Всего неделя

      Сегодня я собирался на тренировку еле-еле, поэтому пришёл вместе с Вовкой. Друзья-баскетболисты хотели узнать, почему же я опоздал. Но я сам не знал и поэтому ответил, что просто проспал. ***       — Привет, шпала. Ты просто не представляешь, там была авария…        На этот раз я не стал смотреть на фото. Одного раза мне точно хватит на всю жизнь.       «Ха, на всю жизнь».       Какая ирония. ***       — Боже, прости, я просто спешу.       — Ничего страшного, Антон.       — Хорошая реакция, Екатерина.       — А куда ты спешишь? — мне стало и правда интересно. Узнать что-нибудь новое о Кате.       — На работу, — замешкалась она, — ну всё, я побежала, может ещё встретимся, Антош. ***       — У нас бурлит адреналин И наш отряд непобедим!       Я оставил всё как есть. Всё сделал, как в прошлый раз.       — Антон, ну, ты не расстраивайся, главное же не победа, а участие.       — А похоже, что я расстроен?       Я снова обнял Арсения, потому что это обычное действие вызывало в нём бурю эмоций, а у меня улыбку на лице.       И под конец, я повернулся к шокированному Паше:       — Отметим? ***       Прошёл понедельник, наступил вторник.       На алгебре писали проверочную. Написав все примеры сам, я начал совершенствовать свои умения. В прошлый раз был кораблик, а на этот раз лебедь. Арсению лебедь зашёл. И Серёже с Позовым. ***       — Привет, Анжелика, — представилась девушка.       — Антон, — в долгу я не остался, — ты же была на игре, да?       — О да, была. И знаешь, я ставила на победу твоей команды.       — Ну уж простите, так вышло.       — А моя мама ставила на Арса.       Из-за разговора с Анжеликой на нас прикрикнули, но мы продолжили разговаривать. Так я узнал, что моей собеседнице нравится синий цвет, что у неё есть парень, который старше её на 2 года. И он тоже был на соревновании.       — Ты не говорила, что ходила вместе с парнем на игру.       Девушка хотела что-то ответить, но её прервали.       — Шастун, хочешь сам нам рассказать весь параграф? Так прошу, выходи, — после такого заявления обычные люди сидят и помалкивают. Но кто сказал, что я обычный?       Я вышел под ахиревшие взгляды одноклассников, учитель смотрел с недоверием, может думал, что я начну нести какую-нибудь чушь, но я начал рассказывать. Конечно, я ведь знал этот параграф от и до. Одноклассники заворожённо слушали, им точно больше нравилось слушать меня, чем нудного учителя.       В конце урока историк смотрел на меня с каким-то уважением.       — Не ожидал, Шастун. Пересказал хорошо. Ставлю тебе 5, — сказал недовольным тоном мужчина. Я прошу прощения, но не могу понять, вы недовольны или удивлены? Занудный и непонятный учитель. ***       Я всё также сидел на каждой перемене в коридоре вместе с Димой, наблюдая за хвостиком и Арсом. Хвостик — это Серёжа. Его так называет Попов. Услышал во время их очередных разговоров. Ему это прозвище очень подходит. Интересно, все друзья, которые выше, дают какие-то «вторые имена» своим друзьям поменьше? У меня очкарик, у Арсения хвостик. Только я-то шпала. А Арса вроде так и кличут Арсом. Так неинтересно.       Неделя проходит очень быстро, потому что уже наступил четверг. Вот, чтобы немного меня понять, вспомните какой-нибудь фильм, который вы пересматривали уже 1000 раз. Вы знаете его наизусть, и время пролетает незаметно при его просмотре. Но есть одно отличие. Вы часто смотрите один и тот же фильм, потому что у вас есть желание, вы хотите это делать, у вас есть выбор. А у меня его нет. И никто не спрашивает, хочется ли мне этого. Но кому спрашивать? Или что?       Информатика. На ней я ничего менять не стал. Также управлял рукой Арса, помогая ему с заданием. Мне нравится смущать людей. Ну, и если быть совсем честным, мне было приятно трогать его руки. Они были тёплыми, нежными, да и его присутствие рядом почему-то успокаивало. Хотелось защищать это беззащитное существо. Хотя знаете, не совсем оно и беззащитное, мне кажется, он только при мне такой. Говорят, люди «теряются» рядом со своей любовью.       