Создавая зло

Лань Ванцзи почти уверен, что попасть на Луаньцзан будет непросто, — сомнительно, чтобы Вэй Ин не окружил ее надежной защитой. Но, подлетая к горе, он не замечает ни барьера, ни охраняющих гору мертвецов. Он находит пещеру, скорее догадываясь по ведущей к ней тропе, которой как будто пользуются, спускается в самом ее начале и дальше идет пешком. Ему хочется знать, как выглядит место, выбранное Вэй Ином для пусть и временного, но пристанища. Скорее всего, ошибочно, но кажется, что от этого он станет ближе и понятнее. Острые камни, высохшие деревья, постоянное давящее ощущение темной энергии повсюду, — это место действительно именно такое, как о нем говорят. Битва, которая обещает стать последней, уже совсем близко: у клана Вэнь из всех территорий остался только Безночный город — крепость надежная, но все же не способная выдержать долгую осаду всеми кланами. То, что происходит сейчас, — лишь короткое затишье перед бурей. Скоро все разрешится. У входа в горную пещеру он тоже не встречает никакой охраны. Но на земле расчерчен чем-то, слишком похожим на кровь, контур — не защитный, скорее предупреждающий о появлении посторонних. Лань Ванцзи перешагивает его и проходит в пещеру, моргает, привыкая к полумраку под ее высокими сводами. Пещера большая, уходящая вглубь горы. Вдоль стен тени становятся гуще, и это не обычный мрак: тихо перешептываясь, вьются темные твари, словно что-то приманило их, а теперь удерживает здесь. Они пока не проявляют враждебности, но медленно движутся в его сторону, и Лань Ванцзи непроизвольно тянется к рукояти Бичэня. Из глубины пещеры выходит темный силуэт, и он опускает руку. — Вэй Ин. — Привет, Лань Чжань. Не ожидал тебя здесь увидеть. — Дева Цзян сказала, где тебя искать. — Догадываюсь, что не Цзян Чэн. — Вэй Ин смеется. — А кроме них никто не знает. — Он подходит ближе, перестает быть только тенью, которую легко спутать с теми, что окружают пещеру. Он выглядит усталым, как будто давно не спал и еще дольше не ел. Черные одежды пыльные и мятые, нечесаные волосы накрывают плечи волной, удерживаемые одной только лентой. Заметив его взгляд, Вэй Ин пожимает плечами. — Я не ждал гостей. — Извини, это было невежливо с моей стороны. — Брось. Когда-то давно я звал тебя в Пристань Лотоса, будем считать, что ты наконец принял приглашение. Слишком давно, еще пока был в Облачных Глубинах, — с тех пор и мир, и они сами изменились очень сильно. — И как тебе? — Он обводит рукой пещеру, с ее высокими сводами, пыльным полом и стаей темных тварей. — Нравится то, что ты видишь? — Нет. Вэй Ин усмехается и качает головой, словно даже не сомневался в нем. В конце концов, все их разговоры в последнее время ведутся именно так. — Пойдем, я тебе покажу кое-что. — Вэй Ин жестом зовет его за собой. Вряд ли он может показать в этой пещере что-то хорошее, но Лань Ванцзи идет следом. Давление темной энергии, и без того более заметное в пещере, становится сильнее. От нее болит голова и сводит зубы. Вэй Усянь провел в этой пещере почти месяц, и кажется, что темная энергия не оказывает на него никакого действия. Здесь копошащиеся у стен тени уже обретают очертания: клочья тьмы, похожие на шерсть и острые клыки, и тут же вместе с ними — призраки, принявшие человеческий облик. Но у всех них глаза горят алым, взгляды голодные и жадные. Печать висит над кровавым озером в глубине пещеры, переливается тусклым металлическим блеском. — Ты все-таки сделал ее. Сильнейший темный артефакт, способный поднимать мертвецов. Они серьезно повздорили в прошлый раз, когда Вэй Ин упомянул о своих намерениях. Еще одна бессмысленная ссора, его все равно не переубедить. Тогда Лань Ванцзи был готов отказаться от дальнейших уговоров. Теперь хочет