Ты отвлекаешь меня, моя дорогая Лилит

      Когда погода в Тотспеле была в плохом расположении духа, что можно было заметить по тёмным густым тучам, заслонившими когда-то ранее чистое голубое небо, и надвигающемуся дождю, капли которого уже потихоньку скатывались вниз к земле, Селена находилась в центре города, а в руке её был расписанный цветами нежно-розовый зонт, подаренный Жозефиной, который она была готова раскрыть при первой же возможности, как только капли дождя коснутся её тёмных шелковистых волос.       С глухим хлопком раскрылся зонт, после расположившийся над макушкой девушки. Попасться ещё раз под горячую руку беспощадной и не радующей жителей погоды маленького городка было плохой идеей. Небольшими, медленными шагами, женские ноги направились в сторону неродного для нынешней Лилит дома. Уже прошло несколько недель с того момента как Селена попала сюда, и этот, казалось, небольшой промежуток времени позволил девушке чуть-чуть разузнать о неизвестном городе и его странных жителях.       — Берт снова пригласил меня к себе… — крутилась мысль в голове у девушки о темноволосом парне. Она стала замечать, что от присутствия вышеупомянутого ноги почему-то косятся и становятся ватными, а сердце превышает все максимумы ударов в минуту — это очень странное чувство, это что-то непонятное и неизведанное для неё.       — Твоё сердце бьётся так сильно. Я тебя волную? «Да… Ещё как.»       За такие непозволительные для Селены слабости девушка корила саму себя за то, что, вероятно, неровно дышит к до боли харизматичному и соблазнительному мужчине. Корила себя за то, что попалась на его бешеные чары, от которых не смогла устоять. Мысли о том, какая-же идиотка, что у неё появляется желание заходить к нему чаще, её не успокаивали. Она боялась быть навязчивой под действием его колдовства, ведь иначе это не обзовешь.       — Он делает это из вежливости…? А может быть, назло? — нахмурившись, размышляла себе под нос, пока ноги её вели по знакомой дороге, но, кажется, свернули немного не туда, и вместо того, чтобы пройти на территорию дома, где ей придётся пробыть ещё неопределенное количество времени, как бы хорошо или плохо это не было, она завернула в сторону, направившись по широкой тропинке к хижине художника. Селена и не противостояла этому.       — Получается, он влюбил меня в себя уже второй раз… Забавно, — ляпнула в мыслях девушка, а после осознала то, что сказала, накрыв алые губы ладонью.       Влюблена?       Нет, она не хочет это признавать. Но всё противоречит её жалким попыткам переубедить себя в обратном, и она уже с проигрышем в очередной раз появляется в стенах его дома, наблюдая за его кропотливой работой на холсте, или ужиная вместе за столом, находит общие темы для разговора, пытается вспомнить прошлую «себя» — Лилит, которая неизвестным путем приглянулась одному из самых недоступных и благородных парней как Берт. Как же она словила этот редкий джекпот?       — Интересно, а он когда-нибудь рисовал Лилит…? — задалась вопросом девушка, как только она уже встала у дверей Берта. Закрыв зонтик и завернув его в соответствующий для предмета чехол, девушка коротко постучалась, и прождав несколько секунд, то ли в раздумиях, то ли ожидая что Берт встретит ее своей обворожительной улыбкой, с любезностью запустит ее под руку в уютный дом, с протяжным скрипом она приоткрыла дверь.       Не было ни единой души. Селена маленькими шагами прошлась по пустующей комнате, вдыхая знакомый и приятный аромат его одеколона. Искать Берта долго не пришлось — как только девушка встала у порога соседней комнаты, в нескольких метрах от неё он сидел за холстом к ней спиной. Не прерывая тихого шага она подошла к нему со спины и аккуратно положила руку на мужское плечо. По его телу прошлась приятная дрожь, и он томно выдохнул.       — Лилит, здравствуй… — с хрипотцой, но тепло и с улыбкой произнёс парень, осторожно повернувшись к девушке, отложив кисть и палитру в сторону. — Ты сегодня рано. Селена поникла — как же ей было неприятно от того, что из его уст произносится не её имя; что он видит не её образ, а образ неизвестной ей Лилит. Она не подала виду своей минутной печали: у нее еще появится время проявить настоящую себя.       — Привет… — чуть со смущением сказала девушка. — Тогда, я посмотрю…?       Она присела за стол поблизости к нему и, поставив локоть на стол, оперлась щекой об ладонь.       — Конечно, дорогая Лилит, — он не снимал с лица своей великолепной улыбки, но было видно что он был удивлен. Тем не менее, его действия заставляли Селену вливаться в краску. Он вновь повернулся к холсту. Берт заканчивал портрет господина Штицхена. Лёгкие мазки в какой-то мере расслабляли, а быть может — ее клонило в сон, и Селена из полузакрытых глаз наблюдала за непостоянными — то резкими, то плавными, — движениями ловкой руки, в которой находилась кисть. Невольно, а быть может и по её прихоти, без единой капли стыда — она пробежалась глазами сначала по его ровной, крепкой спине, очертания которой были видны сквозь тёмную ткань одежды, вновь переходя на руки, наблюдая за бледными фалангами кисти, а далее — спускаясь ниже и ниже… В голове Селены снова начали вырисовываться картины близости Лилит и Берта.       — А вдруг, они делали это прямо на этом столе…? — подумала Селена и стыдливо зажмурила глаза. При упоминании их близости, на наличие которой Берт очень красноречиво намекал своими мимолетными взглядами, её щеки сразу же заалели. Она схватилась рукой за собственный лоб, словно пытаясь этим выкинуть мучающие её мысли, стряхивая ладонью ненужные воображения.       Девушка снова взглянула на художника. Берт чувствовал, как его спину прожигает её настойчивый взор, но также молча он продолжал работать.       — Он так внимателен… — задумалась Селена, потерявшись в мыслях, — Замечает ли он то, что я не равнодушна к нему?       На неё снова поникла тоска и она отчаянно выдохнула, наблюдая за парнем.       — Ты говорила, что тебе не интересно наблюдать, — первым прервал долгую, но приятную тишину Берт, не первый раз замечая её неподдельно изучающий взгляд. — Что же изменилось, Лилит?       — Он притворяется, что ничего не понимает…? — с раздражением подумала девушка.       — Наверно, тогда я погорячилась, — выкинула Селена.       В ответ последовала загадочная, напряжённая тишина; он не прекращал работу с холстом. Обстановка стала более напряжённой, она ждала, пока он промолвит хоть единое слово и нетерпеливо стучала пальцами по деревянному столу, потупясь вниз и прикусив нижнюю губу. Приподняла взгляд и увидела как он смотрит на неё. Никогда так он на неё не смотрел, как сейчас.       — Ты очень милая, когда смущаешься, делай это чаще. — эти слова окончательно выводили её из колеи и она держалась на последних нитях самообладания, которые уже вот-вот разорвутся.       Он отложил принадлежности. Девушка, подняв голову, наблюдала как он медленно подходил к рабочему столу, за которым она расположилась — раскрасневшаяся, теряющая над самой собой контроль. Встав перед ней, он приспустился так, чтобы его глаза встретились на одном уровне с ней; локтем оперся о стол, а другой рукой накрыл нежную девичью руку.       — Ты отвлекаешь меня, но ты так мила, моя дорогая Лилит, — тихо, чуть ли не шёпотом сказал Берт и приблизил девичью кисть к своим губам, одаряя нежную кожу горячим дыханием и поцеловал тыльную сторону её ладони. — Я бы очень хотел тебя поцеловать снова. Давай обойдёмся без пощёчин?       