***
«1998 год. 2 июня» — гласил календарь. Ровно месяц закончилась вторая Магическая Война с Воландемортом. Свет и Орден Феникса победили. Потихоньку начиналась мирная жизнь. Пожиратели — пойманы и посажены в Азкабан, Магическая Британия — процветает под руководством новоиспеченного министра Кингсли Бруствера. Всё были рады, только вот Нарцисса Малфой счастья не испытывала. В этой войне она потеряла самое дорогое, что когда-либо имела. Ту, что заставляла сердце ледяной леди Малфой трепетать. Что заставляла улыбаться даже в самые тёмные времена. Теперь её не было, а перед глазами постоянно стояла её смерть. Радости не доставляли ни помилование мужа, ни освобождение сына. Она чувствовала себя совершенно одинокой, и остальной мир уже ничего не значил. Женщина стояла в одной из многочисленных гостиных Малфой-мэнора и смотрела в окно с бокалом дорогого вина в руке. Внезапно, как гром средь ясного неба, прозвучал, до боли знакомый и родной, голос сестры. — Цисси, — протяжно позвала она, подходя сзади, точно как раньше. Будто, ничего не изменилось, той битвы никогда не было. Нарцисса почувствовала, как у неё затрялись колени. Её начала бить мелкая дрожь. Она с отчаянным ужасом обернулась. В глазах читались мольба и надежда. Надломившимся голосом леди Малфой спросила: — Белла… Это действительно ты? — Я, кто же ещё? — усмехнулась сестра, подходя ближе, и обнимая женщину со спины, — привет, сестрёнка. Такие знакомые прикосновения разбивали Нарциссе сердце. — Почему ты не пришла раньше? Почему только спустя месяц? — Прости, Цисси, у меня были некоторые дела, — с привычной ухмылкой на лице, продолжала Беллатрикс. — Дела?! А как же я? — продолжала недломленно-возмущенно спрашивать леди Малфой. — Я правда не могла прийти раньше. Прости, — Лестрейндж наслаждалась родным запахом французских духов Нарциссы и невесомо поцеловала женщину в макушку. — Ох, Белла, я ведь так волновалась, — облегчённо сказала Нарцисса, улыбнувшись, — я так рада, что ошибалась. — Я люблю тебя, Цисси, — тепло улыбнулась Беллатрикс, обнимая сестру. — Я тебя тоже. Вдруг, от ветра со стуком распахнулось окно. От неожиданности, леди Малфой отскочила назад, ожидая наткнуться на сестру. Но она упала на пол. Вместе со свистом ветра, слышалось тихое, но отчетливое «прости». В комнате не было Беллатрикс. Женщина поспешно встала с пола и стала оглядываться по сторонам, в поисках Лестрейндж. — Белла? — настороженно проговорила она, — это совсем не смешно, выходи! На шум в гостиную пришёл Люциус. — Нарцисса? Что происходит? — с мрачным беспокойством спросил он. Малфой знал, что жена тоскует, но он и не подозревал, что всё настолько серьёзно. — Белла. Она только что была тут! Она говорила со мной и… — Мёртвые не разговаривают, милая, — строго произнёс Люциус. — Мёртвые… Глаза Нарциссы наполнились слезами, а вскоре солёные капельки потекли по щекам. Она пыталась успокоится, но всё было бесполезно. «Нет! Нет, она не могла умереть! Она обещала меня не оставлять!» — билась в голове последняя мысль.***
Очнулась женщина уже в Азкабане. Оказывается, никакой победы не было. Всё, что она видела было лишь галлюцинациями. Плодом больного воображения. Малфой зарыдала, а вскоре пришли дементоры. Спустя пару недель, она, терзаемая болью потери, умерла и была похоронена на кладбище у Азкабана.***