попробовать снова. — Почти. Но осталось немного. Печать большая, выкованная из темного металла, переплетается узорами и линиями, соединяется тонкой, почти хрупкой перемычкой с неярким камнем в центре. Она красивая и опасная, как все, что выходит из рук Вэй Ина. — Это был тот проклятый меч? — Ага. Ты же тогда сказал, что он утонул. А мне теперь даже нырять за ним необязательно. — Вэй Ин направляет раскрытую ладонь в сторону печати, и она вздрагивает в цепях, пытаясь двинуться к нему. — Он стал слишком темным, пробыв так долго возле черепахи, впитав боль и страх убитых ею людей. Поглотив их души. — Вэй Ин смотрит задумчиво, но спокойно, словно рассказывает о безделушке, купленной в лавке торговца древностями. — И ты принес эту вещь в мир. — Конечно. Не пропадать же добру. — Он поворачивается к Лань Ванцзи вполоборота, глядит хитро и почти весело, будто специально добивается привычных возражений и попыток переубедить его. Неудивительно, Лань Ванцзи действительно донимает его этим слишком часто. — И он весь ушел на печать? — Он помнит этот меч, пусть и плохо. Меч был заметно больше. — Не совсем. Часть пригодится мне для другого. — Лань Ванцзи смотрит на него долго и молча, и Вэй Ин наконец вздыхает, треплет ладонью и без того спутанные волосы. — Перестань. Я просто хочу сделать из него стрелку для компаса зла. Полезная вещь и совсем не опасная. Ну и еще всякое по мелочи. Может, компас и не будет опасным, но печать над кровавым озером совершенно точно — зло и тьма. — Это даже хуже, чем то, что ты делал раньше. Используя темный путь, ты разрушаешь только себя, а с этой вещью уничтожишь все вокруг. — Это суть любого оружия — разрушать и уничтожать. — Вэй Ин пожимает плечами, и Лань Ванцзи невольно прикипает взглядом к показавшейся в вороте белой коже. — Обычно оружие не разрушает заодно и своего владельца. Победа над кланом Вэнь — вопрос времени. Не стоило создавать печать только ради этого. — Но чем раньше, тем лучше, согласись. А печать в этом нам поможет. — Ты не сможешь ее контролировать. — Смогу. Я ее создал вообще-то. — Ему не нравится, когда в нем сомневаются, и он хмурится. То, зачем Лань Ванцзи сюда пришел, ему не понравится еще больше. — Вот ты говоришь, зло. А почти все благородные, вроде как, светлые ордена не гнушаются прибегать к помощи темного пути, пока я использую его так, как им удобно. — Они все обернутся против тебя, когда исчезнет общий враг. — И самому Лань Ванцзи придется поступить так же, если он не захочет подвести своего брата и свой клан. Но пока он еще может переубедить Вэй Ина и договориться с братом. У него еще есть время. — Ну вот что ты, Лань Чжань, так всегда. Говоришь очевидные вещи, к тому же неприятные. — Он вздыхает, а Лань Ванцзи все никак не может насмотреться на него, перестать разглядывать заострившиеся, но все равно красивые черты, темные и как будто слегка отливающие красным глаза, острый кадык на шее, к которому хочется прикоснуться пальцами или, еще лучше, губами. Слишком долго его не видел, теперь сложнее сдерживать себя. А от разлитой здесь темной энергии даже думается с трудом. — Это я тоже решу, когда потребуется. Уже ведь поговорили об этом в прошлый раз, хватит. — И все-таки он продолжает с ним общаться, словно соскучился по людям настолько, что готов даже спорить, лишь бы не молчать. — А ты так до сих пор и не сказал, зачем ты пришел. Вот оно. Что он может ему сказать, кроме того, что говорит всегда? Разве что начать действовать. Барьер все-таки есть — просто не вокруг всей пещеры, как он надеялся: струна не дотягивается до печати, вспыхивает искрами, столкнувшись с чем-то более прочным — то, что он всегда считал невозможным, — и бесконтрольно отлетает в сторону. Вэй Ин возмущенно