Тонкая красная линия

В ту ночь, уже под утро, я решил, что сведу счеты с жизнью. Вертевшиеся в голове мысли и сожаления мучили меня, так что уйти от себя в сладкий мир грез не представилось возможным. Отсидел учебу, как любой из этих рабов системы, моих сверстников. Помню, уходил и оглянулся на своих "друзей". Тех, которые оказались мне совсем чужими по итогу. Они болтали и смеялись, пока меня пропитывала досада и печаль. Я завидовал им, да. Завидовал, потому что у них не было тех переживаний, которые грызли изнутри. Завидовал, потому что они могли смеяться, а я не мог и улыбнуться, как бы себя не заставлял. Выкурил последнюю сигарету в пачке на пути к метро, едва не забыл, как дышать, когда заходил - ощутил, насколько близок мой конец. Все внутри меня тогда воспротивилось: я судорожно взглянул на закрывающиеся двери, мысленно надеялся, что вагон все-таки остановится или случится чп, но ничего такого не произошло. На полпути я успокоился и смирился. Достал телефон и написал маме. Сказал, что люблю, и попросил простить меня за все. Больше не проверял сообщения, не хотел видеть ответ. Вышел из метро, впустил в легкие густой ноябрьский воздух. Наверное, я не хотел умирать. Но и продолжать бессмысленную борьбу также. Когда подошел к недостроенной девятиэтажке бросило в жар, а ноги онемели. Я прекрасно понимал, что сам свой палач, что несу свою же голову на плаху, и все же, до последнего не мог принять это как должное. Хотелось, чтобы все это прекратилось, но цепляться было не за кого и не за что. Пока поднимался вверх, обводил пустым взглядом граффити на грязных стенах, пытался согреть замерзшие ладони. Мне оставалось совсем ничего. Тогда и встретил его. Он бесшумно сидел на лестнице между шестым и седьмым этажами в темно-серой ветровке и курил. Я замер перед ним, словно парень был стеной, преграждающей путь. Его покрасневшие пальцы чуть подрагивали, словно их застали врасплох нахлынувшие мысли или эмоции. У меня много раз такое было. Окрашенные в пепельный блонд волнистые волосы шевелились на ветру, уже отросшие на корнях. На самом деле он был брюнетом, как и я. В ушах блестели сережки-гвоздики. От меня были скрыты его глаза и лицо - они прятались за упавшими прядями. Свободной рукой он вытащил наушник. Посмотрел на меня тускло, выпуская дым. Пару секунд помолчал, потом спросил: -Куда шуруешь? -С крыши прыгать. - Блондин не сводил с меня тяжелого взора. То ли осуждающего, то ли исполненного понимания. Я поставил ногу на следующую ступеньку, - чего тут сидишь? Помощь нужна? Он опустил веки и почему-то растянулся в улыбке. На ее фоне очень сильно контрастировали те потухшие глаза, что я видел пару секунд назад. Затушил сигарету о стену, снова посмотрел на меня: -Можешь мне денег на пиво дать. Ни секунды не мешкая я расстегнул куртку и засунул руку во внутренний карман. Достал кошелек и протянул парню, тот сразу взял. Все равно мне больше не нужен. Он с интересом хлопнул ресницами, открыл и пересчитал деньги. -Ничего себе. -Ага, пожалуйста. Я и так задержался, и так засомневался, когда его увидел, хватит этого. Стал подниматься дальше, однако далеко не ушел - он взял меня за руку. Почему я тогда не сунул ее в карман? Может тогда он не смог бы меня остановить и все бы закончилось гораздо раньше? В любом случае, уже бессмысленно думать, почему и зачем. Это уже произошло. -Выпьешь со мной? - Спросил блондин. Я в тот момент впервые увидел его серые, как тучи в августе, глаза. Увидел, и больше никогда не переставал в них тонуть. -Я думал, ты сам пить собираешься. -Как видишь, это не так, - он улыбнулся и поднялся, не отпуская моей руки. Оказалось, что мы почти одного роста, - идем? Наверное, я этого и ждал. Ждал, пока меня кто-то найдет и остановит. Стоял холодный осенний день, а он мерз в ветровке и молчал. Не выпускал меня из хватки до самого магазина. Может, не хотел терять собутыльника, а может, опасался, что я сбегу. Он купил пиво и уселся на качелях, приглашая занять место рядом, на соседней. -Как тебя зовут? - Спросил я. -Артем, тебя как? -Я Саша, - смешно вспоминать, как я уже тогда не мог отвести от него взгляд. Я знал только его имя и какие сигареты он курит. Знал как он улыбается и что он меня спас, - спасибо. Артем сделал глоток из своей банки, потом глянул на нее недоверчиво и принялся выламывать колечко: -Да ладно, я же за твои деньги купил. -Я не про это. Спасибо, что не дал мне прыгнуть. -Я не мешал тебе, - возразил. Кольцо наконец поддалось, и он протянул его мне, продолжая, - вот, возьми. Плевать что с ним делай, у меня дома их уже девать некуда. Это твое решение было. Будь я на твоём месте и, если бы я сильно хотел, я бы выдернул руку и пошел дальше. Подумаешь, какой-то незнакомый парень пытается нарушить твои планы. -Все равно спасибо. Если бы не ты, я... -Хватит умничать, - заткнул меня блондин, - пей уже свое пиво. Я послушался. А он смотрел на меня и едва заметно улыбался. Несмотря на эти слова, я все же ощущал себя спасенным его руками утопающим. Достал телефон, новых уведомлений не было. Неудивительно. Умер бы я по-настоящему, мама бы ответила только к вечеру и ничего не заподозрила. Она такая слепая. Я удалил свое сообщение. -Почему ты прыгнуть хотел? -Я.. - потерял все слова внезапно, снова стал искать причину, по которой хотел себя убить. В голове смешались воспоминания о онемевших ногах и бессонных ночах. Воспоминания о разбитом сердце, пустоте и одиночестве, в которых я погряз. О чувстве вины и сожалениях, о всех моих грехах и людях, которые меня оставили. Артем встрепенулся, выпалил извинения за такой глупый, каким он его посчитал, вопрос, и попросил молчать, если мне больно. Мы тогда просидели на детской площадке долго. К половине шестого стало темнеть, а я все не мог заставить себя подняться. Он рассказывал что-то, но я больше вслушивался в его голос, чем в сами речи. Одергивал себя пару раз, мысленно просил перестать вешаться вот так на первого встречного, но никак не удавалось отделаться от этого странного чувства. -Тебе разве не холодно? - Спросил я. -Холодно. Ну а что я могу сделать. Дурак, раз в такой куртке вышел в конце ноября. -Ты далеко живешь? -Нет, это вообще мой двор, - он усмехнулся, но больше глумясь над самим собой. -Ты нормальный? Почему не пойти и не одеться потеплее? -Ты же тогда уйдешь или типа того. Я замер. Он не хотел, чтобы я уходил. -Идем, - я поднялся, подал ему руку. Он взялся за нее ледяной ладонью, поравнялся со мной. Заглянул в глаза, хоть тут же и увел свои куда-то к окнам панельных домов, - давай ты наденешь нормальную куртку, а потом уже разберемся кто куда дальше идет. -Хорошо, - он махнул рукой, подзывая за собой, и зашагал в сторону подъездов. Ввел пин-код у одного из них, поднялся по ступенькам, не оглядываясь. Достал ключи и открыл одну из трех дверей на втором этаже. Замерзал даже я в своем по-зимнему теплом одеянии. Понять, как он додумался в таком виде выйти на улицу, было и вовсе сложно. -Добро пожаловать, - протянул Артем, улыбнувшись. В квартире никого не было, так что я спросил, из чистого любопытства: -А где родители? Парень рылся в куртках на вешалке, пытаясь отыскать свою. -Отец на работе до восьми, потом