Ripper Man

Человек в черном костюме с кейсом в руке идет по улице. Раннее утро. Прохожих еще мало, и сквозь шум дорожного движения прорывается щебет каких-то урбанизированных пичужек. Прохожий с кейсом сворачивает в переулок и сверяется со схемой на GPS. Солнце и листва деревьев развлекаются светотенями на его абсолютно лысом черепе. Удовлетворенно кивнув, он убирает компьютер в карман и взбирается по пожарной лестнице на крышу здания. Там на крыше извлекается содержимое кейса, которое после двух-трех тихих щелчков превращается в снайперскую винтовку. Человек брезгливо проводит пальцем в черной перчатке по поверхности крыши, расстилает газету и замирает в ожидании. — Лимузин выехал, — сообщает женский голос у него в наушнике, — Приготовься. Агент Сорок Семь кивает и приникает к прицелу. Очень далеко от переулка с проезжающим лимузином Диана Бернвуд отвела взгляд от монитора и скинула с ног туфли на каблуке-шпильке. День только-только начинается, офис Агентства еще пустует, можно немного расслабиться. Диана терпеть не может высокий каблук, поэтому его носит. Она считает, что дрессировать надо в первую очередь себя, окружающим будет достаточно лишь малой доли, которая тогда выплеснется на них сама собой. Она наливает себе кофе. Далекий голос Сорок Седьмого сообщает: — Выполнено. Ухожу. Диана ставит галочку в ежедневнике, раскладывает бумаги и принимается за оформление платежей и подсчет комиссионных вознаграждений. Не стоит предвкушающе настораживаться при упоминании ежедневника. В нем нет эффектных записей типа « 16 июня 08-30 Убийство главы гонконгской триады Красный Дракон, сопроводить массовым убийством свидетелей.». Записи скупы и ничего не скажут постороннему: « заказ № 1231 — отложено», « передать брифинг по заказу № 1301», « заказ № 1402 — исполнение, информационная поддержка». Диана подносит к губам кофейную чашку и пробует подсчитать, сколько операций Сорок Седьмой уже провел с ней в качестве куратора. — Безобразие, я совсем ничего о нем не знаю. Возможно, знал тот, кто порекомендовал ей его. На листочке блокнота она задумчиво пишет: «47 Тобиас Риппер». Перечеркивает. Вымышленное имя, конечно. — Доброе утро, Джереми, — здоровается она с секретарем. — Напомни, Потрошителя звали Джеком, не Тобиасом, верно? Тобиас Риппер уже далеко от переулка с лимузином, пассажирское сиденье которого обагрено кровью. А в переулке — множество деловитых людей в форме. Мистер Риппер входит в номер второразрядного отеля. Убирает кейс в шкаф, позволяет себе снять пиджак и развязать галстук. Он запирает дверь, достает Беретту с глушителем и проводит вдумчивый техосмотр. Вечером у него еще есть дело в этом городе. Диана листает толстое досье. Франц Фукс — известный торговец оружием, участие в подготовке террористических операций… один из спонсоров проекта «Риппер»…разработки проводились в Румынии в частной клинике профессора Орт-Мейера. Результат исследований-???.» — Джереми! — кричит Диана, — Ты составлял досье на Франца Фукса? Что это за вопросительные знаки? -Это означает, что на настоящий момент сведений не имеется. — А в целом, что то был за проект? — Страшное дело, — заговорщически шепчет Джереми, — клиника-то у профессора психиатрическая. Диана смеется, порывается скинуть туфли на шпильке, но сдерживается: — Надо выяснить. С самого начала! Ряд белых кроваток с новорожденными младенцами. На спинках кроваток приклеены ярлычки с цифрами. Камера фокусируется на ярлычке «640509-040147». Ребенок не спит, дергает плечами, пеленки потихоньку сползают. Он бесцельно машет освободившимися руками, случайно дает себе по носу и ошеломленно замирает. Подходят двое в белых халатах. — Ну, — с усмешечкой говорит пожилой приземистый мужчина, — вот ваше хозяйство. Принимайте, доктор