O'kay

Мёрдок из тех начальств, которые не опаздывают, а задерживаются; не проёбываются, а меняют планы из-за непредвиденных обстоятельств — и, конечно же, не получают пизды, а испытывают новый сексуальный опыт. Кирк бросает ему раздражённое и злое «…и если ты снова не поставишь меня в известность, я тебя выебу!» и МакАлистер говорит «ладно». Иронично приподнимает, сука, бровь, и соглашается. Что ещё за «ладно»?! Пойнт был в том, чтобы он предупреждал о смене плана заранее — а не в том, чтобы… Ладно. Чехвостить Мёрдока вообще нет никакого смысла, это даже выглядит смешно. Кирк не смеётся — он в таком цирке выступает, что ему не смешно уже вообще ни от чего. А потом, после своего ебучего «ладно», Мёрдок говорит — подожди пятнадцать минут, я позову. И уходит в душ. Не то чтобы Кирк следит, но он знает, за какой дверью в доме Мёрдока душ. Минут через десять — О’Райли успевает прохрустеть шеей от того, как осматривает комнату; скорее профессиональная привычка, чем любопытство — дверь ванной приоткрывается. Мёрдок говорит «залезай», отгибая край шторки — в клубах пара, на возвышении ванны он кажется ещё больше, чем обычно. Это неожиданно, но хотя бы понятно. Понятнее, чем ебучее «ладно». С этим Кирк уже знаком, с этим он справится. В душе они ещё не еблись; подозрение вызывает только холодная плитка на стенах — но и хер с ней. Стянутые шмотки обвисают кучей на крючке, грозя выломать его к херам. Мёрдок пропускает его, заботливо подтыкая шторку в уголок, суёт в руки тюбик смазки и поворачивается к нему жопой, чуть наклоняясь вперёд и опираясь на стену. Кирк на эту жопу смотрит так, будто перед ним дева Мария разродилась — с чистым ахуем. Нет, жопа потрясная, никаких нареканий; Кирк очень любит за неё хвататься, оставляя лунки от ногтей — но в первую секунду он даже не знает, что делать. Во вторую секунду знает — и отщёлкивает крышечку от смазки, выдавливая гель на пальцы. Один входит, что называется, как по маслу; всё ещё слегка удивлённый, Кирк добавляет второй и понимает две вещи. Первое — это выглядит нелепо. Мёрдок потихоньку дрочит себе, но как-то вяленько, без огонька; и второе — даже если он подготовился за эти десять минут, то не особо преуспел. — Повернись лицом, — решает Кирк, вытаскивая пальцы и вставая на колени — всё ещё перед задницей. Цапнуть зубами не успевает — но, думается ему, успеется ещё. Растягивать становится неудобнее, но, очевидно, приятнее — Макалистеру — и привычнее — Кирку. Член во рту ощущается, как родной. Что бы это не значило. Мёрдок, храни господь его догадливость, прерывает тесную возню между своих ног и поднимает правую, опираясь ступнёй на край ванной и раскрываясь для манипуляций. И даже ягодицу оттягивает в сторону. На третьем пальце — то ли словив кайф, то ли просто преисполнившись в своём охуении — кладёт лапу Кирку на голову и вжимает в себя, заставляя заглотить до конца, вздыхая и запрокидывая голову. Кирк, конечно, давится, конвульсивно дёргается, тыкаясь носом в жёсткие рыжие волосы на лобке, пытается кашлять с заткнутым наглухо горлом, давится уже от кашля и подкатывающего рвотного рефлекса, панически хлопает Мёрдока по бедру свободной рукой, влепляет туда же кулаком — и только потом его отпускают. Вопросик с внезапным горловым минетом он решает обкашлять позже — а ещё решает что за такие фокусы растяжки Мёрдоку хватит и вытаскивает пальцы. МакАлистер возвращается в исходную, прогибаясь в пояснице сильнее, чем раньше. Душ бьёт его в шею и спину, вода смывает смазку, и Кирк добавляет ещё, обляпывая ему всю задницу и размазывая остатки с ладони по широкой спине в бледных веснушках. А хули бы и нет. Член входит не то чтобы с трудом, но втиснуться получается не с первого раза — и то, только на пол шишечки. Разница в габаритах явно не играет им на руку в этой ситуации, и Кирк приподнимается на цыпочки, вставляя до середины. Буквально пять-шесть неспешных фрикций дают О’Райли бесценное знание, что на цыпочках ебаться утомительно. Приятно, но утомительно — всё удовольствие размывается от необходимости удерживать равновесие и двигаться. Пинок под колено — храни господь догадливость Мёрдока — делает чуть лучше, немного равняет их в росте, и дело идёт успешнее. Ненадолго. МакАлистеру, видимо, и эта возня надоедает. Обернувшись, он говорит «ложись», и Кирк думает — куда, нахуй? Ванна явно не предназначена для возлежания, в ней и стоять-то вдвоём тесновато; но он, конечно, ложится. Мёрдок из тех начальств, приказы которого не обсуждаются. Теперь на цыпочках над ним пыхтит МакАлистер, и у него явно получается лучше — он втискивает ноги по обе стороны от талии Кирка, сам вставляет и сам двигается, слегка откидываясь и опираясь руками назад. Это было бы даже немного страшно, если б не было так охуенно — здоровенными, тяжёлыми коленями Мёрдок давит Кирку на плечи и в целом выглядит неустойчиво — но вид открывается потрясающий, а ощущения ещё потряснее. Кирк бы ему даже помог, но в таком тесном пространстве он даже не может подкинуть бёдра вверх, так что просто отмокает и получает кайф от горячего, тесного нутра, обнимающего член. Подхватывает Мёрдока снизу под задницу и помогает по мере сил, пялясь вниз; потом достаёт руки — сначала одну, чтобы погладить член Мёрдока, потом другую — чтобы подхватить поджавшуюся мошонку. Ситуация явно улучшается в геометрической прогрессии. Мёрдок умеет трахать, даже если трахают его. В какой-то момент он начинает пыхтеть как-то особенно громко и душевно, а потом кончает — Кирк даже не сразу понимает, что произошло, потому что всё вокруг и так мокрое и в смазке; понимает он это только тогда, когда Мёрдок бешено сжимается на хуе и останавливается, плотно усаживаясь и чуть придавливая своим весом. Это, конечно, хорошо. Это заебись, только вот додрачивать в одиночестве Кирку не улыбается, но Мёрдок — храни его господь — чуть меняет позу, тяжело опираясь ладонями на грудь О’Райли и коленями куда-то туда же — и начинает трахать по-настоящему. Резко поднимаясь и опускаясь, больно вцепившись пальцами в ключицы, как будто собираясь их выдрать, он втрахивает Кирка в ванну и вытрахивает из него душу — и останавливается только тогда, когда задыхающийся и трясущийся от оргазма Кирк просит остановиться, вцепившись Мёрдоку в задницу до кровавых лунок от ногтей. Ослеплённый и оглушённый оргазмом, он валяется на дне ванны ещё какое-то время — Мёрдок успевает встать, подопнуть его ногу, умыть лицо и смыть смазку со спины и задницы — и даже галантно подать руку. Обкашлять вопросик горлового минета Кирк забывает; тут бы вспомнить, как на ногах прямо стоять.