Пикник

                  - Как тебе пикник? - с улыбкой спросила Донна свою любимую, убирая остатки несъеденной еды обратно в плетеную корзину. Она была у нее годами, хотя обычно ее пикники ограничивались ею самой и ее куклами в саду дома. Мягкий ветерок трепал ее черные волосы, которые она, на этот раз, распустила, и солнечный свет мягко падал сквозь деревья на ее открытое лицо. Она удовлетворенно вздохнула. Трудно было поверить, что они все еще так близко от деревни; как только они ускользнули в сельскую местность, они могли быть где угодно. Это был первый раз за несколько месяцев, когда Донна действительно могла дышать, и, хотя они действительно не зашли так далеко, казалось, что ничто и никто не может их здесь беспокоить. Ни леди Димитреску, ни матери Миранды... никого.             Теплый воздух и вкусная еда внезапно заставили ее почувствовать болезненную сонливость. Она задавалась вопросом, не будет ли Бэла возражать, если она свернется калачиком и вздремнет, положив голову на колени любимой. Возможно, если бы она была достаточно милой, она бы даже могла заставить девушку гладить ее по волосам, пока она спала. Бэла встретила ее улыбку мерзкой ухмылкой в ответ, и Донна почувствовала, как ее усталость спала, как шаль, сползающая с ее плеч. Боль тут же вспыхнула между ее бедрами. Никто, кроме Бэлы, никогда не пробуждал в ней таких чувств; Никто не мог сделать ее такой слабой, такой бесстыдной, а она обожала и жаждала этого. - Еда была хороша, но есть что-то еще более вкусное, что я хотела бы съесть, - промурлыкала Бэла с голодным взглядом. Иногда Донна забывала, что ее возлюбленная была хищником, который охотился на таких молодых женщин, как она, пока она не услышала этот голос. Тогда ошибиться было невозможно. Блондинка встала на колени и поползла к Донне, прижав ее спиной к клетчатому одеялу, когда достигла её. Донна застонала от признательности; она была неописуемо слаба к прикосновениям Бэлы. Бэла уткнулась носом в шею Донны, чередуя нежные поцелуи и укусы, заставляя возлюбленную корчиться и стонать под ней.       Менее чем через минуту сильная рука начала медленно скользить по бедрам Донны. - Бэла! - Донна ахнула: - Мы не можем, только не здесь! - Она в отчаянии огляделась, боясь, что кто-то может их увидеть, но еще больше боялась, что Бэла может остановиться. Когда она не сразу увидела никого поблизости, она быстро раздвинула ноги, поскольку Бэла начала грубо избавляться от её черного платья. Было трудно заботиться ни о чем - даже о том, что их поймают, - когда ее возлюбленная прикасалась к ней. Донна почувствовала, как пульс участился, ее нижнее белье внезапно стало неудобно тесным, и она знала, что ее потребность написана на всем ее лице. - Ты имела в виду, что привела нас так далеко в лес, чтобы уединиться, чтобы оставить без десерта? - Бэла кокетливо спросила: - Думаю, тогда я остановлюсь. Она убрала руку от нижнего белья Донны, с которой она приятно царапалась, и ее пальцы исходили от возбуждения брюнетки.       Донна отчаянно заскулила. - Нет, не смей! - простонала она, наполовину умоляя, наполовину командуя, схватив руку Бэлы и затащив ее между ног, прижимая влажные пальцы к себе. Прикосновение заставило ее заскулить; это было далеко не так, просто заставляя ее болеть намного сильнее. Ее нижнее белье было вдвое влажнее, чем минуту назад. - Давай, - умоляла Донна, - пожалуйста, возьми меня, любовь моя? - Она приподняла бедра, отчаянно пытаясь наладить контакт.             Бэла прикусила пухлую нижнюю губу Донны и снова ухмыльнулась. - Я так и думала, - выдохнула она и начала твердо растирать нижнее белье, не желая отдавать слишком много или слишком рано, если ее возлюбленная явно была в настроении так вежливо просить об этом. Публичный секс с Донной никогда не приходил ей в голову, но она внезапно отчаянно сожалела, что не подумала об этом раньше. Не то чтобы в деревне было подходящее место… - Пожалуйста, я сделаю что угодно, только заставь меня кончить! - умоляла Донна, требовательно приподнимая бедра. Ее нижнее белье было насквозь промокшим, пальцы Бэлы были почти такими же мокрыми, как будто они были внутри нее. Трение мокрой материи о нее было почти греховным, но этого было недостаточно.       