Ковач. — Вы так доверяете мне, профессор? — спрашивает женщина. — Конечно, я буду руководить. Но я все-таки психиатр, а не педагог. Они выходят в коридор, удаляются, некоторое время доносятся обрывки фраз: … терпение и терпение…совершенные особи…тридцать седьмая серия забракована… Младенец снова задевает себя рукой, на этот раз по уху. Замирает на мгновение и вцепляется в свою обидчицу беззубыми деснами. Высокий мужчина в черном костюме задержался у стойки бара. — Что-то тихо тут, — сказал он, оглядевшись по сторонам. — Вы впервые у нас? — спросил бармен-китаец, подавая бокал. — Да, я в Гонконге проездом. Просто выдался свободный вечер. Улыбка китайца стала масленой: — Особые развлечения тоже имеются. Мистер…? Мне надо указать имя в приглашении в ту часть…мм…комплекса развлечений. Человек в черном с усталым вздохом провел рукой по лысому затылку: — Напишите: Риппер. Тобиас Риппер. — Триппер? Смешно, — понимающе покивал бармен. Мистер Риппер взял приглашение, непонимающе пожав плечами. — Это от «Rest In Peace», — пробормотал он. Главное не суетиться и всем своим видом излучать невозмутимую уверенность. Умница Сорок Восьмой называл это Аурой и утверждал, что видел протоколы экспериментов, подтверждающих наличие у них всех каких-то особых пси-способностей. Сорок Седьмой не очень ему верил и твердо знал только, что если не нервничать, все пройдет успешно. И все прошло успешно, мистер Ли Хонг только и успел что изумленно сказать: «Ты? Но…» Мальчик лет шести сидит за столом и рисует, склоняя голову то влево, то вправо. Морщится недовольно, стирает, рисует снова. На листе перед ним кособокий, схематичный человечек стреляет из любовно заштрихованного, чуть ли не выпуклого, автомата. Комната маленькая, обстановка ее неуловимо пахнет больницей. В комнату заглядывает Мария Ковач: — Сорок Семь! Отбой не про тебя объявлен? — Я еще не закончил, — отвечает мальчик, не отрываясь от рисунка. — Марш в постель. Сорок Седьмой стискивает челюсти и мотает головой: — Нет. — Правила есть правила, свет скоро выключат. Мальчик поворачивается к ней: — Кто нарушает правила, тот бракованный? Есть Семнадцать, Двадцать Семь и Сороковые. Тридцатые были, но их забраковали, их нет. Пока Мария подбирает ответ, Сорок Седьмой садится на постель и начинает раздеваться. — Ты не переживай, — успокаивающе говорит он, — Меня не тронут. У меня показатели самые лучшие в группе. Парк в солнечный воскресный день. Со стороны доносятся крики играющих детей и смех гуляющей молодежи, но одна короткая, словно обрубленная, аллея пуста, она расположена с краю, слишком близко к шоссе и никого не привлекает. Впрочем, на одной из скамеек сидят двое: мужчина в черном костюме и женщина в легком летнем платье и очках от солнца. Женщина сосредоточенно перелистывает какие-то документы. — Здесь не все, — говорит она, захлопнув папку. Мужчина безразлично пожимает плечами: — То, что было в сейфе Ли Хонга. — Здесь упоминаются документы о проекте «Риппер», но их нет. — Восхищен вашей наблюдательностью, Диана, — отвечает он. Взгляд его при этом сфокусирован на шее собеседницы, словно он примеряется в порыве этого самого восхищения придушить ее. — Мистер Тобиас Риппер, — чеканит Диана, — понимаю желание оградить свою личную жизнь, но я должна знать своих сотрудников. Я не могу полагаться на людей, самовольно утаивающих документы. Если это повторится, Агентство будет вынуждено расстаться с вами. Мистер Риппер качает головой: — Вряд ли. Я — лучший. Двое мальчишек, выглядящих абсолютными близнецами, угрюмо вышагивают по коридору. Их сопровождает широкоплечий санитар с электрошокером на поясе. Перед мальчиками распахивается дверь кабинета с табличкой «д-р М. Ковач». Раздается легкое жужжание, в сканирующих