Гниль любви

      Мондштадт — город свободы и ветров. Но свобода — не значит анархия. Люди здесь живут в гармонии и порядке, потому что жители под защитой Ордо Фавониус с прекрасной магистром Джинн. Именно поэтому, когда по городу прокатилась волна кровавых преступлений, народ встрепенулся. На улицах меньше людей, привычный радостный гул исчез. Улыбки реже появляются на лицах. Церковь занята постоянными похоронами. Город пришёл в упадок. Лёгкая свобода сменилась сковывающим страхом.       Рыцари Фавония начали принимать серьёзные меры. В городе начались регулярные патрули, ввёлся комендантский час. Лучшие умы ордена направили свои силы на вычисление убийцы, что окрашивал город в красный.       Однако, несмотря на все эти меры… убийства продолжались.       Дилюк скучающе сидел за барной стойкой. Из-за всеобщей паники, он сменил график и теперь берёт некоторые смены Чарльза. Он понимает, прекрасно понимает страх за свою жизнь и жизнь родных. Таверна опустела. Работа сократилась почти в три раза, как и доходы. Работники поуходили в бессрочный отпуск.       Дилюк нахмурился. Постоянная мигрень начинает выводить из себя. Хоть работы не много, но всё же спрос на алкоголь есть всегда. В тяжёлые времена — это крайне острая проблема. Вино забыто, теперь единицы посетителей пьют тяжёлые напитки, вроде «полуденной смерти».       Конечно без своего любимого коктейля не может обойтись и капитан кавалерии. — Кэйа, скажи мне, какого чёрта ты сидишь здесь и потягиваешь коктейль, если должен выслеживать преступника? — Дилюк поморщился, проводя ногтем по столешнице. Кэйа оперся головой о руку, всасывая напиток через соломинку. — У меня выходной, — что-то во взгляде его сменилось. Заиграла странная искра. — А ты, Дилюк, не устаёшь? Сейчас пьянчуги особенно голодны, так ведь? Да, стресс многих подкосил. Интересно, бизнес процветает или бедствует? — жилка запульсировала на лбу. — Отвратительно. Какой бестактный вопрос, — несколько секунд тишину нарушали лишь глотки рыцаря. — Кэйа… — Дилюк… — мужчины уставились друг на друга. — Ты первый, — махнул рукой синеволосый. — Кэйа, мне кажется, ты сильно изменился за последние несколько недель. Это из-за расследования? — капитан странно ухмыльнулся. — Да, пожалуй, дело действительно сложное. Какой-то псих ходит по городу и убивает жителей. Знаешь, сегодня я пришёл не просто так, — Дилюк отвлёкся от разглядывания стакана с «полуденной смертью» и поднял взгляд в синий глаз. — Во всех убийствах есть схожие черты… — Стой, — винодел поднялся с места и оперся на стойку, — не втягивай меня в расследование, даже если я Полуночный герой, я защищаю Мондштат от Бездны. Не от чокнутых жителей. Это всё, конечно, ужасно, но хотя бы человека Ордо Фавониус поймать смогут, — в глазах Кэйи поселилось разочарование. — Я понял, господин Дилюк. Однако, я хотел сказать кое-что другое. Я не втяну тебя в расследование. Просто считаю, что эту деталь ты должен знать, — Дилюк сел обратно, кивая. — Хорошо. Итак, все жертвы жестоко убиты и расчленены. Убийца действует… Изящно, — красноволосый скривился. Неуместное замечание вызвало укол отвращения. — Но самое примечательное то, что на каждом месте преступления, где бы оно не было, кровью жертв витиевато и очень каллиграфически написано одно слово… — Кэйа выдержал паузу, наблюдая за лицом напротив. Мужчины установили зрительный контакт. В красных глазах читалось любопытство и настороженность, а в синем глазу — самоуверенность. Пронизывающая до костей жуткая самоуверенность. — «Дилюк».       