☀
«Беги, беги за солнцем,
Сбивая ноги в кровь.
Беги, беги, не бойся
Играть судьбою вновь и вновь.
Лети, лети за солнцем
К безумству высоты.
Лети, лети, не бойся,
Так можешь сделать только ты».
Маргарита Пушкина
Музыка: cults — always forever
theodor bastard — кукушка
Чонгук с заботой прижимает к себе маленького омегу, который утыкается носом в крепкую грудь и складывает у сердца свои ладони. Это была зависть. Липкое чувство зависти и злости на самого себя заставляет Чимина сделать шаг вперёд. На его плече висит старый дырявый рюкзак набитый вещами, а в руке крепко сжат гриф гитары. Той самой гитары, что всегда будет напоминать ему о своём непростом прошлом. Чимин в последний раз печально окидывает взглядом альфу, который с необыкновенной любовью обнимает милого омегу, и покидает свой шатёр навсегда. Солнце, лениво просыпаясь, только-только показывает миру свои первые малиновые лучи. Чимин с грустью оглядывается вокруг, прощаясь с прошлым. Стоя у шатра, он тихо роняет слёзы и одними губами произносит лозунг своей «семьи»: — Любите, а не воюйте. Облегчённо улыбаясь, он ощущает, как по щекам бежит солёная влага. — В моём сердце навсегда…☀
Несколько дней спустя.
— Прости, но другого выбора нет… Придётся тебя продать, — разбито смотрит на гитару Чимин и заботливо гладит её по корпусу. Ему не хочется вот так просто с ней расставаться, ведь она единственная вещь, что он взял с собой как напоминание о прошлой жизни. Тяжело вздохнув, Чимин открывает дверь первого попавшегося на пути музыкального магазина с мыслями о том, что этому прекрасному инструменту в его руке должен достаться хозяин получше, нежели есть сейчас… Огромнейшее количество инструментов в магазине заставляет глаза омеги с восторгом разбегаться по сторонам. Некоторые из которых он видит впервые в жизни. Чимин неторопливо проходится по всему магазину и останавливается у полки с гитарами невероятной красоты. Пока он с открытым ртом рассматривает одну из них, доброжелательный голос, доносящийся где-то из-за спины, возвращает его в реальность. — Здравствуйте, могу я вам что-нибудь подсказать? — молодой альфа в фирменной футболке магазина с улыбкой обращается к Чимину, машинально бросая взгляд на гитару в его руках с еле слышным восхищением в голосе: — Вау… — Вау? — неуверенно переспрашивает Чимин. — Ой, прошу прощения, — тихо смеётся консультант, извиняясь за свою странную реакцию. — Просто у вас такая редкая гитара. Я впервые её вижу вживую. — Редкая? Дорогая, значит? — интересуется омега, разглядывая свою гитару под новым углом: «На вид самая обычная. И что в ней такого редкого?». — Думаю, да. А вы хотите её продать? Глаза консультанта загораются так ярко, что даже на мгновение ослепляют. В надежде не свалиться на пол Чимин свободной рукой массирует гудящие виски. — Наверное, придётся. А сколько, — задумчиво делает паузу омега. — Сколько бы вы за неё отдали? — Можно глянуть? — Чимин кивает, передавая инструмент консультанту. Он был бы очень рад, если бы этот альфа купил у него гитару. По оживлённому лицу сразу видно, что альфа заинтересован и точно будет ею дорожить. Консультант сосредоточено рассматривает корпус и гриф, крутит колки и даже играет пару ладов, восторженно охая. — Крутая… — на выдохе произносит, расстроенно протягивая гитару владельцу. — Но мне такая пока не по карману. Я могу сбегать, узнать у директора, можем ли мы выкупить её у вас. Он сейчас как раз в своём кабинете. Если подождёте пару минут, то… Эй! Вы чего! Что с вами?! Альфа едва успевает поймать падающего на пол омегу, хватая его в охапку вместе с гитарой. Болтаясь без сознания в чужих руках, Чимин слышит кричащего прямо в ухо альфу, но ответить не может. Он становится словно тряпичная кукла, что только благодаря шустрому консультанту ещё не валяется на полу. — Мистер Мин! Сюда, быстрее! Негодующая чёрная макушка директора выглядывает из кабинета на дикие вопли своего сотрудника. — Что ты крич… Чёрт! — директор пулей подбегает к младшему альфе, перехватив в свои руки бледного омегу в отключке. — Что у тебя тут творится?! — спрашивает у младшего, с раздражением хмуря тёмные брови. Он подхватывает омегу за бёдра, взявшись поудобнее, но тот совсем не реагирует на какие-либо действия. Испуганный консультант, заикаясь, пытается объяснить произошедшее, прижимая к себе гитару обеими руками. — Что? Я и половины не понял! Ладно, расскажешь потом. Да положи ты уже эту гитару и помоги мне! — рявкает директор, подбегая к своему кабинету. — Дверь! Открой чёртову дверь! — Да, простите! Альфа несётся за свой прилавок, нервно выпуская чужую гитару из рук. На трясущихся ногах подбегает к кабинету, открывая и придерживая директору с омегой на руках дверь. — Убери отсюда эти пакеты и принеси воды! — Да! Быстро убрав с кожаного диванчика бумажные пакеты на пол, младший тут же подкладывает подушку под голову омеги, в панике убегая за водой. Директор спешно расстёгивает пару верхних пуговиц на рубашке омеги и, хватая со стола первую попавшуюся папку с документами, машет ей перед безжизненным лицом. — Ну же, очнись! — зачёсывает мокрую чёлку омеги назад, продолжая махать. — Дио, где там тебя носит?! Младший с огромными перепуганными глазами прибегает со стаканом воды, передавая его старшему и проливая несколько капель на пол. Запыхавшись от быстрого бега, он немного сгибается, упираясь ладонями в свои колени: — Может, лучше позвоним в скорую? — Не надо, он уже приходит в себя, — спокойно отвечает директор. Младший альфа облегчённо выдыхает, замечая как омега приоткрывает глаза и медленно моргает ресницами. — Иди, я тут сам справлюсь. — Х-хорошо. Если вдруг что — зовите, — говорит уставший консультант у двери кабинета, на что директор кивает в ответ. Когда омега пытается привстать с дивана, его резко пробивает головная боль, отчего он сдавлено мычит и морщит лицо от боли. Крепкие руки ложатся на его плечи и заставляют лечь обратно. У Чимина не остаётся сил, чтобы сопротивляться. — Не дёргайся. Никто не выгоняет, — директор протягивает к пухлым сухим губам стакан с водой, аккуратно придерживая голову омеги. — Попей воды. Чимин морщится, но послушно выпивает весь стакан, облизывая губы. С помощью альфы ложится обратно на подушку, утомлённо вздыхая. — Спасибо… — Тебе лучше? — директор ставит пустой стакан на стол и присаживается на край дивана у ног омеги. — Д-да, нормально, — омега прячет неловкий беглый взгляд, теребя в руках кулон у шеи. Снова резко подрывается, вспоминая про гитару: — А где моя гитара? Она в порядке? Не разбилась?! — Куда-а-а? — ладонь директора настойчиво укладывает омегу на подушку. — Ты минуту назад был в отключке, отдохни немного. Гитара твоя в порядке в отличии от тебя. Ты болен? — Нет, я не… — урчащий желудок громко воет на весь кабинет, перебивая омегу, который от неловкости закрывает лицо ладонями. — Чёрт. Альфа тихо усмехается, еле сдерживая широкую улыбку на лице, чем, видимо, злит омегу не на шутку. — Смешно, значит… — кивая головой, Чимин с притворной улыбкой поглаживает свой больной урчащий живот и приподнимается на локтях. — Прости, — извиняется директор и не спеша проходит к рабочему столу, облокачиваясь на него копчиком. — Когда ты в последний раз что-нибудь ел? — Дня два назад, — зачем-то признаётся Чимин. Альфа ведёт бровью, выпалив тихое «Жесть…». — Те деньги, что у меня были, закончились и у меня оставалось два варианта: продать гитару и протянуть хотя бы ещё несколько дней или… Хм-м, обслужить кого-нибудь за пару бумажек, чтобы потом пожрать. Как видишь, денег у меня до сих пор нет, — усмехается Чимин, складывая руки на животе. — А работу найти в голову не пришло? — хмыкает альфа. — Да кому я нужен? Думаете, все только и мечтают взять на работу бывшего наркомана-хиппи? — Ты не похож на хиппи. — А, то есть на наркомана похож. Замечательно. — Ты бледный и очень худой. А ещё синяки под глазами, — директор оценивающе разглядывает омегу, который складывает руки на груди. — Да, похож, — кивая, резюмирует он, на что на него следом бросают многозначительный взгляд. — Как зовут-то тебя? — Чимин, — пофигистично отвечает омега, потирая уставшие веки. — Что ж, ну здо́рово. Тогда я лучше умру голодной смертью, чем стану продажной шлюхой. Покачав головой, директор берёт со стола документ со своей подписью на нём, складывает вдвое и резко разрывает на мелкие кусочки. Омега вздрагивает от неожиданного звука, уставившись на невозмутимого альфу. — Что вы делаете? — Рву объявление о вакансии консультанта. Будешь работать у меня, — складывает порванные листочки аккуратной стопочкой на стол и убирает руки в карманы брюк. — Зарплату обговорим немного позже, униформу тебе выдам уже завтра вместе с бейджем. И, осмелюсь предположить, что жить тебе негде, поэтому… — Что, простите? — Поэтому, — продолжает альфа, чуть повысив тон, — жить можешь здесь, пока не накопишь достаточно денег. В магазине есть пустая комната, мы используем её как кладовку. В ней нужно прибраться, а так — вполне себе. Вниз по улице есть общественная баня и прачечная. Думаю, проблем в плане гигиены быть не должно, — он подходит к дивану, останавливаясь в шаге от обескураженного омеги и протягивает к нему руку. — Я Мин Юнги — директор и владелец этого магазина. Так что, по рукам? Чимин не спеша привстаёт и садится прямо, складывая руки на своих коленях. С опаской и недоверием смотрит то на альфу, у которого лицо ну очень серьёзное, что аж пугает, то на его большую ладонь. Шумно вздохнув, альфа закатывает глаза. — Послушай, Чи… — щёлкает пальцами, вспоминая имя омеги, — Чимин, верно? — омега робко кивает. — Парень, который у меня работал, уволился несколько дней назад. Поэтому мне срочно нужен новый работник. А тебе — нормальная работа и крыша над головой. Ведь так? Директор продолжает стоять с вытянутой рукой, дожидаясь ответа. — Так, но… — Но? — раздражается альфа. — И долго мне так стоять? Что но, Чимин? — устало вопрошает. — У меня нет к тебе никакого злого умысла или что-либо ещё. Я просто хочу быстрее закончить срочные дела и пойти уже домой, заодно помочь тебе. Спрашиваю в последний раз — ты согласен? Если нет, то я тебя не держу. Я что, так похож на злодея? — причитает в мыслях директор. Немного подумав, омега протягивает альфе руку, соглашаясь в неуверенном рукопожатии. Ладонь у того тёплая и крепкая — примечает Чимин, притягивая свою руку обратно. Но альфа почему-то не выпускает её, заставляя Чимина глупо хлопать ресницами в недоумении. Он тянет омегу на себя, отчего тот от неожиданности ойкает и упирается свободной рукой в крепкое плечо, чуть не сталкиваясь нос к носу. Директор указательным пальцем поправляет очки на серьёзном лице и отпускает тонкую руку. — Пошли, угощу тебя ужином. Отпразднуем твою новую работу. Альфа разворачивает ошарашенного омегу за плечи, подталкивая к выходу. В зале, заразительно зевая, на столе сидит молодой альфа и болтает ногами, поглядывая на круглые часы на стене. Увидев директора, сразу же вскакивает, докладывая: — Мистер Мин, зал в полном порядке, касса посчитана, выручка в сейфе. Могу я закрывать смену? Домой очень хочется… — с грустью выговаривает, выпячивая нижнюю губу. — Отлично, Дио. Хорошо поработал, — директор одобрительно хлопает парня по плечу, выводя Чимина под локоть. — Отдохни как следует, с завтрашнего дня у тебя появится головная боль в виде этого омеги, — ухмыляясь, указывает головой на Чимина. — Он будет работать здесь?! — Верно, — директор машет рукой на прощание, не смотря на альфу. — До завтра, старший менеджер. — С-старший? — альфа с каждой секундой всё сильнее округляет глаза, открывая рот шире. — Спасибо, мистер Мин! Я не подведу! — Вы только что дали ему повышение? — тихонько уточняет Чимин, выйдя на улицу. — Да, он заслужил. Надо было давно это сделать. О, нам туда, — директор снова берёт омегу под локоть, быстро перебегая с ним через дорогу. Через пару метров они оказываются у ресторана, от вида которого у омеги скручивает живот ещё сильнее. Альфа открывает перед растерянным Чимином дверь. — Заходи, чего стоишь? — У меня вид не очень-то подходящий, — кривится Чимин, нервно потирая вспотевшую шею. — И… там же дорого. Я бы просто какой-нибудь бургер поел. — Праздновать бургером? Серьёзно? — усмехается альфа, закрывая дверь ресторана. — Я же сказал, что угощу. Не стоит переживать. — Эм-м, мне как-то неловко, поймите, — омега виновато улыбается, делая шаг назад. — Да и вы не обязаны. Вы и так мне очень помогли. Директор медленно кивает, выслушивая Чимина, и поправляет очки на переносице. Под робкий вопрос омеги «Что вы делаете?», он оглядывается вокруг, разглядывая вывески, горящие неоном. — Нашел, — останавливается, поднимая уголки губ в улыбке. — Бургер, так бургер. Идём, работник. — Постойте! Альфа быстро шагает вперёд, не дожидаясь омегу. Чимин подрывается к убегающему от него альфе, догоняя, с ним равняется. Добрая улыбка альфы сбивает с толку. Чимину непривычно такое к себе отношение: без всякой подоплёки, что-то искреннее. Это странное приятное чувство ему в новинку. Оно чистое и без примеси алкоголя и наркотиков в крови. Чимину нравится улыбка его директора. И то, как тот постоянно поправляет свои очки, хмуря лоб, и даже серьёзный лисий взгляд — нравится. Бургеры в самом обычном кафе вдруг становятся самыми вкусными. И не потому, что Чимин ничего не ел последние два дня, — всё из-за человека напротив, который довольно разглядывает совершенно незнакомого омегу, с аппетитом уплетающего свой бургер.☀️