лучах засвечиваются татуировки-штрихкоды на лысых затылках мальчишек. — А, Сорок Семь и Сорок Восемь! — приветствует их Мария, — Ну, расскажите мне, зачем вам понадобилось устраивать это безобразие? — Какое? — невинно спрашивает Сорок Восемь. Сорок Семь отводит взгляд. — Ах, какое! Вы унесли оружие с занятий к себе в комнаты и…. — Это Двадцать Седьмой сделал. — Двадцать Седьмой на этом попался, у него под матрасом нашли нож, но я уверена, что не он — автор натюрморта из потрошеных кошек в коридоре. Сороковые переглядываются, с кошками развлекался Семнадцатый. Мария еще многое говорит им, но думает совсем о другом. «Боже, — думает она, — чего мы хотим от них? Будущие идеальные убийцы. Прекрасные рефлексы, высокая обучаемость, точность мышления. И при этом полное послушание? Да возможно ли это?»  — Профессор, мне очень не нравится то, что происходит с нашими мальчиками. — Ну-ну, — успокаивающе рокочет профессор Орт-Мейер, -Показатели у них вполне стабильные, разве что Семнадцатый несколько более склонен к агрессии. Не надо поддаваться эмоциям и считать их детьми. Кто их рожал? Кроме инкубатора, хе-хе. Они — клоны, химеры. Мария пробует зайти с другой стороны:  — С их способностями-то мы могли бы воспитать из них великих ученых или общественных деятелей, а делаем убийц. — Не все сразу, дорогая моя. Развитие физических способностей дается легче, чем ментальных, и поэтому для первоочередного проекта выбрано… «Дело в том, — думают и он, и она чуть ли не хором, — что на наемных убийц есть спрос. И даже конкретный заказ. В отличие от математиков» Но вслух этого никто не произносит. В это время в туалетной комнате возле жилых помещений брызги ослепительно алой крови пятнают белый кафель. Двое мальчишек сосредоточенно бьют третьего, внешне очень похожего на них. Это Сорок Семь и Сорок Восемь объясняют Семнадцатому, что доктор Ковач огорчилась из-за кошек. Сорок Седьмой замер на корточках перед кустом в больничном саду. Терпеливое неподвижное ожидание, наконец, ветки шевелятся, и высовывается принюхивающаяся мордочка. Мальчик резко бросается вперед и встает, ухватив за шкирку белого кролика. Кролик извивается в воздухе, слева и справа доносятся выкрики: — Есть! — Поймал! Подходит Семнадцатый, кролика он держит за задние лапы, уши волочатся по траве. Судя по неестественно вывернутой шее, зверьку уже все равно. Сорок Седьмой подхватывает своего кролика на руки, успокаивающе гладит. Подходят Мария Ковач и лаборант с клетками-переносками: -Всех беглецов поймали? Давайте их сюда. -Семнадцатый! — возмущается лаборант, но тут же машет рукой, чего, мол, еще ждать. Сорок Седьмой все еще поглаживает своего кролика: — Я хочу взять его себе. Можно? — И распотрошить, — ворчит лаборант себе под нос. — Можно? — Кхм… За ним ведь надо ухаживать, Сорок Семь. Заботиться. — Я буду. — Охота тебе возиться, — недоумевает Семнадцатый, — Мой вот больше не сбежит. Сорок Восьмой захлопывает дверцу клетки за кроликом, которого поймал и приторным голосом говорит Семнадцатому: — Хороший плохой мальчик. Гостиничный коридор. Человек в черном костюме быстрым шагом выходит из-за угла. В руке у него пистолет с глушителем. Человек идет по коридору, останавливается у последней двери, оглядывается через плечо и, вздохнув с облегчением, вваливается в номер. Захлопнув за собой дверь, он прислоняется к стене. Отдышавшись, расстегивает пиджак и мрачно смотрит на пропитанную кровью белую сорочку. — Ошибки обходятся дорого, — говорит он и достает мобильник. Несколько секунд смотрит на экран с подсвеченным номером, неуверенно проводит рукой по лысому черепу и, наконец, нажимает кнопку вызова: — Диана, это Сорок Семь, я… — Да? — Нет, все в порядке, — отвечает он и сбрасывает звонок. Запахнув пиджак