Бэла опасно улыбнулась. - Что именно? - спросила она, ее тон предполагал, что она уже что-то задумала. Донна всегда чувствовала, что может кончить, не тронувшись, если Бэла так долго будет смотреть на нее, но ей всегда удавалось удержаться от упоминания об этом, поскольку она действительно не хотела проверять теорию. Слишком долго лишать Бэлы прикосновений, когда она возбуждена, было почти болезненно мучительно.             Она слишком поздно сообразила, на что согласилась, но не могла взять слова обратно, потому что пальцы Бэлы были под ее нижним бельем, скользили по ее гладким складкам и толкались в лоно киски. Ее потребность превратилась в бушующий ад, и ей нужно было так сильно прикоснуться к ней, что на ее глаза навернулись слезы. - Все что угодно, - задыхаясь, пообещала Донна, а затем в безумной попытке разрушить Бэлу так же сильно, как и она сама: - Я хочу, чтобы ты заставила меня кричать. Прямо здесь, сейчас. Пососи мне, пожалуйста? Ты знаешь, что это единственный способ удовлетворить меня.             Глаза Бэлы потемнели, и она еще более жадно посмотрела на Донну. У ее милого, застенчивого любовника была дикая, отчаянная сторона, и она всегда сбивала с толку, когда Донна показывала это без предупреждения. Мягкий вздох желания вырвался из ее губ, и прежде чем Донна смогла больше думать, Бэла сорвала с нее нижнее белье и раздвинула стройные ноги шире. Воздух казался удивительно прохладным по отношению к ее сексу, но у нее было всего лишь мгновение, чтобы это заметить, а затем Бэла наклонилась и начала ласкать ее так, как это всегда заставляло Донну почти мгновенно утопать в экстазе.       Сначала она была смущена тем, как легко ее любовница могла довести ее до крайности, но Бэла отнеслась к этому на удивление нежно и обнадеживающе, а также невероятно возбуждена тем, как сильно Донна хотела ее. - О боже, Бэла! - воскликнула она, хватая за прядь длинных светлых волос и пытаясь удержать ее на месте. Она не верила, что Бэла не откажется и не оставит ее на грани.       В ответ Бэла просунула два пальца внутрь Донны, согнув их, и яростно облизывала ее клитор, заставляя ее извиваться. Это было действительно восхитительно, насколько легко было возбудить её. Даже в ту первую ночь она была такой застенчивой и в то же время так стремилась доставить удовольствие, что потребовалась вся сила воли, чтобы удержаться от полного изнасилования.       Донна смутно подумала, что они были одни, это хорошая работа, потому что она не знала, как ей удалось бы удержаться от крика, если бы ей пришлось. Но эта мысль длилась всего несколько секунд, потому что весь ее мир сузился до ощущения губ, языка и пальцев другой женщины и неослабевающего, изысканного удовольствия, которое она доставляла. Бэла знала все способы прикоснуться к ней, как заставить ее задыхаться, или корчиться, или кричать, или кончать с такой силой, что она молчала. - Давай, Донна, - ободряюще промурлыкала Бэла, прежде чем продолжить восхитительную атаку на ее клитор. Ее мягкий голос резко контрастировал с тем, как грубо она двигалась внутри Донны. Она могла чувствовать каждую крошечную дрожь, слышать ее сердцебиение, ощущать ее отчаяние и знать, насколько близко она приближалась.       Донна схватилась за одеяло под собой, приподнимая бедра ко рту и рукам Бэлы, желая большего. - Бэла, пожалуйста, - умоляла она, - пожалуйста, мне это нужно, о боже, мне это нужно, не заставляй меня ждать! - Бэла сладостно ухмыльнулась, и Донна почувствовала это своей киской. Это чувство сводило ее с ума, и она не могла удержаться от сдавленного хныканья.       Не в силах заставить свою любимую больше ждать, Бэла яростно облизывалась, прижимая ее бедра одной сильной рукой, и резко замедлилась, когда Донна начала дрожать, тяжело дыша, на самом краю. Ничто не заставляло ее кончить сильнее, чем нежный оргазм. - Давай, Донна, выпускай, - проворковала она, мягко погладив набухший клитор Донны, - оставь нектар для меня. Вот и все, я знаю, что ты можешь. О, ты такая, такая хорошенькая для меня.             Ласковые трения языка Бэлы, медленные, извивающиеся движения ее пальцев - все, что потребовалось, и Донна запрокинула голову, выкрикивая имя Бэлы, когда она потеряла себя, пропитывая лицо и пальцы девушки своими соками. Стая испуганных птиц поднялась с дерева, но в остальном все было тихо. - А теперь, - выдохнула Бэла, подползая назад, чтобы поцеловать Донну, разделяя ее вкус, - давай посмотрим, что ты имела в виду под «Я сделаю что угодно», ладно?