еще сюда ехать час будет, так что я его только под ночь и вижу. -А мама? Он отпрянул от одежд на мгновение, взглянул на меня: -А... Мама умерла год назад. -Прости. -Да ладно, не страшно. Твои то что? -Кто мои? -Ты мыслями будто в другом мире. О! Вот она! - Артем вытянул черную куртку, обняв ее и словно пытаясь так согреться, - твои родители что? -А, да. Ну, мама работает, а отчим то работает, то пьет с друзьями. -С отцом твоим что? -Сидит. -И сильно тебя это парит? -Почему спрашиваешь? -Хочу понять, нужно ли мне извиняться за свой вопрос снова, - он улыбнулся, - я часто задаю вопросы, о которых потом жалею. -Да мне как-то все равно на него. Не парься. -Тебя до метро проводить? - Я неуверенно кивнул, хоть и понимал, что буду добираться сейчас домой по часу пик, - ну пошли. Он надел куртку на ходу, выключил свет и слетел вниз по ступенькам, перепрыгивая их через одну. Я прикрикнул ему, чтобы он не поломал себе ноги, а в ответ получил теплый смех этажом ниже. Пока мы шли он молчал, смотрел куда-то вперёд себя. В его глазах плясали отблески фар и светящихся вывесок. Я хотел спросить, что он делал там, в многоэтажке. Хотел, потому что понимал, что дома он мог бы так же наслаждаться одиночеством, как и на холодной продуваемой лестнице. Но не спросил. Нарушать молчание, повисшее между нами, ощущалось бы как нарушение закона. Он иногда смотрел на меня, но все же ничего не говорил. Спустился со мной на станцию, спросил до какой мне ехать. На прощание помахал рукой. В метро я уснул и пропустил свою остановку. Сказалась бессонная ночь и выпитый алкоголь. Там же обнаружил, что у меня только пятьдесят рублей в кармане джинсов. У Артема остался мой кошелек. Дома мать отругала за то, что от меня несет пивом. Выслушав все обвинения, я завалился спать. Прошла половина среды, на найденные по сумкам деньги купил пачку сигарет. Винил себя в том, что не взял у него номер. В четверг захотел снова послушать, как он рассказывает что-то, сидя рядом. Ночью размышлял о том, как глупо буду выглядеть, если просто стану ждать его под дверью. В пятницу сел на метро, приехал в другую часть города, пришёл в его двор. Сел на знакомые качели. Если вдруг станет совсем стыдно и неловко - оправдаюсь тем, что мне просто нужен кошелек. Закурил, чувствовал себя бракованным Хатико. Чуть позже услышал смех, обернулся - по протоптанной дорожке шла компания из четырех человек. Среди них и светлая макушка Артема. Рядом с ним были две девушки, одну из них за руку держал высокий темноволосый парень. Блондин улыбался. Я поднялся и сделал пару шагов в их сторону, затем будто бы опомнился: на кой я ему нужен? То, что он провел со мной один вечер, ведь не означает ничего? У него есть свои друзья и... Кто-то сбил меня с ног. Я упал в кучу листьев под деревом, придавленный чужим телом сверху. Открыл глаза - поперек меня лежал Артем и смеялся. Опешив, я даже едва не улыбнулся его счастливого виду. Но все-таки не смог. -Ну привет, - сказал он, приподнявшись на локтях, - не ударился? -Нет, - хотя спина болела ужасно. -Чего приехал? -Хотел снова с тобой поболтать, как тогда, если честно, - правду сказал неожиданно и для самого себя. Алиби в виде кошелька не пригодилось, придуманные оправдания также. -Вот как, - он усмехнулся, - ну пошли. Артем поднялся и подал мне руку. Представил своим друзьям. -Я Леша, - брюнет носил очки и казался серьезнее остальных, хоть на деле и оказался таким же клоуном с тяжёлой судьбой. -Меня Рина зовут, - девушка, которая переплетала пальцы с Лешей, мило улыбнулась. Розовые волосы по плечи, карие глаза. Мне тогда показалось, что она, верно, забрела не в ту компанию, уж больно не была похожа на своих друзей. А еще я всегда ею восхищался после. Их отношения были примером чего-то комфортного и прекрасного. Даже завидовал слегка. -Алина, - шатенка протянула мне руку, пришлось пожать. Смотрела на меня голубыми глазами из-под густых ресниц, будто с первой встречи заявляла какие-то права. -Что куришь? - Вклинился Артем, разъединяя наши ладони и заканчивая этот неприятный эпизод. Я поблагодарил молча, достал пачку из кармана, протянул ему. Парень без лишних раздумий вытащил одну сигарету, зажал ее в зубах и принялся хлопать себя по карманам в поисках огонька, - Лех, ты мою зажигалку забрал, - тот не торопился ее возвращать, так что я просто протянул свою. Он поблагодарил. Затянулся, а на выдохе произнёс, указав пальцем куда-то на мое лицо, - рад видеть тебя живым и с целой головой кстати. -Смешно, - заметил я, натянув уголок губ. -Это какая-то шутка, которую нам не понять, видимо, - протянул Лёша, с подозрением поглядывая на нас. -Недурно, - покачал головой Артем, - пошли, - направился в сторону подъездов, я и ребята за ним. Он все ещё курил, когда снимал куртку. Я смотрел на него, такого беззаботно позитивного и не мог понять, что могло случиться, чтобы он с таким-то лицом сидел там, на лестнице. Хмурый и убитый. Именно таким он был, когда только взглянул на меня и ещё не успел нахально попросить денег на пиво. Парень прошёл в одну из комнат, зажег там свет, пока девушки что-то обсуждали. Лёша ушёл за ним, Алина с сумкой убежала на кухню, а я остался с Риной. Она улыбнулась мне и негромко произнесла: -Ты выглядишь потерянным, ха-ха. Идем, - она прошла за шатенкой, я следом, - мы так почти каждую пятницу собираемся. Ты пьёшь? -Если мне ещё домой ехать сегодня, то не пью. -Так ребята сегодня остаются, - ответила девушка, - отец Темы с пятницы на субботу в ночную смену уходит, - я кивнул. -Давно вы так, вместе? Ну, компанией? -Да, правда раньше нас было больше, - она немного потускнела, вспоминая что-то. Потом опомнилась, будто заставила себя забыть, постаралась прийти в себя, - а ты с Артемом давно знаком? Он никогда про тебя не говорил. -Не особо. -В любом случае, он мой друг, - Артем закинул руку мне на плечо, почти повиснув на нем. В свободной руке он держал заполненную пепельницу. -Да ладно, не спорю же. Друзья Артема и мои тоже. Рина всегда чудесно улыбалась, прямо как сейчас. Артем отстранился и подошёл к девушке у столешниц, прося о чём-то. Потом выбросил старые окурки и взял меня за запястье, уводя в его, как оказалось, комнату, к Леше. Тот смотрел на меня с нотой подозрения. И в тот день, и после. Это напрягало, но со временем я осознал, почему. Тогда и перестал обращать внимание. Девушки пришли следом. Они болтали про своих знакомых, о том, что было с ними мне этой неделе. Про свой вторник и меня Артем не заикался. До сих пор искренне благодарен ему за это. Я очень надеялся, что до меня дело не дойдет, ведь мое времяпровождение было гораздо более скучным. Отсидел учебу, вернулся домой пешком, хоть это и дольше в два раза, и так каждый день. Моим развлечением был только тот самый вторник. Развлечение в очень больших скобках. В такое отчаяние, как тогда, я давно не впадал. -Саш, а твои друзья как? - Алина. Ещё более нежелательный вопрос чем «Как твоя неделя?». -Ну, кроме Артема у меня друзей то и нет особо, - представил, как жалко это звучало и мгновенно захотелось спиться до беспамятства. У семнадцатилетнего меня нет ни одного друга. -Какой-то грустный друг у тебя, Тем, - заметила Алина, сделав