вскрикивает, кидается ему навстречу — сам, почему-то не используя ни свои духовные силы, ни темные заклинания. Лань Ванцзи приходится оттолкнуть его, чтобы не попал под возвращающуюся струну. Толчок несильный, почти без добавления ци, он уверен, что Вэй Ин едва почувствует его. Но тот падает и, успев ухватиться за его руку, утягивает за собой. — Прости, — говорит Лань Ванцзи, лежа поверх него на твердом полу пещеры. — Только что пытался уничтожить мою печать, а теперь извиняешься из-за ерунды. Знаешь, сколько я на нее времени потратил? — В голосе Вэй Ина отчетливо слышится раздражение, но это даже отдаленно не напоминает ту ярость, в которую он иногда впадал и из-за менее серьезных причин. — Что с тобой не так? Только оглянувшись, Лань Ванцзи замечает, что темные твари больше не толпятся вдоль стен и по углам пещеры, приблизились настолько, что почти окружают их плотным темным кольцом. Заметив, куда он смотрит, Вэй Ин оглядывает. — Не вмешивайтесь! — Приказ звучит резко и жестко, как удар, и твари отступают к стене, их шепот становится тише. Вэй Ин снова смотрит на него, красный отблеск в его глазах стал ярче, его больше не спишешь на освещение пещеры, не отмахнешься, решив, что показалось. Лань Ванцзи отчетливо чувствует, что у него гораздо меньше времени, чем он думал. — Смертельные струны? Раньше ты не стал бы использовать эту технику против меня. — Против тебя? — Да. — Вэй Ин поднимает руку, и Лань Ванцзи только теперь замечает, что рукав его черного ханьфу разорван и пропитался кровью. Это не могла быть струна, она отлетела, не коснувшись его тела. И только потом он понимает и тогда хмурится еще больше. — Этот барьер вокруг печати — ты? — Не совсем. Но если не вдаваться в детали, можно сказать и так. Вэй Ин встряхивает рукой, и капли крови падают на пол пещеры, заставляя темных тварей волноваться. — Это слишком опасно. — Спасибо, что сказал, я не знал. — Его слова язвительные и жесткие, они ранят — как любые резкие слова, которые он бросает ему. Лань Ванцзи продолжает лежать на нем, сам не понимая, зачем, только приподнимается немного, опираясь на локти, чтобы не придавливать слишком сильно. Но Вэй Ин не пытается его оттолкнуть, как будто даже не обращает внимания. И они говорят так. Странная, непривычная близость. — Я хочу тебя спасти. — Неужели? Я не заметил. — Я звал тебя с собою в Гусу не для того, чтобы наказать. — А зачем тогда? Чтобы запереть там? Значит, кто-то уже рассказал ему про их мать. Не важно, Лань Ванцзи и без того не собирается скрывать от него свои намерения. — Так было бы лучше. — Для кого? — Для тебя. — И когда Вэй Ин усмехается, собирается что-то сказать, добавляет: — И для меня. Темные с красным отблеском глаза ненадолго распахиваются, смотрят удивленно, точно в первый раз видят. — Вот значит оно как, — тянет он задумчиво, словно вдруг все понимая. В любом случае, эту тайну не получилось бы хранить вечно, он и так держал ее в себе слишком долго. — И что, неужели я тебе нужен даже такой? Лань Ванцзи он нужен каким угодно. Сейчас, видя его темную сторону во всей неприглядной красе, он понимает это еще лучше. И контролировать свои чувства становится невыносимо сложно, словно выбранный Вэй Ином путь разрушил заодно и его решимость. Вместо ответа Лань Ванцзи наклоняется к этому холодному красивому лицу, целует насмешливые губы, раздвигает их языком, проникая внутрь. Тонет в тех ощущениях, которые и не надеялся никогда испытать. Слишком хорошо, чтобы останавливаться, — слишком страшно остановиться и увидеть реакцию Вэй Ина. Он не отвечает, но и не отталкивает, и Лань Ванцзи не хочет прекращать изучать его, чувствовать и трогать. Но, как и все на свете, это тоже заканчивается. Напоследок он несильно