Чимин крутит в руках почти пустую баночку колы, украдкой поглядывая на альфу, идущего чуть впереди. Директор Мин хоть и не в его вкусе, но… выглядит он совсем даже недурно. Ну и что, что не высокий и не особо спортивный, зато очень умный и одевается стильно. Такой серьёзный и рассудительный, что Чимин чувствует себя рядом с ним просто младенцем. А ещё он дал ему работу и крышу над головой. Кто вообще в здравом уме станет помогать совершенно незнакомому человеку? Да ещё и за просто так. Чимин понять не может: альфа правда такой добрый или просто дурак, который поверил словам какого-то там хиппи. А может, он что-то от меня хочет? И дурак здесь именно я, раз повёлся на чужую доброту? Не-е-ет, это полный бред, — тихо усмехаясь, вертит головой Чимин своим мыслям в голове. — Простите, а как мне к вам обращаться? Директор Мин? — На работе — да. Вне работы — можешь просто Юнги, — объясняет альфа, продолжая идти вперёд. Вне работы? Значит, альфа хочет общаться не только на работе? Так получается? — отгоняя глупые мысли в сторону, Чимин тихо хлопает себя по лбу. — Хорошо, я понял, — отвечает омега. — Чёрт, — альфа спешно стучит по своим карманам. — Что случилось? — Кажется, я свои ключи от магазина оставил на столе. Вот же… — И как же теперь быть? — переживающе спрашивает Чимин. — Дио, наверное, давно уже ушёл домой? — Скорее всего, — вздыхает директор и поворачивает в сторону своей машины на парковке рядом. — Идём. Переночуешь сегодня у меня. Чимин неловко встаёт на носочки и вглядывается в темноту через стеклянные двери магазина, в надежде увидеть Дио, который ещё не ушёл. Но его «надежда», счастливая, уехала домой сразу, как только директор вышел из магазина. — Как же так… У меня ведь вся одежда осталась в рюкзаке… — Ой, найду я тебе что-нибудь. Не велика беда, садись, — подгоняет омегу Юнги. Чимин в последний раз вглядывается сквозь дверь магазина и шустро подбегает к пассажирскому месту. Альфа звучно закрывает за ним дверь чёрного Шевроле Камаро и садится за руль. — А родные против не будут? Я точно вам не помешаю? — Нет, я сейчас живу один. На счёт этого не беспокойся. Тем более это всего на одну ночь, — говорит альфа. — И, кстати, давай на «ты». Мы же сейчас не на работе. — Х-хорошо. Чимин сидит словно по струнке, иногда покусывает губы, боязно разглядывая богатый кожаный салон. Он переживает, что своей грязной одеждой может случайно испачкать дорогое сидение цвета слоновой кости. Омега явно не вписывается в эту шикарную жизнь обычного человека. Хотя, похоже, не такого уж и обычного, судя по тачке, в цене которой циферок столько, сколько омеге никогда и не снилось. Чимин нервно сглатывает ком в пересохшем горле, складывая ладони на колени, и смотрит в лобовое стекло точно перед собой. — Ты чего? Тебе плохо? — интересуется Юнги, взглянув на омегу. — Что-то ты совсем бледный. Всё твои бургеры, а я ведь говорил! — Н-нет, всё хорошо, — вздрагивает омега. — Просто… Переживаю. — А? По поводу работы? Да не волнуйся, научим. К тому же Дио — толковый парень. Он всегда поможет. — успокаивает Юнги. — Да и ты вроде не глупый. Всё будет хорошо. Чимин судорожно тянет уголки губ вверх, а про себя нервно бьётся в истерике. Всё хорошо? Да в том-то и дело, что у Чимина никогда не бывает «всё хорошо». С самого его рождения. А сейчас всё происходящее напоминает ему какую-то дешёвую мелодраму. Не может же быть, чтобы судьба резко развернулась к нему лицом. Обычно он видел только её задницу. — Да, спасибо. Мне намного легче… Юнги посмеивается, глядя на беспокойного омегу, теребящего свои драные джинсы на коленях. И как давно альфа так много улыбался, как за последние пару часов? Следующие 10 минут каждый пребывает в своих собственных мыслях, пока автомобиль не останавливается возле трехэтажного жилого здания. Юнги выходит из машины и помогает выйти растерянному омеге, подавая руку. — Это что, всё твоё?! — А? — альфа быстро оглядывается назад. — Конечно нет, ты чего? — улыбается опешившему омеге, продолжив: — Мои — только два верхних этажа, а внизу — всякие офисы и, кстати, неплохой магазинчик очков, — чисто случайно намекает на свои шикарные очки, подмигивая. Всего два?.. — пищит про себя омега, которого аж передёргивает. — Ах, очки… — Чимин натягивает на лицо нервную улыбку. — К-круто… Он поднимается за альфой по лестнице, сосредоточив взгляд на своих грязных стоптанных кедах. Парадная этого элитного дома со всех сторон уставлена разной дорогой утварью, в которой нормальный человек так просто не разберётся. На стенах на каждом этаже висят картины, как в государственном музее. Чимину становится не по себе с самого порога. Если в коридорах так дорого-богато, то что тогда у этого альфы дома? Главное не споткнуться и не разбить что-нибудь, потому что омеге даже расплатиться будет нечем. Он молча обнимает себя за плечи, повторяя в голове одно и то же. В мыслях заседают слова альфы о том, что всё будет хорошо. — Ай… — Чимин врезается в чужую спину впереди, потирая ладонью лоб. — Прости. Юнги, улыбаясь, пропускает растерянного омегу вперёд, закрывая после себя дверь. — В общем, как там говорят: будь как дома? — Ага… — Чимин медленно поворачивается вокруг себя, разглядывая огромную по его меркам двухуровневую квартиру и стягивая на ходу кеды. — Но не забывай, что ты в гостях… — Комната для гостей на втором этаже слева, первая дверь. Пойду поищу, во что тебе переодеться. Можешь пока посидеть в гостиной. Я быстро. Омега кивает, осторожно присаживаясь на самый край длинного тёмно-зелёного дивана. Да уж, директор и правда добрая душа, раз позволил такому замарашке переступить порог своего нереального дома. Чимин за свои почти 24 года многого не видел, многое не пробовал: например, он и подумать не мог, что когда-нибудь прокатится на такой дорогущей тачке, и что ковёр под ногами может быть настолько мягким. Чимин позволяет себе прислониться к спинке дивана, прикрыв ненадолго глаза. Так тепло и уютно ему не было уже тысячу лет. С тех пор, как он в 18 выпустился из детского дома при церкви, его жизнь поменялась в одночасье. Пришлось быстро повзрослеть, позабыв про детские мечты о большой сцене, о славе. Чимин с самого детства грезил балетом. Он хотел поступить в высшую музыкальную академию и стать профессиональным танцором. Но без поддержки это было просто невозможно. Какой ещё к чёрту балет, когда тебе буквально нечего есть? Приходилось работать по две, иногда и по три смены, чтобы хоть как-то оплатить комнатку в общежитии, а на остаток купить еды и какой-никакой одежды. Омега брался за всё, лишь бы была работа. Официант, доставщик, разносчик писем, мойщик посуды — не важно. Мало кто хотел нанимать нищего сироту без образования, а если и нанимали, то относились с пренебрежением. Но Чимин всегда доказывал: за что бы он ни взялся — он делал это на отлично. Чимин урезал и до того скудный рацион, чтобы оплатить занятия по танцам. Всё своё свободное время он проводил в студии, меняя сон на любимое дело. Омега жил танцами, даже если мечтам не суждено было сбыться. Они для него, словно воздух. Работа, несколько часов на сон и снова работа. Так продолжалось два года, пока его знакомый из студии, где он практиковался, не предложил поработать в ночном клубе. Горячие речи про то, что Чимину можно будет бесплатно заниматься в зале для практики после смены и неплохой заработок его подкупили. Чимин был на седьмом небе от счастья, когда увидел на бумажке, протянутой директором, свою новую зарплату, что была в три раза выше, чем на всех его работах вместе взятых. Но, работа эта была, мягко говоря, специфическая. И пусть он и стоял на сцене, это всё равно был ночной клуб, где приходилось оголяться, переступая через свою гордость и принципы. Но всё это ради возможности больше не возвращаться в богом забытую комнатушку со старым прогнившим матрасом. За пять месяцев работы Чимину удалось накопить небольшую сумму на переезд в простенькую чистую однушку. Он уже готов был подписать контракт, если бы не одно но. Чимин влюбился. Альфа, что сначала окутал его своей заботой и теплом, оказался самым настоящим мерзавцем. Он не просто стащил у него всё, что Чимин так долго и усердно зарабатывал своими стёртыми в кровь мозолями, бесконечными недосыпами и постоянными нервными срывами. Он буквально втоптал его в грязь. Все сладкие поцелуи, первая близость, безумные ласки, разговоры до утра, счастливая улыбка, от которой хотелось взлететь к небесам, на самом деле — обычная фальшь. Театральная постановка, которой Чимин так глупо верил. Этот альфа вырвал сердце с корнем. Сломал его. Веру в людей забрал, наплевав в душу. У Чимина внутри была дыра размером с Бога, и он заполнял её, как мог. Алкоголь, сигаретный дым, наркотики, альфы, омеги… День менялся ночью, клуб за клубом, день за днём, но дыра в груди так и оставалась, не уменьшалась и на миллиметр. А самое смешное то, что Чимин повёлся бы снова и снова, лишь бы увидеть разок, обнять и к любимым предательским губам прикоснуться хоть на миг. И от этого только больнее: от себя, от своей слабости, тупости, дурацкой влюблённости. В Бога Чимин больше не верил. Как и в людей. Он закрылся от мира, от себя, от мечты и просто плыл по течению. Так его занесло к общине, где жили совсем необычные, но добрые люди. Его нашли, когда он почти голый лежал на холодной траве в ночном поле, после ещё одной попытки забыться. Чимина обогрели, приняли в «семью», дали новое имя. Научили снова улыбаться, радоваться мелочам и даже любить. Пусть и на время, но дыра перестала так сильно кровоточить, стала потихоньку затягиваться. Эта семья всегда была рядом, но от одиночества не спасала. Маленький лучик в голове не давал покоя, не сдавался, напоминал, что не так Чимин хотел прожить свою жизнь, не с этими людьми. А после встречи с искренними, настоящими чувствами Вихёна и Чонгука, этот лучик перерос в яркое пламя, лавой прошёлся по всему телу. Чимин сбросил с себя всю ту скорлупу притворства, которой оброс за эти годы, и сделал шаг навстречу новому, неизвестному, но настоящему будущему. Без постоянной сладкой пелены перед глазами. Пусть и будет больно, но больше он не хочет жить в окружении искусственного счастья. Он больше не цветочный мальчик Чимми, его имя — Пак Чимин. И он будет снова улыбаться. По-настоящему. Омега в полудрёме обхватывает ярко-жёлтые подушки по бокам дивана, притягивая к себе, и утопает в небывалой лёгкости. Сейчас ему так тепло и спокойно, что хочется поглубже зарыться в подушки и слиться с этим мягким ковром на полу. Чимин укладывается полубоком вместе с тяжёлой головой, что падает на подушку, и засыпает. Ему хватает всего пять минут, чтобы крепко уснуть на чужом диване. — Ну смотри, у меня тут, — подойдя к дивану, Юнги резко замолкает, обнаружив спящего без задних ног омегу. Чуть наклоняясь, он спрашивает совсем тихо: — Спишь? Ответом на вопрос становится ровное сопение. Альфа убирает на кресло футболку с шортами и чистым бельем и присаживается на корточки рядом с омегой. Его ладонь легонько проходится по спутанным волосам, убирая в сторону упавшую чёлку. Белая рубашка с красными цветочными узорами немного сползла в бок, оголяя хрупкое плечо омеги. Во сне он с писком вздрагивает, когда альфа аккуратно поправляет рубашку, но не просыпается. Застёгивать пуговки до конца Юнги не решается, вдруг омега не так его поймет и ему ещё прилетит за «домогательство». — Тише… — он мягко поглаживает спящего омегу по голове, после чего поднимается на ноги. Убирает его ноги на диван, укладывая поудобнее, и уходит в спальню за одеялом, укрывает им тихо сопящего омегу. А улыбка на лице альфы вдруг появляется сама по себе: к ногам омеги довольно пристраивается любимица альфы — пушистая кошечка Лилу. Она сворачивается белым клубочком на одеяле в образовавшейся лунке между диваном и ногами омеги и громко урчит. Альфа чешет проказницу за ушком, в ответ получая благодарное мяуканье. — Ты даже моего родного брата к себе не подпускаешь, в чём дело, Лилу? — тихо смеётся Юнги, поглаживая кошечку. Прошептав ей спокойной ночи и поправив одеяло, он уходит к себе с задумчивой улыбкой на губах.☀️
«Так скажи мне сейчас одну вещь.
Будешь ли ты любить меня по утрам?
Останешься ли ты на кофе с молоком?
Я могу быть твоей подушкой, если тебе одиноко.
Давай сделаем идеальное лекарство от боли в сердце».