глоток из своей банки, - где откопал его? «Умоляю, молчи, умоляю, молчи». -На улице познакомились. Я у него сигарету стрельнуть хотел, - он улыбнулся. -Я так понимаю, иных способов знакомиться ты и не знаешь, - хохотнул Леша, приобняв Рину. -С тобой так же было? - Спросил я, взглянув на закрытое окно. На удивление отопление грело мама не горюй, так что было даже жарко. Ожидая ответ, снял худи. -Ты шутишь что ли? - Выпалил Артем, перебив друга и всматриваясь в надписи и рисунки на моей футболке. Когда полгода назад пытался отвлечься от жизни, посмотрел евангелион. Не только увлекся, но и влюбился, купил вот, вещицу даже. Блондин стянул с себя свитер тоже, гордо указал на свою футболку. Пусть и не такая же, но она аналогично была с евой. Он улыбался. Сначала я тоже хотел, а потом увидел его руки. Его порезанные руки. Я сам раньше делал подобное, но мне никак не помогало, поэтому перестал. Красные линии перекрывали друг друга вдоль и поперек, справа и слева, соревновались в глубине. Я моргнул пару раз, пытаясь это развидеть. Ребята с досадой взглянули на него, потом на меня в ожидании реакции. Я не собирался реагировать. Самое последнее и самое низкое, что можно сделать в такой ситуации - делать замечания или задавать вопросы. Когда в моей прошлой компании один парень увидел мои шрамы, стал интересоваться так громко, что об этом прознала куча людей. Артем окинул взглядом нас, поникших, понял в чем дело. Осекся, перестал улыбаться и нахмурился, надел свитер обратно. У меня сердце тогда сжалось от этого знакомого чувства, - чего устроили трагедию. В первый раз будто видите. -Артем... - начала было Алина, но блондин ее перебил. -Молчи, - он приставил указательный палец к ее лицу, будто угрожая. Потом убрал и поднялся. -Не нужно срываться на нас, - сказал Леша, собираясь встать тоже. Артем замер и жестом попросил его сидеть, затем вышел из комнаты. Парень опустил голову. -Он такой не всегда, - оправдывала Рина, - на него находит, когда кто-то делает намек на жалость. Он этого не любит. -Ему и самому сожаления чужды. Такой дебил, - огрызнулась Алина. Я хмуро посмотрел на нее, но она ничего не заметила. Я ждал, что, может еще кто-то выступит с речью, но ребята молчали, так что я просто вышел из комнаты вслед за Артемом. Найти его можно было по холоду, вытекающему из открытых дверей на балкон. Я стал рядом, закрыл дверь и облокотился о перила, как сделал он сам. В его глазах отражались звездное небо и луна. -Чего завис? - Поинтересовался блондин, протягивая мне сигарету. Я взял ее, зажал в зубах и стал искать зажигалку, но, видимо оставил в куртке. -Есть зажигалка? -У Леши. Я спичкой зажег, - он чуть наклонился ко мне, закрывая от ветра тлеющий огонек. Я приблизился тоже, подкурил. С первой затяжкой по горлу потекла сладость. Я замешкался сначала, уж больно она мне показалась приторной. По итогу я свыкся, конечно, хоть никогда раньше такого не любил. -Можно скажу кое-что? -Говори. -На счет рук, - Артем перевел на меня уставший взгляд. Такой же, как тогда, на лестнице, - я просто... тоже резал себя раньше, - я показал ему левую руку, провел по ней пальцем, очерчивая шрамы. Он кивнул. -Да ничего страшного не случилось, раз даже вы такие рожи состроили. Я когда такое вижу, меня просто вымораживает. Я если замечаю чьи-то порезы или ожоги, то просто игнорирую. Зачем давить на больное? Я помолчал немного, обдумывая сказанное, потом спросил: -Почему ты там тогда сидел? На ступеньках, - Артем усмехнулся с какой-то болью, струсил пепел. -Пытался от себя сбежать. Ну, подумал, что там буду далеко от ножа. Там были битые бутылки, зато. -Ты резался грязными осколками? -Поверь, я мечтаю о том, чтобы сказать "нет". Я и домой поэтому заходить не хотел. Меня тогда трясло от желания себе навредить, руки зудели. -У меня так же было с желанием прыгнуть с крыши, только со всем телом, - он снова кивнул, уставился в небо. Упала звезда. -Ты видел? - парень указал пальцем куда-то в небо. Туда, где только что был сгорающий в атмосфере хвост. -Видел. -Что загадаешь? -Не знаю, - а про себя я тогда подумал, что хотел бы для себя и для него счастья. Его жизнь была ничуть не лучше моей. Такая же тяжелая. Артем улыбнулся. -Я загадаю... Чтобы у тебя все было хорошо, и ты больше не пытался себя убить, - забавно. -Ты ведь знаешь, что если вслух сказать, то не сбудется? -Все равно сбудется. Пусть мир под меня подстраивается, а не наоборот, - мы докурили, но все еще стояли. Было холодно ужасно, но я не хотел его оставлять. Парень первым вернулся на кухню, но идти к друзьям не торопился. Уселся на стол, обратился ко мне, - так, почему у тебя нет друзей? Настолько все плохо с коммуникабельностью? -Да нет, - я присел на столешницу напротив, глядя себе под ноги, - у меня была компания еще недавно, но они перестали общаться со мной. -Почему? - Я посмотрел на него, а он уже мои глаза ловил, в поисках ответа. Я хотел соврать, но с ним не смог. -Я считал их друзьями, рассказал о своих переживаниях и о том, что на самом деле гей. Меня покрыли матом. -Они не были твоими друзьями никогда. Понимаешь ведь? - Негромко уточнил Артем, облокотившись о стену. -Да. Но мне так казалось. -Я твой друг, понял? Нет ничего, за что бы я тебя осудил. -Мы познакомились два дня назад. -И что? Да хоть десять минут назад, неважно. Я твой друг. Знал бы он, как много это для меня значило. Не было еще никого, кто заверял меня в подобном. -Ладно, спасибо, - я улыбнулся. Смог наконец-то. Блондин отпрянул от стены, загорелся. -Ахуеть, ты умеешь улыбаться! Он тогда пошел обратно к ребятам, а я остановил его и попросил говорить со мной обо всем, о чем он захочет. Он поблагодарил и кивнул в своей манере. Начался декабрь, Артем наконец-то вернул мне кошелек. Денег там не убавилось, за что я был благодарен. Ребята звали меня гулять и я ехал к ним в другую часть города, но больше, чтобы его увидеть. Не хотел себе признаваться в том, что запал. Когда пошел первый снег он радовался, будто ребенок. Бросал в нас снежки, хоть они и рассыпались. Я как-то отдал ему свои перчатки, а он их так и не вернул. Носил, я видел. Леша как-то, когда мы были наедине с ним, пошутил, мол, я смотрю на Тему, как влюбленный. Я отнекивался, скидывал вину за появившийся румянец на холодную погоду, а он смеялся. Тридцать первого числа ехал домой от них и улыбался, как дурак. Они принесли счастье в мою жалкую, никчемную жизнь. В 00:00 пришло отправленное заранее сообщение в нашу группу от Артема: "с новым годом". Я поблагодарил, а позже написал ему отдельно: "с новым годом. я праздную его только благодаря тебе". Он, как всегда, отрицал и говорил, что только я сам решал, как поступить. На зимних каникулах наша компания не расставалась ни на день. Я стал покупать сигареты, как у него. Потом учеба снова, я начал готовиться к егэ. У меня ведь была мотивация - они все. Леша стал часто дарить Рине цветы. Я восхищался ими двумя. На день Святого Валентина он подначивал меня подарить Артему что-то, но я все-таки смог избежать стыда и остался в стороне. Сам он подарил Рине кольцо, и она больше никогда его не снимала, хоть это и не было предложением руки и сердца. Позже Артем встретился со мной