прихватывает губу Вэй Ина зубами и отстраняется. — И что дальше? — Вэй Ин не выглядит удивленным или напуганным. Губы покраснели, а дыхание сбилось, но даже это не делает его менее отстраненным и равнодушным. Словно его собственные руки ему уже не подчиняются, Лань Ванцзи берется за отвороты его черных одежд, распахивает рывком, обнажая бледную грудь со следом клейма под ключицей. Накрывает его ладонью, чувствуя, как под ребрами быстрее стучит сердце. Вэй Ин наблюдает за ним спокойно, словно тоже изучает, но иначе. — А что если я не хочу? — Я не буду тебя заставлять, — говорит Лань Ванцзи, но руки сами собой гладят, спускаются ниже, до живота. — Значит, если я откажусь, ты остановишься? Хотел бы Лань Ванцзи сказать, что да, но правила его ордена запрещают лгать. Руки уже добираются до завязок на штанах, теребят их, но не решаются развязать, словно переступив эту грань, вернуться будет невозможно. — Не думаю, что смогу. Вэй Ин удивленно моргает и вдруг начинает хохотать — громко и безудержно, так, что его смех разносится эхом, и темные твари, сбившиеся в угол комнаты, хихикают ему в унисон, словно веселье хозяина передается и им. — А казался таким приличным молодым господином, да, Лань Чжань? — Он больше не равнодушен, скорее весел, разметавшиеся полу волосы окружают его голову, точно темное солнце. Таким его Лань Ванцзи любит еще больше. Вэй Ин не мешает, когда он поднимает и подносит к лицу его раненую руку — порез длинный, но не глубокий — чудо для встречи со струнами, которые способны разрезать сталь. Лань Ванцзи касается его языком, широко проводит, очищая рану. Его кровь соленая, как у любого живого человека и такая же красная, какие бы слухи о нем ни ходили. Вэй Ин молчит, но когда Лань Ванцзи отпускает его руку, стряхивает с плеч одежду, кладет ладони ему на пояс, ловко подцепляя узел. — Смотри, ты сам этого захотел. Не пожалей потом. Лань Ванцзи не жалеет, что встретил и полюбил Вэй Ина, не собирается жалеть и о том, что произойдет сейчас. На этот раз Вэй Ин сам тянется к нему: оплетает руками шею, пригибает к себе. Он целует его жестче, злее, толкается языком, не лаская, а забирая себе все, прикусывает губы острыми зубами, и в какой-то момент Лань Ванцзи снова чувствует привкус крови, только теперь своей собственной. От поцелуя начинает кружиться и без того затуманенная темной энергией голова, и поняв, что происходит, Лань Ванцзи отрывает его от себя. — Ты вытягиваешь энергию? — Ну я же темный заклинатель. — Вэй Ин усмехается. В углу его рта кровь, и он слизывает сначала ее, потом, снова чуть качнувшись вверх, проводит языком по губам Лань Ванцзи. Он слишком далеко зашел по этому пути: питаться энергией ян — это уже не заклинательство, так делают только темные твари. И все-таки Лань Ванцзи позволяет ему: поцеловать, снова потянуться к одежде, щедро глотнуть живой ян. — Не давай мне слишком много, ладно? — шепчет Вэй Ин между поцелуями. — Я не могу это контролировать. — Его волосы пахнут пылью, кожа солоноватая от пота, но он кажется гораздо чище, чем должен быть человек проживший месяц в пещере. И он возбужден: прижимаясь, Лань Ванцзи чувствует это даже через одежду — то ли от поцелуев и прикосновений, то ли от выпитой энергии. Он тянется к его нательным штанам, черным, как вся его одежда, собираясь зайти дальше. Вэй Ин позволяет раздеть себя, а потом вдруг выворачивается, как вода перетекает из-под камня, и наваливается сверху, дыша в затылок. — А ты не думал, что все может получиться не так, как ты хочешь? — Рука забирается под полу ханьфу, мнет ягодицу, слегка дергает штаны — пока не снимая, только предупреждая. Лежа под ним, Лань Ванцзи заставляет себя расслабиться. — Так я тоже хочу. — Прекрасно. — Не видеть