..
— Я видел тебя раньше. Кивок. — Зачем ты спас меня? Он высокий — изваяние в доспехах в лучах холодного солнца. — Потому что мы идём одной дорогой. Я могу показать тебе куда направляться. И он показывает...
— Ты похож на меня, но тебе никогда не стать таким как я, — говорит тот, кто окружён пустыми бутылками, — этот город не любит наших. — Почему я не буду таким как ты? — Ты защищён. Рядом с тем, кто привёл тебя, не о чём беспокоиться. Рядом со спасителем, — он отхлёбывает, — тем, кто подбирает заблудших...
Он просыпается от солнечного света пробивающегося через окно, от ощущения одеяла вокруг себя, запах чего-то живого и знакомого расцветает в сознании. В другой комнате мужчина, Хранитель, возиться с центром, проектирует карту помечая символы — это заставляет что-то внутри него болеть, лёгкие саднит от кашля. — Ты не должен продолжать спать здесь, — говорит он Хранителю, потому что кухонные стулья не удобные и, быть может, не только он устал просыпаться в одиночестве. — Тебе сейчас кровать нужна больше, чем мне, — отвечает Хранитель. Они уже делятся работой и болезнью, и ни одному не становиться лучше. — Раздели её со мной, — он говорит, так как разделять заботы лучше когда вы делитесь вещами получше, например пространством...
Когда он приземляется снаружи дома, в окне горит свет. Уже поздно — что-то, что он не мог распознать среди тёмных лесов на западе — и никто из них не должен сейчас бодрствовать, но он знает, что внутри кто-то ждёт его. — Тебе не нужно меня ждать, — говорит он входя, — по крайней мере, хотя бы один из нас должен спать. Хранитель тушит свет. — Я никогда не замечал как тихо здесь может быть, до твоего прихода. Ночью, не могу перестать замечать, — он говорит, не глядя на дверной проём где стоит Дрифтер, замерев. Дрифтер тянет вниз ткань со своего лица и даёт глазам привыкнуть к темноте. — Довольно многословный способ сказать что ты скучал. — Да, так и есть, — говорит Хранитель снимая свой шлем, но его слова звучат печально. Дрифтер делает шаг протягивая руку, но одёргивает себя — слишком стыдно касаться. — Я ухожу днём, но всегда возвращаюсь. Запомни это. Хранитель мягко улыбается. — Я беспокоюсь что в один день этого не случиться...
Он вонзает меч в бессмертную ячейку и думает — это единственное исцеление. От смерти не сбежать, и здесь, на конце мира, в разрушающейся бездне, он может признать это. Шакал наблюдает, и под взором бога, наставника, он произносит, — теперь я в порядке. Отпусти меня. Да будет так...
Он просыпается в лучах солнца и вспоминает очертания кровати на которой спал однажды. Трава под ним ощущается более живой, чем всё, к чему он когда-либо прикасался, ему думается, что это то, как чувствуется быть здоровым. — Ты здесь. Единственный голос который он хочет слышать. Протягивая руку он чувствует меховую подкладку такого знакомого плаща, и улыбается. — Я же говорил что всегда возвращаюсь.