Ещё я постоянно оглядывался в сторону учительницы, пытался поймать её с поличным за совершением преступления, но она каким-то раком всё равно нас сфотографировала! Быстрые, шаловливые ручки. ***       Перед русским у нас была большая перемена. Я снова не увидел Арсения.       — Арса ищешь? Может он в столовку пошёл, большая перемена же.       — Нет, он, наверное, в туалете.       — В туалет за ним пойдёшь? Нахер он тебе сдался? — недоумевал Дима.       — Когда-нибудь объясню, — сказал я напоследок, скрываясь на лестнице.       Туалет находился на втором этаже. Здесь обычно тусуются 9-11 классы, а они, как правило, сидят в кабинетах, точно не носятся как угорелые пятиклашки. Только несколько человек находились вне кабинетов и то сидели в телефонах. Вот они и правда могут подышать воздухом.       Подходя к туалету, я услышал, как кто-то напевал какую-то мелодию. Подойдя ближе, я понял, что напевает Арс. Прислушавшись, я разобрал слова песни.       — Скажи, зачем мне сигареты, если б у меня был ты, и другие проблемы Скажи, зачем нам светофоры, если б не было машин Мы б с тобою летели Но я опять бегу по тротуарам К тебе навстречу вечером в воскресенье Чтобы сказать тебе, как же я долго ждала Твой теплый поцелуй на моей холодной шее, — Арсений остановился, вздохнул и, оперившись о стенку, прикрыл глаза.       Это пение. Скажите, пожалуйста, что он не умеет делать? Этот человек может всё! И хорошо учиться, говорить на английском, петь. Как он красиво поёт. Я бы слушал и слушал. И его великолепный английский, да просто его голос.       Пока я помнил слова песни, быстро записал их в телефон, а потом принял такую же позу, что и Арсений. И думал. Думал о завтрашнем дне, об Арсе. Зачем я сюда припёрся?       «Ну мне же нужно знать всё».       Говорю я себе. Но как будто я это делал не потому что надо, а потому что хотел. Хотел следить за Арсом.       Мой штурм раздумий прервал звонок на урок. Опомнившись, я со всех ног побежал к лестнице, чтобы меня не заметили. Вроде пронесло. ***       Последняя была физкультура, и, конечно же, неотъемлемая часть этой программой: попадание в корзину прямо в лицо Языцева. 3 очка!       Потом как всегда разборка. Арсений. И встреча с Димой.       — Тох, давай пойдём, — Позов перевёл взгляд на меня, — ты меня слушаешь?       — А, да, да, слушаю… Кстати, очкарик, а ты знаешь песню, — я запнулся, думая, — сейчас мелодию напою, — и начал напевать. Дима на меня смотрел, как на придурка. Может, я и правда придурок. Но это было важно.       — Ну, так, это вроде бы песня «Светофоры», в ТикТоке очень популярна была какое-то время.       — Светофоры… — заворожённо проговорил я.       — А что? Понравилось?       — Ну, да.       — Что это тебя на такие песни потянуло? И что ты такой задумчивый после большой перемены?       — Да не, тебе кажется…       — Смотри, ты же знаешь, что я твой лучший друг и приму тебя любым.       — Ты это к чему?       — Такие песни, засматриваешься на Попова… ну ладно, спрошу на прямую. Ты гей?       Я остановился. Что за вопросы?       — Что ты несёшь?       — Да не, ты не подумай, я помню, как тебе девочка Настя нравилась в 5 классе. Может, ты би?       — Очкарик, отстань.       — Это уклонение от вопроса.       — Честно, Дим, — я замолкнул, решая, говорить или нет, — не знаю.       — Ну ладно. Но помни: если ты окажешься пидором, то когда пойдём в гей-клуб, ты меня, если что, спасай.       — Зачем тебе туда? — неожиданное заявление снова поставило меня в ступор.       — Ну, а вдруг пригласишь. Просто интересно, как там всё устроено. Не ищи здесь никакого подтекста.       — Ладно… И вообще, делать вывод, что я нетрадиционной ориентации только по песне — глупо.       — Я не настолько глуп, чтобы делать выводы по тому, что слушает мой друг.       — Тогда не понял.       — Да забудь.       — Нет уж, договаривай, — я встал перед очкариком, загораживая путь.       Дима потёр переносицу, закатывая глаза. Как будто размышлял: стоит ли говорить.       — Из-за Арса.       