Его улыбка, перед которой она не могла устоять, нанесла окончательный удар по её самоконтролю. Его губы, находящиеся в паре сантиметров от её. Его тёмные, карие глаза, которые время от времени смотрят на её губы. Нос, кончиком которого он мимолетно касается её алой щеки. Ей казалось, что прямо сейчас она обмякнет за этим проклятым столом, в его руках. Возможно, такая перспектива её устраивала.       Пока снаружи, в ненастном городе уже шёл звонкий ливень, соответственно также стучавший по стеклам окон домов и не давал покоя находящимся на улице, и, к слову, не только на улице, людям, эти оба, до жути влюблённые и изморённые, но не обыкновенным голодом, самозабвенно затеяли свою игру. Им сейчас было не до ливня, сочившегося где-то за просторами тёплого, уютного дома, где находились только они вдвоем.       Он неторопливо, как в прошлый раз, ожидая разрешения, прильнул к её губам. Девушка, не отстранившись, а наоборот — сократив расстояние между ними до минимума, обхватила его лицо ладонями, скользила пальцами по гладким щекам. Из её губ выдался тихий, но не проскользнувший мимо его ушей стон. Берт, самодовольно улыбнувшись сквозь поцелуй проводил пальцами по её нежной шее, поглаживал очертания её ключиц. Она подалась вперёд, встала из-за стола, не упуская его нежных губ, и, обойдя мешающий им предмет интерьера вцепилась ладонями в крепкие плечи, вновь минуя и без того крохотное расстояние между ними. Парень решил взять задуманную ею игру в свои руки — положив одну руку на талию, он сделал несколько шагов вперёд, тем самым заставив её попятиться к столу. Селена не сопротивлялась, и уже оказалась сидящей на краю стола. Берт встал между её раздвинутых ног, с каждой секундой желая углубить поцелуй до самого максимума, вжимаясь своей грудью к её, стараясь выбить из себя весь голод, накопившийся за все время, но это лишь усилило желание.       Воздух закончился. Она первая отстранилась от него, жадно вдыхая ртом воздух. Он не прекращал ласк и проводил рукой по прямой, выгнувшейся от удовольствия спине и ловко дойдя до ягодиц сжал их пальцами, заставив её выдать стон. Хитро улыбаясь, как хищник своей попавшейся добыче, он вновь приблизился к её пухлым от предыдущих поцелуев губ и примкнул к ним.       — Мои представления о том, как это происходило с ним, повторяются точь-в-точь… Забавно… — она улыбнулась от своей же мысли и ответила на его очередной поцелуй, поддаваясь постыдному, но сладкому искушению. Под его властным напором она поддалась назад, и, казалось, она упадет спиной на твердую поверхность стола, но Берт ловко подставил руку за её спину, и отодвинув шелковистые волосы вынудил ее вновь прогнуться в пояснице. Селена завела руки за его спину и прижалась к нему как можно ближе, избегая падения, несмотря на крепкую опору за ней; закинула ногу на его бедро, приближая его к себе. С каждым мгновением становилось всё мало и мало. Они подливали масло в огонь, но пламя выглядело совсем иначе — его можно было лишь прочувствовать.       Берт не думал останавливаться, и, оторвавшись от девичьих губ, едва не прильнул своими к ее шее; медленно, растягивая каждый выдох, опалял каждый участок ее бархатистой кожи горячим дыханием, тем самым заставляя девушку содрогаться с его каждого движения и крепко впиваться пальцами в ткань его одежды. Места становилось всё мало, а страсть между ними не растворялась. Девушка, ерзая на поверхности стола, скользнула в сторону и задела лежащую рядом с ней палитру. Свежие краски, не успевшие высохнуть после их использования, отпечатались на светлой ткани платья, тем самым образовывая на ней неизвестные узоры. Берт нехотя отпрянул от нежной кожи и взглянул на пятна ярких оттенков, образовавшихся на платье, после чего хитро улыбнулся, переведя взгляд на смущенную девушку, с трудом старающуюся не сводить глаз с его задумчивого взгляда, который впоследствии сменился на довольную и соблазнительную улыбку.       — Думаю, платье здесь и правда лишнее…