Музыка: nombe — milk & coffee
Во сне омега сбросил одеяло и свесил одну ногу через спинку дивана. Подушку, что он обнимал всю ночь, скинул на ковёр. Сейчас он спит как убитый, приоткрыв рот и иногда причмокивая. Видимо, снится что-то вкусненькое — думает Юнги, наблюдая за ним, сидя в кресле напротив. Омега так устал, что даже не проснулся, когда Юнги гремел утром на кухне. Альфа сделал завтрак на двоих, но разбудить замученного омегу так и не осмелился. Допив кофе с молоком, он поднимает с ковра одеяло с подушкой и складывает на своё кресло. Проходя мимо дивана, ладонь сама тянется к упавшим на лицо тёмно-русым прядям, но Юнги вовремя себя одёргивает, убирая руку. — Ты что это делаешь, Мин? — вполголоса шипит на себя с укором. — Так, вали-ка ты на работу. Лучи солнца пробираются в гостиную сквозь не до конца зашторенные окна, падая прямо на лицо сладко спящего омеги. Потягиваясь, Чимин недовольно морщит нос, нечаянно повернувшись к яркому свету. Он пару минут приходит в себя, туго соображая и вспоминая вчерашний вечер. И где он вообще сейчас находится? А точнее — у кого? Проморгавшись, Чимин замечает на журнальном столике записку. Тянется к ней, хватаясь двумя пальцами за край бумажки. «Сегодня у тебя выходной. Отоспись и хорошенько отдохни. В ванной на втором этаже лежат чистые вещи. Еда в холодильнике. Буду часам к шести, может пораньше.☀
С самого порога в нос залетает запах сладкой выпечки. Юнги тихонечко ставит гитару омеги и его рюкзак в коридоре, бесшумно передвигается в гостиную. Омега сидит спиной к нему, играя красивую спокойную мелодию на чёрном фортепиано у окна. Рядом с ним, свернувшись клубком, лежит Лилу, которая, заметив хозяина, сразу спрыгивает и бежит ему на встречу, наматывая круги вокруг ног. Омега так увлечён игрой, что не замечает, как альфа оказывается около него, сидя полубоком на подлокотнике дивана и наблюдая за игрой. Юнги приятно удивляется тому, что омега с музыкой на «ты». Он и сам частенько может сидеть здесь часами напролёт, играя до самой глубокой ночи. Потому что только так он может расслабиться и ни о чём не думать. Потому что от гнетущего чувства одиночества спасает только его любимая музыка и рядом мурчащий пушистый комочек, который любит его безо всякой причины. Юнги безбожно залипает на омегу за фортепиано. На его милые пальчики, что ловко перебирают чёрно-белые клавиши, худенькие плечи и спину с немного торчащими лопатками даже в свободной белой футболке. На его слегка смятые волосы на голове и на то, как омега напевает в сомкнутые пухлые губы мелодию, которую играет. Доиграв мелодию, омега грустно вздыхает и разворачивается. Увидев альфу у дивана, сильно пугается, вскрикивая от страха: — Господи боже мой! — резко поднимает ноги на кожаное сидение, прижимая колени к груди, до ужаса перепугавшись. — Не подкрадывайся так! Сумасшедший! Чимин прячет в ладонях своё испуганное лицо, переводя дух. Альфа в один шаг подлетает к сжавшемуся в комочек Чимину, неловко извиняясь и поглаживая того по спине. От омеги так приятно пахнет горной лавандой, что альфа невольно вдыхает глубже, наклонившись к взъерошенной макушке. Чимин поднимает на альфу удивлённые глаза, вопросительно приподнимая бровь. Альфа тут же делает шаг в сторону и бегло переводит взгляд на резвящуюся на ковре Лилу. — Это… Ещё раз прости, что так напугал, — нервно поправляет очки на переносице. — Не хотел, честно. Чимин не спеша опускает ноги на пол, как-то подозрительно разглядывая сконфуженного альфу. Что это только что было? Он его… обнюхал? Я что, так плохо пахну? — задумывается Чимин, но у альфы ничего не спрашивает. Быстро переводит тему. — Прощаю, так уж и быть. Но больше так не подкрадывайся, — смеётся Чимин. — Ты давно пришёл? Прости, я не услышал. Ничего, что я немного поиграл? — он встаёт, в очередной раз затягивая на поясе шорт шнурки. Шорты ему, мягко говоря, великоваты. За день он поправлял вечно сползающие шорты раз 20. В один момент, с психу Чимин швырнул их на пол и с возгласом «Да как же вы меня достали!» гордо проходил в одних трусах ровно пять минут. Потом опомнился. Не хватало ещё, чтобы кто-то его вдруг застал в таком виде. — Я тут пыль протирал и как-то само собой получилось… Он ничего не заметил? Слава богу… — Юнги облегчённо выдыхает, неторопливо топая на кухню. — Ничего. Кстати, здорово играешь. Мне понравилось, — не подумав, бросает альфа, сразу прикусывая своевольный язык. Спустя короткую паузу, он наклоняется ко включённой духовке. — Что готовишь? — Ой, я… — омега, вспомнив про пирог, подбегает к духовке, надевая на руки прихватки-варежки, — Да мне было немного скучновато без дела, а в холодильнике я у тебя кучу яблок нашёл. Ещё бы пару дней и всё — можно сказать им до свидания! Или ты специально их настаивал? — достаёт пирог и ставит на подставку на столе, неловко посмеиваясь над своей неудачной шуткой. — Надеюсь, ты любишь сладкое? Я вот люблю. Юнги застывает на месте счастливой статуей. То ли возраст у него такой, то ли просто к врачу пора сходить — он так и не понимает. Но от окружившего его вкусного запаха свежей выпечки и такого уютного омеги в его домашних шмотках не перестаёт щемить в районе сердца и странно щекотать в животе. — И я люблю! — неожиданно срывается голос Юнги. Омега молча хлопает ресницами, поглядывая на застывшего альфу с огромными глазами. — Кх-м, я тоже сладкое лю-люблю. — Ну и хорошо, — радостно хлопает в ладоши Чимин, усаживаясь на барный стул. Юнги садится на соседний, мысленно дав себе по голове. — Я хотел хоть как-то отблагодарить тебя за выходной. И за завтрак, было вкусно. А, и Лилу я покормил, не беспокойся. Чимин закрывает один глаз и показывает большой палец вверх, на что альфа смущённо улыбается, опуская глаза в пол. Непрошенных бабочек в животе альфа быстро успокаивает и берёт себя в руки. — Я принёс тебе нашу форму. Она в коридоре, лежит в пакете. А ещё твой рюкзак и гитару, — Юнги сразу продолжает, отвечая на застывший вопрос в глазах омеги: — Продавать её не нужно. Она ведь дорога тебе, — Чимин молча опускает голову. — Я выплачу тебе аванс. Так что, не переживай, один не останешься. Чимин смотрит на доброе лицо альфы, с благодарностью быстро кивая. На порозовевшем лице появляется яркая улыбка и два глаза-полумесяца. Юнги в ответ нежно улыбается и тянет ладонь к растрёпанным во все стороны тёмным волосам. Улыбка омеги медленно сползает с лица, а щёки вдруг краснеют ещё сильнее от мягкого прикосновения и подаренной заботы. К животу неожиданно подступает знакомая приятная тянущая боль. О нет, Пак Чимин, не смей! Только не влюбляйся! Ещё одно предательство ты просто не вынесешь! — внутренний голос омеги маячком мигает, предостерегая. Но Чимину так хочется поддаться этому чувству. Снова почувствовать себя любимым. Кем-то нужным. Кем-то, кем будут дорожить. Страшно начинать сначала. Страшно думать, что придётся опять собирать сердце по кускам. Но… — Спасибо, Юнги, — Чимин убирает тёплую ладонь со своей макушки и робко сжимает в своих. Пару прозрачных капель скатываются по его щеке, разбиваясь о чужую крепкую руку помощи. — Ты так мне помог. Если бы ты только знал… — нервно усмехается, шмыгая носом. — Спасибо за всё, Юнги. Я очень тебе благо… Омега не успевает договорить, как резко оказывается в нежных объятиях. Он аккуратно утыкается красным носом в плечо альфы и прикрывает мокрые глаза. Юнги притянул к себе омегу ни секунды не раздумывая. Ему больно смотреть на его слёзы. Слёзы горького прошлого, что аукнутся ему ещё не раз. — Я же говорил — всё будет хорошо, — хрипловатый голос ласково нашёптывает около уха. Альфа ладонью тихонько гладит по подрагивающей спине, успокаивает. — Поплачь и станет легче, — омега в кулаки стягивает ткань белой рубашки на крепкой спине, прижавшись к груди альфы со всей силы. Он плачет навзрыд и бездумно повторяет: «Юнги-и… Как же мне быть? Как мне быть?..». Каждым надрывным вздохом впитывает в себя успокаивающий аромат можжевельника. — Всё хорошо, Чимин-и. Я буду рядом, всё хорошо. Я рядом. Всё хорошо… Как же сильно Чимин нуждался в этих простых до невозможности словах. То тепло, что не хватало обоим, сейчас расплывается по всему телу приятной негой. Чимин хочет верить Юнги, очень хочет довериться. — Извини, я не знаю, что это я вдруг… — омега растирает слёзы по лицу, громко шмыгая. — Правда, не знаю… Юнги невесомо целует омегу в лоб, тихо спрашивая: — Полегчало ведь? — улыбается и треплет его по голове. Чимин смущённо кивает, пряча оторопелый взгляд. — Пирогом угостишь?☀
Несколько дней спустя.
— Юни-и-и, милый, это я! — звук хлопающей входной двери и звонкий незнакомый голос заставляет Чимина вздрогнуть и застыть у раковины вместе с картофелем и ножом в руках. — Юни, ты не поможешь мне? Я тебе столько всего… накупил… Ой, а вы у нас кто будете? — задаёт вопрос невысокий омега средних лет, разглядывая Чимина с ног до головы. В его глазах зажигается очень странный интерес к красивому молодому омеге, который готовит на кухне его старшего сына. Чимин тут же всё отставляет и, наспех вытерев руки полотенцем, подлетает к старшему, забирая у того до краёв забитые продуктами бумажные пакеты. — Ох, спасибо, милый… — улыбается старший омега, облегчённо выдохнув. — Что вы, не за что. Чимин ставит покупки на стол, не зная, как ему вообще представиться и куда деть свои растерянный взгляд и руки. Он нервно топчется на одном месте, бегая глазами по столу. Старший омега поправляет укладку и стряхивает невидимые пылинки с полов своего нежно-кремового пиджака. Элегантно садится на барный стул, закинув ногу на ногу и всё так же любезно улыбаясь. — Простите, я… — произносит Чимин, тушуясь. — Меня зовут Пак Чимин, я д-друг Юнги, — старший мило кивает и ладонью указывает на соседний стул. Неловко присаживаясь, Чимин робко продолжает: — А вы, наверное, его старший брат, верно? Юнги как-то рассказывал, что у него есть брат, — от неловкости неуклюже приглаживает свою чёлку. — А, ну, Юнги должен сегодня вернуться пораньше, но что-то задерживается. Может, хотите кофе, чай? Засуетившись, Чимин вскакивает со стула и хватается за чайник, наливая в него воду. Старший омега вдруг резко заговаривает, лениво вытаскивая из пакетов продукты. — Зелёный чай без сахара, пожалуйста, — кокетливо убирает волосы за ухо. — За брата, конечно, спасибо, но вообще-то Юнги — мой старший сын, — чайная ложка звонко падает на пол, заставляя Чимина нервничать ещё больше. — Да не переживай ты, боже… — старший смеётся над обескураженным выражением лица молодого омеги. — Извините… — За что? За комплимент? — папа Юнги снова хохочет над милым омегой. Он довольно улыбается, разглядывая наконец-то не пустующий холодильник сына. Продукты аккуратно расставлены по полочкам. Фрукты, овощи и мясо — всё есть. Он с облегчением улыбается самому себе. — Сын у меня хоть и умница, но в домашних делах балбес ещё тот. Вот я и захожу к нему периодически, приношу еды и так, по мелочи, — переводит ехидный взгляд на ссутулившегося омегу, который молча мешает ложечкой сахар в своей кружке. — Но, как я погляжу, моя помощь ему больше не потребуется. Я рад, что у Юнги появился такой заботливый… — он подбирает правильное слово и пальцами показывает в воздухе кавычки, — …друг. Чимин, верно? Я — Мин Киён. Старший протягивает ошарашенному Чимину ухоженную ладонь с тонким золотым колечком на безымянном пальце. Чимин неуверенно тянет к нему свою, вовсе не изящную и без красивого маникюра. — Я тоже очень рад, но… Вы всё не так поняли. Мистер Мин, мы с Юнги не… — Просто Киён, — перебивают Чимина, глянув на кружку чая через его плечо. — Чай уже готов? — омега устало плюхается обратно на стул, разминая затёкшую шею. — Ох, милый, разложишь потом сам продукты, хорошо? — Чимин кротко кивает, снова размешивая сахар в своей кружке. Старший некоторое время думает о своём, затем, прервав нависшую тишину, произносит: — Послушай, я совсем не против, что вы встречаетесь — дело молодое. Мне вот просто знаешь… Обидно, что сын даже не удосужился рассказать родному папе, что теперь живёт не один! Ох, мне так неловко, Чимин-и, прости. Надеюсь, ты не против, что я так, без приглашения? — папа Юнги тараторит, не давая и слова вставить притихшему Чимину. Тот только и успевает, что безмолвно открывать и закрывать рот, как рыба, на каждое новое слово старшего. — Я недавно звонил Юнги в офис, но он не взял трубку. Я и подумал, что он уже дома, — делает несколько спешных глотков чая, поднимаясь со стула. — М-м, с мятой! Очень вкусно! Ладно, милый, ты прости. Но я уже побежал. Мне ещё нужно успеть заскочить кое-куда. Передай этому балбесу, что я завтра жду вас на ужин после работы. Целую! Омега посылает звучные воздушные поцелуи из прихожей и, ярко улыбаясь, захлопывает дверь. Чего? Ужин? Завтра?! — Чимин с вопросами в глазах не перестаёт пялиться в сторону закрытой входной двери. Он измученно вздыхает, упираясь на стол и переваливаясь всем телом на локти. Это и правда был папа Юнги? Чимин не успел особо разглядеть какого-то сходства, так как и головы́ поднять побоялся, но кнопочный милый нос и лисий разрез глаз у них точно одинаковый. Красивый… — задумывается Чимин, подавляя в себе глупую улыбку. Протяжное мяуканье у ног возвращает обратно в реальность. Лилу крутится юлой, выпрашивая у застывшего от произошедшего Чимина вкусняшку. Ладно, он же всегда может просто отказаться. Да и Юнги сам посчитает это полнейшим бредом. — Да! Волноваться не о чем! — Чимин самому себе кивает с уверенной улыбкой, снова принимаясь за готовку. Пусть папа Юнги и выбил его из колеи, но домашние дела никто не отменял. Чимина не нужно было долго упрашивать, когда Юнги предложил ему пожить какое-то время у себя, вместо тесной подсобки в магазине. Да ещё и за чисто символическую плату: присматривать за Лилу, что-нибудь приготовить на ужин и просто следить за порядком. В первый же вечер после работы, Чимин