Я смутился.       — Да с чего это ты…       — Ой, замолкни, пошли уже в твой двор.       Дальше мы не затрагивали эту тему. И думать об этом я не хотел. Завтра уже пятница, а я до сих пор не знаю, что мне делать. ***       После уроков я решил действовать. Спровадив Диму, встал за остановкой.       — Арсений, что с тобой? Ты всю неделю загруженный какой-то.       — Всё нормально, Серж.       И в этот момент я вышел. Диалог был точно такой же, как и когда-то.       — Ну привет.       — Ты подслушивал нас?       — Нет конечно, я тут Диму провожал.       — Ну-ну.       Надо было просто их придержать. Когда я увидел, как разворачивается машина, выкрикнул:       — Отпрыгиваем!       Снова среагировал только Серёжа. Но я успел схватить Арса за руку и потянуть за собой. Мы упали на землю. Слева от меня хвостик, справа Арс. Повернув голову налево, я увидел, как машина едет на нас.       Почему? Машина должна была ехать в другом направлении. Почему так произошло? Почему маршрут изменился? Неужели в любом случае кто-то должен умереть?       Машина ехала на Сержа. Я не мог на это смотреть. Закрыв глаза, я услышал звук от колёс и смачный хруст, будто бы что-то сломалось. Скорее всего, спина Сергея.       Я на кровати, передо мной календарь.       «Я же тебя выкинул».        Думал я, смотря на него. Затем посмотрел на мусорку.       «А, точно».       Тренировка.       — Есть попить? — я же хотел удостовериться в кое-чём.       Подождав пару минут, я подошёл к двери, но меня окликнули:       — Тох, ты куда? — спросил Илья. Ну вот в самое неподходящее время.       — Да так, никуда, пойдём, разомнемся? — для меня это было странно: не отмазался. Просто создалось такое чувство, что меня поймали за чем-то незаконным. Хотя подумаешь, что в этом такого? Может, я что оставил в раздевалке. Ой дурак. Я, наверное, растерялся. Хотя на меня это и правда не похоже. ***       После предыдущей аварии, я кое-что понял. Неважно кто умирает, неделя всё равно перезагружается, но почему машина поменяла своё направление? Если время делает так, что при любом раскладе кто-то должен умереть, то причём тут я? Почему всё, что произошло за неделю, помню только я? А может всё-таки не я один. Но как узнать? Так я провел в раздумьях почти неделю, не заметив, как наступил четверг.       На большой перемене я снова пошёл к туалету, где меня «ждал» Арс. А, я же не говорил. Найдя ту самую песню «Светофоры», я её слушал всё это время. Уже знал её наизусть, она мне понравилась. Подходя ближе к туалету, услышал голос Арсения. На самом деле я пришёл сюда, чтобы просто послушать.       Арсений пел. Прекрасно, красиво, волшебно пел.       — Скажи, зачем мне сигареты, если б у меня был ты, и другие проблемы Скажи, зачем нам светофоры, если б не было машин Мы б с тобою летели Но я опять бегу по тротуарам К тебе навстречу вечером в воскресенье Чтобы сказать тебе, как же я долго ждала, — я, не сдержавшись, сделал шаг в помещение, и продолжил за него:       — Твой теплый поцелуй на моей холодной шее.       Я думал Арсений растерялся, не ожидав меня здесь увидеть. Но к моему удивлению, он посмотрел на меня, улыбнулся и, отлипая от стены, запел:       — Горячий город… — знак был понят.       — Задыхается, — я сделал шаг навстречу Арсению.       — От любви, — Арс сделал шаг от меня, уходя вглубь комнаты.       — К светофорам, — мы в паре метров друг от друга.       — Мы где-то в Moscow, — Арсений поднял правую руку вперёд, и, отводя её назад, сделал «радугу». Так он хотел показать Москву.       — Застряли в центре, — я поднялся на носочки, тыкнув пальцем куда-то вниз, показывая «центр».       — И ждём погоду, — он приложил ребро руки ко лбу, «высматривая погоду».       — Добавь нам холод, — я взял себя за плечи, будто мне холодно.       — Я жму на кнопку, — Попов пальцем в воздухе «нажал на кнопку», — жду старый лифт, Чтобы добраться до твоего восьмого этажа, — Арс вытянул правую руку вверх, указательным пальцем показывая на потолок, отведя правую ногу назад и подняв голову вверх. Если я бы мог останавливать время, я бы остановил, чтобы насладиться этим прекрасным видом. Арсений выглядел в такой позе шикарно. Почему перематывать время — так запросто, а чтобы остановить — нет, мы так не умеем? Я сфотографировал бы на память.       — Мы так хотели влюбиться, — мы застыли.       — Раз, — начал я счёт.       — Два.       — Три!       Мы начали петь вместе.       — Горячий город, — мы, не задевая друг друга, поменялись местами, — задыхается от любви к светофорам.       — Мы где-то в Moscow, — вместе «показали» Москву, — застряли в центре И ждем погоду, добавь нам холод.       Мы делали вместе абсолютно все движения.       — Я жму на кнопку, жду старый лифт Чтобы добраться до твоего восьмого этажа, — оба встали в ту шикарную позу.       — Мы так хотели влюбиться, — пропели мы, смотря друг другу в глаза долгие 2 секунды. Говорят, в такие моменты проходит искра. Прошла ли она?       — Но нам хотя бы не подраться, — а здесь мы встали в боевые стойки.       — А потом ненавязчивая мелодия, — сказал Арсений.       А я молчал. Я был шокирован танцем, песней, которую мы спели вместе. И я решился сделать то, что… Хотел?       — Арс, может, погуляем после уроков? — предложил я.       Клянусь вам, я увидел, как зажглись искорки в глазах Попова, но как они мгновенно появились, так быстро и потухли.       — Я… я не могу. У меня дела, — Арсений опустил взгляд. Он был расстроен, а я озадачен.       И Антон просто вышел, не посмотрев на Арсения, не сказав ни слова.       — Нихуя себе вы тут концерт устроили, — вышел из кабинки Серёжа, — Арс, не расстраивайся ты так, может в другой раз.       — Он определённо дал понять, что никакого другого раза не будет.       — Это как это ты понял?       — Я ему отказал.       — Ой, да подумаешь.       — Он был обижен.       — Не парься, Арс, всё будет нормально. На обиженных воду возят, — хвостик стал трясти меня за плечи, — эй, всё, выше нос. Зато вы потанцевали. Пойдём на урок, скоро звонок.       В этот момент прозвенел звонок. И мы вместе побежали в класс. ***       На физкультуре Антон попал мячом в Языцева. Я считаю, что он сам виноват, зачем полез под корзину?       После того, как нас отпустили, я, не переодевшись, заскочил в раздевалку, взял портфель и уже собирался выходить, как увидел Антона с Максимом.       — Зачем под корзину подлез? — проговорил Антон уставшим голосом.       — Ну пизда тебе, Шастун.       Поняв, что они настроены решительно и никто из них уступать не будет, я подал голос:       — Макс, отъебись от него.       Оба перевели на меня взгляд. Антон смотрел на меня с какой-то грустью, а Макс со страхом.       — Ты чо, Арс? Это не твоё дело. Лучше не мешай.       — Я повторяю, отошёл от него.       — Да он в меня мяч бросил! Так ещё и намеренно. Почему ты его защищаешь?       — Антон — мой «коллега» по баскетболу, если можно так выразиться, а у нас принято горой за друг друга стоять. Ты вряд ли такое вообще понимаешь. Языцев, а ты и правда долбаеб, что полез под руку. Последний раз говорю: пошёл вон.       — Но Арс…       — Вон!       Дождавшись, когда Языцев скроется за дверью, я посмотрел на Антона, тот лишь кивнул, направляясь к раздевалке.       «Я его действительно обидел».       Выйдя из школы, я направился в сторону кафешки.       Новое кафе «Ни слова больше» находилось недалеко от школы, поэтому я приходил всегда вовремя.       Открыв дверь, меня встретила Катя — наша замечательная официантка.       — Арсюшенька, дорогой мой, приветик! — чем мне нравится Катька, так это тем, что она всегда улыбается, всегда на позитиве. С ней уютно работать.       — Приветик, Катенька, — ответил я на её обнимашки.       — Так, бери фартук, и работать!       — Хорошо, хорошо, уже бегу.       Мне очень нравилось наше кафе. От него веяло таким же уютом, что и от Кати. Всё в зелёном цвете: столики, мягкие диваны, рабочая одежда. Всё напоминало о лете. В прошлом году я работал в другом кафе, где было всё достаточно мрачно. Я так рад, что этим летом открылась эта кафешечка и меня сразу взяли работать сюда официантом. Платят здесь достаточно, и коллектив приятный. Катя — моя подруга, ещё один работник Вова, который работает, когда меня нет, дядя Миша — наш уборщик, и начальник — строгий, справедливый, понимающий человек.       