вдвоем, нервничал и курил много, потом сказал наконец: -Я за Лешу волнуюсь. -А есть повод? -Да, - прикрыл глаза и тяжело вздохнул, - Рина сказала, что у него руки порезаны. Я за ним наблюдал. Он ходит, как убитый, улыбается с пустотой в глазах. Я спросил, почему, он сказал, что беспокоиться не о чем, но я так не думаю. -Ты думаешь, он сделает с собой что-то? -Да, я боюсь, - блондин остановился, судорожно забегал глазами по следам в снегу, потом посмотрел на меня, - я просто уже видел такое. Мой бывший так закончил в том году. Он стал внезапно проявлять больше чувств, хотя сам был пустой, прямо как Леша сейчас. -Твой бывший? - Переспросил я. Понимал, что было как-бы не к месту, но не верил своим ушам. -Да, Саш, мой бывший парень. Он сделал то, что ты не смог. Я надолго замолчал тогда. Думал о Леше и о его чувствах, о том, что и не замечал за ним ничего особенного. Все мысли неудержимо возвращались к тому, что у Артема был парень, который свел счеты с жизнью. Парень. У Артема. И он погиб. Несмотря на всю скверность ситуации, я все же думал о появившемся у меня шансе. Даже стыдно было. -Я думаю, что нужно заставить Лешу сказать правду. Может, тогда мы сможем помочь ему. Артем поговорил с ним, наконец выведал все ответы. Узнал, насколько и почему ему плохо. Оказалось, что помимо всего прочего, родители стали загружать его учебой и давили, мол, он не сдаст экзамены и никуда не поступит. Говорили, что кроме него есть много подростков, куда более талантливых и умных. Заставляли прекратить общение с нами. Доходило до рукоприкладства за любое опоздание домой или неудовлетворительный балл. А он даже не знал, куда хочет поступать. Нравилась журналистика, но мать тянула на вышмат в купе с программированием, а отец в экономику. В результате он перестал видеть себя вообще кем-либо. Не мог прийти в себя даже с поддержкой Рины и нас, очевидно почти беспомощных. Мы развлекали его, как могли. Пытались наладить отношения с родными, но в итоге оставили это дело, ведь их все равно не устраивало ничего, из того, что Леша делал, как бы он не старался. Он сдался в этой игре с ними, но все же вышел победителем. Так мы думали. Снег таял, наступил март. Я только сел завтракать перед уходом на учебу, когда Артем мне позвонил. Ответил сразу, хоть и поймал недовольный взгляд матери. -Да? Все нормально? -Привет, Саш. Это... - он всхлипнул, - Лешка умер. Я вскочил из-за стола, потерял ощущение земли под ногами. Пошатнулся, пытался разубедить себя в услышанном, но ничего не выходило. Я слышал, как он плачет. Он оказался прав. В моей голове тогда прочно засела мысль о собственной никчемности. С трудом собрав себя по кусочкам, зарылся пальцами в отросшие волосы. -Тем, скажи, где ты. Я приеду. Прямо сейчас. Я вышел в коридор, надел куртку и стал завязывать шнурки, пока мать ругалась над моей головой, а Артем, перебиваясь на всхлипы, объяснял, где находится. Я вылетел из подъезда, побежал к станции метро, пока он ждал. Сидел как забитое животное в углу комнаты, не мог встать на ватных ногах. Помню, как зашел в открытую дверь его квартиры и повернул за собой замок. Подошел к нему, смотрел сверху вниз, а он в наушниках и с закрытыми глазами, не слышал и не видел ни черта. Я просто упал на колени рядом и обнял его. Он опомнился спустя пару мгновений, выдернул наушники и обнял меня в ответ. Пальцы у него дрожали, я чувствовал это спиной, когда он впивался в нее ногтями. Носом он утыкался мне в шею, ронял на нее слезы без остановки. Не сдерживался вообще. Я впервые тогда увидел, как он плачет. Такие истерики, доходившие до конвульсий, бывали и у меня, так что я просто прижимал его к себе и игнорировал все, что могло быть неприятным хотя бы в теории. Артем рыдал минут двадцать, пока, видимо, не исчерпал все силы и не обмяк в моих руках. Уперся щекой в грудь, прерывисто дышал. Был четверг, восемь с чем-то. Он просидел ещё немного так, прежде чем тихо попросил: -Не уходи никуда, пожалуйста. -Я не уйду, - и погладил его по волосам, он вздрогнул. -Знаешь, - а голос его дрожал предательски, выдавал всю горечь и боль, - он мне позвонил ночью, писал еще, а я спал. Ненавижу, - Артем сжал мой свитер в кулаке за спиной, - ненавижу себя. Я же мог ему помочь. Почему, почему... -Тем, ты не виноват, - мое тело отнялось тогда, и я почти ничего не чувствовал. Был как в тумане, все еще не мог осознать, что произошло. Только спустя столько времени с момента его звонка, я прозрел и сам преисполнился сожалениями. Глаза закрыла пелена слез и я закусил губу, чтобы не расплакаться тоже, - ты сам говорил, что каждый человек сам принимает решение и другие на него повлиять не могут. -Да, говорил, - он снова запнулся, сглотнул ком, подступивший к горлу, - я не такой сильный, каким кажусь, Саш. Больше всего я хочу, чтобы он сейчас позвонил мне, хочу услышать его голос, - последние слова блондин произнес на грани с новой истерикой, - хочу, чтобы он сказал, что это тупая шутка. Я прижал его к себе сильнее, он снова заплакал. Моя спина тоже вздрогнула несколько раз, но я держался, держался ради него. Я мечтал всегда, чтобы кто-то вот так, как я сейчас, был мне опорой в тяжелую минуту. Поэтому я искусал язык в кровь, но не позволил себе заплакать. Хотел быть для него такой опорой. Хотел быть его колонной мира, спасать его, даже когда все рушится. Думаю, на самом деле я просто хотел значить для него больше, чем он показывал. -Все пройдет. Все будет нормально. Он совсем замолк еще через минут пятнадцать. У меня затекли ноги, но я боялся пошевелиться. Артем не отпускал меня, только шмыгал носом и изредка ерзал. Потом отстранился первым, посмотрел в глаза. Его собственные покраснели, а ресницы от слез слиплись между собой. Заметил в моих влажную пелену, нахмурился. Опустил голову, облокотился о мое плечо и встал с трудом. Пошатнулся. Я был готов его ловить, но он устоял, матернувшись тихо на себя и свою слабость. -Пожалуйста, не говори со мной про это. Про все. Пожалуйста, - он провел пятерней по волосам, а они налипли на мокрые щеки, медленно по ним проползая. Я встал следом, ждал, пока Артем придет в себя, - отец дома? -Кажется, нет. Его не было, когда я пришёл. -Давай покурим, - блондин стянул со своей кровати одеяло, укутался в него и пошел на балкон. Телефон и наушники остались лежать в углу. Кто-то сыпал уведомлениями, но стоял беззвучный. Поэтому он и не услышал звонка. Я ушел за ним, присел на пол, как и он, глядел через перила на проходящих внизу людей. Артем протянул мне сигарету, закурил сам, а в это время пусто смотрел вперед себя, как мертвый. -Тебе кто-то пишет, - уведомил я. -Похуй. -Как скажешь, - не знал, что еще ему ответить. В отличии от меня, он знал Лёшу не один год. Я сочувствовал, мне было жаль ужасно, но я не говорил ничего, ведь только бы разозлил. Мы молчали, он поджег вторую. Я не ждал благодарности. Мне хватило его просьбы никуда не уходить. У него так сильно тряслись руки. Я старался игнорировать это изо всех сил, но так и не вышло, - есть валерьянка дома? -Моя валерьянка — это пиво. -А если серьезно? -Отец пьет антидепрессанты. Про валерьянку не знаю. Он и так спокойный, как удав. -Я выйду, куплю? -Да, давай. Артем стоял