Недетская сказка

Как определить, что в жизни случилась очередная хрень? В моем случае – легко. Когда засыпаешь в теплой кровати, стоящей около окна, под мягким бежевым одеялом, а просыпаешься в каком-то непонятном каменном склепе на полуразложившейся шкуре некого животного, отдаленно похожего на медведя и волка одновременно, то это можно назвать хренью. Я бы даже сказал, что “хрень” – это не вполне уместный термин, что ближе к преуменьшению наступившей жопы. Пахло в склепе смрадом, сыростью, плесенью, кровью и дерьмом, что было несложно разглядеть на серо-бурых стенах, полу и потолке. Примерно так же описывались средневековые тюрьмы и госпитали в приключенческих книгах про то время, и перспективы моего здесь пребывания меня совершенно не радовали. Сказать, что я испугался – это то же самое, что не сказать ничего. Я был в ужасе: руки тряслись, как у припадочного, взгляд не мог зацепиться хоть за что-нибудь, тело била то мелкая, то сильная дрожь. Паника стала все сильнее бить по мозгам. Я закричал… нет, только попытался. Рот, как и положено ему, открывался, но ни единого звука не вырывалось из него. Не обращая внимания на не самое чистое помещение, огороженное от выхода решётками, я засунул обе руки в рот, чтобы нащупать во рту язык и прощупать горло и, несмотря на отвратительные запахи и омерзительные вкусы, едва не заставившие меня лишиться отсутствующего содержания желудка, я все-таки успокоился: язык был на месте, а горло не повреждено. Впрочем, это не помешало мозгу, пытающемуся найти выход, начать шуметь, колотя камушками об решетку, привлекать внимание к своей персоне. Вскоре подошли двое человек, одетых в непонятные грязные мантии серого и зеленого цвета, ставших рассматривать меня, как обезьяну в зоопарке и обсуждать что-то невразумительное, совершенно не обращая никакого внимания на мою способность их услышать. – И какого Мордреда этот магл расшумелся? – недовольно проговорил первый, тот, что в серой мантии.– Может, Ступефаем его и пойдем отдыхать до утра? – Нельзя, – ответил ему второй, в зеленой мантии. – Это плохо скажется на физической кондиции при обращении, что ударит по качеству ингредиентов. А оно тебе надо? Вряд ли. – Да-да, на маглов заклятия действуют намного сильнее, это плохо влияет на обращаемых, пока еще людей и бла-бла-бла, но ты, богарта тебе в зад, уже использовал на нем Силенцио, кретин! – Это – другое, – вновь отбрил Зеленый. – Небольшая деградация горла и речевого аппарата на качество органов не повлияет. Да, и пользоваться им он все равно не сможет, так что это тот самый максимум, больше которого колдовать на них нельзя. – Ну, и чего ради мы сюда явились в таком случае, умник? – раздраженно рыкнул Серый, с брезгливым любопытством разглядывающий мой внешний вид и пару камней в моих руках. – Не задавай тупых вопросов. А лучше вообще молчи. Не будешь казаться таким тупым. – И все-таки? – не обратил Серый внимания на подначку. Привык уже. – Поставить заглушку на камеру, – пояснил нисколько не расстроившийся этим Зеленый. – Заебал, сил терпеть уже нет. Достав из рукава какую-то деревяшку длиной около десяти дюймов (25,4см), сделал несколько взмахов со словами из какой-то тарабарщины и, удовлетворенно осмотрев меня и камеру, удалился с важным видом. Серый пошел за ним следом. – Обычно они так не шумят. – Обычно они так быстро в сознание не приходят. А теперь заткнись и дай побыть немного в тишине, придурок. На этом их диалог прервался, и в себя я пришел только тогда, кода шелест их шагов пропал из моей зоны слышимости. Впрочем, стоило этому случиться, и вместо ступора на меня с новой силой накатили паника и ужас. “Какие, блядь, маглы? Какие, сука, обращаемые? Какие, нахер, ингредиенты!? Что это за, еб вашу бабушку, сказки братьев Гримм посреди, мать ее, реальности! Что это за, блядь, темное фентези!” – метались в моей голове мысли. И взять себя в руки было совершенно не просто. Понятно стало одно: живым меня выпускать не намерены. Значит, что? Значит, надо думать. Судя по тому, что небо заволокло тучами, но обстановку все ещё видно, а заглушка не пускает звуки из камеры, значит сейчас, в худшем, случае – вечер. А это значит, что время на какие-либо действия для попытки спастись еще есть. Отбросив всю неуместную брезгливость, я стал рассматривать и прощупывать каждую стену, испещрённую множеством царапин, сколов и прочих следов, выбитых, вырванных и выцарапанных в стене. И они, в отличие от стены, на которой было окошко, сквозь которое я и рассматривал небо, были все еще прочными. А вот само окно легко крошилось от ударов камней, выбитых из крепких стен. Но сбежать через него не получилось. Высота камеры, в которую меня поместили, была в шестидесяти пяти футах (20м) над землей, что совсем не прибавило надежд на выживание при попытке бегства. Впрочем, совсем уж бесполезными эти потуги было не назвать: в моих руках осталось два тринадцатидюймовых (31см) прутика, которые я стал обтесывать теми же камнями, чтобы получить в свои руки две пародии на стилеты. Если обращать меня будут без “Обездвиживаний”, то это может даже помочь выжить. Когда из двух железяк получилось то, что мне и было нужно, я положил их так, чтобы быстро перехватить любой из двух рук. Лег на пахнущую тем же отвратительным запахом шкуру медведеволка – а может и оборотня, кто этих двинутых тварей знает? – и еще раз оглядев свои испачканные грязью и дерьмом в равной пропорции руки и ноги, задремал беспокойным сном, вздрагивая и вставая на ноги от каждого мало-мальски заметного шороха. И этот фактор позволил мне вовремя проснуться в момент опасности. Огромная темно-серая тварь, удерживаемая дюжиной человек в таких же мантиях, что и на первых двух колдунах, используя какие-то шесты с зажимами для конечностей и шеи, вели в мою сторону огромную десятифутовую (3м) тварь. Она была похожа на ту шкуру, на которой я дремал. Эта тварь горящими от ненависти янтарными глазами смотрела на конвой и меня. Гастрономический интерес этого, видимо, оборотня, был очевиден. Подхватив оба прута, я стал аккуратно, чтобы не показать оружие, отползать к стене с окном в попытке встать так, чтобы защититься от внушающей ужас твари, чем, видимо, позабавил эту падаль в мантиях. Как только они протолкнули антропоморфного зверя в камеру и высвободили его, тот рванул в мою сторону. Дверь в камеру осталась открытой, видимо, чтобы не дать совсем разойтись монстру и остановить его, когда он сделает то, что от него требуется. Я, впрочем, по их правилам играть не собираюсь. Когда тварь бросилась на меня, раскрыв пасть для укуса, я выбросил в эту самую пасть руку острием ей в небо, надеясь, что это сразу убьет тварь. Надежда себя не оправдала, и тварь с торчащей из левого глаза арматурой, пробившей пасть, яростно дернула меня в сторону. Тогда, скорее от гнева и страха, вынужденный действовать молниеносно, не планируя следующий шаг, я нанес очередной удар, уже другой рукой, в другой глаз, толкая чудовище от себя и заваливаясь на него. От боли, тварь издала звук, похожий на рык и вопль одновременно, чем я и воспользовался, чтобы вырвать руку из его пасти. Луна, что светила сквозь развороченное мною окно, попала на мою спину, оставляя на полу растущую тень и, плюя на угасающее сознание, я вырываю изо рта подыхающей псины прут быстро восстанавливающейся рукой, рванул в сторону уродов, пытавшихся спешно закрыть камеру. Единственное желание, оставшееся в голове – жестокое убийство этих уебков. И сдерживаться я был не намерен.

