Home

Островок пенки в кофейном море. Он покрыт большими и маленькими пузырьками, которые, лопаясь, оставляют после себя озера. Напиток подрагивает от прикосновений к столу, от сквозняка жалюзи бьются о подоконник. Где-то далеко проезжают машины, и этот звук нагоняет сонливость. Здесь нужен не кофе, а сон. — Я очень тороплюсь, — Намджун сбегает по ступенькам со второго этажа и оказывается в кухне. — Джин-и, детка, я возьму это? Кружка с нетронутым кофе тут же оказывается в чужих руках, Сокджин даже не успевает ответить. Он поднимает на готового выходить Намджуна возмущенный взгляд, но при виде галстука проникается жалостью. И правда торопится, бедняга. — Фу, сахар, — кривит губы после большого глотка, но все равно делает еще один, пока Джин выбирается из-за стола. — Что? — Хорошего собеседования, — он дарит мужу короткий поцелуй, одновременно перевязывая галстук, который Нам затянул чуть ли не узлом вокруг собственной шеи. — Что-то я волнуюсь, — после тяжелого вздоха следует глоток сладкого кофе. — Веди себя уверенно, — Сокджин забирает кружку и тоже отпивает. — И тогда они не поймут, что ты ничего не смыслишь в рекламе, — ладонь ложится на крепкое плечо. — Портфолио у тебя идеальное. — Его сделал ты, — четвертый глоток Намджун делает уже из чужих рук. — Не имеет значения, — парень бросает взгляд на часы. — Ты торопился. — Точно, — вспоминает Нам, целуя старшего в щеку, где после этого остается влажный кофейный след. Дверь хлопает. Сокджин возвращается на свое место — стул из светлого дерева у окна — и подбирает ноги под себя. Заглядывает в кружку. Намджун выпил больше половины, но для него почти не жалко. Заметив мурашки на собственной коже, парень прикрывает окно. В середине осени становится холодно, и проветривать дом постоянно уже нельзя. Оглянуться не успеешь, а горло уже простужено. Если Сокджин заболеет, это продлится вечность, проверяли. Намджун 8:43 Забыл пожелать хорошего дня. Я люблю тебя. Парень улыбается в ладонь, которой подпирает голову, а потом допивает кофе одним глотком и споласкивает кружку. В девять у Намджуна начнется собеседование, и Сокджин посматривает на часы. Да, это он составил портфолио, он уговорил мужа пойти на собеседование и даже нашел приличный костюм. Нормального образования не было ни у одного из них, но Джин был неплохим дизайнером-самоучкой, а Намджун обладал сногсшибательной харизмой и красноречием. Фальшивый диплом, фальшивое портфолио, маленький городок, где работодатели рады хоть какому-то сотруднику. Раньше такая жизнь казалась несбыточной мечтой, но сейчас Сокджин сидел на своей собственной кухне, а на безымянном пальце красовалось серебряное обручальное кольцо. Именно такое, какое обещал ему Намджун семь лет назад, целуя замерзшие руки под опадающей яблоней. Тогда он пообещал не только кольцо, но и собственный дом, тихую жизнь, пообещал Сокджину покой и стабильность, уют, любовь, принятие. А что еще нужно двум детдомовским мальчишкам, как не совместные мечты о светлом будущем? Яйца, сметана, мука, яблоки…разрыхлитель. Сокджин действительно долго разбирался с тем, как работает доставшаяся им от хозяина дома доисторическая духовка. Поначалу боялся взрыва, но постепенно приспособился. Готовили парни мало и по очереди, но именно выпечкой Намджун никогда не занимался. Не любил возиться с тестом, когда как на Джина это оказывало расслабляющий эффект. Поэтому, если что-то волновало его сердце, если на душе было неспокойно, дом всегда наполнялся ароматом яблочного пирога. Только его рецепт парень помнил наизусть, только это мог приготовить с закрытыми глазами. — Спасибо, мам, — улыбается Сокджин, присаживаясь на корточки возле духовки и заглядывая внутрь. Одно из немногих хороших воспоминаний, которые остались у него из детства. Первое, что приготовил Сокджин Намджуну. В ту осень младшему исполнялось пятнадцать лет, и парни, сбежав из своих комнат, пробрались на кухню. Джин никогда не забудет своего заспанного именинника, держащего одной рукой фонарик над чашкой со смесью для пирога, а второй — надкусанное яблоко. Редкие мгновения абсолютного счастья, когда на дворе час ночи, весь корпус спит, а два влюбленных мальчишки сидят на полу у духовки в ожидании пирога. Они были совсем юны и очень многого не знали о любви, но того, что между ними было, на тот момент хватало. Дружба настолько крепкая и близкая, что граничила с отношениями возлюбленных. Сокджин 9:37 Ну как? Намджун 9:38 Жду главного. Кажется, я им нравлюсь Сокджин 9:38 Потому что ты красавчик Намджун 9:39 Я скучаю Сокджин 9:40 По мне или по кровати, с которой ты подорвался в семь утра? Намджун 9:40 Сложно…по вам обоим? Сокджин 9:45 Вечером насладишься обоими Намджун 9:46 Ммм, да?) Сокджин 9:48 Если тебя возьмут на работу Намджун выходит из сети, а Сокджин вытаскивает пирог из духовки и открывает форточку. Если младший справится с собеседованием, вечером