В таверне повисла тишина. Винодел поднял взгляд к потолку. Убийца нацелен на него. — Почему я тогда всё ещё жив? Почему убийца не придёт и не убьёт меня прямо здесь? — Правильная мысль. Это и настораживает. Псих даёт сигналы. Даже нет, открыто указывает, кто ему нужен. Но почему он не идёт к тебе со своим орудием убийства, чтобы сотворить то же, что и с другими жертвами?       Дилюк встал и стал вышагивать круги по таверне. Сотни мыслей копошились в голове, но ни одна из них не была хоть немного стоящей. Почему? Почему? Почему? — У меня есть догадка, — реплика разрезала тишину, как нож мягко разрезает плоть. — И? Скажи мне! — Дилюк подошёл вплотную, хватая капитана за воротник. Кэйа ухмыльнулся. — Сходи за парочкой бутылок вина. Я расскажу тебе все.       Дилюк злобно рыкнул, но просьбу капитана решил исполнить. Достав связку ключей, он отворил дверь, которая витой лестницей вела в погреб с вином. Считая каждую ступеньку, Дилюк почувствовал укол тревожности. Подойдя к нужной полке, он собирался достать бутылку, но… Резкая вспышка боли по затылку. Сознание потемнело и последнее, что увидел винодел — тёмная фигура, стоящая над ним.       Темнота медленно отступала, позволяя мыслям обрести форму. Боль прошибла голову искрой. Мужчина полулежит на твёрдом, холодном полу, руки связаны. Холодный воздух миллионами иголочек впивается в лёгкие. Дилюк открывает глаза. Кромешная тьма сменяется тусклыми сумерками. Помещение освещено одинокой свечой, стоящей на столе. Дрожащий огонь позволяет узнать помещение. Это погреб. Его, Дилюка, винный погреб. Шея с хрустом поворачивается, и взгляд натыкается на скомканный плащ и рубаху. Дилюк осознаёт, что лежит в одних лишь штанах. Что за?.. — Ох, мастер Дилюк, — из темноты за спиной раздаётся знакомый голос, — ты пришёл в себя. — Кэйа? Что за чертовщина, развяжи меня. Ты знаешь, кто это?.. — Осознание обрушилось как ведро холодной воды. — Ты…       Кэйа вышел из темноты и встал над Дилюком, смотря сверху вниз. Глаза горели странным жутким огнём. — Я говорил о том, что у меня есть догадки, кто преступник. Я слукавил, — Кэйа облизнулся, наклоняясь к Дилюку. Он приподнял лицо ошарашенного мужчины за подбородок. — Я знаю, кто преступник. Это — Я!       Последние слова были высказаны прямо в губы. Дилюк попытался отодвинуться, но пальцы твёрдо держали лицо. Кэйа прижался к губам и стал облизывать их, пытаясь приоткрыть и забраться языком внутрь. Дилюк твёрдо сжал челюсти, чувствуя, как ужас растекается в груди.       Кровавый убийца с множеством трупов на руках — Кэйа. Капитан кавалерии, рыцарь Ордо Фавониус. Он — одержимый психопат.       Кэйа стянул перчатки и скинул верхнюю одежду, оставаясь в рубахе и штанах. Не отрываясь от неподатливых губ, он стал исследовать руками рельефный пресс и мощную грудь, задевая соски. Отвращение подкатило к горлу. Дилюк резко дёрнул головой, заставляя синеволосого удариться лбом и отпрянуть. Он с ужасом посмотрел на Дилюка, облизывая разбитую губу. Ярость исказила лицо и Кэйа размашисто ударил по лицу. — Да как ты посмел! — удар был сильный и уверенный. Красноволосый склонил голову и сплюнул кровь. — Черт… Что ты творишь, ублюдок? — красный взгляд с отвращением и злостью посмотрел в синий глаз. Кэйа нахмурился. — Что ты такое несёшь, Дилюк? Мы же наконец-то можем быть вместе! Почему ты противишься?! — ещё один удар, от которого кровь совсем отчётливо почувствовалась на языке. Твёрдый отточенный годами удар. — Ох, нет… Прости меня, прости! — Кэйа упал на пол, прижимаясь лицом к груди винодела. Тот вздрогнул от неожиданности. Какого чёрта? — Я знаю, что сложно. Но я заставлю тебя полюбить меня. Ты поймёшь, насколько со мной прекрасно… — тихий повторяющийся шёпот «прости» ещё несколько минут нарушал тишину. Дилюк почувствовал, как разум потихоньку затрещал.       