в коридоре с одеялом и смотрел на меня, докуривал свою приторно-сладкую. Выдыхал так, что вся куртка провонялась дымом. Из подъезда я выбегал, искал аптеку так же. Вернулся минут через пятнадцать, слишком уж боялся оставлять его одного надолго. А он сидел на столе, прямо как тогда, осенью, когда я рассказывал про своих бывших приятелей. Я дал ему сразу две таблетки, он выпил. -Ты сколько спал сегодня? - спросил я. -Часов пять, может четыре. -Сможешь заснуть? -Наверное. -Тогда идем, - я протянул Артему руку, чтобы помочь слезть и дойти нормально, а он посмотрел на нее так, будто сил не было вовсе. Я казался себе в тот момент таким жалким и беспомощным. -Тебя понести, или что? - он вздохнул. -Нет, сейчас. Я просто ног не чувствую. Мы вернулись кое-как, парень молча завалился на кровать и отвернулся к стене. Я стоял и смотрел на него, как дурак. По итогу лег тоже, соблюдая дистанцию. Со временем его дыхание выровнялось, и он уснул. Я так хотел обнять его, но связал себе руки мысленно, чтобы ненароком не прикоснуться. Чувствовал, что все причины, по которым я хотел покончить с собой, были ничтожными, как и я сам. Артему было гораздо хуже. У него умерла мать, через полгода парень, а теперь лучший друг. Последние двое убили себя, так что мне было даже страшно представить, каким бесполезным и немощным он себя ощущал. Я не мог заснуть, мысли терзали меня. Я хотел быть к нему ближе, хотел значить что-то. Хотел быть в силах дать все то тепло, которого он заслуживал, но слишком боялся наколоться на его шипы. Он мне нравился, очень. Нравился уже пару месяцев, хоть осознание пришло и не сразу. Пришло чувство опустошения, затем онемели ноги. Я закрыл лицо руками, прикусил язык снова. Я такой слабый, такой слабый. Вгонял себя в такое состояние из-за мелочей, пока он держался столько времени, как бы не было тяжело. Боже… Ненавидел себя за эту слабость, никчемность. Как-то отключился, а когда открыл глаза спустя пару часов, Артем стоял в одних джинсах посреди комнаты и выворачивал худи. Я завис ненадолго на него, такого, оказывается, худого. Потом опомнился и спросил, что он делает. -Алина и Рина пришли. Принесли поесть, вроде. Короче, пойду встречу, - он оделся с тем же хмурым выражением лица и, не дожидаясь ответа, вышел в коридор. Я хотел пойти за ним, но стыд за беспомощность и былые мысли меня одолели. Когда щелкнул замок, я потянулся к своему телефону и проверил сообщения. Едва ли не ослеп от большой яркости, правда. Пять пропущенных от матери и два от отчима. Стало еще тоскливее, ведь дома меня ждала ругань за прогул школы и игнорирование звонков. Я представил, как они будут кричать и не давать мне слова. Как им будет плевать на смерть моего друга и как далеки они будут от понимания меня, влюбившегося в парня. Веки стали такими тяжелыми, что я мгновенно захотел исчезнуть, провалиться под землю, только бы не существовать, пожалуйста, только не это. Вернулся Артем с девушками, так что пришлось снова взять себя в руки, хоть я и мечтал оказаться где-то далеко. Они были тусклыми, как перегоревшие лампы. В объятьях блондина Рина разрыдалась, Алина обняла меня, слезы потекли и у нее тоже. Мы сидели так и смотрели на их макушки, вздрагивающие спины. Я нравился Алине, я знал это. Понять было не сложно – по тому, как она смотрела на меня, как говорила и стремилась быть ближе. С тех пор, как я заметил это впервые, я все не находил слов чтобы мягко отказать, хотя бы поставив перед фактом, что девушки мне не интересны. Лицо Артема не проявляло ни одной эмоции. Я не понимал тогда, что скрывается за этой маской холодности, хоть это было и очевидно. Вся эта ситуация загоняла меня в тупик. Хотел бежать и падать, пока не стер бы ноги в кровь, лишь бы не чувствовать в них тот отвратительный вакуум. Стоял холодный полдень. Мы все вышли на балкон, чтобы проветрить голову. Алина тоже закурила, хоть раньше я и замечал за ней это лишь пару раз. В тот вечер впервые увидел отца Артема. Когда он вернулся с работы, блондин уведомил его, что мы останемся с ночевкой, а мужчина даже не изменился в лице, только согласился кратко и ушел к себе. Таково действие антидепрессантов, что он пил? Полное безразличие? Мы съели пиццу позже. В меня не лезло ни куска, так что приходилось себя заставлять. Алина сидела возле меня все время, искала поддержки, которую то ли не мог, то ли не хотел давать. Я заставлял себя снова, заставлял быть хорошим другом, хоть она и хотела другого. Девушки легли в кровать Артема, нам с ним он постелил на полу. Лежа в темноте, рядом с парнем, к которому испытывал вовсе не дружеские чувства, недалеко от девушек, которые хоть и старались быть тихими, но все же всхлипывали, я чувствовал себя ужасно. Понимал, что никому из них ничуть не лучше, но это только прибавляло отвращения к себе. Слабость, слабость – я привязывал свою жизнь к этому слову, словно пытался слиться с ним, не оставляя путей для отступления. Смотря на это спустя столько времени, я понимаю, что просто пытался себя уничтожить. Артем тогда поднялся и ушел из комнаты. Рина с Алиной давно затихли. А я, выспавшийся днем, ждал и волновался. Перебрал в голове кучу вариантов того, куда он мог бы внезапно исчезнуть, боялся даже, что и он на себя руки наложит. Хотя понимал, конечно, что он не сделает этого, что он сильнее. Прошло, наверное, минут двадцать с чем-то, прежде чем он вернулся. Когда лег обратно, его трясло. Я повернулся к нему на бок, нахмурился. Блондин тоже смотрел на меня. -Куда ты ходил? -Неважно, - он закрыл глаза, но озноб не прекращался. Я так хотел ему помочь, но не находил нужных слов, сколько бы не искал. Я лежал и глядел на него, как на утопающего, которого не мог спасти. Слабость, слабость. Чуть помолчав, он тихо попросил дать руку. Я протянул ему ладонь, а он взялся за нее с двух сторон своими, холодными как лед. Переплел пальцы, приводя меня в замешательство. Молчал еще пару минут, потом произнес, - Саш, я хочу кое-что спросить. -Спрашивай. -Леша… Он шутил про твои ко мне чувства, - я онемел, как от болевого шока, - они правда у тебя есть или это просто шутки были? – Артем не отпускал моей руки, но я все равно потерял связь с миром. Выпал из реальности, сердце екнуло, скрутило душе шею, а в животе появилась такая тревога, разъедающая все на своем пути, что это было уже мало похоже на бабочек. Я, казалось, проглотил язык. Смотрел на него и боялся ответить, даже не знал, что. Если у него нет взаимной влюбленности, то он просто мягко откажет, как близкому человеку, как я хотел поступить с Алиной. Я понимал, что это самый простой способ отвергнуть и остаться друзьями, но, с другой стороны, я бы тогда не был в порядке. Я бы захотел уничтожить себя еще сильнее. Все то время, что я в нем тонул, я тешился незнанием, но теперь это стало бы невозможным. Я был уверен процентов на семьдесят пять, что это не взаимно. Отношения бы спасли и его, и меня, конечно. Нам жилось несладко, но вместе было бы гораздо легче. Я хотел пропасть без вести сию же секунду, лишь бы избежать слов, что должен был сказать. Лгать смысла не было, а он ждал, ждал моего ответа. -Это были не шутки. Он погладил мою ладонь большим пальцем, прикрыл