Бракованный дуэт

Чифую всегда нравились библиотеки. Нравилась эта размеренная тишина, редко прерываемая посетителями, атмосфера большого помещения, заполненного высокими стеллажами со старыми книгами. Даже запах здесь был особенный, будто за окном вечная дождливая осень, а тут островок вне времени, доступный только тем, кто знает, где искать. Поэтому он и выбрал помощь в библиотеке в качестве внеклассных занятий. Его часто наказывали за драки, количество выговоров устремилось к бесконечности — Чифую уже давно перестал считать, сколько раз его оставляли после уроков, пытаясь наставить на путь истинный. Но в конце концов учитель предложил работать по вечерам в небольшой библиотеке при школе. Возможности оказаться у Чифую по сути и не было. Народа тут всегда немного, не все подростки интересуются книгами, а те, что интересуются, тем более предпочитают обходить это место стороной. Никаких новинок и новых поставок не было за все те полгода, что Чифую здесь работает, и их явно не предвидится. Старые потрёпанные томики годятся только для уроков литературы и истории, а в читальном зале лишь иногда кто-то засиживается над рефератом. Книги здесь повсюду: оставленные кем-то на столе, забытые на стойке выдачи или не донесённые самим библиотекарем до стеллажа. Это создает особый уют, как на барахолке, где всё яркое, цветастое и абсолютно друг с другом не сочетается. Библиотекарь довольно скоро понял, какая удача свалилась ему в руки, и перестал оставаться после обеда. У Чифую в распоряжении теперь были ключи от здания и всё время мира. Иногда, когда начинало темнеть, Чифую чувствовал себя здесь как в старинном особняке, простеньком, разваливающемся, зато, возможно, со своей историей и призраками прошлого. Было одиноко. Но одиночество не продлилось долго. Насколько сложно было заманить сюда школьных товарищей, настолько легко оказалось объявить библиотеку местом встреч для Баджи. Одноклассники шарахались от здания, как дикие звери от луча фонарика, Баджи же мотыльком летел на свет. Они сблизились постепенно, незаметно даже. Баджи приходил всегда потрёпанный, приносил с собой немного хаоса и жёлтых листьев на подошвах ботинок. Собирал волосы в хвост, доставал учебники и тетради. Чифую обещал помогать ему с учебой и пока успешно справлялся. Отличником Баджи не стал, хорошистом, впрочем, тоже, но количество ошибок в тетрадях как будто бы чуть уменьшилось. Незаметно почти, но они оба гордятся таким прогрессом. Сегодня Баджи приходит позже, чем обычно, весь такой серьезный, с морщинкой между бровей, в очках и с зализанными волосами — сразу видно, что ходил на занятия. Чифую упрямо делает вид, будто и не ждал его вовсе. Не маялся со скуки, перекладывая журналы учёта с места на место, не ходил бесцельно из угла в угол. Не было такого, точно-точно. — Я лапши принёс, — говорит Баджи. — Но только одну порцию, на вторую денег не хватило. Он заговорщицки улыбается, обнажая чуть заострённые клыки. Взгляд Чифую всегда возвращается к этим клыкам, иногда ему кажется, что в роду Баджи точно были вампиры. И как только Чифую станет ему неинтересен — его съедят, выпьют всю кровь досуха, до самого дна, ничего не оставив. Но этого, конечно же, не произойдет, Чифую не позволит. Нет, не съесть себя, это он не против, только за. Кусайте в шею, в щеку, в руку или куда там еще надо, не жалко. А вот надоесть Баджи — это да, это действительно страшно. — Ты же знаешь, что с едой сюда нельзя, — занудно вздыхает Чифую, словно у самого слюни не текут при одной только мысли о еде. Мироздание как будто издевается, зная, что он сегодня не обедал. — А мы тихонечко, никто не узнает. Баджи неумело подмигивает, закрывая оба глаза сразу. Но улыбается, широко и открыто. И за эту улыбку Чифую готов многое ему простить, даже лапшу в читальном зале. Пока они