Кэйа резко подскочил. Он окинул Дилюка взглядом, в котором читалась безумная одержимость. Затем вдруг он стал абсолютно безразличным. — Мне нужно идти, дорогой, — подняв с пола свою одежду, Кэйа быстрым шагом покинул погреб, щелкнув закрывающимся замком.       Дилюк откинул голову. Что происходит?       Время тянулось, как слизняк по сухому камню. Свеча медленно догорала, становясь всё ниже и ниже. Руки чувствовались мёртвыми, спина давно стала нечувствительной. Но всё же любое движение приносило боль. Дилюк поднял взгляд к потолку. По нему плясали слабые тени.       Что не так с его жизнью? Что не так с Кэйей? Если подумать, Дилюк ничего о нём не знает. Ещё ребенком тот попал к ним в дом. Крепус вырастил их обоих, мальчики шли по жизни рука об руку. Крепус их связал, но он же и разлучил. Дилюк зажмурился, заставляя себя думать дальше. Кэйа открылся ему однажды. Рассказал свою историю, которую и сам-то не до конца понимал. И Дилюк отверг его. Разбил надежды Кэйи, как тот разбил его. Их пути разошлись, но тем не менее, всегда были переплетены. Возможно, Дилюк даже перестал испытывать негативные эмоции. Может быть, в глубине души он всегда любил таинственного мужчину. Но он никогда не признает это. Тем более, теперь.       Дверь скрипнула, прерывая размышления винодела. Кэйа вошёл в тёмное помещение, падая на стул. Он тяжело вздохнул, запрокидывая голову. Несколько минут прошли в отвратительно-давящей тишине. — Я так устал, Дилюк… — слабый голос нарушил молчание. Рагнвиндр поднял взгляд от пола. Дрожащий огонь осветил Кэйю… Его мех был запятнан кровью. — Что ты сделал? — голос предательски дрогнул. — Я наконец-то избавился от самого жалкого человека в городе, — Кэйа встал и подошёл к стене, хватая первую попавшуюся бутылку. — Я так давно мечтал это сделать. Надеюсь, теперь я смогу насладиться отдыхом, — глаз загорелся желанием, а рот превратился в хищную ухмылку. — Я знаю, как тяжело тебе сегодня было. Прости меня, я недостаточно подготовился к… тебе. Обещаю, что скоро обустрою здесь всё, как надо. А пока что, к сожалению, придётся терпеть так, — Кэйа скинул с себя верхнюю одежду, оставаясь лишь в обтягивающих штанах. Смуглая грудь блестела в тусклых лучах свечи, сияя капельками пота. Дилюк не разделял веселье мужчины. — Кого ты убил? — хмурый взгляд вперился в голубой глаз. Ухмылка стала шире. — Сначала награда, дорогой, — с этими словами Кэйа с характерным звуком откупорил бутылку и сделал глоток. — М-м, отменное вино, — затем он наклонил руку и стал лить прохладный напиток на грудь винодела. Дилюк вскрикнул от неожиданности. Холодная жидкость растекалась по телу, прохладный воздух обжигал кожу. Кэйа опустился, усаживаясь на бёдра Дилюка. Тот дёрнулся, но не смог сдвинуться. Глаза рыцаря блестели безумием. — Да-а, моя награда.       