глаза. Выражение лица оставалось все таким же пустым и уставшим. -Вокруг меня все умирают, будто я несу какое-то проклятие. Ты очень хороший. Я искренне надеюсь, что ты не умрешь. -Ты не несешь проклятий, Тем. Ты не мог их спасти, если они этого хотели, помнишь? – Блондин не ответил, вместо этого вытащил ту руку, что была сверху и придвинулся ближе, обняв. Я не расценивал это как взаимность, такой был дурак. Он опустил голову, чтобы мы не столкнулись лицами. Уткнулся носом в подбородок. -Я весь вечер держался, чтобы им было комфортнее. Когда все вокруг рыдают, легче не становится. У меня такие боли в груди были, когда она плакала. Хоть на стену лезь. Но ты мне сегодня очень помог, спасибо, - парень чуть помолчал. Может, ждал, что я отвечу, а может, собирался с мыслями, - я видел твои глаза, ты тоже держался ради меня. Я не знаю, как скоро оправлюсь от его смерти, но ты тоже мне нравишься, - до меня только спустя пару секунд тишины дошли его слова. Я был рад, очень. Даже несмотря на это, не мог сказать ни слова, - я знал Лешу три года. Он был со мной, когда мама умерла, был со мной, когда Кирилл убил себя. Так звали моего бывшего парня. Мы встречались пару месяцев, но до этого дружили очень долго. Он был моим первым парнем. Будешь смеяться, но до этого я встречался с Алиной. У меня были бабочки, и я думал, что так проявляется влюбленность, не знал, что это тревога. Потом влюбился в Кирилла, и мы расстались. Она меня поняла. Я не мог Кириллу помочь, он резал себя, мучался от гомофобии дома, потому что решил рассказать, что я его парень. Думал, родители нормально это воспримут. Отец избил его и в школу он вернулся с синяками. Когда он умер, мне было так плохо, что я стал успокаивать себя той же мыслью, что озвучил тебе. Что это было только его решение, и я не мог на него повлиять. Так и справился. Мой отец знает, что я гей. Когда мама умерла, у него началась депрессия, он даже не мог встать с кровати. Он пошел к психологу, ему выписали антидепрессанты. Он пьет их до сих пор. От них ему на все похуй, поэтому меня он вообще перестал контролировать. -Ты очень сильный человек. Я не такой. -Не знаю, сильный ли я. Не будь у меня близких, вроде тебя или Леши, я бы тоже сдался, наверное. Я думаю, что суицид — это выход. Он прекращает все твои страдания, ты просто исчезаешь. Когда не видишь смысла идти дальше, ты слабнешь. Если не можешь с собой совладеть, то в любом случае себя уничтожаешь. Так хотя бы другие не страдают. -Страдают. -Ну да, когда ты умираешь. Но так легче все закончить. Когда устал до изнеможения, перестаешь думать о других, прекращая свое существования ты делаешь им одолжение. Не мучаешь. -Мне кажется, это то же самое. Они все равно мучаются. -Может быть. Но как долго можно уничтожать себя? Наверно, до бесконечности. А близкие за тебя переживают. -Думаешь, такому человеку правда нельзя помочь? -Только если он сам захочет. Но это редкость. Я тогда слушал его, как видавшего. Не находил лжи или неправдивости ни в одном из сказанных слов. Мы говорили еще долго, прежде чем уснули. Когда проснулся, он лежал ко мне спиной, а я его обнимал. Рина и Алина спали, в то время как в моей голове сражались счастье и вчерашняя, еще не ушедшая боль. На следующей неделе были похороны, слез не смог сдержать никто. Мы не сказали подругам об этом ночном разговоре. Просто стали с Артемом ближе, чаще были наедине у него дома, не боялись рук и объятий. Хотя я все же был холоднее, наверное. Я не встречался с парнями никогда, хоть и влюблялся. Каждый раз, когда он внезапно касался моей ладони, я немел и тешил себя растекающимся по телу теплом. Я все же значил для него гораздо больше, чем думал. В апреле нашел в рюкзаке колечко, что он при первой встрече отломал от своей банки. Повесил его на ключи. Начали идти весенние дожди. Артем изредка, но улыбался, Алина тоже. Рина была все так же угнетена смертью Леши, мы вытаскивали ее из этого состояния, как могли. Со временем и она вернулась в колею, пусть ей и было гораздо тяжелее. В конце месяца, когда мы с блондином сидели в его дворе на качелях, начался ливень. Было тепло и на нас не было курток, только свитера. Он тогда схватил меня за руку и потянул под тяжело сыплющиеся капли, пробежал немного и остановился, прямо под открытым небом. Артем не отпускал моей ладони, не боялся до нитки промокнуть. Он улыбался, заставил меня тоже своим счастливым видом. Я был рад видеть его таким. В тот день он впервые меня поцеловал. Нежданно, негаданно, запустил пальцы в волосы и притянул к себе. Накрыл мои губы своими, мягкими и сладкими, как те его сигареты. Помню, как вчера. Не хочу забывать. Мы сказали Рине и Алине, что начали встречаться. Они радовались, хоть последняя и была немного огорчена. Я извинился перед ней за такое долгое молчание, она не злилась. В мае отпраздновали день рождения Рины, она грустила, что не сможет получить подарок от Леши. Артем уже месяц, как не резал руки. Я был рад, что он больше не нуждается в этом. Через неделю ему исполнилось семнадцать. Как-то я приехал, а на его скуле красовался синяк. Я спрашивал, кто и зачем, почему он подрался, но ответа так и не получил. Позже узнал, что какой-то парень в школе называл его то ли пидором, то ли еще как. Из-за этого Артем и полез на него с кулаками. Обидчик ушел с фингалом, блондин с синяком. Он был только в десятом классе, так что не волновался так, как я. И все же, поддерживал и желал удачи. Не отвлекал, когда я готовился дома. Я хорошо сдал егэ, мать даже купила в честь этого шампанское. Я же наградил себя пьянкой с Артемом, Риной, Алиной и ее новым ухажером. Костя был неплохим парнем, но взгляды, которые он бросал на нас с Темой, были исполнены терпения и неприязни. Даже если он и не был гомофобом, находиться рядом с ним было тяжело. В июне мы с Артемом были вместе постоянно. Целовались как придурки на улице, за что удостаивались острых слов от случайных прохожих. Пропускали мимо ушей. Я поступил в юридический. Был правда так счастлив тогда. Не замечал ничего плохого, что происходило. Увяз в этом тепле, что парень дарил мне. Хотел, чтобы так было всегда. Мы часто ночевали впятером у Артема или Кости, который тогда начал встречаться с Алиной. Руки блондина были моим спасением, а я его собственным. В августе Костя праздновал восемнадцатилетие. Мы были у него дома, родители уехали. Пришла куча его друзей и стало неуютно. Я никогда не был любителем больших компаний, тем более таких. Парни шумели и пили, музыка была неприятной. Они курили травку. Я в принципе плевал на это, ведь меня не касалось, но с ними закурил Артем. Как позже оказалось, он делал это и раньше, но не говорил мне. Рина рассказала, что курит траву он с тех пор, как умер Кирилл. Не мог понять, почему от меня это было секретом. Парень чередовал красочные рассказы с долгим молчанием. Улыбался постоянно. Я обиделся тогда, что он не послушал меня и все равно сделал по-своему. Наверное, с того дня все пошло наперекосяк. Хотя, наверное нет. Это был всего лишь первый вечер, когда я осознал, что и как идёт по пизде. Блондин уснул на диване, разморенный травой и алкоголем, а я, почти трезвый, сидел и смотрел на него. В ту ночь мне мешали