Когда я надел свою форму, сразу же приступил к работе.       — Так, сегодня же ты до вечера?       — До 21:00.       — Когда уроки будешь делать, а?       — Успею, как всегда.       — Посмотри на себя, — она протянула мне свое зеркальце, чтобы я взглянул на себя, — какие мешки под глазами! Никаким тонаком не замажешь!       — Всё в порядке, Кать, не беспокойся.       — Режиком заножу!       Тут к нам подошёл уборщик, который подметал полы. Он делает несколько шагов, затем случайно задевает кружку, стоящую на полке, та падает на пол и разбивается со звонким ударом.       — Михаил, эта пятая кружка за неделю, вам вычтут из зарплаты! — девушка топнула ногой, — Дмитрий Александрович (начальник) и так уже злится! Вы его очень сильно подводите, — строго говорила Катя. В этот момент она из Кати превращалась в Екатерину Викторовну.       — Прошу, простите, я не специально… — говорил дядя Миша.       — Вы ещё и опаздываете каждый божий день. Ну сколько это может продолжаться! — видно Катя была очень рассержена, что стала давить на бедного уборщика.       Он всю неделю творит что-то непонятное. Ходит бледный, грустный, одинокий. Он на самом деле вечно такой, но в последнее время уж слишком поникший. На Катины слова он лишь говорил: «простите».       — Ох, идите уже, подметайте в другом месте, не рядом с посудой.       Дядя Миша ушёл в другую часть кафе, осторожно начиная подметать.       — Уволят его, — сказала негромко Катька, чтобы услышал только я.       — Так сразу?       — Дмитрий Александрович уже так бесится с него. Давно пора. Уборщик жить не умеет.       — Почему это?       — Ну ты посмотри, человеку уже 40 лет, а он до сих пор одинокий. Всегда грустный, под наше кафе он совершенно не подходит.       — Какая разница, что у него никого нет. Да и почему ты в этом так уверена?       — Кольца нет.       — Ну это не значит, что он не может с кем-то встречаться.       — Тебе самому не смешно? Ну с кем он может встречаться?       — Мы не знаем, какой он человек.       — Я думаю, если он работает уборщиком, то это уже о многом говорит.       — Неправильно ты думаешь, Катя.       — Твоя воля.       Дверь открылась, зашли посетители.       — За работу, Арсюш.       В течение четырёх часов я работал, не покладая рук. Кому-то кофе латте, кому-то капучино, а кому-то пирожное безе. Я признаю, что плохо себя чувствовал. Очень хотелось спать. Но выпив чашечку кофе, продолжал работать. Был большой поток клиентов, и только к шести часам я немного смог отдохнуть, разговаривая со своей подругой.       —… Кстати, Арсюш, завтра ты работаешь до 17:00.       — Это почему?       — Завтра у нашего директора День рождения. Он хочет отмечать его здесь, и сказал, чтобы ты завтра уходил пораньше.       — Не мог он такого сказать, — с недоверием посмотрел я на Катьку.       — Ну, может это я его попросила, но не суть.       — Катя, зачем? Я мог помочь тебе завтра.       — Нет уж, Арсений, — когда подруга произносила так моё имя, сразу было понятно, что говорит она серьёзно, — ты завтра отдохнешь. И это не обсуждается.       — Какие отношения у тебя с Дмитрием Александровичем? — я решил застать её врасплох.       — Чисто деловые.       — Да неужели? Это ты так без зазрения совести врешь своему другу?       — Это не твоё дело, Арсюш. Ты ещё слишком мал.       — Ты меня старше на 3 года. Тебе всего 19 лет.       — Видишь, какая я старая.       Я обиженно отвернулся.       — Да брось, Арс. Не обижайся, лучше скажи, как у тебя там с Антоном, — при упоминании этого человека, мои уши непроизвольно краснели. Только три человека знали о том, кто мне нравился. Когда я рассказал об этом Кате, она так была счастлива. Я помню, как она на всю улицу закричала: «Мой друг — гей!». Не знаю, что в этом такого, но тогда я её чуть на месте не прибил.       — Ага! Значит что-то было! Рассказывай, пока ещё больше посетителей не пришло.       — Это не твоё дело, — ответил я также, как и она мне.       — Вот ты обиженка! — девушка отвернулась, а затем сказала, — мы один раз сходили на свидание, ничего серьёзного.       — Ничего себе! И ты молчала! — слишком эмоционально отреагировал я.       — Это просто свидание, ничего более. Теперь я хочу послушать про тебя.       Я замешкался, но всё-таки решился рассказать:       — На геометрии он схватил меня за плечо, и сказал, что ему не нужны ответы на тест.       — Ишь какой! Может быть ты просто листочек вырвал, чтобы порисовать.       — Дальше на информатике, он сам вызвался мне помочь.       — О, это уже интереснее.       — Он склонился надо мной, взял меня за мою руку…       — И поцеловал, — воодушевленно проговорила Катя.       — Ты что! И просто направлял моей рукою мышку.       — Ты хочешь сказать, что он всем так помогает? Всех трогает за руки?       Недолго думая, я ответил:       — Да нет…       — Видишь! Он по-любому втюрился.       — Перестань. Я тебе самое интересное не рассказал.       — Слушаю, — она сосредоточилась на моих губах. Это выглядело смешно.       — На большой перемене, в туалете, мы танцевали и пели песню.       — Вау, какую?       — «Светофоры».       — Это же та самая, которую я тебе советовала послушать.       — Да, да.       Зашел клиент, я вызвался ему помочь.       — Привет, Арсюш.       — Здравствуйте, тётя Майя. Всё как обычно? Зелёный чай с двумя пакетиками сахара и пирожное Тирамису?       — Да, Арсюш, всё так. Спасибо. Я буду вон за тем столиком, — женщина указала на самый дальний столик.       — Да, хорошо, скоро принесём вам ваш заказ, — улыбнулся я.       — Здрасте, тётя Майя.       — Привет, Катенька.       Когда Майя ушла, Катя меня спросила:       — А кто она такая? Имя запомнила, потому что каждый день к нам приходит. Милая женщина.       — Если честно, я сам не особо знаю. Просто помню, как она меня узнала. Вроде бы она была подругой моей мамы.       — Оу, Арсюш.       — Всё нормально. Так тебе дальше рассказывать?       — Разумеется!       — Потом он меня пригласил погулять.       Девушка завизжала. Все люди, которые сидели за столиками, обернулись на нас. Мы притихли.       — Только я отказал, — Катя ударила меня меню по голове.       — За что?! — прошипел я.       — За тупость. Почему отказал?       — Так у меня работа.       — Вот дурень. Завтра погуляй с ним после работы. Ты чего такой шанс упускаешь!       — Я его задел.       — Чем это?       — Когда я сказал, что не смогу, он даже не посмотрел на меня и ничего не сказал, — в глазах помутнело.       — Меня кто-нибудь здесь обслужит? — с недовольным тоном сказала женщина, кидая на нас пренебрежённый взгляд.       — Да, сейчас.       Я встал, подошёл к кассе. Вдруг у меня закружилась голова. А в голове тем временем кружилась картинка Антона, который не поднимая взгляда, просто ушёл.       — Парень, ты глухой? 2 капучино, побыстрее, я спешу.       Катя отодвинула меня и сама обслужила тётку.       Я стоял, смотрел на неё, на посетителей, а когда захотел посмотреть на свой фартук, увидел ничего. Темнота.       — Арс, Арсюш! — пробуждала меня в чувство Катя, тряся за плечи.       — Я тут, да, — ответил я вяло.       — Слава богу, Арсюшенька, — она обняла меня, потом взяв за плечи и нахмурив брови, выдала:       — Ты идёшь домой.       — Что? — я посмотрел на часы, которые висели на стене сзади меня, — моя смена ещё не закончилась.       — Закончилась, Дмитрия Александровича я предупрежу. Иди домой.       — Но Катя, я… больше не повторится…       — И слышать не хочу! С таким режимом ты убьёшь себя нахер! Марш домой и ни слова больше, — отпустив мои плечи, добавила, — завтра не приходишь. У тебя выходной.       — Что?! Нет, ни за что! Я завтра приду, — отнекивался я.       — Слушай, я так сказала. Я не хочу, чтобы тебя забирала машина скорой помощи. Ты идёшь домой.       — Ты не понимаешь, пожалуйста…       — Заткнулся и бегом домой! — Катя встала, показывая, что разговор окончен.       На нас смотрели люди. Они были очень заинтересованы. Ну да, конечно, не каждый день работников отчитывают. Какой-то даже дед прокомментировал:       — М-да, пацан, девка права, иди отдохни.       Я со злостью снял фартук, выбежал из кафе и побежал домой. ***       Я не хотел идти домой, потому что знал, что там ждёт он. Когда я подошёл к дому, хотел развернуться и уйти, но куда я пойду? Меня выгнали с собственной работы. Серёжу трогать не хочу. Мне не к кому идти.       Я зашёл в подъезд, поднялся на нужный этаж, вставил ключ в замочную скважину, повернул. Запах алкоголя ударил сразу же, стоило мне только открыть дверь. Зайдя в квартиру, я увидел разбросанные по полу пустые банки, бутылки из-под пива. Одна бутылка была разбита, и осколки от неё валялись около шкафа, который стоит слева от входной двери.       Ко мне подбежала моя кошка Муська, которая начала тереться о мои ноги. Наверное, она голодна, ведь кроме меня её никто не кормит.       Справа был зал, где обычно отец спал на диване перед телевизором, держа в руке бутылку алкоголя. Прислушавшись, я не заметил храпа, но и признаков жизни тоже не услышал. Тихо раздевшись, я собирался пойти в свою комнату, но вдруг случайно споткнулся о стеклянную бутылку, та с грохотом ударилась о стену.       — Арсений, ты? — послышался голос мужчины, — как хорошо, что ты пришёл, — пьяным голосом говорил отец, — иди сходи мне за пивом, деньги на тумбочке, скажи, что ты от Сергея, — он гадко загоготал.       — Ты слышишь?       Обычно в такие моменты, я притворяюсь мертвым. Чаще всего я его вообще вижу спящим и мы с ним никак не контактируем. Но тут что-то пошло не так. Все события, которые произошли за эту неделю, навалились на меня тяжёлым грузом. В любой другой момент, я прошёл бы в свою комнату, закрыл дверь и ничего бы не отвечал. Но я сегодня был зол. Был зол на всё и всех. И в первую очередь на себя. Я не выдержал, и, на свой страх и риск, выдал:       — Иди на хуй.       Отец стал орать что-то неразборчивое. В основном маты. Я прошёл на кухню, потому что очень хотел есть. Заглянув в холодильник, на пороге появился он.       — Чо щенок, себя смелым возомнил? — было видно, как он пошатывался.       — Отъебись, — я был крайне удивлён видеть его ходячим. Думал, что у него уже ноги не функционируют. А ещё я знал, что хожу по тонкому лезвию. И в скором времени меня не будет в живых, если продолжу выпендриваться.       — Ты блять, щенок, совсем ахуел, — икнув, он продолжил, — совсем от рук отбился, сученыш, — отец стал подходить ко мне ближе.       — Ненавижу тебя, пидр, — я его вывел окончательно. В следующий миг он набросился на меня. Он был выше и толще, я не мог ему сопротивляться.       Сначала удар по щеке, ещё незажившей с прошлого раза, удар по животу, я сгорбился. Удар по ногам, я упал на бок, поджимая колени. Удар. Удар. Удар. Бил по тем же местам, синяки не успевают заживать, поэтому они начинают разбухать и кровоточить. Сколько прошло времени, я не знал. Для меня это длилось целую вечность. Когда я почти перестал подавать признаков жизни, от меня отстали.       Это было очень больно. Больнее, чем когда-либо, потому что болело не только множество синяков, но и сердце. Муська всегда боялась его, поэтому очень боялась заходить на кухню. Всегда пряталась где-то под диваном. Я её понимаю. Сам бы с удовольствием спрятался бы от всего этого дерьма.       Осторожно подползая к двери, я закрыл её, облокотился на неё и, держась рукой за живот, посмотрел на электронные часы. Они показывали «18:50». ***       — Я… я не могу. У меня дела, — сказал Арс. А у меня ком в горле.       «Он мне отказал?».       Я просто развернулся и ушёл, не сказав ни слова. Может это было и невежливо с моей стороны, но я правда не понимал. Не хотел понимать.       После физры, на которой мне снова помог Арс, я медленно шёл к Диме, который ждал меня у крыльца.       