его будет ждать достойная награда. Несмотря на семилетние отношения, сексуальная жизнь у парней развивалась чертовски медленно, и вошла в полноценное русло только недавно, от чего оба чувствовали себя счастливыми и обновленными. Причиной такой задержки был Сокджин, а точнее, его детские страхи. Двенадцать лет живя в семье, он наблюдал за не знающим меры отцом, который из года в год подвергал маму насилию. Будучи маленьким, Сокджин не мог ей помочь, не мог обратиться за помощью, и, честно говоря, сам до ужаса боялся отцовского гнева. Слыша ее крики, мальчик только сильнее забивался в угол и затыкал уши. В такие дни он боялся даже пошевелиться. А однажды, вернувшись со школы, Джин обнаружил у дома полицейскую машину. Его дом был полон незнакомых людей, отца прижал к стене мужчина в форме, и последними словами, сказанными сыну, были «Мамы больше нет, малыш». А после смех. Отвратительный смех, который до сих пор звучит в голове. С того дня Сокджин не видел ни одного из своих родителей. Единственным человеком, который мог бы взять опекунство над мальчиком, была его тетя, сестра мамы. Она всегда хорошо относилась к нему, когда приезжала в гости, но в тот день покачала головой. «Этот мальчик вырастет копией своего отца» — сказала она, сдерживая слезы. — «Я не хочу жить с ним в одном доме». Для Сокджина это звучало как приговор. Именно поэтому его охватил страх, когда он почувствовал влечение к пятнадцатилетнему Намджуну, своему очаровательному другу, который во всю флиртовал с Сокджином, будто бы нарываясь. С высоты своего возраста Джин понимает, что тогда не испытывал ничего плохого. Подростковый интерес, страсть, желание обладать. Но, столкнувшись с этим впервые, он испугался. Испугался, что становится таким же насильником, как отец. Постепенно, маленькими шагами и не без помощи Намджуна, парню удалось переступить через это и чувствовать себя комфортно, расслабленно, на своем месте. Избегая любого рода принуждения, он любил своего парня с нежностью и осторожностью, каждый раз предупреждая заранее и спрашивая разрешения, если хотелось внести что-то новенькое. Намджун понимал и поддерживал, отдаваясь старшему без остатка, и без разговоров прекращал любые действия, если Сокджину нужно было еще немного времени. Иногда после секса он крепко обнимал Джина, вытирал его слезы и шептал о том, как хорошо тот справляется. А старший знал, что не справился бы один, так и живя в страхе перед близостью. Теперь это в прошлом. — Ты молодец, — Сокджин обхватывает ладонями лицо вернувшегося Намджуна. — Горжусь тобой. — Теперь у меня есть работа, — тот обнимает своего мужа за талию и позволяет расстегивать пуговицы рубашки, перед этим ослабив галстук. Эти парни — единственная поддержка друг для друга. Безграничное доверие, любовь, понимание. Они — мужья, любовники, лучшие друзья и семья друг друга. Сначала было «вдвоем против всего мира», которое переросло в более глубокое «в гармонии друг с другом и с миром». Сокджин обожал делить с Намджуном постель. — Ты такой красивый, — Сокджин обожает делать комплименты младшему, который тут же начинает отнекиваться. Джин знает, как переключить внимание. — Нравится, когда я трогаю тебя так? — Да, — у Намджуна милая привычка всегда говорить шепотом во время секса, и Сокджин с радостью поддерживает атмосферу. — Нет-нет, не так сильно. Никто из них и не надеялся стать целым миром друг для друга. Намджун никогда не знал родительской любви, воспитываясь в детском доме с младенчества. Когда Сокджин попал туда, Наму было десять, и он моментально стал Джину младшим братиком, которого надо было защитить и окружить заботой. От братских отношений парни перешли к дружеским довольно быстро. Потом они стали парой. Позже — мужьями. — Мой, — укусы давно стали не просто допустимым, но необходимым элементом каждой такой ночи. Намджун позволял кусать себя и поначалу скрывал следы от впечатлительного Сокджина. Тот всегда находил их и долго извинялся за свою несдержанность. Еще не понимал, насколько привлекательно для младшего было принадлежать своему партнеру, и не важно, в чем это выражалось — в словах или укусах. Это было необходимо. И Сокджин начал понимать. — Ты особенный для меня, — слипающимися глазами старший вглядывается в темноту, где на подушках лежит вымотанный Намджун. — Я тоже люблю тебя, — тот широким движением руки сгребает Джина и притягивает поближе, тычась носом во влажные после душа волосы. — Давай спать. Никто из них не забыл о своем прошлом. Каждый день всплывают нежеланные воспоминания, на сердце становится тяжелее обычного, а по ночам тени в собственной спальне нагоняют ужас. Но, как бы сложно ни было, всегда найдется крепкое плечо рядом, на которое можно опереться. Сокджин не верит своему счастью, когда прижимается к горячей груди Намджуна. В такие моменты как никогда ощущается вся прелесть жизни. Каждого ее момента.