потащил Юнги в продуктовый, так как дословно: «В твоём холодильнике мышь и та психанула, да повесилась!». Накупив пакеты еды на выделенные ему деньги с аванса, он довольный собой разложил всё по полочкам, вернувшись домой. Чимин с детства любил фантазировать, что когда-нибудь у него будет свой дом, своя красивая кухня и холодильник, забитый вкусной едой. А всё-таки как же мало нужно человеку для счастья: своё безопасное местечко, куда хочется скорее вернуться, и люди, которые окружают своим теплом и безвозмездной заботой. Чимин незаметно косится на альфу в домашних штанах и футболке, который на кухне заваривает себе кофе с молоком, а ему сладкий какао, и ловит в ответ белозубую улыбку. И в этот момент омеге хочется навечно застыть и любоваться некогда серьёзным альфой на работе, а здесь, дома — милым и улыбчивым. Прошла почти неделя с тех пор, как Чимин случайно забрёл в магазин к Юнги. Неделя, как они каждый вечер возвращаются вместе домой, вместе готовят, ужинают, болтают ни о чём, валяясь на длинном диване в гостиной, иногда смотрят фильмы, а затем с неохотой расходятся каждый по своим комнатам. Утром завтракают и снова едут на работу. Серьёзный и рассудительный директор Мин и его подчинённый и совсем ещё зелёный Пак Чимин. Но только до вечера, потому что, переступив порог своего кабинета, альфа меняется. Рядом с Чимином превращается в мягкого и до жути милого человека, заставляя того теряться в собственных чувствах и мыслях. Сегодня Юнги с самого утра работает в другом филиале магазина и уже задерживается не на один час. Стуча указательным пальцем по рулю своего Камаро, он думает совершенно не о работе, а о том, какой бы ещё фильм показать Чимину, ведь тот так мало чего смотрел, что от просмотра «классики» у него буквально сносит крышу от восторга. Альфе хочется так много всего Чимину показать, столько рассказать и попробовать, что от мыслей сердце бьётся как бешеное. Юнги давно не чувствовал себя таким живым, словно проснулся после зимней спячки длиною в целый год. С тех самых пор, как год назад его омега, его любимый человек разбил ему сердце своей подлой ложью. Два года Юнги был слепым влюблённым дураком, готовым пойти на всё ради любимого. Новые шмотки? Конечно. Крутая тачка? Пожалуйста. Квартира в самом центре? Не вопрос. Любой каприз, любая прихоть — альфа к ногам преподнесёт, добьётся, сделает всё, только скажи. А взамен он получил нож в спину. Поплатился за свою слепую любовь. Омеге не нужен был Юнги, ему нужны были только его деньги, бизнес и фамилия, что открывала любые двери в высшем обществе. А для этого необходимо было альфу подмять под себя, сделать своим, надавив на самое светлое и до смерти желанное. Но у него ничего не получилось. Юнги не так глуп, хоть и был влюблён по уши. Он смог вырваться из бесконечного водоворота лжи и положить этому конец. Юнги разорвал помолвку и все связи с этим омегой, оставив ему всё, что когда-то дарил и покупал, лишь бы больше не видеть, не слышать и никогда не вспоминать. Альфа с головой ушёл в свой бизнес, ничего не замечая вокруг. Сутками сидел в кабинете с кипой бумажек, договоров и планов, загружая свой мозг по полной. На работе он забывал про своё израненное сердце, и к ночи домой уже возвращалось уставшее безжизненное тело, что трупом валилось на диван. Так Юнги просуществовал полгода, пока одним морозным утром он не нашёл малышку Лилу: испуганную, боявшуюся каждого шороха, перепачканную в какой-то непонятной чёрной жиже. Она пряталась около мусорных баков у одного из магазинов Юнги. Холодная, еле живая тряслась от высокой температуры. Юнги не мог пройти мимо этого существа, и его сердце вновь забилось. Маленький пушистый комок вернул альфу с вечно грустными глазами назад, подарил всю свою кошачью любовь и тепло. Лилу не подпускала к себе никого, кроме человека, который спас её от неминуемой смерти. Юнги вернул её к жизни, а она — его. А ещё через полгода появился человек, который, как и Лилу, нуждался в помощи. И кто знает, может, этот человек подарит Юнги что-то большее взамен на доброту. Вцепившись в руль, Юнги давит на газ, безумцем скалясь на дорогу, освещённую закатным солнцем. Бутылка дорогого красного вина от скорости резко закатывается под сиденье. Юнги даже не проверяет целая ли та, потому что скорее хочется домой, к Чимину. К витающему вокруг аромату лаванды, к которому за неделю уже успевает привыкнуть настолько, что без его присутствия теперь совсем никак. Юнги с бутылкой вина в руке заглядывает с коридора на кухню, где омега тихо подпевает включённому радио, пока домывает посуду. Альфа аккуратно ставит бутылку на стол и поднимает на руки спящую на стуле Лилу. Та с радостью мурчит, складывая лапы на плечо, и трётся о подбородок хозяина. Юнги не знает, как лучше подойти к омеге, чтобы снова не напугать. Чимин на первый взгляд показался альфе не из пугливых, но на деле тот очень робкий и часто всего пугается. Даже когда Лилу спрыгивает со своего домика на пол, омега вздрагивает, хватаясь за сердце. Или когда они смотрят фильм и там неожиданно показывают громкую экшен-сцену, он сразу хватает альфу за руку. Юнги выпускает Лилу из рук, и та сразу же подбегает к ногам омеги, бодаясь в них пушистой головой. — Лилу, солнышко, я же давал тебе вкусняшку полчаса назад, — омега отвечает мяукающей мордочке, вытирая полотенцем посуду. — Нельзя так много есть, станет плохо, — поучает кошечку и отставляет от себя последнюю чистую тарелку. Музыка по радио вдруг играет тише. — Юнги! — радостно вскрикивает омега, разворачиваясь в сторону маленькой тумбочки, где стоит радио. Альфа машет Чимину рукой и подходит к нему ближе. — Привет. Я всё не знал, как обозначить своё присутствие, чтобы не напугать, — смеётся Юнги. — Не придумал ничего лучше. — Ты из-за меня на цыпочках ходишь в собственном доме… — с грустью опускает голову омега, сжимая в руках мокрое полотенце. — Прости. — Всё в порядке, за что ты вечно извиняешься, глупый, — с тёплой улыбкой говорит альфа, запуская большую холодную ладонь в мягкие волосы. Омега не может не улыбнуться в ответ на ласку. Той самой улыбкой, от которой у альфы мурашки забираются под одежду. Два глаза-полумесяца заставляют заледеневшее сердце работать в полную силу. — Мне это совсем не в тягость. И на цыпочках я не хожу, — снова слышит неисправимое «прости» и цокает, мотая головой, лохматит чужую шевелюру ещё сильнее. — Ну Юнги! — топает ногой омега, смешно сдвигая брови к переносице и рассмешив этим и без того хохочущего альфу. — Ладно-ладно, прости. Просто ты сейчас слишком милень… — Юнги обрывает себя на полуслове, убирая руку с чужой макушки, — Кх-м, а хочешь вина? Я купил к ужину. Мне сказали, что оно очень вкусное, — он тянется к бутылке, сгребая её со стола, и крутит перед невинно-удивлённым лицом. — Тебе должно понравиться. Чимину молча вручают в руки на вид самую обычную бутылку и радостно уходят в спальню, чтобы наконец снять с себя неудобный костюм. Он разглядывает красивую чёрную этикетку с золотыми буквами, сосредоточенно читает состав, будто что-то в этом понимает, и ненароком замечает малюсенький стикер с ценой, приклеенный на дне бутылки. — Сколько-сколько? За это?! — в тихом шоке аккуратно ставит «золотую» бутылку вина на стол. — Вау… — он решает не думать про только что увиденные цифры и продолжает накрывать ужин. По всей квартире витает вкусный аромат домашней еды. Юнги мысленно захлёбывается слюной, облизываясь, как кот, увидев на столе свою любимую запечённую рыбку с румяным картофелем на тарелке. Омега протягивает ему бутылку вина, усевшись за стол, — Откроешь? Альфа кивает и садится на соседний стул, намеренно касаясь своим коленом чужого. Хочется быть к омеге как можно ближе — за день уже успел ужасно соскучиться. Он кладёт бутылку между ног и, придерживая бёдрами, вкручивает штопор до упора и хлопком вытягивает с вкрученной на нём пробкой. Пару капель попадают Юнги на футболку, оставив пятно чуть выше живота. Чимин подскакивает за тряпочкой, наспех смачивая её в воде, и подбегает усердно оттирать след от красного вина на бежевой футболке Юнги. — Да не надо, оставь как есть. — Ага, пятно же останется! — бурчит Чимин, пытаясь оттереть бордовое пятно на ткани, почти уткнувшись носом в крепкую грудь. — Новую куплю. Чимин поднимает недовольный взгляд и смотрит на альфу исподлобья: — Богатый что ли? — а потом вспоминает, застывая с тряпкой в руке: «Ах, да…». Но капризы альфы его всё равно не устраивают. — Снимай, я быстро застираю, — командует омега, настойчиво потянув вверх подол футболки без доли сомнения. Альфа тут же подскакивает, сбрасывая с себя шустрые руки. И с бегающими в разные стороны глазами скрещивает руки на груди. — Ты чего, меня стесняешься?.. Чимин правда не думал, что Юнги вдруг будет чего-то стесняться. И уж тем более его. — А сам бы как себя повёл?! — с наигранным возгласом возмущается Юнги, опускает с груди руки. — Если я вдруг возьму и ка-ак! — тянется к застывшему Чимину и резко поднимает его футболку выше пупка. — Тоже снимай тогда, будет равноценно! Чимин с испугу хлёстко хлопает альфу по рукам и, чуть ли не подпрыгнув, от него убегает, выглядывая из-за угла гостиной в кухню. — Совсем дурак? Это другое! Т-ты же альфа! — То есть я по-твоему не могу смущаться, раз я альфой родился? Несправедливо! — восклицает Юнги и за пару шагов оказывается около омеги. Тот стоит зашуганным щеночком, зажмуривается и мысленно готовится получать от альфы выговор за то, что, не подумав, распускает руки. А у альфы на лице играет широченная улыбка до ушей. — Ну прости, я совсем не подумал о твоих чувствах… — раскаивается Чимин. На альфу не смотрит, боится глаза поднять, хоть и не ощущает от него какого-либо недовольства или раздражения. А сердце омеги, кажется, живёт своей жизнью, стучит как сумасшедшее, так и норовит убежать. — Но ты… т-ты тоже молодец, блин! — Чимин тянет вниз край своей футболки, в кулаках сжимая натянутую ткань. Пугаясь, зажмуривается, когда альфа приближается слишком близко к его лицу и оказывается в миллиметре от пухлых губ, отчего щёки омеги бурно покрываются румянцем. — Прощаю, — говорит Юнги, едва сдерживаясь, чтобы не коснуться носом розовых губ. Ему нравится запах Чимина. Пугающе нравится. В ноздри пробирается запах лаванды, горной свежести. Юнги в себя аромат этот впитывает, донельзя наслаждается. Он подмечает, что, когда омега волнуется, то невольно выпускает свои феромоны, вероятно, сам того не подозревая. Ухмыльнувшись, выпрямляется и за руки вытягивает омегу из-за угла обратно на кухню. — Пошли, вино стынет. — Вино? Стынет? — Да… вино, кино и домино, — вздыхает альфа, усаживая Чимина за стол. — Чего-чего? — переспрашивает Чимин. — Ничего. Ешь, говорю. Омега дует губы, хватая в руки вилку с ножом. Опять альфа над ним подтрунивает. Наверное, снова какая-то отсылка к очередному популярному фильму, который Чимин и не знает. Так и хочется иногда эту лисью ухмылочку засунуть в одно место. Но только иногда. Ну, точнее, это первый раз. В остальном Чимину его улыбочка даже очень нравится. Если Юнги улыбается, значит, всё в порядке и можно расслабиться. Она омегу успокаивает что ли. — Будешь с пятном сидеть? — закатывает глаза Чимин. Альфа кидает страдальческий взгляд и молча разливает вино по бокалам. — Спасибо… — омега забирает свой бокал, по незнанию ныряет в него носом и морщится от терпкого запаха. А Юнги продолжает улыбаться, как дурак, на каждое нескладное движение омеги. Как же хочется его обнять и просидеть так до самого утра. В глазах Чимина два вопроса: «А так и должно быть? Юнги же сказал, что будет вкусно…». — Повторяй за мной, — говорит Юнги. Поднимает бокал за тонкую ножку, слегка наклоняет и не спеша перекатывает вино по стенкам. — Сначала возьми вот так и осторожно покатай вино по бокалу. Главное не спеши, — объясняет альфа. — Оно должно «подышать». — Подышать? — удивляется омега. — Да, чтобы высвободить все ароматы вина и насытить его кислородом, — продолжает Юнги. Чимин внимательно слушает, повторяя за альфой в точности, как он говорит. — Затем поднеси нос к чаше и глубоко вдохни, — Юнги закрывает глаза и втягивает насыщенный винный запах. Чимин повторяет за старшим: звучно тянет носом и восторженно округляет глаза, глядя на разомлевшего Юнги. Взгляд альфы томный, но слегка нерешительный. Тому хочется сделать шаг навстречу, но отчего-то боязно. Вдруг омегу это только оттолкнёт. — Чувствуешь? — еле слышно произносит Юнги. Чимин, словно под гипнозом, кивает в ответ. Он снова околдован этим альфой… Начитанность и невероятный ум; тёмные, как ночь, глаза с выразительным взглядом и низким бархатным голосом отбирают из груди омеги последний воздух. — Ароматы обрели свободу, — Юнги обворожительно улыбается и делает короткую паузу. После чего замирает, поймав на себе взбудораженный взгляд омеги. Продолжает говорить, своих глаз с блестящих карих не отводит. — А теперь… — переводит взгляд на пухлые губы в нескольких сантиметрах от своих, почти шёпотом произносит: — Попробуй, Чимин-и. Омега делает большой глоток. Густой голос с хрипотцой вместе с можжевеловым ароматом пьянят лучше любых дорогих вин. Он закрывает глаза и медленно тянется к чужим полуоткрытым губам, словно в замедленной съёмке. Все его установки в голове рушатся в мгновение ока. Хочу. Хочу любить! Хочу чувствовать бабочек в животе! Бордовые от вина губы касаются друг друга. Нежно, совсем медленно, неторопливо. Чимин с закрытыми глазами на ощупь ставит бокал на стол, не отрываясь от тонких губ. Короткими пальчиками цепляется за крепкую шею, слабо поглаживает и тонет в ласковом поцелуе. Альфа ладонями обхватывает маленькое личико, большими пальцами мягко проводит по щекам. Ладони спускаются на шею, хрупкие плечи, ложатся на осиную талию, притягивают ближе, сокращая минимальное расстояние. Язык альфы нежно проходится по нижней губе, соблазнительно скользит и проникает в рот, углубляя поцелуй. Чимин на вкус как красное полусладкое: терпкое и невозможно желанное. Юнги дышит громко, громче только его сердце колотится. Омега прерывает поцелуй, отстраняется всего на сантиметр. — Юнги? — сбивчиво произносит Чимин. Альфа вопросительно мычит в ответ, касается кончиком носа горячей щеки и ласково потирается. — Это же всё не из-за вина, правда? — Чимину страшно снова кому-то довериться. Страшно открыть израненную душу. Юнги медленно вертит головой, улыбается и мягко целует в сладкие губы. — И не сон? — не успокаивается Чимин. Хочет убедиться, чуть не падает от рвущих сердце чувств. За его глупый вопрос слегка прикусывают за нижнюю губу, тихо смеются. — И не сон.☀️
