Высокая температура

Сколько бы Юнги ни качал Тэ на руках, он всё не успокаивался. Плакал уже больше получаса, не переставая. Весь красный, слюнявый и громкий; Юнги было так его жалко, что сердце кровью обливалось с каждым криком всё больше. — Тш-ш… Малыш, не плачь, — шепчет омега, но годовалый Тэ и не собирается прекратить плакать. Температура в тридцать восемь градусов не давала ему успокоиться. — Пожалуйста, засыпай, Тэ. В груди стало так больно, оттого что ты не можешь никак помочь своему ребёнку, поэтому от бессилия и усталости Юнги сам начал плакать, утирая салфеткой не только мокрое личико малыша, но и своё. — М-м-м, м-м-м, тш-ш… — Юнги прикладывается губами к маленькому лобику и понимает, что температура ещё не спала. Он дал ему жаропонижающее минут десять назад, померил температуру и продолжил качать его на руках. Время час ночи, Тэ плачет на всю квартиру из-за болезни, Юнги качает его уже больше часа, ходит по комнатам, поёт песенки, сам тихо плачет и думает, что Тэ разбудит всех соседей. Они переехали в этот дом всего неделю назад и никаких хлопот никому не доставляли, успев познакомиться только с соседями на этаже. Дверь квартиры Юнги справа, посередине сосед-альфа Чимин, а слева пара в возрасте, к которой часто забегает внучка. С альфой они познакомились, как раз когда Юнги таскал вещи в квартиру. Тэ лежал в коляске в коридоре, играя с погремушкой, и омега быстро бегал туда-сюда с коробками, чтобы не оставлять его одного. Чимин вышел в магазин и, увидев шустрого омегу, решил безвозмездно помочь. Он оказывается прав, потому что ещё через десять минут кто-то стучится в дверь. Юнги закусывает губу и идёт открывать. — Извини, конечно, но… — сосед, Чимин из соседней двери, запинается, смотря на заплаканное лицо омеги и кричащего на его руках краснолицего ребёнка. — Прости, пожалуйста. У него температура, я ничего не могу сделать, — лишь говорит Юнги, стыдливо опуская глаза вниз и продолжая качать сына из стороны в сторону. — Понятно. Я думал, ты просто не слышишь его или что-то случилось, — хмуро отвечает сосед. — Нет, конечно нет. Ещё раз извини, я постараюсь его укачать, — Чимин кивает и поворачивается, чтобы зайти в свою квартиру. Омега закрывает следом дверь ногой и идёт обратно в комнату. — Давай водички попьёшь. Вот, Тэ, смотри, — он тыкает тому бутылочкой с водой в губы и устало улыбается, когда малыш жадно обхватывает соску, глотая воду. У Юнги уже руки отваливаются, но он продолжает качать Тэ, чтобы он смог наконец заснуть. Через пять минут Тэ активно сосать прекращает и засыпает, а омега с удовлетворением понимает, что уходит жар. Он качает его ещё минут десять, чтобы Тэ точно заснул, и аккуратно ложится в свою кровать, кладя малыша рядом с собой. Юнги ужасно хочет спать, глаза наверняка красные и сильно болят от слёз, а руками оказывается сложно даже спавшее одеяло подтянуть. Омега аккуратно укрывает Тэ и себя, ложится на бок и обессиленно закрывает глаза, проваливаясь в сон. Юнги просыпается через час; Тэ начал ворочаться и кряхтеть. Он садится и прислоняется спиной к спинке кровати. Дотягивается до электронного градусника на тумбочке и сажает Тэ к себе на колени. От его тела опять несёт жаром, и градусник показывает тридцать семь и восемь. Опять поднимается. За весь год Тэхён ещё ни разу так сильно не болел. У него были колики несколько раз, и в остальном он был здоров. Первый раз он простудился до высокой температуры. Первый раз Юнги так горько на душе. Первый раз он чувствует себя абсолютно беспомощным. Это нужно пережить, и для родительского сердца это сложно, особенно когда ты один. Лучше уж ему будет хуже в сто раз, чем Тэ будет так мучиться и надрывать свой голосок. Малыш опять начинает хрипло хныкать из-за поднявшейся температуры. Юнги встаёт с постели, беря Тэ и укладывая его себе на грудь, а голову на плечо. — Тш-ш, — омега успокаивающе похлопывает его по спинке, ходя по комнате. — Маленький мой, мой хороший. Запах папы всегда успокаивал маленького Тэ; каждый раз, когда Юнги брал его на руки, он будто оказывался в вакууме, укутанный мягким запахом вкусного молока. Юнги пах тёплым молоком, и Тэ подсознательно становился тише, спокойнее и терпеливее вблизи папы. Но в этот раз температура так завладела маленьким телом, что даже родной запах не помогал малышу. — Ничего, Тэ, ничего. Всё пройдёт, время как раз дать тебе ещё лекарства, и станет легче, да? Давай, малыш, быстренько ложечку выпей. Тэ, пожалуйста, не вертись, — Юнги пытается