едят, удобно устроившись в уголке пустого помещения, на запах приходит Экскалибур — местный чёрный кот. Он забирается в библиотеку через открытое окно и по-свойски прыгает прямо на стол, принюхиваясь к опустевшему пластиковому контейнеру. Вообще-то, коты здесь даже под большим запретом, чем еда, но Чифую, хоть и ворчит иногда на Баджи, сам примерным мальчиком только притворяется: именно он иногда и подкармливает Экскалибура на рабочем месте. Всё равно чаще него никто не заходит. Баджи гладит кота, чуть наклонив голову, вглядываясь в очаровательную мордочку, и показывает пустую ладошку: — Прости, Пек Джей, сегодня ничего нет. Кот по-прежнему ластится и урчит, выпрашивая ласку и еду. Пек Джей — это его вторая кличка, которую дал Баджи, настаивая, что встретил его раньше, значит, и к имени кот привык куда больше. Чифую не возражает, но всё равно упрямо зовет его Экскалибуром. — Какую домашку будем делать сегодня? — спрашивает Чифую, выкидывая коробочку из-под лапши. В ответ Баджи недовольно стонет: — Не-е-е, я сегодня весь день отсидел за книгами, не могу больше, голова так скоро лопнет. В подтверждение своих слов Баджи стаскивает с волос резинку, никакого хвостика — никакой учёбы, только чистейший хаос как на голове, так и внутри неё. Чифую нравится, когда Баджи распускает волосы. Он как будто снимает маску и снова становится похож на самого себя. Улыбается так опасно, словно собирается кого-нибудь съесть. Чифую снова думает о вампирах и старинных особняках. Баджи привычно падает на небольшой обшарпанный диванчик в самом углу зала. Он настолько узкий, что вдвоём приходится сидеть близко-близко. А Баджи любит растечься по всей доступной поверхности как кот, они с Экскалибуром в этом плане вообще два сапога пара. А Чифую остаётся совсем немного места, но даже так Баджи умудряется то закинуть на него руку, то задеть бедром. — Почитаешь мне? — тянет Баджи, лениво прикрывая глаза. Он знает, что ему не откажут. Никогда не отказывают. Чифую берет книгу со столика, кидает ее Баджи. Тот ловит на лету, улыбается довольно и включает небольшой светильник над диваном. Осенью темнеет быстро. В зале царит уютный полумрак — и только светильник теперь горит, как одинокое солнце. И никакие призраки прошлого не страшны, ведь самые пугающие личности школы собрались здесь, просто почитать, устроившись рядышком. Книга в руках Баджи настолько потрёпанная, что сама открывается на середине. Разве что листиками ещё не плюётся в лица злостных нарушителей её покоя. Чифую устраивается на диванчике, чуть подвинув расслабленное тело рядом, забирает книжку и листает в поисках нужной страницы. Он никогда не пользуется закладками, не загибает страницы, просто запоминает, где они остановились в прошлый раз. — Глава двенадцать, — Чифую прочищает горло и готовится читать. Они забрались уже за середину книги, и Чифую два дня ждал этого вечера, чтобы узнать, что было дальше. Но не садился читать один, это было бы совсем неправильно. Даже когда Баджи было неинтересно и он отчаянно зевал, откинувшись на плечо Чифую, то говорил, что ему всё равно нравится слушать его голос. Все эти рыцарские романы, что они читали, Баджи воспринимал только на слух и только в его исполнении. Так, незаметно для себя, Чифую полюбил читать вслух. Иногда ему казалось, что Баджи вообще не важно, что слушать, он будто уходил куда-то в недоступный другим мир — и только голос Чифую оставался той соединительной нитью между двумя реальностями. Он бы многое отдал, чтобы хоть краем глаза взглянуть, что творится в этой голове, откинутой на бортик дивана буквально в десятке сантиметров от его собственной. Но он никогда даже не спрашивал Баджи, о чем он думает. Пусть остаётся недоступным секретом. Они проводят так несколько часов, изредка прерываясь и ворочаясь, устраиваясь поудобнее. Постепенно становится холоднее, но Чифую всё равно не закрывает окно, лишь чуть ближе придвигается к Баджи, незаметно так, ненавязчиво. Баджи тёплый, всегда ужасно тёплый, как солнечный день летом. Ему бы работать батареей, маленькой электростанцией, тогда бы ни у кого в городе не было проблем с электричеством. А еще лучше обогревателем, только для него, Чифую, чтобы ни с кем делить не пришлось. — Не спишь ещё? — тихонько спрашивает Чифую чуть охрипшим голосом, оборачиваясь на парня, тихо сопящего на самое ухо. Пара секунд проходит в тишине, а потом Баджи шепчет «нет» на выдохе и утыкается носом куда-то в чужую ключицу. Распущенные волосы щекочут щеку, но Чифую не шевелится, не дышит даже. Чувствует, как тёплые ладони скользят по его боку, пробираясь под рубашку. Кажется, будто в местах, где руки Баджи его касаются, расцветают ожоги, тают ледники и тепло распространяется по всему телу, доходит до щек и ушей. Чифую уверен, что застыл, как каменное изваяние — и только лицо у него горит, как неоновая вывеска в тёмном переулке: заходи, усталый путник, у нас тут горячая лапша и саке. Поэтому внимательные глаза у самой щеки он замечает не сразу. Баджи смотрит пристально, ни капли не сонно. Крупицы расслабленности утекают из его движений, руки медленно выползают из-под чужой рубашки. Ледники вновь застывают в жилах, и Чифую не понимает, куда, куда всё делось. Почему так холодно, так пусто, верни, верни тепло и уют, не отбирай, не оставляй здесь одного, без солнечного света, без дома, без горячих ладоней. Но Баджи отстраняется, отворачивается, смотрит куда-то в стену задумчиво. Будто это не его руки сейчас были, будто там, на стене, карта Вселенной вдруг нарисовалась и её срочно нужно изучить. Легкая паника замирает где-то в груди Чифую, между рёбрами. И там холодно, холодно, ужасно холодно. Он не знает, что делать и что говорить. Как вести себя. Это ведь не драка даже, там всё понятно, всё ясно, защита-нападение или нападение-нападение-нападение, пока противник не отключится. А тут защита не работает и нападать не на кого. Тут только Баджи, который, кажется, собирается просто сбежать с поля боя. В голове Чифую что-то щёлкает, и он быстрым движением тянется к Баджи, хватает за кофту и рывком тащит на себя. Баджи просто падает ему на колени, смотрит растерянно. В глазах — звёзды бликов от светильника и легкая паника: «злишься?» Чифую не выдерживает этот взгляд, его плавит, как зефир на костре, ещё немного — и останутся только угольки. Он кладёт ладонь Баджи на глаза, чтобы не смотрел. Потому что страшно, потому что стыдно, потому что некомфортно и он не знает, что делает. Баджи не шевелится, так и лежит, словно натянутая струна — играй что хочешь. Чифую так и поступает: приподнимает край его рубашки и запускает под неё руку. Касается холодными пальцами чужих рёбер, перебирает аккуратно, почти невесомо. Знает, что наверняка там россыпь незаживших синяков. Баджи тихо вздыхает и расслабляется, растекается по коленям Чифую, будто это самое удобное место на свете. Он аккуратно убирает чужую руку со своего лица, переплетает их пальцы: огонь и лёд. Его вторую руку на своём боку Чифую чувствует сразу же, кажется, ещё до самого касания. И как он только умудрился так извернуться, Чифую не представляет. Кажется, улыбка Баджи — преступление, смотреть просто невозможно, но куда более страшное преступление — не смотреть. Всё это неловко и нелепо, но как-то… правильно. Искренне, как кривой торт на день рождения. Баджи осторожно высвобождает руки и одним кошачьим движением подтягивается, садясь Чифую на колени. Чифую охает не только от неожиданности, просто кто-то тяжёлый, ужасно тяжёлый. И этот кто-то целует его в шею, кусает даже. Чифую думает о вампирах, снова запуская руки под одежду Баджи, погреться. Думает: пусть кусает, не жалко.