One more killer in the room

Сегодня с Симой гуляет Вадик — Олежа готовит на ужин домашние дино-наггетсы, потому что, цитата — «Вы не будете есть непонятные полуфабрикаты из магазина, которые непонятно из чего сделаны, когда я могу сделать все сам намного вкуснее» — и Вад взял на себя ответственность за то чтобы героически самоустраниться и не путаться под ногами. На детской площадке они сегодня одни, удивительно. Вадим расслабленно наблюдает за тем, как в окнах домов постепенно зажигается свет, сидя на лавочке — Сима что-то сосредоточенно лепит из песка, самостоятельная… Вся в папу… Мужчина тихо усмехается и достает телефон, проверяя сообщения и краем глаза поглядывая на Симу. С лепкой там покончено, Вад уже настраивается на дегустацию «пирожных», но ребёнок отвлекается на горку. Ладно, весело думает Вадим, не больно-то и хотелось. Строчит дурашливо-обиженное сообщение Олегу, выбирает смайлики потупее старательно. — Папа, — доносится от горки вдруг после небольшого затишья, и Вадим резко вскидывает голову — голос у Симы напряженный. В первый момент в груди становится омерзительно пусто, но затем мужчина все же находит ребёнка взглядом: Сима сидит под горкой на корточках, с лавочки едва видно ее ярко-жёлтый капюшон. — Да, мой цыпленок? — Вад суёт телефон в карман и в три широких шага оказывается рядом. Опускается на корточки рядом, заглядывает в детское обеспокоенное лицо. — Папа, а киса живая? — светлые бровки хмурятся, голубые глаза обращаются к мужчине, и Вадим видит в них тень грядущих слёз, вот-вот готовых вырваться наружу. Киса? Какая, нахрен, киса… Вад только сейчас замечает, что детская ручка трогает что-то под горкой. Господи боже блять… Ему приходится встать на колени и согнуться в три погибели, чтобы заглянуть туда, и да, теперь он видит… кису. — Живая, — успокаивает Вадик Симу, мысленно чертыхаясь. Кот, весь грязный и в клоках слипшейся шерсти, дышит хрипло и часто. Но дышит. Разобрать что-то еще в темноте той жопы, куда он забился, как-то блять сложновато. — Но кисе нужно к доктору, — добавляет Вадим, осторожно убирая дочкину руку от греха подальше. И тут же чертыхается снова, потому что взгляд огромных детских глаз тут же обращается на него с такой надеждой, что Вадик понимает чётко и ясно — повезут. Вздыхает глубоко, проверяет ключи от машины в кармане куртки. — Папа будет ругаться? — осторожно спрашивает Сима со своего кресла, пока они едут в ближайшую нормальную клинику — да, Вад не поленился пролистать отзывы. — Не будет, цыпленок, — уверяет ее Вадим. Олегу он уже написал и оповестил его о небольшой «котострофе». Котострофа лежит в багажнике, и Вад очень сильно блять надеется, что доживёт до клиники. Доживает — кота забирают в операционную. Скорее всего, его подрали собаки — Сима крепко вцепляется кулачками в куртку Вадима, сидя у него на руках и старательно сдерживает слёзы. Вад гладит ее по спине и уносит на улицу — домой она все равно ехать отказалась. Через час кот благополучно переезжает в стационар. Вадим в ужасе от цен на лекарства, но молча оплачивает и стационар, и лечение. Выясняется, что кот уже старый и, вероятно, это его не первая драка. Вад малодушно думает о том, что, возможно, было бы лучше облегчить его участь, но Сима залезает в машину повеселевшая и лопочет что-то о том, как приедет навестить кису через неделю. Вад чувствует смирение. Через неделю они забирают «кису» домой. Сима трепетно прижимает переноску к себе всю дорогу, а Вад до сих пор не верит, что ей удалось их уговорить. Впрочем, Олег не особо и сопротивлялся — кивнул и пробормотал что-то о том, что кот заслужил спокойную старость. Вадим, который только сегодня рассмотрел кота получше, в ужасе. Кот оказывается рыжим. На этом плюсы заканчиваются — у него не хватает одного уха, от второго остался только огрызок. Нос тоже откушен, но Сима так восторженно гладит кота по плешивому боку, что Вад просто закрывает на все глаза. Дома уже стоит лоток и когтеточка, а на кухне появилась полочка, отведенная специально под кошачий корм, тоже дорогущий, а не абы какой. Олег полвечера гуглил марки и составы, прежде чем погнать Вадима в магазин. Вадим конечно попытался вякнуть что-то про то, что кот ест лучше, чем он, но предсказуемо получил по заднице полотенцем. В первый день кот не выходит из переноски. И слава богу — думает Вадик. Его передергивало от одного вида этого чудовища, но Олег с Симой весь вечер сидели на полу и ворковали вокруг нее, уговаривая кота вылезти. Вадим чувствовал иррациональную обиду. Ночью он просыпается от ощущения чужого присутствия в спальне. Напрягается, машинально шарит под подушкой. Но Олег спокойно сопит за спиной, не ведя даже ухом. И тогда Вад слышит — тихие, осторожные шаги. Ах да, он же совершенно забыл о том, что у них дома теперь живет еще один профессиональный убийца. Одеяло резко проминается в районе ног, и первым порывом мужчины становится пнуть непрошенного посягателя куда подальше… Но он думает о том, что ему не простят котовью случайно сломанную лапу и раздражённо вздыхает. Спустя несколько дней чудовище наконец обретает имя — Пушок, хотя от пушка там одно название. Любимое место чудовища — холодильник, откуда он взирает на человеков с высоты своими наглыми янтарными глазами. В руки он даётся только Симе — стоически терпит бережные объятия в течение дня и когда она укладывается спать. Но посреди ночи Вадим все равно просыпается от ощущения тёплой тяжести в ногах. Меняет ли это его отношение к чудовищу? Нет, абсолютно нихуяшечки. И совершенно не растапливает лед в его суровом мужском сердце картина того, как Сима повязывает на шею ярко-розовый бант великодушно выдерживающему сию процедуру коту, и Олега, тайком снимающего все это на телефон. Ни за что. Через неделю Вадим покупает мячик в интернет-магазине.