Увидев меня в никаком виде, он сразу начал расспрашивать:       — Тох, ты чего? Что случилось?       — Очкарик, вот скажи, если бы твоя любовь предложила бы тебе погулять после уроков, — я начал говорить и до меня дошло, как это эгоистично с моей стороны. У человека могут быть неотложные дела, а я тут из-за отказа чуть ли не плачу. Когда я стал таким сентиментальным?       — Продолжай, — вынуждал меня друг.       — Нет, Дим, забудь. Давай по домам? Очень устал за сегодня.       — Ладно, Антох, пойдём. Провожу тебя, звезда ты наша эмоциональная.       В этот миг мне показалось, что Дима всё понял, но он молчал. Ничего не говорил, тем самым мысленно поддерживая меня. Даже так я чувствовал от него поддержу.       «Не зря ты мой лучший друг».       Оказавшись дома, я начал делать всё что угодно, лишь бы не думать о нём.       Я сделал все уроки, помыл всю посуду, полы, вытер пыль, послушал музыку, отрепетировал стих, который у меня уже от зубов отскакивал, а в голове лишь одно.       «Не думать, не думать, не думать».       И всё равно думал.       Когда по дому уже нечего было делать, а стих я рассказывал так, как будто сам его и сочинил, я лёг на кровать. Посмотрел на телефон. Время «18:50». ***       Я сидел у двери, смотря как медленно идёт время. Почему со мной жизнь так несправедлива? Почему я такой тупой? Почему я такой никчёмный? Слабый, убогий, беспомощный. Противно от самого себя. Тошно. Я отродье общества. Разве таким людям стоит жить? ***       Я лежал и думал. Почему он мне отказал? Что у него за дела? Почему за столько времени я о нем знаю так мало? Сколько ещё будет таких вопросов? Когда я узнаю ответы? И всё крутится вокруг Арса. Или вокруг меня. Вокруг времени? ***       Я отодвинулся от двери, подползая к ящику, где хранятся столовые приборы. ***       Ещё этот танец. Почему я вышел? Зачем начал петь? Почему меня это не смущало? Почему было такое чувство, что так и должно быть? Я часто думаю об Арсении, какой он красивый, умный, талантливый. И меня не пугают эти мысли. Для меня это уже норма. Раз. ***       Когда я подполз к ящику, я сел на колени, открывая его и доставая оттуда самый наточенный нож. ***       Воспоминания стали всплывать в моей голове. Как будто само сознание хотело до меня достучаться.        — Серж, я люблю его… Я люблю этого гребаного Антона Шастуна.       Мне нужно было увидеть радость в глазах Попова, и я её увидел.       — Хах, например, Антош?       Но видать краснеть здесь буду теперь только я.       — У тебя слишком убаюкивающий английский. Твой голос хочется слушать вечно.       — Такие песни, засматриваешься на Попова… ну ладно, спрошу на прямую. Ты гей?       — Мы так хотели влюбиться, — пропели мы, смотря друг другу в глаза. ***       Я обхватил ручку ножа двумя руками. Поднял руки перед собой. Острие было направлено прямо на моё сердце. ***       Догадка прошла роем мурашек по всему телу. Прикрыв глаза и полностью расслабившись, я шёпотом признался самому себе:       ***       Я зажмурился, сжал руки с такой силой, что проступили вены на руках. Слезы текли по моим щекам. Я устал. Устал бороться, устал от несчастий, устал от неразделенной любви, устал от всего. Резким движением я двинул нож на себя, проорав:       — Я НИКОМУ НЕ НУЖЕН! ***       — Похоже, я влюбился… Два.       Вы никогда не задумывались, что происходит у других людей, пока вы, например, смотрите телевизор или готовите ужин. А ведь кто-то в это момент может делать домашнее задание, смотреть телевизор, умирать. Может кому-нибудь в этот момент нужна помощь, поддержка, а вы отдыхаете. Нет, конечно же, я вас не виню, но подумайте сами. Может самое время вспомнить про друзей, про ваших родственников, родителей? Позвоните, напишите, спросите, как у них дела. Думаю, они с радостью ответят, и у вас завяжется разговор, благодаря которому вы может узнаете что-то новое о своём близком человеке. В любое время может произойти всё что угодно. А сколько может произойти всего за 10 минут? Очень многое, поверьте. А у наших главных героев наступило то самое время. 19:00 Три.