Кэйа наклонился и провёл языком по животу красноволосого. Тот подавился воздухом. Кэйа продолжал слизывать капли вина с пресса, обводя каждый кубик на животе. — Надеюсь, ты наслаждаешься также, как и я, мастер Дилюк, — после этих слов, Кэйа обхватил губами сосок и прикусил. Дилюк сдавленно рыкнул. Отвращение смешалось в нём с возбуждением, заставляя сгорать от противоречивости эмоций. Кэйа отпустил сосок, причмокнув губами, и провёл рукой по груди. — Да, Дилюк, я знаю, что тебе нравится… — красноволосый замотал головой и зажмурился, когда рыцарь поерзал задом, сидя на паху.       Хихикнув, Кэйа слез и посмотрел на вздымающийся в штанах член. Уверенными движениями он расстегнул ширинку и спустил ткань. Облизавшись, он приблизился к возбужденному члену. — Да-а, тебе нравится… — после этих слов, он обхватил головку губами, заставляя Дилюка дернуться. Винодел откинул голову, стараясь уничтожить все мысли в голове.       Отвратительно. Ужасно. Противно. Кэйа начал двигать головой, постанывая. Дилюк не сдержал громкого стона.       Кэйа с хлюпаньем выпустил член изо рта, пошло облизываясь. Дилюк стрельнул злобным взглядом; это было неприятно, но, вместе с тем, и восхитительно. В горле пересохло, но так хотелось закричать «прекрати!». Кэйа понял взгляд по-своему, и, сверкнув похотью в глазах, резко заглотил. Дилюк задохнулся от ощущений. Кэйа начал двигаться, член скользил по ребристым стенкам горла. Сошедший с ума рыцарь стал стонать, отчего горло завибрировало. Дилюк закусил губу, затем почувствовал привкус крови на языке.       Нет, нельзя. Это же отвратительно и неприятно, это…       Дилюк со стоном кончил, откидывая голову. Оргазм прошёл волной по всему телу. Кэйа поднял голову; от губ тянулась сперма. Прикрыв глаза, он громко сглотнул. — Прекрасная награда, — слова разрезали тишину, как клеймо. Хотя никакой тишины не было, потому что громкое тяжёлое дыхание Дилюка сотрясало стены погреба. Красноволосый сомкнул веки. Вселенская усталость навалилась на него, разум по крупице ослабевал. — Не хочешь узнать, кто был сегодняшней жертвой? — Дилюк открыл глаза и посмотрел на полуголого Кэйю, который сидя на стуле, сложив ногу на ногу, пил вино. Красноволосый издал нечленораздельный звук. — Хм, приму за согласие. Сегодня я убил Донну.       Пленник вздрогнул и безразлично посмотрел на Кэйю. Нет, эмоции были. Их было много, но сил, чтобы выразить — ни крупицы. Веки сомкнулись и разум упал в темноту.       На этот раз пробуждение не такое болезненное. Руки чувствуются вполне нормально, холод не пробирает до костей, а спина не болит. Дилюк открыл глаза и рывком сел, надеясь что всё было лишь кошмарным сном.       Звякнуло железо. На руках железные оковы с цепью длиной в метр. Цепь вела к колонне, поддерживающей потолок, за которую была надёжно обмотана. Тяжёлый вздох вырвался из груди.       Дилюк осмотрел свою «тюрьму». Он лежал на матрасе, который был отнюдь не грязным: наоборот, как будто новый. На столе теперь стояла не маленькая свеча, а тройной канделябр. На стуле, рядом с матрасом, стоял стакан воды. — Какого?.. — ответа, однако, не последовало. Значит, синеволосый не здесь.       Воспоминания навалились особо остро. Дилюк с содроганием постарался промотать эротическую часть и перешёл к последним словам. «Я убил Донну». Донна, та самая девушка на площади, которая помогает… помогала Флоре. За что он убил эту невинную девушку? Что за чертовщина вообще происходит?! Кэйа неожиданно слетел с катушек! Какого хрена он вырезает жителей Мондштадта? Прошлое сломало его и взяло вверх? Почему-то это единственная причина. Не мог же он на пустом месте сойти с ума и начать убивать.       