спать чужие стоны из-за стен. Утром я отчитал Артема, он вяло извинился и завалил меня в объятья. Не мог злиться, хоть он и заставил меня изрядно поволноваться. Парень рассказал, как это. Быть под кайфом. Легкость, эйфория. Нет переживаний. По его словам, в это время он не испытывал чувство вины, забыл будто обо всем, заглушил эмоции. Может, там и было проще, но это еще не означало, что простой путь верный. Я попросил его пообещать, что он больше никогда не будет принимать наркотики, даже такие мягкие. Он махнул рукой, мол, это пустяк. Считал это развлечением и не видел опасности. Мне было тяжело понять его. Я не испытывал всего этого на себе, так что не брался убеждать в чем-то и дальше. Сентябрь начался с ссоры с Костей. Он хотел уйти с Алиной и Артемом в ту компанию снова, но я запрещал. Парень обвинял меня в глупости, страхе и незнании ситуации. Хотел заставить меня испытать чувство вины и отпустить ребят, но я просто послал его нахуй. Тема остался, девушка же ушла с никудышным кавалером, хоть Рина и просила ее не поддаваться. Я изначально оказался прав на счет Кости. Он был терпим к нам из-за Алины, хорошо относился к блондину из-за его пристрастия к наркотику, как к человеку, с которым можно хорошо провести время с дурью. Меня же не выносил. Месяц был теплым, Артем таким же. Последний наш теплый месяц. Мы были рядом, как сплетенные. В мраке вечеров, поцелуях и ласках терялись вовсе. Над нами гас свет и таяли тени. Я все больше верил в то, что мы сломаем стены, что сдавливали нас последние несколько лет, заставляли неметь. С ним я был другой. Дарил все чувства, что имел сам, не жалел ничего, до последней капли. Он такой же. Отдавался полностью, следом покрывая нежными поцелуями плечи и шею. Его губы отпечатались на моих, точно под влиянием столетий, такие мягкие и податливые. Я бы сравнил их с лепестками, должно быть. Не силен в аллегориях, но иного слова на ум не приходит. Одногруппники в раздевалке, увидев мою спину, пошутили, сказав что-то о том, какие длинные ногти у моей девушки. Я же улыбнулся на это и не стал уточнять, что моя девушка на самом деле - чудесный блондин, от которого в груди все цвело. Думаю, лето и сентябрь были лучшей порой моей жизни. В октябре Артем снова курил, уже не прятался. Не говорил, с кем и как, но я знал, что виновник Костя. Я спрашивал, зачем. В ответ слышал, что ему просто захотелось. Захотелось? Такая глупая причина. Не верил. А он пропадал вечерами снова, не отвечал на звонки и сообщения. Я боялся, что потеряю. Пришел к нему как-то вечером, а он сидел в комнате с парнем Алины. У потолка кружился дым от косяков. Я тогда взял Костю за шиворот и вытолкал из квартиры вместе с дурью. За окном стояла пятничная ночь, а я чувствовал себя последним дураком. Умывал его холодной водой, хоть реакции по итогу и не было. -Тем, пожалуйста, перестань. Поговори со мной, если тебя что-то гложет, но не нужно глушить это таким образом. -Саша, хватит... -Я не хочу видеть тебя таким обдолбаным. -Не хочешь видеть, так съебись, - мир качнулся у меня под ногами. Он впервые сказал что-то подобное. Задело почти до слез. Понимал, что он не в адеквате, не держал зла. Никогда не держал, что бы блондин не делал. Он лежал на кровати, а я стоял у открытой форточки и курил приторно-сладкие, думал, что делать. Читал какие-то статьи в интернете, боялся видеть подтверждение своим страхам. Утром передал ему его вчерашние слова. Артем просто сказал "извини". Мне не нужно было это ёбаное "извини", я всего лишь хотел видеть его трезвым. Не хотел слышать всю ту чушь, которую он нес порой под кайфом. Мне от нее было так больно. Словно я терял связь с ним, а от того и с реальностью. Неделю он был чистым, потом исчез снова. Снова не брал трубку. Стал меньше улыбаться. Ощущение, словно теперь тот мир эйфории был ему теплее, чем мои прикосновения и объятья. Я говорил с Риной, она с Артемом. Мы находили в нем отклик, он соглашался с нами, но все равно делал по-своему. Как-то ночью я лежал с ним в постели, он ворочался и устало вздыхал. Сон не приходил к нему. Уже который раз. -У меня такие некрасивые руки, - негромко сказал блондин. -У тебя самые прекрасные руки в мире, - я притянул его к себе, обняв и поцеловав в макушку. -Шрамы уродливые. Они напоминают мне о том, что было еще совсем недавно. -Это был давно, Тем. Не нужно об этом думать. Шрамы не уродуют твоих рук, а если о чем-то и напоминают, то о твоей силе. Силе преодолеть все те трудности. Я с тобой, я рядом. Я помогу тебе. В ноябре я сидел дома в съемной квартире, был субботний день. В дверь позвонили. Я вышел, оказалось, пришел Артем. Я поздоровался с ним, впустил в квартиру, стоял и ждал, пока он снимет куртку и обувь. Парень молчал, замерев. Потом поднял ко мне взор. Те, когда-то глубокие, серые, как тучи в августе, а теперь совсем пустые глаза, с зрачком на всю радужку. Наверное, уже тогда это была не трава. Меня бросило в дрожь, а он лишь улыбнулся. Обнял меня и повис на шее, ненароком прижав к стенке весом своего тела. Я обнял его тоже, боялся, что он упадет. Меня тошнило, в горле стоял горький ком. Бессилие. -Мне сегодня снилась мама, она говорила, что ждет меня, - сказал блондин, усмехнувшись. По щекам потекли слезы. Я был беспомощным, жалким отребьем. Его жизнь утекала через мои пальцы, как песок и я терял его, терял без возможности возврата. От страха живот разъедала какая-то кислота, точно меня когтями изнутри раздирали. Я снова был бесполезным. Без дозы он хладел и становился апатичным, с нею не контролировал, что говорит и как сильно меня задевает. Я по нескольку раз не наделю не мог ему дозвониться, оказалось, он даже не всегда возвращался домой ночевать. В странной переходной стадии ему хотелось трахаться, и он не мог спать. Иногда мог по долгу размышлять вслух о своей никчемности и о том, как ему плохо. В этом замкнутом кругу я сходил с ума. В мой день рождения Артема тоже не было рядом. Почти чужая мне теперь Алина, Рина и я сидели и ждали его, пока он, наверное, кололся где-то или не мог встать в нахлынувшем бэд-трипе. Я пришел к нему домой, где его, конечно же, не было. Зато был отец, которому я наконец-то все рассказал. Тот, несмотря на привычный похуизм, быстро спохватился и стал узнавать про возможных специалистов и центры, куда бы смог отправить сына на лечение. Я уехал. Под ночь Артем позвонил мне, снова не в адеквате. Кричал и называл шестеркой, обвинял в том, что я сдал его. Давил на жалость, пока я пытался не впасть в истерику, сидя на полу. Он звучал как совсем чужой человек. Я вспоминал его нежные прикосновения и робкие улыбки, которыми парень одаривал меня, лежа обмякшим рядом. Я любил его, а он просто бежал от меня прочь, рвал все сплетающие нас нити. Невыносимо. Я бросил трубку. Не мог слышать все это. Курил и плакал почти до утра. Он неделю не возвращался домой. Я представил уже все наихудшие варианты, а он пришел ко мне на посреди ночи. Постучал тихо и я впустил. Включил телефон и посветил на его глаза. Он нахмурился, отодвинул мою руку. -Я чистый. -Где ты был? -У Кости. -Я тебя теряю, - я смотрел на него, такого родного, не понимал, как меня в этот тупик занесло. Артем меня поцеловал. Не