его, только слышать над ухом, непривычно. Иногда кажется, что это не его голос — чуть более низкий, дребезжащий, и тогда по спине Лань Ванцзи пробегает холод. — Я сделаю так, что тебе понравится. Он действует ловко, развязывая и стягивая штаны, оставляя всю остальную одежду. Больше никто не удерживает, но Лань Ванцзи все равно кажется, будто темная энергия наваливается тяжелее, и трогающих его сейчас рук гораздо больше, чем может быть у одного Вэй Ина. Холодные пальцы раздвигают ягодицы, и он вздрагивает, зажимаясь, — непроизвольная реакция тела, которую он сразу подчиняет осознанной волей. Он не собирается вырываться, он этого хочет. — Вот и молодец, — произносит за спиной незнакомый голос Вэй Ина. Входа касается горячее дыхание и сразу после — мокрый язык, и Лань Ванцзи все-таки дергается вперед, сильнее припадая на упирающиеся в пол локти. Настолько откровенные прикосновения он не допускал в самых смелых фантазиях. Язык погружается слишком глубоко для человеческого, растягивает сильнее — хотя, возможно, он просто уже сам не понимает, что происходит с ним, и все это ему только мерещится. Тело горит от нетерпения и легкого беспокойства. Раньше никто не прикасался к нему так, он не знает, как это должно ощущаться на самом деле и не знает, когда и где этому успел научиться Вэй Ин. Но, судя по тому, как от скользких мягких движений языка поджимается живот, все сильнее и жарче тянет в паху, делает он все правильно. К языку добавляются пальцы, растягивая уже и без того расслабленные мышцы. А потом язык убирается, лизнув напоследок между ягодиц, и вместо него внутрь начинает проникать член. Это уже не так приятно: давит настойчиво, распирает трудно и мучительно. Запоздало приходит мысль, что при его размере Вэй Ину с ним будет больно, а значит, надо что-то придумать. Но сейчас Лань Ванцзи жарко так, как не было никогда в жизни. И так же хорошо. Голова становится совсем легкой от нарастающего удовольствия и от утекающей по капле энергии, которую он отдает Вэй Ину. Это неправильно, но по-другому Лань Ванцзи сейчас не может. Он прижимает покрытый испариной лоб к сложенным перед собой рукам и отпускает себя. Вэй Ин изливается раньше, внутрь него, вбившись последним толчком сильно и глубоко, оглаживая поясницу множеством призрачных ладоней. А потом со стоном падает сверху, и теперь Лань Ванцзи чувствует позади только его присутствие. Член выскальзывает из саднящего отверстия, обмякшее тело соскальзывает с его спины, и Лань Ванцзи перехватывает его, не давая упасть, аккуратно укладывает на пол, покрытый его же одеждой. Вэй Ин кажется пьяным от энергии ян почище, чем от самого крепкого вина, дышит тяжело и прерывисто. Он не сопротивляется, когда Лань Ванцзи раздвигает его ноги и устраивается между ними, но стоит вставить в него пальцы, тут же вздрагивает всем телом, поплывший взгляд становится острым и настороженным. Радужки уже полностью красные, горят в полумраке пещеры тем же нечестивым светом, что глаза темных тварей, наблюдающих за ними из темноты. Лань Ванцзи направляет ему еще энергии, и он довольно вздыхает, закрывая глаза. — Продолжай, — тихо говорит он, не уточняя, что именно. Кажется, что если сейчас прерваться, потом уже не получится вернуться. Потерять подходящий момент страшно: за последние месяцы Лань Ванцзи слишком привык видеть Вэй Ина резким и раздраженным, чтобы не беспокоиться о том, что его настроение может измениться. Лань Ванцзи растягивает его долго и старательно, все равно сомневаясь, что этого хватит, смачивает пальцы слюной, но она высыхает слишком быстро, и он задумывается, была ли слюна Вэй Ина, гораздо более скользкая и вязкая, человеческой... Когда он пытается протолкнуть член внутрь, Вэй Ин хмурится, крепче