и прижимая его к ране, Сорок Седьмой бредет в ванную комнату. Чуть не падает, поскользнувшись на кафельном полу. Головокружение становится все сильнее. Он распахивает дверцу аптечного шкафчика, копается в его содержимом, сначала аккуратно, потом просто вываливает все в раковину. Движения его рук замедляются, он сползает на пол и замирает, прижимая к животу торопливо вспоротую упаковку бинтов. Какой-то шум, он поднимает голову, но это капает вода из неплотно завернутого крана. Сорок Седьмой придвигает выпавший пистолет поближе и закрывает глаза. Кровь, сочащаяся, пропитывающая, алая… Вот так было, когда Семнадцатый и Сорок Восьмой… ….влетели в кабинет профессора Орт-Мейера, выпустили очереди из УЗИ, зацепив гостя, человека явно азиатской наружности. Азиат стремительно как распрямившаяся пружина, выхватывает пистолет, отскакивает за спинку массивного кресла и выпускает пулю точно в лоб Семнадцатому. Сорок Восьмой опрокидывает стол для импровизированного укрытия и увлекает за него Сорок Седьмого. — Сорок Семь, это Диана, Агентство, у вас все в порядке? Должна напомнить… Сорок Седьмой приоткрывает глаза. Ему очень не хочется произносить то, что все-таки приходится сказать: — Я ранен. Серьезно. Боюсь, что сам не справлюсь. — Почему не сообщил сразу? Мы пришлем врача, жди. Диана обрывает связь и вздыхает: — Мужчине так трудно признать, что он не самый крутой на свете. Распахнутые двери. Унылый косой дождь за порогом. Потухшая лампочка отключенного сканера. Сорок Седьмой остановился на пороге, обернулся на « брата». — Ты иди, — говорит Сорок Восьмой, — я задержусь. -? — Мистер Хонг сделал мне предложение. Он согласен быть моим работодателем. — Он тебя купил. — Нанял, — поправляет Сорок Восемь, — Это совсем другое. Точнее, высказал желание помочь мне в устройстве моих дел. — Ты всегда был умником, Восьмерка, — отвечает Сорок Седьмой, — Ты не убил их и не позволил мне. Даже странно, что ты первым бросился в кабинет. Они смотрят друг на друга, словно в зеркало глядятся. Утро. Диана Вернвуд с неизменной чашкой кофе просматривает бумаги. — Ну, вот, — сообщает она входящему в офис Джереми, — досье Фукса нам пригодится. Заказ поступил. Молодой человек вопросительно задирает брови и поворачивает кулак большим пальцем вниз. — Не совсем, — говорит Диана, — просто кое-что изъять. Из офиса в хорошо охраняемом отеле. — Кого отправляем? — Отошли вводные Сорок Седьмому. — Я думал, что в прошлый раз вы с ним не поладили. — Агент 47 — прекрасный специалист, — подчеркнуто произносит Диана и кисло добавляет, — И, к сожалению, он сам прекрасно это знает. Джереми хмыкает: — И прибыльный. Его гонорары составляют совсем небольшую часть от оплаты за исполнение, остальное достается… Молчу, молчу! …Кстати, мисс Бернвуд, мои ребята кое-что накопали о проекте «Риппер»… Диана листает донесение по проекту «Риппер». Показания персонала клиники о существовании закрытого корпуса, куда имеет доступ только сам Орт-Мейер и его ассистенты. Где секретные проекты, там и закрытый корпус, понятно. Сведения о профессоре. Физиология, биотехнология, психиатрия. Разносторонняя личность! Человек Ренессанса, так сказать. Несколько громких работ по внематочному выращиванию зародышей. Данные о поступлении средств на счет клиники. Солидные денежные вливания. Два года назад профессор Орт-Мейер угодил в больницу с тяжелыми огнестрельными ранениями. Официальное объяснение — нападение буйного пациента. Придя в себя после операции, профессор сказал: — Живой. Пожалел он меня, что ли? Трогательно, однако. — Промазал, — обронила медсестра. — Ну, нет! — с некоторой даже обидой возразил Орт-Мейер, — Они этого не умеют. В числе заказчиков и спонсоров проекта «Риппер»: глава гонконгской триады, мистер Ли