Начать убивать… Почему эта мысль настолько спокойно звучит в голове? Потому что Дилюк привык убивать. Не жителей, конечно, и даже не людей, но орден бездны. Поэтому слово «смерть» потеряло вкус. Винодел поежился. Даже, если он убивает магов бездны, почему слова «Кэйа убивает людей» всё равно не вызывает страха, паники, дикого отвращения. Хотя нет, всё же есть эмоции. Тревога. Неясная тупая тревога, которая точит мозг изнутри. Тревога за… за Кэйю. Почему?       Осознание пробило как молния. Дилюк любит синеволосого психа. И всю жизнь любил. Кэйа — самый близкий человек. Вся эта напускная ненависть и безразличие — самый большой самообман в мире.       Но как он может любить человека, который убивает мирных людей?!       Дверь скрипнула, заставляя Дилюка вздрогнуть. На пороге стоял Кэйа, промокший до нитки. — Там дождь, — будничным тоном сообщил он. Дверь хлопнула, Дилюк вздрогнул. Кэйа скинул с себя мокрую одежду, и остался лишь в трусах. Красноволосый сглотнул. Рыцарь развесил одежду на балках и тяжело вздохнул. Нетвердыми шагами он дошёл до матраса и рухнул прямо на Дилюка. Тело было ужасно холодным. Дилюк боялся пошевелиться, а Кэйа обездвижено лежал на нём.       Через какое-то время напряжённого молчания Дилюк хриплым голосом задал волнующий вопрос. — Почему ты убил Донну? — Кэйа устроился поудобнее на груди Дилюка. — Твоё сердце выдаёт твой страх, — спокойно сказал он. — Я убил её потому, что она меня бесила, очевидно. Она… Она мечтала быть с тобой, — голос дрогнул. — Она отвратительна. Я не мог смотреть на Донну и хотел убить её каждый раз, когда проходил мимо. Но всё, что я мог делать, это лишь мило улыбаться. Отвратительно, — он с силой сжал запястье Дилюка. Тот поморщился, но ничего не сказал. — Зато теперь она никак не помешает нам быть вместе. Хотя она никогда бы не помешала, — Кэйа приподнялся на локтях и заглянул в глаза Дилюка. — Потому что ты любишь только меня.       Пленник облизнул губы, неотрывно смотря в кристальный зрачок. Кэйа хмыкнул и приблизился, начиная мокрый поцелуй. Его язык беспрепятственно проник в рот, исследуя каждый миллиметр. Дилюк почувствовал, как слюна потекла по подбородку, но не разорвал поцелуй, а отдался. Кэйа почувствовал власть и стал более страстным, постанывая в губы. Он уселся также, как в прошлый раз, точно также ерзая и потираясь о пах. Дилюк сжал веки, чувствуя, как возбуждение затмевает отголоски разума.       Кэйа с пошлым звуком оторвался от искусанных губ. — Ты снова такой твёрдый, — томный шёпот прямо в ухо, заставивший табун мурашек пройтись по всему телу. Кэйа расстегнул штаны и провёл рукой по стоящему члену. Закусив губу, он снял с себя остатки одежды и сжал в своих руках влажные члены. Дилюк со сдавленным стоном откинул голову. Кэйа хихикнул. — У меня есть идея, — пропел он и встал, обдавая горящее тела Дилюка потоком холодного воздуха. Через несколько секунд, тянувшийся мучительно долго, он вернулся с подозрительным флаконом в руках. — Теперь будет поинтереснее, — пробормотал он, откупоривая пузырёк. Холодная жидкость заставила дернуться. Дилюк рыкнул на Кэйю, который снова похотливо хихикнул. Синеволосый псих сжал основание члена и плавно провёл вверх, размазывая жидкость по всей длине. Дилюк открыл рот в немом крике. — Не сдерживай себя… — более резкое движение и громкий стон в ответ. Затем Кэйа убрал руку, отчего Дилюк разочарованно простонал. В следующее мгновение головки коснулось нечто более тёплое. Винодел рывком поднял голову и увидел как рыцарь, закусив губу и помогая себе руками, направляет член себе в анус. — Да!.. — громко вскрикнул он, когда Дилюк не сдержался и рывком вошёл в податливую плоть.       