стискивает зубы, и это совсем не то, чего Лань Ванцзи хотел бы для него и себя. — Там на столе есть что-то вроде масла, — говорит вдруг Вэй Ин, неопределенно показывает рукой куда-то в сторону. Порез от струны уже почти затянулся, и Лань Ванцзи никогда еще не видел, чтобы раны заживали так быстро. Даже у самого Вэй Ина, каким он был раньше. Что бы ни произошло с ним за те три месяца, оно изменило его очень сильно. — Возьми, так будет проще. — И, словно заметив его неуверенность, вдруг усмехается. — Я никуда не денусь, не бойся. Когда он поднимается на ноги, семя Вэй Ина внутри ощущается отчетливее, тело напоминает о том, чем он только что занимался, но это только возбуждает еще больше. Среди завалов на каменной плите перемешаны свитки и записки на обрывках бумаги, рисунки и непонятные предметы — видимо, изобретения, над которыми он сейчас работает. Там есть даже что-то, похожее на компас, и Лань Ванцзи присматривается, ожидая увидеть стрелку из того же металла, что печать. Но стрелки еще нет. Остатков металла тоже не видно. На саму печать он теперь старается не смотреть. Поняв, что задерживается, он хватает небольшой сосуд из мутного стекла, показывает Вэй Ину. — Это? — Да. Он следит за ним взглядом, лежа в той же позе, бесстыдно разметавшийся, полностью обнаженный, и Лань Ванцзи возвращается к нему, медленно опускается на колени между его разведенных ног. Масло густое, темное, запах травянистый, но скорее неприятный, и он не может разобрать, что это на самом деле. Но это все равно не имеет значения. Скользкие пальцы проникают в тело, смазывая изнутри, скользкий член входит легче и глубже, и Вэй Ин жмурится и выгибается, но стонет довольно, когда Лань Ванцзи подхватывает его под коленями и налегает сильнее. С маслом идет лучше, и ничто другое сейчас не важно. Не сразу, но он начинает впускать легче, и теперь удается двигаться быстрее, входить на всю длину, не преодолевая каждый раз сопротивление мышц. Брать его оказывается еще лучше, чем чувствовать в себе. Отдавать так энергию тоже проще, она сама выплескивается с каждым толчком, вызывая ощущение силы и радости. Это обманчивое чувство, энергия не бесконечна, он и сам знает, но каждый раз, когда Вэй Ин отзывается стоном на новый ее глоток, он не может отказать себе в удовольствии заставить его стонать еще. Лань Ванцзи пытается направить энергию по его меридианам, как описывается в книгах по парному самосовершенствованию, но Вэй Ин сразу зажимается, хватает его за руки до боли и синяков. — Не смей. — В горящих алым пламенем глазах мелькает злость и как будто страх. — Не так. Лань Ванцзи кладет ладонь поверх его стиснутых пальцев, гладит напряженные руки и плечи: — Я не буду. Успокойся. Лань Ванцзи не понимает, почему это так пугает его, но не хочет задумываться сейчас, слишком страшные ответы приходят в голову. Поэтому он просто продолжает и дальше переливать в него сырую энергию, которую так легко и жадно впитывает его тело. Это Вэй Ину уже нравится: он мягко подается бедрами навстречу, сам насаживаясь на член, обжимает бока коленями. Именно так Лань Ванцзи представлял и хотел его с тех пор, как осознал свои чувства. Пусть в его мечтах они были вместе не в пещере, заполненной темными тварями, а их общая энергия ци циркулировала по меридианам, делая их одним целым. Он наклоняется совсем низко и целует Вэй Ина. И когда тот отвечает, Лань Ванзци чувствует себя единым с ним, несмотря ни на что. Он щедро делится с Вэй Ином своей энергией, и в какой-то момент тот сжимает руками его плечи, шепчет прерывисто: — Прекрати, ты же так все отдашь. Не все. Энергии у него много, и для Вэй Ина ему ее не жалко. А сейчас, кажется, готов отдать ему вообще все, что имеет. Чувствуя приближение