Сегодняшний ужин и недопитая бутылка вина дожидаются своего часа в холодильнике. Но до завтрашнего утра о еде никто и не вспомнит. Перед тем как уснуть в объятиях друг друга, Чимин рассказывает Юнги, что где-то за час до его возвращения домой приехал его папа с полными пакетами продуктов и перед уходом добровольно принудительно попросил передать «своему непутёвому сыну», что завтра, безо всяких отговорок, он ждёт их у себя. Вместе. Чимин пытался объяснить мистеру Мин Киёну, что они с Юнги не в тех отношениях, о которых тот подумал, но он и слушать его не стал, просто продолжил тараторить всё, что ему взбрело в тот момент в голову. Юнги на это только рассмеялся, качая головой. Его папу мог перебить только дедушка и то далеко не всегда. Юнги с радостью принял новость о спонтанном приглашении и даже бровью не повёл. Сразу заулыбался, уверяя Чимина, что бояться его родителей точно не стоит. Те хоть и бывают такими внезапными, как сегодня, но они хорошие люди — всегда поймут и когда нужно поддержат. Юнги даже предложил перед ужином заехать в магазин и прикупить омеге какой-нибудь красивой одежды, если тот, конечно, захочет. Чимин, в принципе, был не против поездки. Ему очень хотелось узнать Юнги получше — под другим углом. Но, как ему казалось, соглашаться на такое семейное мероприятие было очень странно. Ведь они с альфой знакомы всего ничего, и даже если Чимин согласится, то что ему говорить? Как себя вести? Что надеть, чтобы произвести хорошее впечатление на родителей? Плюс ко всему Чимин никогда не забывает о своём бурном прошлом. Он боится представить, что будет, если о нём вдруг узнают родители того, кто ему так сильно нравится. Заметив внутренние метания омеги, Юнги мягко проводит ладонью по его спине. Берёт ладони омеги в свои, успокаивает тем, что Чимину не о чем переживать и стоит просто быть самим собой: милым, иногда пугливым Чимином, который очень хочет измениться к лучшему и сейчас так усердно старается. А Юнги его в этом только поддержит. Чимину до слёз приятно чувствовать заботу со стороны альфы. Его слова всего за какую-то неделю заполнили бездонную дыру в сердце. Соглашаясь с альфой, Чимин ребром ладони смахивает непрошенные слёзы со своего лица. Обнявшись, они снова украдкой целуются под пристальным взглядом Лилу, которая молча за ними наблюдает, свернувшись в кресле клубочком. Завтра вечером они едут на ужин в дом к родителям Юнги. Сидя на диване, Чимин подгибает ноги под себя, пальцем проводит по тонкой линии морщинки на лбу альфы. В углу гостиной горит тусклый жёлтый свет от торшера. Юнги лежит на спине, положив голову на бёдра омеги, почти проваливаясь в сон. Им давно пора перейти в спальню и рухнуть на кровать, но обоим не хочется нарушать этот идеальный момент уютного умиротворения. День выдался тяжёлым и довольно щедрым на эмоции. Омега неустанно продолжает пропускать чёрные локоны между пальцами, слегка массируя голову. Внутри ему хочется танцевать от вспышек радости, но он тихонечко напевает мелодию, которую услышал вечером по радио, усыпляя своим голосом уставшего альфу. Так приятно просто находиться рядом, сидеть вместе в тишине и греться в уюте друг друга. Омега, смущённо посмеиваясь, сбивается с ритма, отчего альфа приоткрывает сонные глаза и всматривается в милое лицо. Чимин ненароком вспомнил их сладкие поцелуи, после которых возвращаться к ужину совершенно не хотелось. Вспомнил первый и самый драгоценный. И когда альфа предложил позже поужинать, а после робкого кивка омеги, потянул того за собой в гостиную, устраиваясь на диване. Альфа посадил растерявшегося омегу боком между своих раздвинутых ног и уложил его голову себе на плечо, обнимая и крепко прижимая к себе. Он поцеловал омегу в нос и получил благодарную нежную улыбку. Юнги не хотел торопить, не стал бы. Альфа чувствовал, как напряжённый омега постепенно расслабился в его руках, носом уткнулся в шею и спокойно засопел. Чимин протиснул руку между спинкой дивана и альфой, обнимая того за талию. А после душевного рассказа Чимина о приглашении на ужин от папы Юнги, они вдвоём заснули в обнимку, пока через два часа альфа в полудрёме не вытянул затёкшие ноги. Чимин как обычно резко вздрагивает, даже сначала не понимая, где он и почему сидит на бёдрах альфы. Но Альфа быстро находит то, чем можно успокоить перепуганного омегу. Он укладывает одну ладонь на его спину, нежно поглаживая, второй аккуратно берётся за подбородок. Омега встревоженно взвизгивает, когда влажный язык так неожиданно проникает в его рот, но перед лаской устоять не может. Он протяжно мычит в поцелуй, чувствует, как внизу живота волнами накатывает возбуждение и затягивает тугой болью. Он неторопливо ёрзает и неосознанно напрягает бёдра, сжимая ягодичные мышцы. От прикосновений, звуков тяжёлого дыхания, грудных полустонов и хмельного запаха альфы у омеги разрастается буря не только в груди, но и в домашних шортах. Юнги скользит руками вниз, перемещает на талию, слегка сжимая упругие бока. Запускает руку под футболку омеги и не спеша спускается к напряжённым ягодицам. Чимин не сдерживает короткого пошлого стона в губы альфы. Испугавшись своего нетерпеливого желания, вырывается из страстного поцелуя, оставляя альфу с закрытыми глазами и вытянутыми губами. Он боится, что у Юнги может сложиться неправильное представление о нём. Что альфа может подумать, что Чимин какая-то похотливая шлюха. Но это совсем не так… Чимин хочет Юнги не просто из-за мимолётного порыва страсти, а потому что у него к нему чувства. Настоящие. — Ты чего? — тревожно спрашивает Юнги, открывая глаза и замечая, как Чимин напрягается и встревоженно залипает куда-то в район его груди. Альфа перемещает руку обратно на талию. — Что-то не так? Я перегибаю? — омега слабо вертит головой в отрицании и прикусывает свою припухшую нижнюю губу. — Тогда что? Я думал тебе нравится… — Дело совсем не в этом, — неуверенно подаёт голос Чимин. — А в чём? — Юнги искренне не понимает. Видит, как омега мнётся, не решаясь рассказать причину. — Скажи как есть, — его рука нежно ложится на подтянутое бедро, поглаживая. — Не молчи, Чимин-и. Я же переживаю. Спустя мучительно долгих нескольких секунд Чимин нерешительно отвечает: — Мне нравится… Даже слишком нравится. Но вдруг ты подумаешь, что я… — не решается продолжить омега. Сгорая от нетерпения, альфа шёпотом его торопит: «Что? Что ты, Чимин?». — Что в твоих глазах я выгляжу продажным. — Каким? — поднимает брови Юнги, улыбаясь. — Почему? С чего ты так решил? — Не смейся! Просто не хочу, чтобы ты думал, что я из-за денег или чего-то ещё, — на нервах пытается объяснить Чимин. — Да, у нас с тобой совершенно разное положение, но без каких-либо чувств к тебе я бы никогда не стал с тобой даже целоват!.. Юнги устаёт слушать очередные надуманные глупости своего омеги. Он затыкает его рот неглубоким поцелуем, тихо смеясь прямо в губы. — Я знаю, — со всей серьёзностью говорит альфа, отстраняясь от пухлых губ. — Я бы тоже не стал так тебя обнимать, если бы ты был мне неинтересен. И я бы никогда не звал на ужин к родителям «омегу на одну ночь». Чимин, ты нравишься мне, пойми, — он легонько целует подбородок омеги, следом переходит на шею, получая рваный выдох. — И я только рад, что ты получаешь удовольствие от моих прикосновений. Не скрою, это… Это жутко заводит, но, — омега смущается от признания и слабо стукает кулаком в грудь слишком честного альфы. — Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо со мной. И не только физически. Чимин не привык к такому трепетному отношению. Обычно все просто брали от него, что хотели, не думая о его чувствах. За сегодняшний день омега, кажется, выплакал больше, чем за всю свою непростую жизнь. Чимин благодарен Юнги за то, что он с ним честен. Что полюбил не только его тело, но и искалеченную испорченную душу. Чимин со всей силы прижимается к Юнги, обхватывает за плечи и шею. А в ответ Юнги ему улыбается, нежно обнимает и покачивает из стороны в сторону. Одно его плечо становится мокрым от слёз, но он рад. Рад, что его услышали и смогли довериться. — Чимин-и, отнести тебя в комнату? — через некоторое время Юнги задаёт тихий вопрос сонному омеге, не переставая того покачивать. Омегу всё ещё немного трясёт на эмоциях, но можжевеловый аромат альфы постепенно сводит все переживания на нет. — А можно ещё чуточку с тобой полежать? — еле слышно произносят в грудь альфы. Альфа притягивает милого омегу ближе, носом касается его макушки и глубоко вдыхает природный аромат. Выдохнув, хрипло отвечает: — Конечно можно, глупый.☀️
«Выбирай всё, что понравится» — фраза, произнесённая с обворожительной умиротворённой улыбкой, приводит Чимина в ступор. Юнги опять притащил его туда, где ему и не снились такие цены. Для альфы это всё обыденно, он с детства привык к дорогим вещам, ко всей этой роскоши, но Чимин — нет. Он с пустым взглядом бродит по магазину неизвестного ему до этого момента бренда, пока альфа, громко вздыхая, не отправляет его в примерочную, всучив выбранную на его вкус одежду. Да как это вообще?! Это же грёбаная половина моей зарплаты! — в душе́ жалуется омега, разглядывая бирку с ценой уже минут пять и нервно покусывая зубами свою нижнюю губу. Он не замечает, как из-за шторки перед ним появляется чёрная макушка альфы. — Хватит пялиться, просто надень её уже, — устало пыхтит Юнги, заглядывая в кабинку примерочной. — Это самая обычная рубашка. Чимин поднимает на альфу взволнованный взгляд и отрицательно мычит, быстро мотая головой. Он держит эту «обычную» рубашку, словно хрупкий хрусталь, и не знает, что с ней делать, поэтому жалобно протягивает её альфе. Юнги закатывает глаза и проходит в примерочную, звучно закрывая за собой шторку. — Ох, Чимин… — вздыхает Юнги, забирая из рук рубашку и вешая себе на плечо. С хмурым видом берётся за края старой футболки омеги, чтобы её снять. Омега делает шаг назад, невинно округляя глаза, на что альфа с вопросом поднимает на него взгляд, всё ещё не отпуская низ футболки. — Если не перестанешь строить такое милое лицо, то я поцелую тебя прямо здесь. Чимин быстро хлопает глазами от удивления, а после неосознанно облизывает свою покусанную нижнюю губу, соблазнительно впиваясь в неё верхними зубками. — Да ты издеваешься… — вымученно вздыхает альфа и отпускает футболку из рук, бессильно опуская голову. — Прости, — виновато произносит омега, поджимая губы. Он неуклюже берётся за края футболки и тянет её вверх, растрепав непослушные волосы. Чимин хоть и признал в Юнги своего альфу, но эта ситуация всё равно его очень волнует. Он ещё ни разу не был перед ним без одежды. Чимин нервозно хватается ладонями за свою шею, прижимая локти к себе, чтобы спрятать голую грудь, и отводит от альфы свой неловкий смущённый взгляд. Альфа усмехается, двумя пальцами мягко касается его подбородка и заставляет на себя посмотреть. Бархатным голосом произносит прямо в губы: — Я ведь предупреждал. Юнги целует медленно, сладко, закрывает глаза, будто ест самое вкусное мороженое. После отстраняется, облизывая уголок губ. Щёки омеги горят ярче солнца на закате. Омега зажмуривается, впопыхах выхватывает чёртову рубашку с плеча альфы и быстро выставляет того из примерочной. — Дальше я сам! — вскрикивает омега, прислонив ладонь к бешеному стуку в груди. Бесполезно — не поможет. Этот стук даже танком не заглушить. Он в голове, в сердце и на губах остаётся. Чимин пальцем проводит по губе, пялясь в одну точку перед собой. Больше не может сдержать своей глупой счастливой улыбки, что так предательски просится наружу. — Там ещё брюки висят. Не забудь, пожалуйста, — напоминает Юнги, а сам держится за живот от смеха и тихонько смеётся. Прислоняется к стенке спиной, разглядывая в руках футболку омеги. Этот омега в Юнги вкус к жизни возвращает. Странным образом влияет одним лишь присутствием. Хочется смеяться, просыпаться по утрам и наслаждаться каждым днём, каждой улыбкой, взглядом, смехом. Хочется дышать. Юнги наконец хочется жить.☀
