пульгасари

Устав «Пульгасари» гласит: агентам запрещено вступать в отношения, иметь половые связи и разглашать настоящие имена. Агент Пак Чимин под кодовым именем Имуги нарушил сразу все правила. Об этом напоминает рука, обнимающая его за талию, когда он спит, имя, которое он шепчет в темноте, красные пятна на его шее, отпечатки чужих губ, которые он старательно скрывает за строгим, безупречно выглаженным костюмом. Все эти вещи, которые для обычного человека были бы всего лишь приметами счастливой жизни, для Чимина становятся аварийными огнями, сигналами приближающейся опасности. Он ловит красные отблески сигнализации в усталых глазах Йондона, когда он возвращается с очередной миссии. Под покровом ночи, по пустынным улицам тот никогда не заходит домой, но идёт прямиком к Чимину, перед этим предусмотрительно заблокировав все устройства слежения. Красный в его глазах рождается из-за пятен крови на белоснежной рубашке, которую Чимин поспешно стягивает с него, чтобы осмотреть возможные раны. Ран нет, но беспокойство утихает не сразу — только когда с губ Йондона слетает тихое: — Я здесь, Чимин-а. С тобой. В такие моменты агент Йондон перестаёт быть Йондоном — его зовут Чон Чонгук, и он прислоняется лбом ко лбу Чимина и выдыхает, гладит его по рукам, что-то неразборчиво шепчет. Чимин понимает только — «я дома». Это и радует его, и пугает. «Дом» — это не то место, где люди спят с пистолетом под подушкой, но для них такое определение становится реалией жизни. Он ничего не отвечает и закрывает глаза, сосредотачиваясь на мягком тепле, исходящем от тела Чонгука. Выключить мозг, оставить лишь инстинктивное чувство безопасности — это его спасение. — Я уйду через три часа и поеду в штаб из своей квартиры, — вполголоса продолжает Чонгук. Ему нет нужды говорить об этом — Чимин знает их расписание с точностью до минуты — но он каждый раз произносит это, напоминает, заземляет. У них никогда не бывает достаточно времени вместе, но от этого каждая секунда в чужих объятьях становится только ценнее. Чонгук задумчиво поглаживает шрам-полумесяц на плече Чимина — когда-то он сам твёрдой рукой всадил лезвие ему под кожу, чтобы избавиться от жучка слежения. Несмотря на то, что Чонгук является полевым агентом, а Чимин чаще всего играет роль поддержки из засады, лишь в крайних случаях ввязываясь в открытый конфликт, именно кожа Имуги пестрит бессчётным количеством шрамов. Чонгук множество раз прослеживал их все губами, но сегодня не может позволить себе подобной роскоши, потому лишь коротко целует маленькую луну на коже Чимина. Извиняется, каждый раз извиняется — эту вину, как ему кажется, искупить невозможно. Темнота смягчает все линии, скрадывает напряжённую резкость ладоней Чонгука, которые лишь пару часов назад сжимали пистолет, прячет усталый блеск в глазах Чимина, стирает страх, поселившийся в уголках его губ. В темноте они на краткие мгновения становятся обычными людьми. — Где на этот раз? — нарушает молчание Чимин. — В подпольном казино, — отвечает Чонгук. — Пришлось долго крутиться среди гостей, чтобы подобраться к цели. Он неторопливо разминает шею, прежде чем продолжить. — Они не предупредили меня о личном телохранителе. Может, сами не знали, но я сомневаюсь в этом. В последнее время они будто проверяют нас. Будто чего-то ждут. Чимин знает, о чём он говорит. В досье для миссий всё чаще отсутствуют важные данные, словно руководство намеренно скрывает информацию от агентов для создания непредвиденных ситуаций. Звучит слишком рискованно, но «Пульгасари» никогда не отличался чистотой действий. Всё ради результата — поначалу Чимину даже нравилась эта почти маниакальная одержимость успехом задания, но со временем всё это стало казаться всё более и более опасным, и Чимин даже понимал, почему. У него появилось то, что он боится потерять. — Но есть и хорошая новость, — Чимин слышит в голосе Чонгука мягкую улыбку. — Это было моё сорок девятое задание, а после пятидесятого по уставу полагается двухнедельная увольнительная. Если тебе удастся избежать попадания в дежурную группу, у нас будет целая вечность вместе! Улыбка Чонгука становится шире, Чимин замечает это даже в темноте. Он весь будто светится предвкушением их совместного рая, и уголки губ Чимина тоже невольно ползут вверх. В такие моменты он думает, что безумный страх, который он испытывает каждый раз, когда Чонгук уходит на задание, ничего не стоит по сравнению с этим ощущением безоблачного счастья. — Сделаю всё, что в моих силах, — Чимин притворно отдаёт честь. Чонгук в ответ почти искренне смеётся и лёд, который покрывает его существо после каждого задания, наконец трескается.