Кэйа выгнулся и рывком сел ниже. Дилюк не сдержал стон. Кэйа стал двигаться и всё помещение наполнилось стонами вперемешку с мокрыми звуками. «Дилюк», выкрикивал Кэйа, но красноволосый без слов срывал голос стонами. Все адекватные мысли смылись океаном наслаждения и заменились мыслями о том, какой узкий и горячий Кэйа. — Дилюк, ты весь мой! — громко всхлипнул Кэйа, кончая на живот винодела, сжимая Дилюка, который с громким стоном кончил внутрь. Громкое тяжёлое дыхание заполнило обжигающе холодный воздух. Кэйа повалился сверху, не беспокоясь о сперме на животе. Дилюк закрыл глаза. — Зачем ты это делаешь? — вопрос скорее риторический, но Кэйа ответил. — Потому что я люблю тебя, очевидно же. — Нет, Кэйа, ты меня не любишь, — синеволосый сел и серьёзно посмотрел в красные глаза. — Если бы ты меня любил, ты бы не убивал людей. — Что ты говоришь? Я делаю это ради тебя… — Не правда! — голос сорвался на крик. Кэйа болезненно заломил брови, с непониманием смотря прямо в душу. Сердце на секунду сжалось от жалости, но в следующее мгновение окаменело. Этот псих почти изнасиловал его. Любовь? Абсурд… — Не смей оправдывать свои преступления «любовью». Если бы ты любил меня, то не держал меня здесь связанным. Ты просто слетел с катушек!       Непонимание исказило лицо рыцаря. Он медленно поднялся, опустив голову. — Что ты такое говоришь, Дилюк? Я люблю тебя… — слеза с плеском упала на пол. Сердце Дилюка забилось быстрее от боли и страха. Нет, нельзя любить. Он болен, сильно болен, никогда не станет, как прежде. — Я люблю тебя…       Кэйа резко схватил со стола бутылку и разбил её. Осколки с оглушительным звоном посыпались на пол, А Дилюк сжался. — Я люблю тебя! — со слезами, скатывающимися по щекам, закричал Кэйа и размашисто ударил Дилюка по животу. Резкая боль опалила кожу. — Если бы не любил, не избавил бы тебя от всех этих отвратительных людей! — ещё один удар. Боль поглотила разум, Дилюк стал задыхаться. Кровь алыми горячими потоками струилась из широких порезов на животе. — Я люблю тебя и ты навечно будешь моим!       Взор затуманился, мир поплыл. Адская боль сотрясала разум, мозг тонул в пульсирующем красном аду. — Дилюк?! Нет, нет! Что я наделал! — Кэйа отшвырнул бутылку и прижал руки к рваным ранам. Горячая кровь густыми потоками стекала по коже, бурыми пятнами впитываясь в матрас. Глаза закатились, лицо безжизненно побледнело. Сознание ускользнуло, освобождая от агонии и даруя покой. — …Дилюк. Дилюк, открой глаза, — голос взывал из бесконечной глубины. Сознание как будто утонуло и теперь парило в толще воды. Однако, в синюю тьму стали пробиваться лучи света, нарушая безмятежный покой.       Винодел открыл глаза. Тусклый жёлтый свет ударил по ним как ослепительное солнце. Картинка постепенно превратилась из размытой в более-менее чёткую. Над Дилюком склонилась обеспокоенная Джинн, магистр Ордо Фавониус. Что она здесь делает?..       Воспоминания накатили, как огромная волна. Задыхаясь в приступе паники, Дилюк посмотрел на свой живот. Весь торс густо забинтован, в некоторых местах белая ткань побагровела. — Всё в порядке, ты выжил, — секундный прилив сил тут же исчез и тело обмякло. Язык еле ворочался, однако, через силу, с полуприкрытыми веками, Дилюк сумел выдавить хриплый, едва слышный вопрос. — Где Кэйа?       