Хонг; некий латиноамериканец Очоа, Франц Фукс… — Джереми, ты уже отослал задание Сорок Седьмому? — Да. Она задумывается: — Ничего, все в порядке. Выполнит — хорошо, «перевыполнит» — …мы ничего не теряем. — А если не выполнит вовсе? — Кажется, этого он не умеет, — отвечает Диана и продолжает читать отчет. — Мария, — говорит профессор Орт-Мейер, смягчив насколько возможно свой скрипучий голос, — Я понимаю, что это очень тяжелая работа. Мы все устали. Я очень ценю ваши усилия, но в последнее время вы делаете что-то не то. За что вчера был наказан Семнадцатый?  — Он издевался над Двадцать Седьмым. Мы рисковали остаться с тремя клонами вместо четырех. — Двадцатке туда и дорога, — машет рукой профессор, — Я его оставил только, чтобы не нарушать иерархию группы. Проще говоря, именно для того, чтобы Семнадцатому было на кого выплескивать свою агрессию. На вашем месте, доктор Ковач, я больше озаботился бы перепадами настроения у Сороковых. — Это как раз нормальное подростковое поведение. Человеческое. — Им это не нужно. Прекратите считать их людьми. — Вы меня наняли для этого. Я так понимаю, что больше не нужна? Франц Фукс переодевается перед выходом из бассейна, когда у него за спиной чуть слышно щелкает дверь раздевалки, и тугая режущая боль охватывает шею. Сорок Седьмой аккуратно укладывает задушенного в углу кабинки и уходит. Убийство со спины. Надо было бы поглядеть ему в глаза, надо было напомнить. Человек в черном костюме выходит из отеля с чемоданчиком в руке. Он недоволен собой, словно вдруг уличил себя в трусости. С другой стороны, все эти финальные фразы…болтовня и показуха, он этого не умеет. Четверо мальчишек ждут у двери кабинета. — Уколы будут делать, — сообщает Семнадцатый с ухмылкой, — В задницу. — Под лопатку, — говорит Сорок Восьмой, — От дифтерии, под лопатку. — Все-то ты знаешь, умник. — У меня память хорошая. Я у Марии журнал с графиком прививок видел. При упоминании о докторе Ковач оба Сороковых мрачнеют, а Семнадцатый заявляет: — А я рад, что она ушла. Конечно, вы у нее в любимчиках ходили, неженки. Трусы нестабильные! Сорок Восьмой презрительно пропускает мимо ушей, а Сорок Седьмой настороженно прищуривается: — Я — не трус. — А чем докажешь? Штрихкод свой на руке вырежешь? — нехороший огонек загорается в глазах Семнадцатого, — Скальпелем? — Не пойдет, — перебивает Сорок Восемь, — у нас с ним болевая чувствительность заниженная, я характеристики видел. — Я не дамся укол делать, — говорит Сорок Семь. — Вот и трус! — кричит Семнадцатый. — Трусы будете вы, если послушаетесь и дадитесь. Теперь опасный огонек появляется и у Сорок Восьмого в глазах: — Кто дольше продержится! Идет? — Кроме Двадцатки? — Еще чего! Трое окружают четвертого, стоявшего до сих пор в стороне. — Уколы будут делать! — Болю-ючие! — Так ты не давайся! И мы тоже! — Да ничего тебе не будет! — А то из нормативов выпадешь! Как это: мы все не даемся, а ты согласен. Скажут: нестабильный. Бракованный, скажут. Кто-то перхает от сдерживаемого смеха. Двадцать Седьмому тяжело что-либо объяснить, проще обмануть. — Джереми, — задумчиво говорит Диана, — Зачем он это делает? Зачем убивает основателей проекта «Риппер»? — Недоволен собой как результатом? У вас на его месте нашлась бы причина? — У меня причина и так есть. В твоем рапорте сказано, что профессор закладывает новую серию опытов. Клоны ускоренного созревания, надежные и стопроцентно управляемые. Не думаю, что мы в нуждаемся в такой конкуренции. Сорок Семь и Сорок Восемь сидят на лужайке в саду. — Они нас когда-нибудь выпустят отсюда? — спрашивает Сорок Восемь. Сорок Седьмой пожимает плечами: — А ты хотел бы? — Дурацкий вопрос, — отвечает Сорок Восемь и чертит прутиком по проплешине газона: — Смотри, вот наши комнаты. Тут и