Сломленность

      Соу кормит Шина своей стряпнёй и обещаниями убить, приковывает за ногу и запирает в комнате, уделяет внимание. Он ни за что не выпустит его во внешний мир ночных огней, шума машин и прочих звуков города. Соу проводит с ним время, вспоминая прошлое и навёрстывая упущенное за эти два с лишним года. Он дарит Шину свои касания к мягкой и нежной коже, покрывает кремово-белое полотно своими яркими метками поцелуев, наслаждается прикосновениями к слегка жестким, но всё ещё мягким бирюзовым волосам, поцелуями искусанных и обветренных губ. Он не отказывает Шину в потребностях: всегда держит при себе комплект чистой одежды и не забывает про купание и прочие нужды. Он приносит ему самые вкусные сладости и самые красивые цветы и безделушки, одаривая своей любовью. Смотрит с ним фильмы ужасов и конечно же любимые фильмы Шина. Шин уже не пытается вырваться из оков, понимая, что встретит гибель в объятиях Соу. Ему не остаётся ничего, кроме как соглашаться на всё, проводить время с ним. — Если хочешь убить меня, то сделай это быстрее. Прекрати на меня смотреть, словно я какой-то экспонат и покончи с этим. Пожалуйста. — Нет, Шин. Ни за что. Соу наслаждается мольбой и отчаяньем любимого, следит за каждой его эмоцией и испытывает восторг, смешанный с возбуждением. — Люблю… Люблю тебя, Шин. Очень сильно. Ты прекрасен, — шепчет он, словно заведённый, лаская себя и Шина одновременно. И тот тихо стонет, принимая ласку и прижимаясь всем телом к партнёру.       Шин хочет изуродовать своё тело, чтобы Соу прекратил называть его прекрасным, делать комплименты при каждом случае и шептать что-то приторно-ласковое, глядя в глаза. Он находит что-то острое и наносит себе раны, находит в кармане зажигалку и раскаляет лезвие докрасна и оставляет ожоги на своём теле. — Ох, Шин… Что ты наделал? — с грустью говорит Соу глядя с затаённой жалостью в глубине нефритовых глаз. Он обрабатывает его раны и ожоги, забирая зажигалку и лезвие. — Не делай так больше, милый. Шин заливается слезами, не понимая, почему Соу всё ещё с ним. Не понимает, почему тот всё так же бережно целует каждую ссадину, синяк, ушиб, шрам и ожог на теле. Почему он нежно сжимает его в объятиях и целует долго-долго, глядя в глаза с нежностью и любовным безумием. Даже когда он всё ещё не отвечает на чужое «люблю». — Ты всё так же прекрасен, Шин… — на выдохе произносит Соу, заглядывая в пустые изумрудные глаза и зарываясь пальцами в волосы. — Я люблю тебя, Шин. И у Шина нет выбора, кроме как сжать чужой пиджак в районе спины и громко зарыдать от безысходности под искажённый успокаивающий шёпот. — Почему я здесь, Хиёри? Почему ты меня держишь? — повторяет он свой вопрос из раза в раз. — Шин, мне недостаточно твоих фотографий. Я не могу не любоваться ими каждый раз, когда прихожу домой. Я не могу прекратить ублажать себя, вдыхая запах твоих вещей. Я не могу прекратить писать о тебе, о моей любви к тебе. Мне не хватает твоего присутствия, Шин… Понимаешь? Я скучал по тебе, и вот мы снова встретились. Шину страшно смотреть на стены, где висят его фотографии, ему кажется, что они наблюдают за ним и каждым его движением. Ему страшно, мерзко, но и в глубине души интересно читать стихи, которые писал о нём Соу. В какой-то мере ему хочется понять, почему именно он стал жертвой этой «любви». Ему страшно от того факта, что Соу нюхает его вещи, хотя он сам скрывает тот факт, что иногда ублажает себя, нюхая чужой шарф. Потому что он действительно скучал тогда.       В следующий раз он решает отказаться от еды, чтобы прекратить свои страдания.      Соу разочарованно качает головой, видя, что Шин уже который день оставляет тарелки полными и даже не прикасается к еде. Он начинает кормить Шина с ложечки, словно маленького ребёнка. — Ну же, поешь… Ты совсем исхудал. Кожа да кости! Шин мотает головой, отталкивая чужую руку. — Не хочу, Хиёри… Не надо… — голос Шина тихий и слабый. — Убей меня наконец… На самом деле он очень голоден. Он готов съесть всё, что даст ему Соу, но сейчас он не имеет права терять своё лицо, снимать свою маску и отклоняться от цели. Он хочет умереть сильнее, чем раньше, но почему-то разум отказывается и продолжает тщетно бороться. — Шин, если ты думаешь, что голодовка спасёт тебя, то ты ошибаешься. Я не оставлю тебя даже если ты прыгнешь в огонь и попытаешься сжечь себя заживо. — П-почему, Хиёри… Почему? — голос полон отчаянья и боли. — Потому что я люблю тебя Шин… Люблю тебя таким какой ты есть… И не важно, как сильно ты пытаешься изуродовать себя. Я всё равно буду рядом, буду любить так же сильно как и всегда. Моя любовь своеобразна, и тебе придётся к этому привыкнуть, милый, - он ударяет Шина по щеке в знак наказания за причинённую боль. Шин шарахается от пощёчины и отодвигается к стене. Соу подвигается ближе и проводит по ударенной щеке, улыбаясь всё так же безумно-влюблённо. — Ты сам себе причиняешь боль, Шин. И мне тоже, когда ведёшь себя так. Я не делаю ничего без твоего согласия. Кроме заточения, конечно же, - он припадает губами к следу от ладони на щеке, словно извиняясь, — к тому же я никогда не связываю твои руки, попрошу заметить. Шин испуганно кивает и тихо шмыгает носом. Он слишком слаб и слишком привязан к Соу. Его мир искажается с каждым днём. Старые чувства смешиваются с безумием, предавая эмоциям новый оттенок. Любовь Соу болезненно-неправильная. Ломающая душу, тело и разум. Его слова, его действия, всё это сводит с ума. Шин ломается, его рассудок мутнеет, краски смешиваются между собой, превращаясь в психоделическое месиво. Соу смотрит на Шина и видит, как блестят его глаза в полумраке. Взгляд пустой и безумный, по щекам катятся слёзы, а губы растянуты в широкой неестественной улыбке. «Сломался?» — проносится мимолётная мысль. — Я люблю… люблю тебя, Хиёри! — Шин… Ох, Шин! Наконец-то я услышал то, что желал, — Соу приближается к возлюбленному и кладёт руки на его щёки, вытирая слёзы и слюни с подбородка. Шин же обхватывает его руку пальцами и трётся о ладонь, не желая расставаться с приятным ощущением прохладных рук. — Я тоже безумно люблю тебя, Шин. Я всегда буду заботиться о тебе, милый... Соу улыбается ярко и искренне, и сжимает хрупкое тело в удушающих объятиях, слыша тихий хрип и смешок. И Шин обнимает его в ответ так же сильно.