Джинн тревожно посмотрела на него. — Не напрягайся, не говори. Я могу понять, о чем ты думаешь. Кэйа арестован… — голос Магистра дрогнул, а взгляд помрачнел. — Приговор скоро будет готов и… — Дилюк слабо ударил девушку по руке. Буря эмоций внутри придала сил, чтобы говорить. — Нет, Джинн, ты ничего не понимаешь. Кэйа, где он? Какой приговор?! Ты не посмеешь его казнить, я не позволю! — яростный шёпот разнёсся по погребу, ставшему тюрьмой. Джинн с непониманием в глазах отпрянула. — Почему ты решаешь его судьбу, даже не разобравшись во всём?! Где он? Я хочу его увидеть, сейчас же! — собрав все силы, измученный мужчина, едва пришедший в себя, попытался встать. Однако потеря крови поистине велика, поэтому тело не слушалось. Отчаяние заполнило разум. — Ты прав, я не понимаю тебя. Однако, в этих словах есть доля мудрости, — во взгляде Джинн промелькнула жалость. — Успокойся. Мы не станем ничего предпринимать, пока ты не восстановишься и не увидишься с… — Лицо на секунду исказилось. — С ним.       Слабый разум Дилюка успокоился. Он позволил себе закрыть глаза и отдаться темноте.       Следующее пробуждение гораздо спокойнее. Первое, что увидел Дилюк — обеспокоенное лицо Барбары, которое тотчас же озарила радостная улыбка. — Мастер Дилюк, вы наконец пришли в себя! Я сейчас позову сес… Кхм, Магистра Джинн, — Дилюк внутренне улыбнулся. Однако сразу же помрачнел. Кэйа.       Не без усилий Дилюк сел на кровати. Теперь это принесло меньше боли, и было гораздо легче. Но всё же, даже умелая сестра не сможет вылечить такие глубокие раны. Почему он сделал это? Последнее, что видел Дилюк — полное боли и отчаяния лицо синеволосого рыцаря. Винодел потер переносицу. Забинтовал его, очевидно, Кэйа. И судя по всему, сам сдался Ордо Фавониус. Дилюк поежился. Кэйю собираются казнить. Сердце разрывалось от противоречивых эмоций. Рациональная сторона говорит, что всё верно. Всё правильно — Кэйа убийца, безжалостно лишивший жизни многих жителей города. Но другая сторона, чувственная… Разрывалась от боли. Что-то сломалось в капитане кавалерии, что-то надломилось и заставило делать эти ужасные поступки. Что если его больная любовь появилась из-за Дилюка. Что если это он сломал Кэйю своим безразличием?       Дилюк простонал и закрыл глаза руками. Что за чертовщина происходит в его жизни?! — Всё ещё хочешь его увидеть? — уставший голос Магистра. Дилюк поднял глаза и увидел пустой выцветший взгляд девушки. Не один он страдает. Кэйа всегда был верной опорой Ордо Фавониус и всего Мондштадта. Город больше никогда не будет прежним.       Дилюк утвердительно кивнул. — Расскажи мне всё.       Джинн рассказала, ведя раненного по коридорам штаба рыцарей. Рассказала, как Кэйа, в крови и слезах, пришёл к ней и безэмоционально рассказал о всех убийствах. Рассказала, как он покорно пошёл в тюрьму, А затем сказал о том, где Дилюк. Рассказала, как в панике бежала через весь город, даже без лекаря, к таверне. Рассказала, как силой выломала дверь в погреб. Как ужаснулась бледному телу с кровавыми бинтами. Как в панике думала, что уже не спасти. Как судорожно пыталась привести в чувства. А затем как сильно мучилась, пока винодел не пришёл в себя окончательно.       