Юнги пропускает Чимина вперёд, открывая перед ним массивную входную дверь трехэтажного коттеджа. Дом по всему периметру ограждён кустарниками, застелен зелёным газоном, а по бокам участка высажены несколько высоких деревьев. На веранде Чимин засматривается на белоснежные плетённые стулья и аккуратный стеклянный столик с милыми вязанными подставочками, на одной из которых стоит маленькая статуэтка жёлтой уточки в берете и с матросским гюйсом на спине. — Проходи, не стой, Чимин-и, — альфа с лёгкой улыбкой одобрительно кивает. Чимин глубоко вдыхает и в сотый раз поправляет манжеты новой белой рубашки, опуская их как можно ниже. — Я точно нормально выгляжу? — с тревогой в голосе в который раз уточняет Чимин, резко разворачиваясь к Юнги и сталкиваясь с ним прямо перед закрытой дверью в прихожей. В блестящих карих глазах омеги паника смешивается вместе с восторгом. — Точно. — Да? Л-ладно. Чимин осторожно делает шаг вперёд, осматривается, с восхищением рассматривает дом, в котором вырос Юнги. Большой просторный светлый коридор, много красивых зелёных растений в горшках. Огромное зеркало в прихожей, а на стенах много детских фотографий Юнги и, видимо, его брата — милого альфочки, совсем ещё маленького. — О, а это?.. — Чимин с умилением указывает на фото мальчика лет трёх-четырёх в очень забавной позе, с колпачком на голове и небольшим тортиком в руках. У того мальчишки на лице потрясающе завораживающая улыбка. Юнги лучезарно улыбается и кивает в ответ. Мелкие морщинки собираются вокруг глаз от той теплоты во взгляде, с которой альфа смотрит на своего братишку. Чимин в душе просто пищит от этого милого альфы рядом, но его ранимая омежья сущность кричит во весь голос, чтобы на неё так же смотрели, таким же ласковым взглядом одаривали. Юнги будто слышит чужие мысли, хихикая про себя, берёт небольшую ладонь в свою и переплетает пальцы, потянув омегу за собой. — Пойдем. Папа, наверное, уже заждался. Сейчас опять будет болтать без остановки, — смеётся Юнги. — Приготовься. — Погоди, а это? — омега останавливается у фото в милой нежно-розовой рамочке. Юнги там в школьной форме стоит на одном колене, а рядом с ним кокер-спаниель кофейного цвета с мячиком во рту. — У тебя есть собака? — глаза Чимина ликующе загораются, становятся круглыми, как две золотые монетки. — Была. Но его уже давно нет с нами, — отвечает альфа. Глаза омеги вдруг так же быстро потухают. — Ну ты чего? — омегу легонько встряхивают за руку, приободряя. — Он прожил счастливую и долгую жизнь. Не стоит грустить. Чимин тихо угукает, натягивая грустную улыбку. Он очень любит животных, но домашнего питомца у него никогда не было. Чимин только и пытался выжить, работал не покладая рук, чтобы ещё один день свести концы с концами. У него и дома-то собственного не было. Что уж говорить о питомце. — Хочешь собаку? — неожиданно спрашивает Юнги, тут же отвечая самому себе: — Думаю, Лилу будет не в восторге, но, подумать можно. Чимин нежно улыбается, заумилявшись. Они проходят в гостиную, где посередине стоит кипенно-белого цвета фортепиано, а вокруг него — зелёные невысокие растения в горшочках. Чимин растерянно ахает от того, насколько прекрасно оно выглядит, что было боязно к нему прикоснуться. Но омеге очень хотелось подойти и сыграть свою любимую мелодию. А ещё лучше, чтобы это сделал Юнги, пока Чимин будет стоять в сторонке и наблюдать за игрой самого чудесного мужчины. — Дорогой! — папа-омега чуть ли не бежит, спотыкаясь о ковёр своими тапочками. Юнги на лету ловит улыбчивого омегу, как обычно хмурясь и отчитывая неосторожного родителя. Киён, сияющий своей улыбкой, обнимает сына за плечи и целует в щёку, под собственный хохот пальцем стирая с неё свой бледно-розовый бальзам для губ. Затем обращается к Чимину, поглаживая того по уложенным в салоне волосам. — Хорошие мои, я так рад, что вы пришли! Молодцы! — Здравствуйте, мистер Мин, — здоровается Чимин, застенчиво опуская взгляд. — Ну какой я тебе мистер Мин? Киён, зови меня Ки-ён, — произносит по слогам старший омега. Своим цепким взглядом замечает переплетённые пальцы вместе. Поджимая губы в счастливой улыбке, тут же добавляет: — Или лучше просто папа. Папа?.. Это слово для Чимина за гранью возможного. Оно такое волшебное, нежное, несуществующее в его вселенной. И всё, что с этим словом связано: семья, забота, поддержка. Для него — большая загадка. Чимин от смущения весь покрывается красными пятнышками. Он пытается спрятать свою руку, вырваться, но Юнги только крепче её сжимает, специально кладёт вторую руку на его подрагивающую ладонь. Показательно. Чтобы видно было всем троим. — А где отец? — как ни в чём не бывало интересуется альфа, обращаясь к папе. — Ещё на работе? — Ох, дорогой… Его сегодня не будет, — с грустью сообщает Киён, укладывая свою тёплую ладонь на плечо встревоженного сына. — Он уехал ещё с рассветом и будет только завтра, скорее всего ближе к ужину. Даже загадывать не хочу, что там у него. Но ты не переживай, Юнги-я, — легонько хлопает по плечу. — У него всё хорошо, правда. А с Чимином они в следующий раз познакомятся. Вы же теперь чаще будете приезжать, правда ведь? — он с надеждой в глазах поочередно смотрит то на Юнги, то на Чимина. — Конечно, — тихонечко отвечает младший омега, заикаясь от стеснения, — б-будем. Киён нежно поглаживает красную щёчку Чимина и дарит тому самую ласковую улыбку на свете. Эта улыбка ничем не отличается от той, что Киён дарит своему родному сыну. От этого Чимину становится совсем не по себе. Странные, новые и пугающе приятные чувства гулом отдают где-то в сердце. — Ой, ну чего мы тут с вами стоим? — Киён звонко хлопает в ладоши. — Пойдёмте-пойдёмте! — машет рукой, чтобы дети шли за ним. — Голодные, наверное? Сразу с работы? Только вы на грандиозный ужин не рассчитывайте, — хихикает папа. — У нашего повара сегодня праздник — у его старшенького день рождения, поэтому я дал ему выходной. Ну ничего, я сам приготовил кое-что по-быстрому. Ох, и давно же я не стоял у плиты! Повара? Хотя чему удивляться… Что-то опять на богатом. Чимин ещё не скоро привыкнет к этим словечкам. Когда-нибудь он перестанет обращать на них внимание, но сейчас его снова бросает от этого в дрожь. Большая столовая на первом этаже дома совмещена с кухней полукруглой аркой, такой же, что и в гостиной. Посередине стоит длинный стол из массива дерева, на котором расставлено много разных блюд и закусок на троих. Чимин не скроет, что слегка обрадовался, когда узнал, что отца Юнги сегодня не встретит. Он едва не в обморок падает, когда к нему обращается Мин Киён, а если бы ещё и с отцом пришлось разговаривать, то Юнги уже точно бы Чимина соскабливал с пола. Киён убегает на кухню, чтобы донести ещё пару блюд. Он строго шикнул на подорвавшихся помочь ребят, выпалив: «Сегодня вы мои гости, так что просто отдыхайте!». Юнги подвигает за Чимином стул и садится рядом, поглаживая под столом его по бедру. Омега заметно нервничает, ёрзает от волнения и никак не может удобно усесться на стуле. Напуганный взгляд бегает по всему, что попадается тому на глаза. — Чимин-и, — зовёт омегу Юнги. Чимин вопросительно мычит, резко поворачивая голову к альфе, и замирает. Лицо альфы оказывается настолько близко, что Чимин чувствует его дыхание с запахом мятной конфетки. Улыбнувшись, альфа губами нежно касается лба омеги, стараясь этим успокоить. — Не нужно так нервничать. Всё хорошо. — Д-да, прости. Чимин смотрит в сторону кухни, боясь, что папа мог их заметить, и мгновенно выпрямляет спину, виновато улыбаясь своему альфе. К сожалению, он не может так скоро побороть свою нервозность. Чимин первый раз в таком роскошном доме. К тому же, где ему совсем не место. Пусть он и одет в красивую дорогую одежду, но всё равно останется сиротой без гроша в кармане и «богатым» прошлым. И пусть Юнги любит его таким, какой он есть, и говорит ни о чём не переживать, но это просто невозможно. За такой короткий срок перестроиться и поверить в то, что ты не полное ничтожество и тоже чего-то стоишь, очень трудно. Юнги разливает по бокалам игристое шампанское, пока папа суетится перед столом и накладывает ему и Чимину самых разных салатов и закусок «на скорую руку». — Кушай, не стесняйся, Чимин-и, — Киён выдыхает и присаживается с другой стороны от Чимина, накрыв белоснежной салфеткой свои бёдра под столом. — Пожалуйста, чувствуй себя как дома. Хорошо? — Д-да, спасибо большое, — спешно говорит Чимин. На что Киён с улыбкой кивает и поднимает бокал с шампанским. Младшие следом повторяют за ним. — За наше знакомство и ужин в хорошей компании! — произносит тост Киён, после чего все чокаются и выпивают по глотку. — Ох, ещё бы отец с твоим братом были здесь. Тогда вся семья была бы в сборе. Но ничего, ещё успеется. Юнги-я, как на работе дела? Я слышал, ты открыл ещё один филиал? — задаёт вопросы сыну. Юнги, угукая, кивает, не отрываясь от вкусной отбивной, и продолжает жевать. Папа тем временем заваливает его информацией, не останавливаясь. — Вот же, негодник, даже нам не сказал! Мне приходится самому всё узнавать! Вот так, рожай вас, воспитывай, а потом никто тебе даже не позвонит, хотя бы раз в неделю… — слёзно жалуется омега, смотря на Чимина и не замечая, как тот всё больше вжимается в спинку стула. — Даже не предупредил, что теперь живёшь не один! Ты мне собирался сказать, когда вы свадьбу сыграете? Ну хоть внуков нам с отцом покажете? Или тоже придётся через кого-то узнавать? Свадьба? Внуки? Какие внуки?! — взволнованно хлопает глазами Чимин, глядя на старшего омегу, который совсем не собирается останавливаться и продолжает говорить всё, что на уме. — Пап, пожалуйста, — просит Юнги. Киён сразу же замолкает и слегка дёргается вместе с дрогнувшим на стуле Чимином. — Ты слегка перегибаешь… — говорит мягче, с некой болью в голосе. — Ты же знаешь, я не мог. Я был… занят работой. Киён знает. Знает, как никто другой… Как его сыну было плохо и больно после расставания со своим омегой. Как Юнги долго не мог прийти в себя, когда узнал, что тот, с кем он 2 года жил в одном доме и собирался жениться, обманул его, притворился, что находится в положении. А потом сделал специально вид, будто потерял «долгожданного» ребёнка, чтобы женить его на себе обманом. Киён всегда чувствовал в словах омеги неискренность по отношению к Юнги, но все попытки убедить в этом влюблённого сына увенчались обидами и обвинениями в том, чего нет. Папа-омега переживал не меньше самого Юнги, потому что родительскому сердцу не прикажешь. Оно всегда будет беспокоиться, волноваться день и ночь, думать о своем ребёнке 24 на 7. Сколько бы лет тому не было: 5 или же 35… Киён шумно вздыхает, извиняясь перед сыном и растерянным Чимином, переводя тему на что-то более нейтральное. В ходе разговора он узнал, что Чимину в середине октября исполнится всего-то 24 года и что тот всю жизнь хотел заниматься танцами. Узнал, что омега неплохо поёт и даже немного играет на фортепиано. А ещё, что его любимый цвет — белый. Юнги с упоением наблюдает, как Чимин постепенно раскрепощается, выпрямляет спину и поддерживает с папой разговор, смеётся над его не совсем смешными шутками. На душе становится бесконечно тепло, когда альфа видит с какой нежностью и заботой папа смотрит на Чимина. И как тот пытается скрыть свои слёзы, украдкой смахивая их ребром ладони, когда омега рассказывает про себя и свои несбывшиеся мечты. Зная папу и его прямолинейный нрав, перед ужином Юнги заранее ему позвонил и немного рассказал про Чимина, естественно, опуская многие моменты. Он рассказал, как они встретились, как поняли, что нужны друг другу и по итогу спасли от одиночества. Киён был в ужасе, узнав, что такой прелестный и светлый ребёнок — сирота. Он никогда не мог понять, как можно бросить своего ребёнка? Оставить совсем одного против целого мира. Киён пообещал сыну, что не будет заваливать Чимина странными вопросами и что они просто спокойно поужинают, а после ребята поедут домой. После ужина они все вместе перемещаются в гостиную на диван. Юнги видит, как Чимин тактично пытается сдержать зевок от усталости. Папа же почти не умолкает и рассказывает какие-то невероятные истории про свою с отцом молодость, о которых даже сам Юнги ни разу не слышал. Потом достаёт альбомы с фотографиями, показывает своих любимых птенчиков-альфочек в детстве. Он с ностальгией вспоминает те счастливые моменты, когда его дети были совсем ещё крохами и постоянно крутились около его ног. А теперь: один давно уже вырос и упорхал из гнезда, а второй только вчера был ещё совсем маленьким, а сегодня сделал первый шаг на встречу взрослой жизни. Младший брат Юнги в этом году поступил в университет на другом конце города, поэтому сейчас он уехал обустраивать свою комнату в общежитии. Киён очень горд за сына. Тот смог поступить в один из лучших университетов. Младший рвётся к знаниям и хочет побыстрее окончить учебу, и помогать отцу с работой, чтобы тот смог побольше отдыхать и в будущем с уверенностью передать семейное дело. Юнги с детства выбрал для себя музыку и так и идёт с ней по жизни рука об руку. Отец, конечно, сначала расстроился, долго противился и не хотел принимать то, что не сможет передать своему наследнику и старшему сыну бизнес. Но спустя время понял, что Юнги горит своим делом, прямо как он когда-то в молодости, когда сам с нуля создавал свою сеть ресторанов, будучи выходцем из самой обычной семьи. Поэтому старший альфа не стал наседать на сына и решил впредь его всегда и во всём поддерживать, особенно в стремлении к собственному пути. — Пап, думаю, нам пора домой, — вполголоса говорит Юнги, мягко поглаживая плечо рядом сидящего Чимина, на что тот неловко ему улыбается и садится прямо. — Как домой? Я думал, вы с ночёвкой останетесь… — привстаёт Киён. Вопросительно смотрит на сына и быстро переводит взгляд на сонного Чимина. — Вы же останетесь? Не оставите меня сегодня одного в этом огромном доме, правда?.. — Па-ап, — протягивает Юнги, поглядывая в сторону родителя. Киён сейчас выглядит так, будто ему 4 года и тот выпрашивает у взрослых конфетку перед обедом. Он невинно пожимает плечами, бросив в сына капризное «Ну чего?», и складывает руки на груди. — Мы, наверное, могли бы? Я не против, — Чимин поднимает растерянные глаза на хмурого альфу. Ну как альфа вообще может отказать своему милому Чимину, когда тот смотрит на него с такой детской наивностью. Его глаза полны беспокойства за старшего омегу. Чимин и правда поверил, что папе страшно оставаться одному в собственном доме. Какой же он всё-таки милый… Юнги устало вздыхает, пальцами нажимая на уголки закрытых глаз. — Завтра выходной, так что да — можем и остаться, — отвечает, добавляя: — Но днём всё равно нужно будет заехать в офис. Мне надо подписать пару бумажек. Папа-омега радостно хлопает в ладоши. Подскакивает с дивана и со скоростью света надевает свои мягкие небесно-голубые тапочки, огибая ребят и оставив за собой приятный лёгкий аромат сладкого персика. — Вот и отлично! Юнги-я, твоя комната убрана, так что поспите сегодня там. А я пойду, быстренько ещё чаю приготовлю, — радостно сообщает Киён. Он даже на ходу умудряется завалить ребят вопросами. — Чимин-и, а хочешь мороженое? Есть шоколадное, есть ванильное. Какое любишь? А, у меня ещё печенье очень вкусное, будешь? Юнги-я, а тебе какое? Да не отвечайте, я сейчас всё принесу! Усмехнувшись, Юнги мотает головой, посмеиваясь над своим шебутным гостеприимным папой. Он рад видеть папу снова таким счастливым. Киён с каждым днём всё больше и больше тоскует по своим сыновьям, по их беззаботным улыбкам и звонкому смеху. Юнги корит себя за то, что в минуты своей слабости совсем забыл про папу с отцом, даже про брата, который всегда его поддерживал и заряжал своим теплом и солнечной улыбкой в виде сердца. Юнги не плохой сын. Он исправится.☀️