знал, правда ли он трезв, или это та самая странная стадия, но поддавался теплу, будто летящий на свет мотылек. Кусал себе губы, чтобы не шуметь, а он кусал мою шею и плечи. В нем не было больше улыбки или привычных нелепых смешков. Только сухая страсть и ладони, блуждающие по телу. Мы лежали молча в темноте после, я держал его за руку. В свете настольной лампы видел следы от игл. -Знаешь, я перестал видеть счастье в этом мире. Чувствую себя ужаснейшим человеком, чувствую себя уродом… -Пожалуйста, не говори так. -…который не может ничего. Я никогда не буду счастлив наедине с собой. Всегда буду помнить о тех, кого потерял, кто меня бросил. О всех, кому сделал больно. Никогда не стану тем, кем хочу. Я знаю это. Саша, я просто плыву по течению и ничему не сопротивляюсь. Я приношу страдания и тебе, несмотря на все, что ты для меня сделал. -Хватит. -Нет удовольствия от такой жизни. Я себя ненавижу. За все, за то, кто я есть, за приносимую близким боль, за твои мучения. За то, что не могу остановиться. Я даже не прикладываю усилий, чтобы избавиться от желания принимать наркотики, я просто не имею на это сил, - я отпустил его руку и отвернулся, слышал, как горько он усмехнулся, - я делаю слишком мало, но при этом слишком много хуйни. Я просто получаю по заслугам. -Ты не заслужил такого. -Саш, открой глаза, - он встал с кровати и начал одеваться, - перестань верить во все чудеса и сказки, мы больше не дети. Мы все связаны, мы все в петле с самого рождения, одной ногой за офисным столом. Мы заложники, нам не выбраться. Я бы хотел верить, как в детстве, но больше не могу, - я приподнялся, но невыносимая тяжесть не позволила больше пошевелиться, не дала даже поднять головы и посмотреть на него. -Артем, перестань. Останься со мной. Пожалуйста. -Нет. Я больше тебя не заслуживаю. -Это неправда. -Правда, Саш. Пришлось бы очень много наверстывать, чтобы все исправить. Я стал конченным уебком. Я никогда не прощу себя за всю ту хуйню, которую последние пару месяцев делал. Я жалок, я стал тем, кого ненавидел. Жалким пустым чмошником. Очнись, я наркоман. Я уничтожил себя. Помнишь, я рассказывал? Я слабый. Я не смог преодолеть свою боль и пришел к этому всему. Я ненавижу себя, и ты это не исправишь. Спасибо, что пытался. Пожалуйста, спи. Я тебя люблю. Всегда любил. Я рыдал, скулил как забитый щенок, когда закрылась дверь. Бессилие взяло надо мной верх, и я его не остановил, не обнял и не предложил выпить, как он тогда. Тело онемело, в груди была невыносимая боль. Я закрывал рот руками, чтобы не напугать соседей рвущимися из горла криками. Я сам отпустил его руку. Я не сказал, как сильно люблю в ответ. Упустил свой последний шанс. Утром он не вернулся ни ко мне, ни к отцу. Костя позвонил Алине, та мне. Плакала. Сообщила, что Артем передознулся и на рассвете пульса уже не было. Меня рвало, скомкивало до жалкого клубка в спазмах. Самым ничтожным и жалким был я, так как же так вышло, что он погиб? Он был таким сильным, пережил смерти близких людей, смеялся и улыбался, чтобы не происходило. Он не дал мне покончить с собой, а теперь что? Почему он умер? Почему? Я не мог ничего есть, все лезло наружу мгновенно. Тошнило от себя и своей никчемности. Я не хотел видеть Алину с Риной, не ходил на пары. На его похоронах не мог смотреть, отказывался признавать, что это реальность. Он был бледным, как мумия. Я вспоминал его жаркий румянец в наш первый поцелуй, когда он рассмеялся и обнял меня. Рвал волосы на голове, твердил себе, что это кошмар и скоро я проснусь в его нежных объятьях среди лета. Он был успокоил меня и напоил чаем, гладил бы по волосам и целовал в щеки, чтобы я все забыл. Он был самым лучшим, самым прекрасным. Я любил его руки, его губы и тело, любил его мысли, с которыми раньше всегда был согласен. Я не знал, что таков будет его конец, что он будет обречен на этот скорый финал из-за одной единственной своей ошибки. Одиночество грызло мои кости в пустой холодной квартире. Мне было некуда идти, не к чему стремиться. Когда он спас меня год назад, я привязал к нему свою жизнь, видел его своим смыслом. Засыпал под его тихое сопение, а теперь под звуки возни и ругани за окнами. Обнимал подушку, а хотел бы его, как в наш сладкий сентябрь. С каждым тяжелым утром поднимать веки хотел все меньше. Предпочел бы впасть в эмоциональную кому, чем снова эти терзания. Через неделю после смерти он приснился мне. Стоял на коленях и просил прощения слезно. Когда проснулся, снова плакал. Даже для меня это было слишком. Начался декабрь, а я не мог смотреть на себя в зеркало. Не узнавал того человека в отражении. В кого я превратился? Я верил, что Артема даровала мне судьба, что вместе мы сможем пройти через все, но никак не ожидал, что та самая судьба лишь глумится надо мной. Сегодня понедельник, у меня четыре неаттестации в вузе, последние две недели я не посещал занятий. По пути к метро выкуриваю последнюю сигарету в пачке. Дышу нормально и со смирением, мне все еще больно, но больше не страшно. Мой дом рядом с блондином. Туда я хочу, к нему. В этом же мире мне больше нет места. Пишу в наш полупустой чат «с наступающим». Поднимаюсь по лестнице. Наконец-то. Вижу старые граффити. Поверх них нарисовали что-то новое, но они все еще выглядывают. Между шестым и седьмым мельком замечаю его. Сидящего на холоде в одиночестве, держащего все в себе и кромсающего руки в кровь. Мое сердце у него, а без такого важного органа, как знаете, жить нельзя. Ха-ха, я ведь предупреждал его, что озвученные вслух желания не сбываются. Я на крыше. Ветер здесь гораздо сильнее, бьет по лицу своим колким морозом. Артем, наверное, считает меня сильным. Не знаю. Я никогда не лез в его голову, знал ровно столько, сколько он говорил сам. Убить себя, чтобы другие не страдали ведь правильно? Так он говорил. Подхожу к краю, смотрю вниз. Сначала накатывает волна страха, но следом она быстро отходит. Я не боялся никогда высоты. Гораздо больше меня страшила, например, морская глубина или сидящие во тьме монстры. Звоню маме. В прошлый раз я не мог, но теперь хочу попрощаться. -Привет, мам. -Привет, Саша. Слушаю тебя. -Мам, я гей, ты знала? -Что? Что за чушь? -Мой парень умер от передоза две недели назад. Я не могу есть и спать, а сейчас я собираюсь свести счеты с жизнью, - она затихает в ужасе. Возможно, до ее ушей доносится свист ветра. Может, придумывает, как меня переубедить. -Сашенька, не надо, прошу. Слезай оттуда, - я перебиваю. -Нет, мам. Просто хотел сказать, что даже не смотря на все, что ты делала, я тебя все равно люблю. Люблю очень сильно, - по моим щекам катятся слезы, глаза щипает от холодного ветра. Я так счастлив, что до конца всего один шаг. -Саш, я тебя тоже люблю, пожалуйста, скажи, где ты, только не нужно... Я бросаю трубку, скидываю телефон вниз. Оглядываюсь, улыбаюсь. Интересно, я встречу его там? По ту сторону? Или мы встретимся в следующей жизни? Может, я буду вечно вариться в адском котле, ведь совершаю суицид. А может, просто перестану существовать и на веки растворюсь в памяти людей. В любом случае, я слишком устал. Спасибо Артему за то, что подарил мне этот год. Я готов к финалу, поэтому, делаю свой последний шаг.