сияющего пика, он отпускает себя, толкается глубоко и сильно, отдает энергию большими волнами, и Вэй Ин под ним кричит все громче и яростнее, царапает острыми ногтями спину, держится за него так крепко, словно хочет забрать всего его, вместе с жизненными силами, телом и душой. Это длится долго, но все равно — недостаточно. Лань Ванцзи выплескивается в него, наполняя семенем так же, как до этого наполнил своей энергией, вжимается в него так тесно, что не разделить. Бездумно он наклоняется совсем низко и кусает за шею рядом с ключицей, отмечая его, как своего, — недопустимый, дикий инстинкт, то, чего не позволил бы себе раньше, и от чего удержаться теперь невозможно. Вэй Ин под ним вскрикивает в последний раз и затихает, но когда Лань Ванцзи обхватывает ладонью его член, еще шире разводит ноги и мягко толкается в его кулак. Лань Ванцзи хотелось бы, чтобы они смогли достичь сияющего пика одновременно, пусть и пишут, что такое случается не всегда и надеяться на это в первый раз глупо, но сейчас это вдруг перестает быть важным. Ему не надо больше прогонять через себя поток ян, он не вбивается в чужое тело сильными рывками, и так гораздо проще быть ласковым. Не выйдя из Вэй Ина, он гладит и сжимает его член, вглядывается в его лицо с закрытыми глазами и чуть сведенными к переносице бровями, прислушиваясь к тому, как он сжимается вокруг него, стонет тихо, на выдохе. И так же тихо изливается в его ладонь, когда приходит время. А потом отрывает глаза — снова черные, без малейшего отблеска красного. — Если кто-нибудь спросит, что у меня с шеей, буду отвечать, что это меня укусил достопочтенный господин Лань. Лань Ванцзи непроизвольно косится на темный кровоподтек, которые оставили его зубы на белой коже, и чувствует, как начинают гореть уши. Он поднимает взгляд, собираясь извиниться, но видит, что Вэй Ин улыбается, едва сдерживая смех. — Его не будет видно под одеждой. — Да, кстати, одежда... — Он оглядывается по сторонам, и Лань Ванцзи почти жалеет, что напомнил, и теперь не получится лежать на нем и дальше. И еще сильнее жалеет, что не поцеловал его еще раз, пока была возможность. Судя по тому, как обыденно ведет себя Вэй Ин, для него это привычно, возможно, ничего и не значит. Он легко забудет о произошедшем. Лань Ванцзи поднимается, поправляет испачканную пылью и семенем одежду и снова опускается на пол рядом, в гораздо более пристойной позе. Вэй Ин садится медленнее, морщась и краснея, не вставая, заворачивается в свои одежды и подбирает под них голые ноги. Теперь, когда он ведет себя привычно, Лань Ванцзи не считает себя вправе разглядывать его так откровенно, как совсем недавно, хотя ему очень хочется. Заставляя себя не смотреть, он обводит взглядом пещеру, вспоминает о темных тварях, снова кажущихся безликими тенями, и впервые за долгое время обращает внимание на печать. Ее грани как будто стали острее, четче, привешенный в центре темный камень светится ярким красным светом — тем же, каким светились глаза Вэй Ина, пока он отдавался ему. — Она изменилась. Заметив, куда он смотрит, Вэй Ин кивает: — Да, это ее окончательный вид. Печать готова. — В последние пару часов он точно ничего с ней не делал. — Я был с ней связан. Ей была нужна энергия. Он наконец поднимается на ноги, начинает одеваться, теперь стараясь не встречаться с Лань Ванцзи взглядом, словно вспомнив о печати, они снова отдалились друг от друга, вернувшись на прежние границы. Значит, не только барьер. Глупо было надеяться, но Лань Ванцзи чувствует себя использованным, почти обманутым. — Ты поэтому впустил меня на гору? — Нет. Я ведь даже не знал, что ты придешь. Если ты про это, то есть и другие способы, пусть и не такие приятные. — Вэй Ин выглядит скорее удивленным, чем