо стонал, представляя уже как вместо этих самых пальцев его будет трахать великолепный член альфы.       Слава в этот момент извивался под ним, пытаясь сбросить на пол, хотя уже больше для проформы, учитывая, что пальчики Макса в какой-то момент были безжалостно отодвинуты в сторону и заменены на уже воспетые большие пальцы.       Слова у Макса закончились, теперь он мог изъясняться только с помощью "у-у-у" и "ы-ы-ы", но, кажется, Славе этот диалект был хорошо знаком, и он безошибочно уловил момент, когда надо и эти пальцы заменить. Крупная головка едва протиснулась в узкий проход. Больно было до звезды, но именно его член успокаивал взбешённые желанием инстинкты и дарил невероятное наслаждение, за которое тоже пришлось платить.       Пока Макс тихо охуевал от размаха вторжения в святая святых, Слава взял управление балетом на себя: он медленно протискивался сквозь давно не траханный анус и поддерживал его за бёдра. Хотя долго такое командование не продлилось — омеге было мало таких осторожных движений, и Макс, резво отбросив руки Славы, начал насаживаться всерьёз. Кровать скрипела на каждое их движение, и, наверное, скоро бы сломалась, если бы Макс не скакал на члене Славы столь бешено и жёстко, а Слава бы не приладил свободную руку на член Макса. Тандем сработал без осечки: спустя какие-то секунды Макса будто подбросило, мир вокруг взорвался молниями и громом, ливневым дождём, и всё это перед его бедными глазами. Столь фееричен был приход, что Макс даже не сразу заметил, как начал набухать узел, от которого по телу разбегались всё новые волны удовольствия.       Макс загнанно дышал, медленно переваривая произошедшее. Стоило бы смутиться от своего наглого поведения, но банально было лень. Он поудобнее устроился на своём тёплом мишке, как той Машеньке и не снилось, и довольно засопел ему в ухо.       Грибочками вблизи от него всё-таки не пахло. Может, оно и к лучшему.       Хорошего, ведь, как говорится, понемножку.