Красота

Все, что Сакура видела — серые многоэтажки. Все, что она успела посмотреть за свою семнадцатилетнюю жизнь — рваные ямы асфальта и раздолбанные детские площадки. Все, на что она насмотрелась, нагляделась, налюбовалась вдоволь — грязные подъезды, кучки алкашей на умирающих лавочках у домов и граффити в темных лифтах. Все, что давно встало ей поперек горла — жалкая беспросветная картина социального жилья, уже больше походящего на гетто, явно написанная каким-то художником-садистом. Все, что здесь есть — это безнадега, прорванные канализационные трубы, трещины на домах и критический уровень преступности. Все, что Сакура хочет — сбежать как можно дальше отсюда, потому что везде, блять, лучше, чем в этой дыре. Единственная причина, почему Сакура все еще здесь и не вскрыла себе вены, спит рядом. У нее светлые, почти белые волосы и тонкая, полупрозрачная кожа. У нее никотиновая зависимость и глаза цвета самого чистого неба. Ее имя плавно перекатывается на языке: И-н-о, совсем не вписывается в резкие, грубые звуки этого райончика. У нее не закрывается шкаф с одеждой, но нет кровати в полуголой квартире с облезлыми обоями. У нее острый язык и колкий юмор. Она не сдерживает свои едкие комментарии. У нее уверенный взгляд вкупе с зашкаливающей самовлюбленностью. У нее шрамы на запястьях. У нее нет даже среднего образования, но почему-то она давно снимает квартиру на свои деньги и может позволить себе независимость. Она невероятно талантлива во всем, что связано с прекрасным, начиная от составления букетов и заканчивая татуировками, но живет в Богом забытом гетто. Живет в мире Сакуры без единого намека на красоту и искусство. Сакура сама не разбирается в этом всем «прекрасном». Возвышенном. Сакура прямолинейная, резкая и шершавая. Сакура неловкая и простая. Сакура выведена жирным шрифтом и вырезана тупой заточкой. Сакура сначала говорит потом думает, она ссорится с родителями и сбегает из ПТУ, ее нет в перечини удачливых и счастливых людей, она бракована на клеточном уровне, пропитана отчаянием, детскими травмами и неоправданными ожиданиями. Сакура поломана безразличием и жестокостью людей вокруг. Сакура с детства кует себе броню, чтобы выжить там, где нет места искусству и красоте. Ино одним своим существованием подвергает эту броню опасности. Ино случайным касанием разрушает ее сталь. Ино поцелуями сносит стены и препятствия. Ино взглядом плавит внутренности и кожу. Ино день за днем показывает Сакуре, какого это, чувствовать искусство, видеть искусство, быть с искусством. Быть искусством. Просто быть? С Ино это место не преображается, со стен не перестает слезать штукатурка, грязь не испаряется внезапно и люди не становятся меньшими ублюдками, но… С Ино тут можно жить. С Ино можно и потерпеть, с Ино можно позволить себе раствориться с хрупком и беспощадном сейчас и перестать думать о тяжелом и безвкусном завтра. С Ино Сакура вдруг понимает, что даже такая жизнь стоит того, чтобы ее пожить, пускай и немного, пускай и украдено, урывками, почти бэдтрипом. С Ино Сакуре становится спокойно. Становится нестрашно. Становится хорошо. И ей впервые все равно на жалкие дешевые многоэтажки, плевать на беспросветность будущего и обреченность настоящего, она забывает свое прошлое, свою боль и даже свое чертово имя, когда Ино касается ее, так словно она — самое прекрасное творение на планете. Так, словно она важна, словно она имеет смысл. Будто они имеют смысл. В такие моменты Сакуре даже умирать жалко. Хочется задержаться в этом дерьмовом мирке, чтобы побыть с Ино еще немного.