Налопавшись домашнего печенья с мороженым, Чимин довольной мордочкой укладывается на плечо альфы, слушая рассказ о том, как в детстве Юнги упал с дерева и чудом не переломал себе все руки и ноги. На нём оказалось всего пару царапин. А вот его младшему брату пришлось проходить в гипсе почти четыре месяца. Киён мог часами рассказывать про своих сыновей, но даже он не смог устоять перед сонным, клюющим носом Чимином, который с удовольствием слушал его изо всех сил, но всё равно то и дело отключался на пару секунд. Он неохотно отпускает ребят к себе в комнату, отдавая им сменную одежду и желая спокойной ночи. У Киёна всегда заготовлено несколько комплектов личной гигиены и пижам на случай, если гости вдруг останутся на ночь. К его мужу часто приезжают коллеги и давние друзья с семьями, поэтому Киён всегда держал каждую комнату в чистоте. А у сыновей убирал лично, запретив прислуге заходить в их комнаты, так как хотел, чтобы все вещи оставались на своих местах, будто дети никуда и не уезжали из родного дома. Пока Юнги первый идёт в ванную, Чимин бродит по его комнате, с интересом разглядывая полки с книгами и грамотами, что аккуратно развешаны в рамочках на стене, наградами за музыкальные успехи, какими-то поделками кораблей и самолётов из дерева. А ещё он замечает наклеенные светящиеся звёздочки над кроватью. Наверное, в темноте они так ярко сияют… В городе, где полно света, настоящих звёзд так просто не увидишь, а у Юнги в комнате целое ночное небо и даже больше: звёзды и маленькие, и большие; планеты, кометы и Луна. Пока Чимин жил под открытым небом, перед сном он смотрел на звёзды почти каждую ночь. Но они не радовали его так, как эти: наклеенные на потолок, люминесцентные звёздочки в комнате самого доброго и милого альфы на планете. На рабочем столе стопкой лежат книги по подготовке к экзаменам, музыкальные журналы почти десятилетней давности, словно 18-летний Юнги вот-вот вернётся из школы и снова сядет готовиться к ненавистной ему математике. Чимину здесь так уютно, спокойно, будто он всю жизнь прожил в этой комнате. Омега присаживается на край кровати, держа в руках фотографию Юнги в обнимку с младшим братишкой. Он не спеша проводит большим пальцем по фото, улыбается и быстро-быстро моргает, смахивая влагу с ресниц. Он так благодарен судьбе, что та позволила встретить Юнги и его дружную семью на своём пути. Что папа альфы так радушно принял его — со всей душой. И даже кошечке Лилу, которая грела его ноги по ночам — он очень благодарен. Благодарен за семью: самую настоящую и любящую друг друга всем сердцем. После душа они оба лежат на большой двуспальной кровати и, обнимаясь, молча смотрят в окно. Из-за высоких пушистых крон деревьев еле заметный лунный свет пробирается в комнату на третьем этаже. Золотыми бусинками переливается на подушках, когда лёгкая занавеска лениво развивается от летнего ветерка. Чимин укладывает голову на грудь альфы, упираясь в неё ухом. Альфа дышит размеренно, спокойно. Он медленно, почти невесомо, гладит Чимина по плечу, скользит подушечками пальцев по пижамной шёлковой рубашке. — Юнги, твой папа… — тихо произносит Чимин. — Он слишком добр ко мне, — альфа удивлённо мычит, сверху вниз поглядывая на невозмутимого омегу на своей груди. — Это так странно. — Странно? С чего бы? — Ну, я думал он сунет мне конверт с деньгами, пока ты отойдешь в туалет, и скажет что-то типа «Исчезни из жизни моего сына!», — омега произносит грозным голосом, поднимая указательный палец вверх. — Или стакан воды в лицо мне выплеснет. А он… Он, наоборот, предложил мне звать его «папой», — лёжа на животе, он слегка приподнимается на локтях и поднимает на альфу совсем ничего не понимающие глаза. — Это вообще нормально?.. — Ты, кажется, перечитал бульварных романов, — смеётся альфа, тормоша слегка влажные волосы омеги. Опять тот какую-то глупость придумал в своей головушке. — Наверное, — пожимая плечами, хихикает Чимин. — Пойдёшь завтра со мной на свидание? — от внезапного вопроса альфы Чимин замирает, резко перестав хохотать. Альфа пальцем упирается в мягкую щёку. — Чимин-и? — Я! — Ты. — Что? — Свидание. Завтра. Ты и я, — Юнги выделяет каждое слово. — А-а… — Это да? Улыбаясь, Чимин опускает взгляд на крепкую грудь, ковыряя пальцем пуговицу на рубашке альфы. — Разве я могу сказать тебе нет? — в тихом голосе слышится непередаваемая радость. — Конечно же, пойду. Юнги притягивает Чимина двумя руками, целуя его в смущённое лицо: целует его в нос, в каждую щёчку и пухлые губы — его любимые, с запахом малинового бальзама. Чимин не сопротивляется, только ближе к альфе тянется, к его нежным губам, рукам заботливым. Маленьким котёнком к нему ластится, носиком в щёку толкается, трётся, теплоту своей души передаёт. — Куда хотел бы сходить? — Юнги прямо в щёку спрашивает, следом оставляя на той нежный поцелуй. Чувствует, как омега улыбается и на мгновение задумывается, садится рядом с альфой, подгибая под себя ноги, и стучит чуть выше колена кулачками. У Чимина никогда не было нормальных свиданий. С его парнем они всегда проводили время у него дома, а потом омега либо убегал на работу, либо занимался танцами до поздней ночи. Поэтому он и малейшего понятия не имеет, что вообще делают на этих свиданиях. — Столько вариантов, что выбрать не можешь? — смеётся альфа. Омега перестаёт стучать по коленям и издаёт смешные звуки губами, словно рыбка. Вариант — целое ничего, подойдёт? Это у Юнги надо спрашивать: что и как. У кого тут из них были долгие отношения? — Если честно, я понятия не имею. Поэтому, — омега складывает ладони вместе и чётко проговаривает: — Полностью полагаюсь на вас, мистер Мин! Юнги тянет улыбку до ушей, стараясь громко не смеяться, а рука непроизвольно гладит подтянутое бедро, слегка сжимая. Это чиминово «Мистер Мин» заводит и в то же время умиляет. Но первое всё-таки больше… — Тогда пусть будет сюрприз. — Ура-а-а! Чимин победно поднимает руки, отчего его шёлковая рубашка немного сползает вниз, оголяя запястья. Он лихорадочно натягивает манжеты рубашки, пряча левую руку и нервно ойкая, но Юнги успевает схватить его за запястье, садится рядом, упираясь спиной в подушку. Альфа тянет руку на себя, а Чимин сразу пытается высвободиться, но его крепко держат, пальцем обводят три затянувшихся пореза, губами касаются бугристых полосок на руке. — Больше никогда так не делай, слышишь… — шепчет в тонкое запястье. А у самого в груди всё разрывается. — Никогда. Это очень опасно. Чимин сдавленно угукает и тут же глубоко выдыхает, закрывая глаза от прикосновения горячих губ. Юнги поцелуями поднимается по его руке к плечу, расстёгивает две верхних пуговицы на рубашке и переходит на ключицы, со всей нежностью проводит по ним губами, очерчивая острые линии. Не отрываясь, скользит к ароматной жилке, где с каждой секундой его любимый лавандовый запах усиливается. Юнги засасывает кожу и оставляет на шее алый засос, на месте, где когда-нибудь появится его метка. Клыки мгновенно удлиняются и чуть царапают нежную кожу на шее. Омега подрагивает, он чувствует, как между ягодиц потихоньку скапливается природная смазка, а собственное возбуждение в штанах не даёт нормально соображать. Напряжение нарастает вместе с желанием. Юнги томным взглядом смотрит на глубоко дышащего Чимина, который пытается всеми силами скрыть своё возбуждение, но его запах выдаёт с потрохами: он становится более терпким, горячим. Он прикусывает нижнюю губу омеги, оттягивает и тихо рычит, словно просит разрешения. Юнги обещал, что спешить не будет, хоть у самого давно сносит крышу, и весь его дух замирает от одного невинно пошлого взгляда его омеги, от одних пухлых до безумия манящих губ и тонкой шеи, подрагивающих длинных ресниц и яркого запаха лаванды. Чимин сладко постанывает, сдаваясь своим демонам внутри, протягивает руки к альфе, быстро расстёгивает пуговицы на его рубашке и ладонями проходится вниз по лопаткам, раздевая альфу, после возвращается обратно к плечам, чуть царапая кожу ноготками. Притягивает альфу за шею и впивается влажным глубоким поцелуем. Юнги от губ не отрывается, расстёгивает оставшиеся пуговицы на шёлковой рубашке и укладывает омегу на спину. Его рука бродит по обнажённой груди и талии, поглаживает, пока сам он мычит прямо в губы, поцелуями спускается к твёрдым тёмно-коричневым соскам. Один ласкает языком, слегка прикусывает, затем засасывает и снова лижет. Второй оттягивает пальцами, неспешно массирует. Омега ёрзает на простыни, жалобно постанывает, кусает себя за предплечье, чтобы заглушить пошлые стоны. Выгибается на встречу горячему языку и неожиданно кончает прямо в пижамные белые штаны. Внизу проявляется мокрое тёмное пятно, прилипающее к телу. — О, нет! Юн-ги-и, прости! Я не… Мне так стыдно… Чимин прячет глаза за рукой и прерывисто дышит. Его лицо ужасно горит: от стыда, от волнения бешеного. Юнги лыбится уголком губ, упирается на локти, соприкасаясь своим голым животом с животом омеги, и лукаво в губы произносит: — От одного моего языка на сосках? — заставляет омегу от своих слов съёжиться. — Чимин-и такой чувствительный… Милаха, — подбородок омеги носом нежно задирает, умиляется. — Господи, Юнги, пожалуйста… Если ты сейчас не замолчишь, я снова кончу раньше времени! Прям как чёртов девственник! Юнги ухмыляется, встаёт около согнутых ног, упираясь коленями в матрас. Не спеша, сначала с одной ножки, потом со второй помогает снять с омеги испачканные шёлковые штаны, полностью оставляя перед собой обнажённое влажное тело. — Кончай, сколько захочешь. Чимин от сказанных слов ещё больше краснеет, руками инстинктивно закрывает голый пах и сводит колени. На альфу не смотрит, скрывая совсем не невинный взгляд. Юнги больше разрешения не спрашивает: кладёт ладони на худые колени, поглаживает бёдра и медленно разводит ноги, ставит удобнее по бокам от себя и притягивает омегу ближе. Чимин громко дышит, рывками втягивает в себя дурманящий аромат можжевельника, полностью признаёт своё поражение перед его личным искусителем по имени Мин Юнги. — Красивый… Мой Чимин-и. Мой маленький… Мой. Юнги двумя пальцами ведёт по внутренней стороне бедра, спускается ниже и ниже, к мокрой дырочке, откуда смазка густо скатывается вниз по ложбинке и пропитывает простынь своим сладким запахом возбуждения. Чимин сдавленно стонет, прогибается в пояснице, когда пальцы нежно проходятся по сжимающемуся колечку. Юнги обхватывает член омеги, несколько раз проводит от скользкой головки до основания, размазывая по стволу остатки спермы. От наслаждения Чимин широко открывает рот, чувствует, как второй рукой альфа пальцем ласкает его дырочку, массирует, слегка надавливает, но не входит, только дразнит. От пылких прикосновений всё его тело горит и разрывается на куски, но эта боль приятная, пламенная и обволакивающая. — Юнги… Я, кажется, скоро… Чёрт, — омега носом шумно тянет смешанный из двух ароматов воздух. — Ты хочешь, чтобы я снова кончил от твоих рук? О, Господи… — Чёрт и Господь в одном предложении, — ухмыляется Юнги, прикусывая нижнюю губу в злорадной улыбке. Не перестаёт своими действиями возбуждать омегу до пошлых полувскриков. С хриплым тоном признаётся: — Мне нравится… И то, как ты вкусно стонешь, тоже, — рука на члене омеге двигается быстрее, сжимает сильнее. Чимин скидывает подушку на пол и запрокидывает голову, перестаёт дышать и только глухо стонет, сжимая грудь руками. — Чимин-и, можешь не сдерживать себя. Комната папы на другом конце коридора, он не услышит. — Юнги, твой голос… У меня от него мурашки по телу, — вдруг признаётся омега. — Он меня ужасно возбуждает… — Правда? — альфа оставляет мокрый поцелуй на колене, спускаясь губами к бедру. Омега судорожно кивает, прижимая ладони к глазам. — Тогда я тоже признаюсь тебе кое в чём. Чимин отрывает ладони от глаз и смотрит на альфу своими глазами-щёлочками. Видит, как из чужих штанов выпирает огромный твёрдый бугор. Альфа еле стоит на коленях, тяжело дышит, склонив голову в бок, но не перестаёт гладить своё сокровище. Его чёрные влажные волосы прилипают ко лбу и слегка падают на глаза, скрывая пристальный возбуждённый взгляд. — Скажи мне, Юнги, — тихо просит омега. — У меня… очень давно не было нормального секса. Кажется, чуть больше года, и я боюсь, что если войду в тебя, то сразу же позорно кончу, — альфа стыдливо опускает взгляд, рукой сжимая чужое колено. — Я уже на пределе и… Чимин-и, ты такой горячий. И твой сладкий запах… Прости, если сегодня разочарую тебя. Чимин впервые видит во всём безупречного альфу таким уязвимым. Он тянется к нему руками, и альфа помогает ему привстать. Чимин обнимает, целует альфу за ухом, в приоткрытые губы, успокаивает ласковым поцелуем, мажет губами по щеке и произносит тихо и уверенно: — Я всё равно хочу своего милого альфу, — улыбается прямо в губы, касается рукой бугорка на штанах альфы и ложится на спину, полностью перед ним открываясь. — Я хочу тебя, Юнги. Чимин пальчиками ног неловко цепляется за резинку штанов и тянет вниз, наконец высвобождая достоинство альфы. Юнги влюблённо улыбается и шустро снимает с себя штаны, заваливаясь на прекраснейшего омегу. Чимин глубоко выдыхает, чувствует, как в низ живота упирается горячий крупный орган. — Сейчас, погоди секунду. Юнги чмокает опешившего омегу в грудь и резко вскакивает с постели. Под пристальный взгляд омеги он судорожно что-то ищет в ящиках стола, выкладывая половину содержимого на стол. Победно ухмыляется и залезает обратно на кровать с маленьким блестящим квадратиком в руке. — Нашёл. Резко отрывает обёртку зубами и раскатывает презерватив по члену. Его блуждающий голодный взгляд гуляет по бархатной коже, по раскиданным у изголовья кровати тёмно-русым волосам. Чимин в лунном свете кажется ему ещё прекраснее: такой невероятно красивый, словно не человек вовсе, а спустившийся с небес ангел. Альфа притягивает омегу за бёдра, поглаживает большими ладонями узкую талию, поднимается выше, гладит твёрдые соски на вздымающейся груди. Оставляет влажный след на шее, стремясь к сладким губам. Чимин обхватывает спину альфы ногами, прижимает к себе, сгорает в неземной любви. Они целуются медленно, ласкают желанные губы друг друга, никуда не торопятся. Юнги упирается локтем в матрас, пятернёй зарываясь в мягкие волосы, поглаживает, целует мочку уха омеги, языком задевает серёжку, шепчет ему, какой же его омега красивый, такой чувственный и сексуальный. Проводит пальцем по горячему колечку, собирая природную смазку, и приставляет его ко входу, постепенно вводит глубже, не спеша прокручивая и раздвигая тесные стенки мышц. Омега поскуливает, но не от боли, а от аккуратных томных движений, от нежных мокрых поцелуев, от той ласки, которую Юнги ему преподносит. Чимин расслабляется до конца и утопает в крепких руках. Альфа добавляет ещё один палец, растягивая мокрый от вытекающей смазки вход. Два пальца свободно скользят внутри, Юнги двигает ими быстрее, через некоторое время добавляет третий, когда омега уже сам на них насаживается, двигая тазом. Чимин тягуче стонет, сильнее садится на пальцы, хочет больше, быстрее. Юнги разрывает поцелуй, вынимает из омеги пальцы и приставляет налитую кровью головку к растянутой дырочке. Чимин широко открывает рот, чувствуя, как Юнги медленно в него проникает. Альфа кусает себя за нижнюю губу, держится, чтобы не кончить от божественной узости, от неимоверной близости. Чимин внутри влажный, обжигающий, как и снаружи. Сдавлено выдохнув, Юнги входит до конца и начинает не спеша двигаться. Берётся за круглые ягодицы, раздвигает и входит по основание, а Чимин на каждый его новый толчок отвечает протяжным стоном. Движения становятся глубже, но всё ещё такие же восхитительно медленные, опьяняющие. Омега ладонями поглаживает свою шею и грудь, сжимает, тянет за твёрдые соски, не отрывая игривого взгляда и возбуждая этим своего альфу ещё сильнее. Юнги поднимает уголок губ в зверином оскале. Ему нравится. Такого пошлого, податливого Чимина он ещё не видел. Его ладонь смыкается на возбуждённом члене омеги, сжимает крепче, двигается в такт толчкам. А Чимин безбожно сходит с ума. Юнги сзади, Юнги спереди, он везде: в мыслях и в сердце, прямо под рёбрами. Чимин толкается назад и насаживается на твёрдый член, что задевает головкой простату. Двигается вперёд, толкаясь в крепкую руку. И так до изнеможения. Люминесцентные звёздочки на потолке кружатся над головой, светятся и сгорают вместе с Чимином. Он кончает себе на живот, пачкая руку альфы на своём члене. А Юнги не останавливается, резкими толчками вбивается в горячее тело, себя не сдерживает, рычит и ногтями впивается в кожу на бёдрах. Звуки шлепков эхом раздаются по комнате. Альфа кончает с утробным рыком, конвульсивно толкаясь вперёд. Падает на спину рядом с омегой, снимает с члена презерватив и бросает на пол, переводя дыхание. Чимин довольно улыбается, ластится к своему альфе и носом тычет во влажную грудь. Альфа рукой притягивает его ближе, целует в макушку и всей грудью вдыхает лавандовый запах, смешанный со своим. В этот момент Юнги понимает, что любые коллекционные вина мира не сравнятся с этим прекрасным омегой. Его взгляд, его тёплая улыбка, заражающий своей красотой смех — всё это Юнги до безумия любит. Но больше всего — его сердце: открытое, чистое, искреннее. Чимин поднимает глаза и видит перед собой улыбающегося умиротворённого альфу, который не отрывает от него своего счастливого взгляда. — Юнги? — в полголоса произносит Чимин. — А знаешь что? — Что, Чимин-и? Омега неловко улыбается, носом касаясь сухих губ. — Я, кажется, по уши в тебя влюбился. — Альфа бесшумно смеётся и рассыпается на мелкие частицы от такого милого признания омеги. Цепляется за его подборок и оставляет на любимых губах невесомый поцелуй. — А ещё я пить хочу… — тихо признаётся Чимин. — Сходишь со мной вниз? Я один боюсь. Юнги про себя смеётся, с влюблённым взглядом кивает: — Куда угодно с тобой пойду, — нежным шёпотом в губы. — Всегда буду рядом, мой маленький.☀
Чимин просыпается немного пораньше Юнги и, чтобы не будить его в свой долгожданный выходной вознёй на кровати, тихонечко умывает лицо и решает подождать его в гостиной. Спустившись вниз, он видит ползающего на полу кухни папу. Чимин подходит поближе и молча хлопает глазами, боясь спросить, почему тот ползает на коленях, сосредоточенно вглядываясь в пол. Киён, расхохотавшись, принимает помощь застенчивого Чимина, хватаясь за его пухленькие пальчики на руке. Старший умудрился каким-то образом уронить серёжку-клипсу, поправляя её на мочке уха, и уже минут 10 пытается найти куда-то закатившуюся жемчужинку. Наклонившись, Чимин осматривает орнамент на полу, осторожно ступая по кафелю, и радостно улыбается, когда замечает у ножек холодильника маленькую горошинку кремового цвета. Киён с восторженным визгом принимается благодарить и обнимать растерянного, но сияющего от радости омегу. Следующий час омеги проводят на кухне, завтракая и задорно болтая обо всём. Киён делится своим суперсекретным рецептом мясного пирога, всего от одного кусочка которого все альфы сходят с ума, «И даже такой привереда, как мой Юнги» — добавляет старший, подмигивая Чимину, прячущему своё смущение в ладонях. Так и его супруг, попробовав когда-то разочек, просит снова приготовить самый вкусный пирог в его жизни, спустя столько лет. А может, дело вовсе не в рецепте? А в том, кто тебе готовит и каждый раз с упоением любуется с каким аппетитом любимый человек уплетает приготовленную вкусняшку за обе щёки. И Чимину только предстоит это выяснить. Лениво потягиваясь и урча от приятных воспоминаний прошлой ночи, Юнги наконец просыпается, сразу перекатываясь туда, где должен лежать его омега. Но блаженная улыбка тут же пропадает. Простыня с другой стороны постели давно перестала отдавать своим теплом. Всё присутствие омеги выдает только характерный запах лаванды на постельном белье. Дотянувшись кончиками пальцев до края стола, альфа забирает свои очки. Щурясь, оглядывает комнату — омеги нигде нет. Как и не было в ванной. Альфа слегка теряется, не увидев утром Чимина перед собой. Даже не приняв душ, он наспех натягивает на себя помятую пижаму и спускается на первый этаж, откуда исходит аромат свежесваренного кофе и поджаренных тостов. Ещё полусонный, Юнги одним глазком заглядывает из гостиной на кухню, прислонив растрёпанную макушку к косяку. Он носом тянет запах кофе и непроизвольно облизывается. Его кофейная душа в миг пробуждается, представляя, как лакомится кружечкой чёрного кофе с молоком. Альфа выходит из-за угла и звучно шмыгает носом, дабы показать своё присутствие на кухне. Омеги сидят спиной к нему и уже несколько минут его в упор не замечают, хихикают и обсуждают какие-то пироги и… альф? Юнги тактично прокашливается в кулак и подходит ближе к столу, заставляя омег обратить на себя внимание. Чимин от неожиданности слегка дёргается, но сразу же тянет нежную улыбку, увидев своего альфу рядом, и смущённо принимает мягкие поглаживания по спине.☀
Киён до последнего не хотел отпускать от себя ребят, хотя понимал, что у молодых, конечно, уже есть свои планы на выходные. Стоя на пороге, он с ласковой улыбкой провожает и машет им вслед, наблюдая, как сын весь светится от счастья, открывая перед Чимином дверь машины. «Нет, мы не вместе, вы всё не так поняли…» — Киён со смешком вспоминает слова молодого омеги с пунцовыми щеками. Кажется, папа всё понял даже раньше, чем они сами. Чимин обеими руками машет в ответ из окошка автомобиля. Альфа пару раз гудит на прощание и давит на газ, срываясь с места. Жизнь с чистого листа — вот что обоим было нужно. По просьбе Чимина Юнги отвозит его домой, после того, как они уехали от папы. Нужно было покормить малышку Лилу и привести себя в порядок. Всё-таки сегодня их первое свидание, и Чимину очень хочется, чтобы Юнги не было стыдно за его внешний вид. Поэтому он очень старается соответствовать. Похоже, Юнги заранее планировал пригласить его на свидание, потому что вместе с одеждой, которая была предназначена для визита к родителям, альфа купил ещё пару рубашек, не сказав об этом Чимину. Сам Юнги, быстро приняв душ, сразу же уезжает в офис. Документы со вчерашнего вечера лежат на рабочем столе и дожидаются его подписи. С открытием ещё одного филиала дел прибавилось куда больше, чем он планировал. Теперь Юнги точно необходим шустрый заместитель. Подписав все бумажки, альфа на ходу собирает документы и оставляет на столе секретаря, чтобы завтра утром к нему в кабинет не вламывались с трясущимися руками и нервным «А где бумаги?!». Юнги вылетает из офиса и бежит к машине. Скорей домой, за своим мальчиком. Но сначала нужно заехать и забронировать стол в ресторане, куда Юнги хотел сводить Чимина в первую их встречу, а дальше — старая добрая импровизация. Прогулка по городу, магазины и кино. И цветы! Белые розы — его любимые. Это точно будет лучшее свидание, потому что с Чимином. А по-другому не может быть, уже не получится.☀
Поздний вечер. Рядом с домом Юнги.
В одной руке Чимин держит красивый букет белых роз, а в другой сжимает большую и тёплую ладонь. Альфа весь день не выпускает его ладонь, словно боится, что он вдруг растворится и всё происходящее просто окажется очередным сном. Но пока альфа сам его держит, Чимин ни за что не отпустит. Альфа крепче переплетает их руки, поглаживает большим пальцем. Скорей бы домой, забыться в ласковых объятьях и снять накопившуюся сладкую усталость за день. Хочется думать только о горячих поцелуях, о милых глазках-щёлочках и безумно красивом смехе. Теперь у Юнги целых две причины просыпаться по утрам: любимая кошка Лилу и его маленькая и пугливая батарейка Пак Чимин. Стоит ему только коснуться омеги и сразу становится лучше, хочется улыбаться, словно по волшебству. Разве может человек, которого ты знаешь от силы вторую неделю, стать для тебя чем-то бо́льшим, чем просто друг? Стать целым миром, твоим безопасным местом, куда снова и снова хочется возвращаться. Это желание раствориться в человеке и превратиться в маленькие песчинки пыли, что осядут на его длинных ресницах. И не нужны никакие слова, только заботливый взгляд и любимые тёплые руки. Либо Юнги просто сходит с ума, раз решил впервые довериться своему сердцу, а не холодному разуму, либо… Да какая к чёрту разница? Разве всегда должно быть чёткое объяснение тому, что происходит вокруг? Не важно. Если тебе правда хорошо на душе, то прочие объяснения тебе уже не нужны. Он наслаждается каждым моментом. — Вот чёрт, забыл пакет с кормом в машине, — хмурится Юнги, останавливаясь у дома. — Я быстро. Подожди меня здесь. Чимин кивает в ответ убегающему к парковке альфе. От внезапного холодного ветерка у омеги по спине вдруг пробегаются холодные мурашки. Вечером уже становится прохладнее. Лето и правда уходит… Чимин с грустью смотрит на серое небо после салюта, а затем переводит взгляд в сторону, откуда на него кто-то яростно показывает пальцем. «Хулиганы?» — с тревогой проносится в голове. Чимин прижимает к себе букет цветов, дёргано выглядывая Юнги со стороны парковки. — Я же говорил, говорил! Это был он! Он! — Вихён теребит рукав Чонгука, прыгая вокруг него, а после бежит к ошарашенному омеге и с разбегу заключает того в объятия вместе с букетом цветов. — Чимми, это ты, это точно ты! — не перестаёт радостно вопить Вихён с широкой улыбкой на лице. — Я думал больше никогда тебя не увижу! Я очень-очень по тебе скучал! И Чонгук тоже! — наконец выпускает бледного омегу из объятий и громко хлопает ладонями, складывая их вместе. — А как ты здесь оказался? Чонгук, я не могу поверить, это и правда наш Чимми! — Эй, тише, на всю улицу кричишь! Хочешь, чтобы полицию вызвали? — запыхавшийся Чонгук подбегает к омегам, утихомиривая младшего. — Вау, и правда ты. Не ожидал, — усмехается альфа. Одним движением он ставит взбудораженного встречей Вихёна рядом с собой, держа того за плечо. — Вихён? И ты? Вы что тут делаете?! — Чимин беглым нервным взглядом смотрит на своих «старых знакомых», а внутри всё уже будто выворачивается наизнанку от страха. — Серьёзно? Даже имени моего не запомнил? — хмыкает в шутку альфа. — После всего, что между нами бы… — Тс-с! Больше, блин, ни слова! Замолчите оба! — Чимин предупреждающе цыкает на обоих, глядя на них полными ужаса глазами. — Помню я твоё имя! Так, слушайте внимательно, умоляю, давайте забудем всё, что было той ночью! Мы с вами старые друзья и между нами ничего и никогда не было! — Ви, ты куда? — кричит Чонгук, не успевая схватить убегающего омегу за руку. Вихён уже не слышит, увидев родное лицо, он бежит только вперёд. — Братик Юн! — Братик Юн?! — одновременно озвучивают Чимин с Чонгуком, переглядываясь. — Чего? Малыш Ви? — затаив дыхание произносит Юнги. Щурясь, вглядывается в быстро приближающуюся к нему фигурку. — Как ты?.. Пакет с кормом летит под ноги обескураженному альфе. Вихён со счастливым писком на нём виснет, обвивая его руками и ногами. Юнги крепко подхватывает пищащего от радости омегу и, громко смеясь, кружит вокруг себя, прямо как в детстве. — Юнги-и-и! Я так скучал по тебе, братик!☀