***

– Гарри, Рон, смотрите! – зазывая, подбежала девочка с водопадом непослушных волос и большими передними зубами девочка к двум друзьям. Один из них был очень худым и несмотря на тринадцатилетний возраст, ему можно было дать едва ли одиннадцать. Кроме того его выделяли черные, своевольные волосы и большие очки-велосипеды. Другую свою отличительную черту мальчик прятал под челкой. Второй выделялся даже больше первого своими рыжими волосами и веснушками, занимающими почти все его лицо. Кроме того, он был очень высок для своего роста, но худ, отчего размеры его кистей и рук казались непропорциональными всему остальному телу. Сама же девочка подбежала к ним с новой газетой от “Ежедневного пророка”, и стала зачитывать ее содержание друзьям. Тема казалась ей очень актуальной после урока об оборотнях от профессора Снейпа и их выводах о профессоре Люпине. – Слушайте, что пишут в “Пророке”! «Очередной обезумевший монстр среди нас! Что это, собрание оставшихся прихвостней Темного Лорда или выход в свет нового властителя темных тварей?» – Очередной бред от Скиттер? – лениво поинтересовался Гарри. – Не интересно. – Да нет же! То есть, да, от Скиттер, но в этот раз это правда! Об этом говорит весь Хогвартс! Так вот: «В одной из резерваций, созданных для оборотней, нашим Министерством Магии по инициативе Корнелиуса Фаджа, один из монстров окончательно обезумел. И даже под аконитовым зельем, не смог контролировать свою натуру – уничтожать все живое. Тварь жестоким образом убила каждого вставшего на пути волшебника. Она кроваво расправилась с аврорами и, забрав с собой каждого встречного сородича, пробила себе путь за ограждения. Пятнадцать волшебников пропали без вести. И нам остается только гадать, обратили ли их презренные твари или сожрали, как скот. Что же творится в Магической Англии и какие действия предпримет Министр? Настали совсем неспокойные времена…» – Мордред и Моргана, они и правда так опасны!? – воскликнул Уизли. – Нет, Рон, им пятый класс опасности приделали для красоты, – язвительно заметила Гермиона. – Ты вообще что на ЗоТИ делал? – Важные дела! – съязвил мальчик. – Или ты думала, мне делать больше нечего, кроме как слушать эту мышь слизеринскую и читать эти учебники? Вот еще! –Однажды ты договоришься, Уизли! – зло процедила девочка. – И будет тебе совсем невесело. – Мечтай… – пробормотал рыжий так, что ни один из тех, кто считал его другом, не услышал. – Очень в этом сомневаюсь…