Джинн дала Дилюку ключ и сказала, что бывший рыцарь в самом конце коридора. Чем ближе к камере, куда посадили Кэйю, тем тяжелее переставляются ноги. Тревога и паника перемешались. Ужасные мысли роятся в голове, заставляя сердце ходить ходуном. Дыхание давалось с трудом, со свистом воздух вылетал из лёгких. Сердце стучит в ушах громче с каждым шагом.       Дилюк упёрся в стену. Громко сглотнув вязкую слюну, он повернул голову и поднял взгляд от пола.       Громкий вопль ужаса и отчаяния сотряс коридор.       Кэйа был там, в камере. Его тело едва колыхалось, подвешенное за ремень к балке. Ноги подкосились и Дилюк рухнул на пол. Горячие горькие слезы потекли по щекам, обжигая холодную, как лёд, кожу.       Спиной к Дилюку тело слегка покачивались от сквозняков тюрьмы. Не сумев встать, Дилюк подполз к двери и дрожащими руками открыл решётку. Пересилив себя, он встал и карманным ножом срезал ремень, поймав тело. Он ещё тёплый. Это произошло от силы час назад. Если бы только он успел, если бы только очнулся раньше! — Нет, Кэйа… Нет, я люблю тебя… Зачем… Зачем… — слезы капали на спокойное лицо. Дилюк обхватил безвольную голову дрожащими руками и прислонился своим лбом к остывающему.       Дилюк надрывно шептал родное имя. Но чуда не происходило. Тело медленно остывало, Кэйа не открывал глаза. Больше никогда Дилюк не увидит его синий глаз. Больше никогда он не сможет спросить, что капитан прячет под своей повязкой. Больше никогда он не увидит улыбку, хоть и фальшивую. Никогда не сможет увидеть настоящую улыбку. Никогда не извиниться. Никогда не скажет, что любит.       Всё как в тумане. Спустя бесконечность пришла Джинн. С трудом оторвала рыдающего Дилюка от бездыханного Кэйи. Всё ещё не осознавая реальность, Дилюк сжимает в руках клочок бумаги. Слезы давно иссякли. Осталась лишь бесконечная чёрная пустота, поглотившая душу.       Реальность существует кусками. Вот Дилюк смотрит на помятую бумагу. Вот он разворачивает её. Вот он вчитывается в слова. Перечитывает. Снова и снова, пытаясь выбить у себя в голове эти слова, как на надгробной плите. [Дилюк! Я пишу эти слова, уже находясь в темнице. Не знаю, когда ты их прочтёшь. И захочешь ли прочитать вообще. Сейчас на лице у меня нет улыбки. Как бы ни старался, я не могу заставить губы сложиться в этом простом жесте. Кажется, я разучился улыбаться. Хотя не думаю, что когда-нибудь умел. Может быть, если бы ты пришёл сейчас ко мне, обнял и простил, я бы улыбнулся… Но это не так важно. Важно то, что я натворил. Сейчас, с отвращением смотря на себя, я осознаю, что сделал. На моих руках кровь невинных жителей Мондштадта. Я заслуживаю смерти, действительно заслуживаю. Помнишь, когда-то давно я рассказал о своей миссии? В тот же день я от неё отрёкся. Мне так жаль, что я предал тебя тогда. Может быть, если бы я не сказал тех слов, если бы вместо нашего отца Крепуса меня растерзали монстры, сейчас ты был бы счастлив. Но я всегда был рядом, отравляя твою жизнь. И вот я совсем сломался. И сломал тебя. Архонты, как же отвратительно! Прости меня, даже сейчас я ломаю тебе жизнь. Я не заслуживаю жизни. Я даже смерти не заслуживаю. Казнь? Какая чушь. Я не заслуживаю и её. Боюсь, я не смогу смотреть тебе в глаза. Прости меня за всё, Дилюк. Я люблю тебя. Всегда любил, с нашей первой встречи. И всегда буду любить. Прощай.]       Текст стал расплываться. Слова потеряли свои очертания на дрожащей бумаге. Слезы? Да, Дилюк плачет. Плачет от боли.       Никогда больше Дилюк не сможет сказать Кэйе, что любит его.