Поминая усопших

После похорон старшего брата, когда завершились все церемонии и проведены ритуалы, Цзинь Гуанъяо остается с Сичэнем, приходит вместе с ним в его дом, садится напротив за низкий изящный столик. Они мало говорят — главное было уже сказано раньше, для всего остального нужно время. Цзинь Гуанъяо знает о семейной непереносимости алкоголя, но все равно наливает ему чашку за чашкой, — а Сичэнь каждый раз принимает вино из его рук. Цзинь Гуанъяо уже видел его нетрезвым, тогда он веселился больше, чем позволяют приличия ордена Гусу Лань, сейчас же наоборот: застыл, будто погрузившись в невыносимую скорбь, замолк. Он красив в своем горе, и сложно не любоваться им. Цзинь Гуанъяо не хочет причинять боль Сичэню, но и не жалеет о смерти Не Минцзюэ: все идет так, как должно. *** Первое время после похорон Цзинь Гуанъяо навещает Сичэня почти каждый день, находит время для брата — теперь единственного: после смерти Цзинь Цзысюаня других признанных братьев у него не осталось, а с названным он разобрался сам. — Все ли спокойно в Башне Кои? — спрашивает Сичэнь, заваривая чай, и, мимоходом отслеживая привычные уверенные движения красивых рук, Цзинь Гуанъяо ведет ничего не значащие разговоры. Им до сих пор сложно говорить о Не Минцзюэ, слишком свежа рана, оставленная его смертью в сердце Сичэня. Иногда Цзинь Гуанъяо играет ему Песнь очищения — именно так, как он сам когда-то научил его. Но она не приносит покоя, хоть и звучит верно: Сичэнь чуть хмурится, его глаза становятся темнее, а лицо печальнее. Мелодия лишний раз напоминает ему о потере, пусть он ни разу не остановил Цзинь Гуанъяо, не попросил сыграть что-нибудь другое. Иногда Цзинь Гуанъяо интересно: скорбел бы Сичэнь по нему так же, как по старшему брату? Цзинь Гуанъяо был бы рад. Иногда, в особенно трудные минуты, мать говорила, что любовь — это страдание. Судя по тому, как она страдала из-за отца, в ее словах есть смысл. Если бы Сичэнь страдал по нему, это было бы доказательством его особенной привязанности. *** На годовщину смерти старшего брата Цзинь Гуанъяо приносит лучшее вино из запасов Ланьлин Цзинь, разливает в тонкие фарфоровые чаши, сидя в комнате Сичэня. Они больше вспоминают, чем пьют. — Я рад, что ты со мной, А-Яо. И Цзинь Гуанъяо уверен: по нему Сичэнь скорбел бы не меньше. Теперь, возможно, даже больше. И это наполняет его сердце радостью, пусть он и не собирается пока умирать: его намерения относительно Ланьлин Цзинь только начали осуществляться. Они делят ложе в ту ночь. Цзинь Гуанъяо подводит его к кровати, помогает снять одежды. Живя в борделе, прислужник видит достаточно, чтобы узнать, как доставлять удовольствие мужчинам. Он ласкает Сичэня так, как хотел бы для себя, и, пусть не сразу, тот отзывается на его прикосновения и поцелуи. После этого они проводят вместе каждую ночь, когда он бывает в Облачных Глубинах. *** О том, что Цзинь Гуанъяо хороший и почтительный сын, знают все. На церемонии похорон ни у кого не хватило бы стыда усомниться в нем. Но вечером, когда все заканчивается, он идет к Сичэню, — и впервые со времени, прошедшего после его неудачной свадьбы с Цинь Су, тот не отказывает ему в близости, считая, что сейчас ему это нужно. В очередной раз сравнивая крепкое мужское тело с тонким и хрупким женским — тела названного брата и единокровной сестры, — он видит все их различия — и одинаково яркое удовольствие, которое они дарят ему щедро и охотно. Они и сами по себе похожи, им не стоит знать слишком о многом: Цзинь Гуанъяо не хочет, чтобы их смерти стали необходимы. Уходя рано утром, он забирает жетон, снова отданный ему Сичэнем, собираясь вернуться к нему после того, как закончит с дневными обязанностями.