Стимулятор

Тень от пальцев падает на крополя, отнимая и без того скудный свет лампочки. Под ней наркотик выглядит ссохшимся, хотя на самом деле травянисто-зелёный, как скошенная луговая трава неярким днём. Под этим жёлтым светом вообще всё становится тусклым. Только глаза Тори блестят. Я смотрю на то, как он закидывает кристаллы амфетамина в ложку, заливая чистой питьевой водой. Ювелир тут я, но с микрограммами идеально обращается он. Практика. Практикуйся каждый день, как Тори, и будет тебе счастье. Искусственный выброс дофамина — это же счастье, да? — ...а? Я мотаю головой и выхожу из тупняка. — Чего? — Зажигалку, говорю, кинь, она у тебя лежала. Ты там дунула уже что ли? Беззлобная улыбка Тори смотрит на меня с привычным стимуляторным подъёбом. Я вяло улыбаюсь в ответ. Это наша игра; на самом деле, зажигалка прямо сейчас ему не нужна — Тори всегда кипятит уже после того, как разложил вокруг всё необходимое. Он окликнул меня, чтобы я не упала в задумчивость до конца. Я делаю вид, что не понимаю этого, и кидаю ему зажигалку. — Даже не скрутила, — отвечаю и утыкаюсь обратно в стол. — Поторапливайся. Я почти всё. Хлопаю пальцем по упаковке фильтров для самокруток, лежащей через всю комнату от него. Моя очередь улыбаться с подъёбом. — А это ты не забыл, сыщик? Тори знает, что я сама принесу их ему, когда отсыплю себе. Обычно я делаю это быстро. Хапка, бумажка для самокруток и обычная — для фильтра, чтобы он пропускал воздух и накурило посильнее, лизнуть край, приложить к нему свёрнутый в трубочку другой — и вот я уже с косяком в руке иду к его столу. Но сегодня я зависла ещё на хапке. — Вот поэтому и поторапливайся. Он дезинфицирует зажигалку антисептиком и почти чиркает колёсиком, но смотрит на меня. — Тебе там нормально? Мотаю головой. — Да. Я просто пытаюсь понять, сколько мне нужно сегодня. — Может, тогда вообще не будешь? Ты сидишь так уже минут десять. Иди поспи, а? Гипнотизирую скатерть ещё пять секунд. Потом желтизну скатерти загораживают мои руки, тянущиеся к зиплоку. — Буду. Всё нормально. Одним движением высыпаю, сколько высыпется, беру из упаковки два фильтра, дохожу до него и ставлю их на стол. Тори слегка улыбается и треплет меня по макушке. Фильтры на стол я именно ставлю — так площадь соприкосновения с поверхностью меньше. Она, конечно, всё равно отмыта новой тряпкой и обработана спиртом, но перестраховка лишней не бывает. Два их по этой же причине. Когда готовая смесь набирается шприцом, на который наколот сигаретный фильтр, этот фильтр может съехать — у бывалых стимуляторщиков стабильный тремор. Тори — очень продуманный наркоман, и с его моторикой всё в порядке. Его продуманность обеспечивает два фильтра. Её последствия — то, что второй ему никогда не требуется. Я возвращаюсь и кручу свой косяк, отсыпанный на глаз. На мой взгляд, он слишком заёбывается. На мой замыленный уставший взгляд. Блеск глаз Тори рикошетит от начищенной ложки и отдаётся у меня в голове натуральной болью. Ничего страшного. Покурю — и всё станет хорошо. Тень падает на всю кухню, когда мы выключаем свет.