Всё хорошо, Сэмми

Джон уехал куда-то, как и всегда оставив пятилетнего Дина и восьмимесячного Сэмми у пастора Джима. Маленького Винчестера покормили и уложили в коляску, так что он сейчас спал. Дин сидел в соседней комнате и рисовал. Мальчик изобразил на бумаге маму с Сэмми на руках, папу и себя, стоящих рядом. Дин думал о том, что ещё совсем недавно, два месяца назад, они все были счастливой семьёй. А потом папа целый месяц пил, а второй месяц где-то пропадал. И всё ещё пропадает. Их жизнь изменилась так быстро, что Дин до сих пор был напуган и только неделю назад стал говорить с окружающими. До этого мальчик только и делал, что держал младшего брата на руках, спал с ним в кроватке, кормил его и молчал. Спустя месяц после трагедии Дин всё же стал говорить, но исключительно с малышом. «Тебе страшно? Мне тоже страшно, Сэмми». «Не переживай, я буду тебя защищать. Всё хорошо, Сэмми». Так говорил Дин, когда проводил время с братом, издававшим только звуки «угу» и «уву». Но старшему казалось, что младший его понимает. По крайней мере Сэмми смотрел на брата так, будто понимал его. Поэтому Дин только с ним и общался. Только с этим неумеющим разговаривать младенцем Дин чувствовал единение и спокойствие. Дин уже раскрашивал платье мамы, когда стержень карандаша в его руке неожиданно сломался. «Наверное, сильно надавил», — подумал мальчик. Он хотел уже взять в руки точилку, когда вдруг замер. Чувство иррациональной тревоги охватило его моментально. Оно вылезло из ниоткуда, разгорелось в груди мальчика прямо как пламя того адского пожара в их доме. Даже не думая о причине своей паники, Дин вскочил со стула и кинулся в соседнюю комнату, где стояла коляска Сэмми. Что-то звало его туда. Дин просто должен был там оказаться именно сейчас, иначе случится что-то страшное. Снова. Уже вбежав в комнату, мальчик увидел то, от чего сердце провалилось куда-то глубоко вниз. «Сэмми!» Видимо, маленький глупенький Сэмми попытался сесть, отчего коляска неизбежно накренилась. Малыш смотрел вниз. Ещё чуть-чуть и… …Дин подхватил ничего не понимающего братика под мышки. Накренившаяся коляска от потери веса ребёнка немного откатилась в сторону. «Боже мой». Сердце стучало в глотке. Дин держал в руках брата, крепко прижимая к своей груди. Постояв так несколько секунд, Дин уложил брата обратно в коляску. «Ты так меня напугал, никогда так больше не делай… Всё хорошо, Сэмми», — сказал он. Сэмми вылупился на него своими глазёнками и вдруг схватил за палец и открыл рот. Дин посчитал это за благодарность. «Глупенький», — сказал Дин, укрывая брата одеялком. Он покатил коляску к себе в комнату, остановив около детской кроватки, стоявшей рядом со столом. Дин заглянул в коляску. Сэмми что-то бурчал и показывал руками. Наверное, говорил о том, как ему впервые самостоятельно удалось сесть. «Да уж, ты молодец, Сэмми, но хорошо, что я почувствовал вовремя», — вздохнул Дин и опустил руку малышу на животик, погладив. Ребёнок загугукал, когда старший брат легонько пощекотал пузико. Дин улыбнулся. «Я обещал тебя защищать и я сдержу обещание, даже если ты будешь мне мешать, Сэмми», — объяснил брату Дин, как будто рассчитывая, что тот его поймёт. Дин коснулся кончиком указательного пальца носа Сэмми и произнёс: «Я тебя люблю, малыш». Тот хлопнул ресницами и обхватил кулачок брата своими маленькими ручонками. «Я знаю, Дин, я тебя тоже люблю».