тут видеокамеры. Комната охранников. Лифт. Если вывести камеры из строя, можно успеть дойти до лифта и подняться на медицинские этажи. Комната управления на другом этаже, там дверь с кодовым замком и даже если… Сорок Восемь жирно перечеркивает свой рисунок: — То на выходе — сканер, считывающий вот это! Он хлопает себя по затылку. — Точно? — Семнадцатый пробовал пройти. — Я не знал. — Да он хромает уже неделю, так его шокерами обработали. — Я не заметил. Сорок Восемь пристально смотрит на «братца»: — Ты последние дни тормозной как Двадцатка. Что случилось? — Кролик мой помер. — Тьфу! Клон бракованный, только и всего. Сорок Седьмой вскакивает и валит его на траву: — Он не клон. Он обычный. У него срок жизни маленький! Сорок Восемь дергает его за ногу, подминает под себя и шипит: — Псих нестабильный! Заметят — обследованиями замучат. Сорок Семь высвобождается, откатывается в сторону и говорит: — Уже замучили. Рост, вес, иголками тычут, лезут всюду. Нашли себе подопытного кролика. Ненавижу. — Кролики бывает тоже… — неопределенно тянет Сорок Восемь, — Помнишь, как твой зверюга мне чуть палец не откусил? — После этого ты его в угол больше не загонял и за усы не дергал. Они смотрят друг на друга. Словно в зеркало глядятся. — Слушай! — вдохновенно шепчет Сорок Восемь, — Если мы и кролики, то не беззубые. Они перешептываются вполне дружески, потом встают, чтобы уйти, и Сорок Восемь спрашивает: — Так ты серьезно насчет своего кролика? Я всегда думал — притворяешься. Что территорию обследуешь, когда он убегает. Помнишь, он к охранникам в комнату забежал? — Одно другому не мешает, — отвечает Сорок Седьмой и чувствует свое превосходство над Восьмым. Превосходство где-то помимо тира, где Сорок Седьмой всегда набирает больше очков. — Мистер Риппер, — говорит Диана, — У меня есть новый заказ. Цель — профессор Орт-Мейер, у него частная клиника и исследовательский центр в … — Я знаю. — Ты берешься за это задание? — Да, но мне потребуется… — Информационная поддержка, оружие. Учти: всю документацию надо изъять. — Кто заказчик? — вопреки обыкновению интересуется он. — Агентство, — отвечает Диана и думает: «Я». Из-за проливного дождя едва начавшийся вечер кажется непроглядной уже ночью. Человек в черном костюме торопливо поднимается на крыльцо клиники. — Моя фамилия Мертцгер, — сообщает он в микрофон, — У меня встреча с профессором Орт-Мейером. Медицинский кабинет. Сорок Седьмой с непроницаемым выражением лица сидит за столом и вертит в руках пробирку. Время от времени он поглядывает на валяющихся без сознания врача и санитара. В кабинет врываются двое охранников. Сорок Семь аккуратно возвращает пробирку на штатив и выжидающе смотрит на них. — Черт! — вскрикивает один из людей, — Да он свихнулся! — Мне надоели медосмотры, — говорит клон. Десять минут спустя Сорок Седьмой сидит на кушетке и односложно отвечает на вопросы профессора Орт-Мейера. Охрана томится в углу. — Ты понимаешь, что сделал? — Они живы. — Ты атаковал без приказа! — Они мне надоели. — Ты не должен самостоятельно принимать такие решения. — Почему? — Ты обладаешь слишком большими способностями и должен применять их благоразумно. — Я был благоразумен. Они живы. Мистер Тобиас Риппер поднимается по лестнице и стучит в дверь кабинета с массивной, сверкающей золотом табличкой. На мгновение он чувствует себя мальчишкой, которому предстоит получить выволочку за поведение. — А-а! — скрипуче восторгается профессор Орт-Мейер, — Кто пришел! Возвращение блудного сына. Ну, иди сюда, к папочке! — Поднимите руки и ничего не трогайте, — предупреждает Сорок Седьмой, наставив пистолет на своего создателя. — Только дойдя до конца пути, понимаешь, что шел не в ту сторону, — задумчиво говорит профессор, — Столько лет