виноватым, но все-таки добавляет: — Прости. Я тогда плохо соображал из-за печати. Да и ты, наверное, тоже. Ты пришел в самый неподходящий момент… Теперь Лань Ванцзи уверен, что ему не мерещилось, когда среди теней в углах пещеры он видел девушек — призраков, темных тварей, но привлекательных внешне. Теперь он даже рад, что сложилось именно так. Ему не хочется делить Вэй Ина с кем-либо. — Значит, я пришел вовремя. — говорит он, и Вэй Ин улыбается почти смущенно. — И я не знал о твоих чувствах, думал, ты меня наоборот ненавидишь... — Он нервно пожимает плечами, сцепляет руки в замок. — И пока сам не понимаю, что думаю об этом. Со мной такое первый раз… Ты дашь мне время? Возможно, у Вэй Ина и был опыт, но из-за его слов вспоминается, и как он краснел, сводя ноги и заворачиваясь в одежду, как удивленно округлились его глаза, когда он поднялся на ноги и почувствовал последствия того, что они делали. Теперь Лань Ванцзи не так уверен, что понял все правильно. А если энергия ян и правда была нужна для печати, а не самому Вэй Ину, возможно, не все потеряно. Время у них еще есть. Лань Ванцзи медленно кивает головой, чувствуя, как внутри разгорается глупая, но такая приятная надежда. — Вэй Ин может думать столько, сколько ему нужно. — Но я все равно не пойду с тобой в Гусу, — уточняет он, покачивая пальцем. — Даже если мы потом… ну… В общем, сам знаешь. — Я уже понял. — Но если ты собираешься возвращаться через Юньмэн, можем пойти вместе. — Пойти? — Лань Ванцзи невольно оглядывается по сторонам, пытаясь найти то, что должно быть здесь обязательно. — Где твой меч. — А, в Пристани Лотоса, наверное. Не хотел, чтобы он влиял на печать. Это звучит лучше, чем его обычные отговорки, но слишком часто он с самого своего возвращения забывает меч, не берет с собой на советы и ночные охоты. За этим должно стоять что-то большее, чем просто вызов обществу. Путь до Пристани Лотоса пешком займет значительно больше времени, чем полет на мече, и на миг Лань Ванцзи хочется согласиться и пойти с ним так, долго и медленно. Но, подумав, он все-таки предлагает: — Я могу довезти тебя на своем. — Правда? Это было бы очень любезно с твоей стороны. Только не за шиворот, как в Цайи, договорились? — Вэй Ин как будто больше не чувствует рядом с ним неловкости, улыбается, и кажется, будто он все тот же, каким когда-то приехал в Облачные Глубины. Тогда в нем не было совсем ничего темного. Лань Ванцзи хотел бы вернуть то время. — А я тебе за это покажу Пристань Лотоса, как обещал. — Хорошо. Вэй Ин снова протягивает руку к печати, и на этот раз она срывается с креплений, которые удерживали ее, и притягивается к нему. — Прости, Лань Чжань, я знаю, что она тебе не нравится, но ее придется взять. Он прячет печать в рукаве и, кажется, всерьез рассматривает возможность, что теперь Лань Ванцзи откажется брать его на свой меч. Но он не хочет лишаться возможности проводить его домой из-за печати, хватит и того, сколько бед она еще причинит. В том, что ничего хорошего она не принесет, Лань Ванцзи по-прежнему уверен, но пытаться уничтожить ее против желания Вэй Ина больше не собирается. Он надеется, что когда-нибудь Вэй Ин тоже поймет и сделает это сам. Твари провожают их до выхода из пещеры, но за порог не показываются, так и толпятся темной стеной. Заметив, что он оглядывается, Вэй Ин тоже бросает взгляд через плечо. — Там барьер. А они охраняют пещеру, пока меня нет. Вэй Ин становится на меч перед ним, и Лань Ванцзи обхватывает его за талию, надеясь, что ему хватит терпения во время полета не сжать сильнее, не притянуть к себе. Под взглядами запертых тварей они покидают Луаньцзан — хотелось бы верить, что навсегда, как бы маловероятно это ни было, — и летят в Юньмэн.