влить в него лекарство, а тот выворачивается и выплёвывает невкусную микстуру, — надо выпить, малыш, давай же. Ничего не получается, и третья ложка проливается на светлую футболочку. Тэ начинает истошно плакать и вырываться из рук, а Юнги допускает мысль, что он не такой уж и хороший папа, раз не может дать ложку спасительного лекарства своему ребёнку. На часах два ночи, темнота за окном и никого, кто мог бы помочь. От криков Тэ виски омеги начинают раскалываться, и он не знает что делать, ходит, качая его, по комнатам и думает, как дать лекарство, чтобы тот его не пролил. Во второй раз оно по инструкции должно подействовать до снижения температуры. Омега слышит стук в дверь, и ему становится неловко за то, что он не может успокоить ребёнка и мешает соседям спокойно спать. — Да? — Юнги приоткрыл дверь и с искренним сожалением посмотрел на Чимина. — Можно войти? — альфа заглядывает тому за спину и вопросительно поднимает брови. — О, да. Тебе что-то нужно? Я сейчас немного не могу… — ему приходится говорить громче, чем обычно, потому что плач Тэ не затихает. — Ты давал ему какие-нибудь лекарства? — Чимин проходит в коридор и снимает тапочки. — Да, конечно. Ещё полтора часа назад жаропонижающее, и он поспал час, и сейчас нужно дать еще порцию, но… Он вертится, выплёвывает, и, в общем, я ещё его не дал… Тебе что-то нужно? — они проходят в спальню Юнги, и сосед останавливается у стола, где стоит бутылка с лекарством. — Давай я его немного подержу, а ты дашь лекарство? — Чимин протягивает руки к ребёнку, но молчаливый Юнги делает шаг назад, обнимая Тэ. — Я просто помогу тебе. И ты сможешь дать лекарство. Заметил, что Тэхён стал на тон тише? Давай, Юнги, попробуем, ему же нужно это выпить? Я умею держать детей, и я очень их люблю, обещаю, что буду аккуратным. Юнги мучительно заламывает брови, думая, и всё же разрешает Чимину взять Тэ на руки. Он подходит к столу и наливает лекарство в ложку. Поворачивается к альфе и застывает с поднятой ложкой с оранжевой жидкостью, не слыша громкого плача. Голова Тэ лежит на согнутом локте соседа, ножки свисают по обе стороны руки, и Чимин медленно качает его вправо и влево, легонько похлопывая по попе. Тэ кажется таким маленьким в больших руках альфы и на фоне его мощной груди, и это зрелище вдруг вызывает тепло где-то внутри Юнги. Омега чувствует себя никчёмным в эту минуту и, сжав губы, пытаясь не зареветь от всей этой несправедливости, быстро подходит ближе и вливает лекарство в ротик Тэ. Тот сразу морщится и решительно открывает рот, чтобы зареветь, как Чимин снова начинает его качать, и он, видимо передумывает, замолкая, причмокивая и хмуря бровки так же, как и его папа. Чимин только улыбается, мягко глядя на ребёнка. Юнги чувствует приятный аромат, исходивший от альфы, и понимает, что, наверное, он так понравился Тэ, раз тот сразу решил успокоиться. Нечестно. Всё это нечестно. Но Юнги и правда выдыхает, слыша приятную тишину. Он садится на постель и на минутку прикрывает глаза. — Почему он перестал плакать? Что я делал не так? — внезапно спрашивает омега. Он грустно смотрит на свои трясущиеся ладони, и чувство бесполезности вновь накрывает его с головой. — Ты не виноват, Юнги. Это же температура, с ней им положено быть капризными, — альфа садится рядом с ним с заснувшим тихим ребёнком. — Возможно, ему нужен был более сильный запах или он почувствовал, м, не знаю, спокойствие? А ты переживал, и он наверняка думал, почему папе тревожно. — Он любит мой запах. И всегда сразу успокаивался. А если ему нужен запах сильнее, то я не могу ему это дать. Никогда. — Эй, ты просто устал, не вини себя. Главное, что ты его любишь и хочешь помочь любой ценой. Я видел, как ты с ним гулял эту неделю и разговаривал. Ты один справляешься лучше, чем некоторые полные семьи. Тэхён наверняка думает, что ему достался самый лучший папа, я уверен, — говорит альфа, а Юнги улыбается. — И… если нужно, то я могу иногда приходить и сидеть с ним. Если ему вдруг ещё понадобится запах помощнее. — Сделать тебе чай? — сонно спрашивает омега, замечая, что в груди сердце бьётся не так отчаянно, а к глазам вновь подкатывает сон. — Не нужно, спасибо, — отвечает Чимин и поворачивает голову влево, на Юнги, что положил голову на его плечо. Чимин непременно будет приходить и давать им свой запах, если это нужно. Кажется, он понравился им обоим. Да, он определённо будет заходить почаще — улыбается сосед, глядя на усталого омегу, что вызывает в нём так много тёплых чувств.