напряженной работы и каков результат? Глупый мальчишка, который сначала сбегает на все четыре стороны. А потом возвращается, изображая из себя рокового мстителя. Не, делать надо сразу взрослыми. Гипнопедия, импринтинг широкого диапазона и никаких мокрых пеленок и подростковых прыщей. Ах, мне бы толкового кибернетика и управляющие чипы! Да, вы чуть не разорили меня своим побегом. Я надеялся получить от заказчиков деньги на дальнейшие исследования. Ну и чего ты, например, добился? Можно подумать, ты теперь свободен. Можно подумать, ты пришел сюда сам без чьего-то приказа? Дождь барабанит по стеклу, такой же дождь был в тот вечер, когда Сорок Восьмой сказал, что не желает, чтобы его продали как подопытного кролика… Трое тогда подошли к кабинету профессора и прислушиваются. -Что же я буду вам заранее советовать. Завтра вы сами их увидите. Боевые показатели у них примерно одинаковые. У 47-го, пожалуй, несколько лучше других, но… Голос собеседника Орт-Мейера неразборчив, то ли говорит тихо, то ли сидит далеко от двери. — Нет-нет, — протестует профессор, — какая предоплата? Я очень ценю оказанную нам финансовую помощь, но это была оплата расходов по разработке. О конкретной цене за экземпляр нам еще только предстоит договориться. Опять что-то спокойно возражает его собеседник. — Ну, что вы! В этом отношении у нас все вполне надежно. Никакой огласки. Да, была история с этой Ковач, но ведь все же уладилось! Да, я очень благодарен вам, что взяли на себя труд позаботиться об этой истеричке. Еще без помощи моих мальчиков, хе-хе. Ну, что вы опять о скидках, что за меркантильность и … При упоминании о Марии Сорок Восьмой и Сорок Седьмой переглядываются и вламываются в кабинет. Семнадцатый радостно следует за ними. — Мальчик мой, — назидательно говорит профессор сейчас, — от себя не убежишь. Тебя научили эффективно убивать, а разводить цветочки и канареек ты не умеешь. Тебя учили повиноваться приказам, это ты и делаешь. — Не всегда, — цедит клон 47. — Недоработали, — вздыхает профессор, — Позволь теперь кое-кого тебе представить. Он щелкает пальцами, и из смежной комнаты выходят вооруженные люди в черных костюмах. — Партия Семнадцать-бис! — сообщает профессор, — Интеллектом не блещут, но рефлексы отличные. Готовы всего за год. И, в отличие от тебя, мальчик мой, никаких проблем с субординацией. Достаточно вот так щелкнуть пальцами… В ушах звенит, и все вокруг кажется ослепительно белым как застывшая вспышка. Одно долгое мгновение. Когда амок спадает, Сорок Седьмой опускается на колено среди бездыханных клонов в черном и наклоняется к профессору, который еще жив. — Не могу пулей, — говорит Сорок Седьмой и кладет руки в черных перчатках на шею своего создателя. — Это не работа, это личное. Человек в черном костюме, припадая на раненую ногу, выходит за ворота клиники. — Выполнено, — говорит Сорок Седьмой привычно, — Ухожу. И с отвращением осматривает то, во что превратился его безукоризненный костюм. Диана вытягивает ноги под столом и с удовольствием скидывает туфли на каблуке-шпильке. Мысль о том, что отныне и навсегда Сорок Седьмой существует в единственном экземпляре и принадлежит ей, необычайно приятна. Далеко от нее лысый человек, переодевшись в свежий черный костюм, чуть прихрамывая, подходит к расписанию рейсов в аэропорту. Он хочет почувствовать себя свободным. Ему кажется, что если расстояние будет достаточно большим, он сможет начать все заново. У цветочного киоска он останавливается и спрашивает: — А это трудно, их выращивать? Молоденькая продавщица смущается, но все же улыбается и отвечает: — Им нужно солнце и вода. И чтобы о них заботились. Человек в черном костюме снимает перчатку с руки и касается полупрозрачных лепестков кудрявой хризантемы: — Я буду.